Восхождение к власти: Падение «ангелов»

Отряд солдат залил огнём окно и оттуда вывалился человек в полицейской форме, но возмездие не заставило себя ждать. Из множества окон открылась пальба, и девушка легла на землю, не в силах ответить на огонь. Второй танк открыл огонь, и его большая пушка «охнула». Ладони Элизабет прижались к голове, к ушам, спасаясь от писка, давшего глухоту. Часть дома пропала в огне и щепках, а противник сконцентрировал огонь на машине и ещё три ракеты попали под башню машины, оторвав со столбом огня её. Противник открыл огонь из тяжёлого пулемёта и сектанты, попытавшиеся прорваться к домам стали падать, с окровавленными и изорванными панцирями.

– Штаб, – связалась локсис. – Нам нужна помощь. Вражеские части оказались хорошо укреплёнными.

– Все команды сейчас заняты, прорывайтесь сами, – стал жестокий ответ. – Плевать, сколько вас там поляжет. Нам нужна безопасная дорога на Афины! Конец связи!

Элизабет отключила связь и вернулась к битве, которая явно складывается не в их сторону. Культистов становится всё меньше – оружейный огонь и пулемётные очереди косят их как пшено режет коса на жатве. Солдаты пытаются отстреливаться, но яркие трассы и летящие вспышки огня прижали войска к асфальту. «Гордость нации» встретилась лицом к лицу с полицейскими, военными и некоторыми «Гвардейцами Рейха». Впервые за эту кампанию её охватил страх, неуверенность в победе, которая подкрепляется тем, что сорок из пятидесяти сектантов уже устлали собой землю. Пара человек из её отряда попытались пройти на левый фланг и обойти заградительный, но снайперские залпы остановил их.

Внезапно чья-то рука схватила девушку за плечо и оттянула в сторону, с такой силой, что её одежда пошаркала об асфальт, и она сама полностью сместилась с позиции. Она резко обернулась, чтобы увидеть, кто её схватил, и увидела лицо Филона, который её оттащил. Тут же место, где она лежала, пропало в трезвоне и асфальтовой пыли, родившейся из огня разрыва крупных снарядов.

– Спасибо, – прошептала локсис, и тепло коснулось её сердца, но бой зовёт.

Элизабет приняла единственно верное решение, озирая взглядом горящую технику и сумасшедший огонь, подавляющий наступление:

– Отходим! Отступаем! – раздалось по каналу связи и те, кто звался «гордостью» стали отходить, а локсис посетил призрак сомнения, её верность к новой Греции дрогнула, но всё ещё только впереди.

Глава 12. Падение «ангелов»

Этим временем.

– Давайте братья, раздавим этих червей! – раздался гулкий крик, выдавшийся через решётку передатчика. – Никто не сдержит нашего напора!

Воины, закованные в чёрные «доспехи» – блестящую цветом бездны броню, отчасти напоминающую экипировку рыцарей древности и покрытую мантиями расцветки воронового крыла, медленно продвигаются по площади, раскинутой посреди моря почерневшей травы.

Великаны битвы, мастера войны и элита Рейха примерила на себя цвета предательства. Камень под подошвами их сапог постукивает, и взметается маленькими фонтанами, когда в него попадают пули. Небо скрылось за тяжёлым одеялом небес, а город окутан удушливым противным плотным смогом.

Двадцать человек в мантиях, ставших роскошным символом ордена, рассеянной линией медленно наступают. В их руках покоятся метровые энергокарабины, испускающие насыщенно-синие копья света, прожигающие одежду и тяжело ранящие врага. Им в ответ звучат очереди лёгких пистолетов-пулемётов, обычных пистолетов и винтовок, но они либо проходят мимо, либо отскакивают от брони, покрытой графеном и усиленной изнутри.

На противоположной стороне площади сформированные наспех собранные укрепления из мешков с песком, мусорных баков, кусков зданий и асфальта, а за самодельными баррикадами полицейские в тёмно-синей форме и лёгких бронежилетах, да гражданское ополчение, решившееся помочь защитникам Империи. Но что они могут против двух отделений элиты Греко-Балканского Союза? Укрытия чернеют и рассыпаются, защитники Империи, за которыми простираются кварталы, занятые Рейхом, медленно засыпают вечным сном один за другим и кажется, они не сдержат этой волны.

– Давайте ребятки, ещё немного! – кричит командир лояльных подразделений, в подчинении которого осталось сорок человек.

– Вы не сможете нас победить, идиоты! – доносится нездоровый дикий крик от повстанцев. – Мы порвём вас, как и флаги вашей родины!

Ополченцы ответили слаженным огнём по фигуре, идущей впереди всех и концентрированный рой пуль превратил «судейскую» мантию в клочья ткани, а сила совместного приёма пробила горжет у горла и на чёрное покрытие брызнула алая кровь, растекшаяся по доспеху. Противник остановился, попытался сделать шаг вперёд и завалился грудью на плитку, обагрив её.

– Уничтожим этих лишенцев! – рассвирепел командир. – Вперёд, «Чёрные судьи»! За свободу! За наш новый мир!

Пространство между сепаратистами и баррикадами мгновенно осветилось ярко-синим и верх укреплений исчезли в свете энергетического удара. Пять человек получили страшные ожоги, бронежилеты не спасают, и приходится отходить назад.

– Нам нужно отступать! – кричит кто-то из полицейских, выпуская последнюю дробь из помпового дробовика.

– Братья, они удирают! Раздавим этих паразитов и вознесёмся к нашей власти! – что-то сумбурное выдал командир «Судей» и направил отряд.

Пару человек из сторонников Рейха сорвали с поясов металлические снаряды и, выдернув чеку, швырнули их под ноги врагу. Гранты зазвенели и раздались оглушительные хлопки, осколки даже угодили кому-то под броню и ещё один воин ордена упал на землю, крича и держась за кровоточащую ногу.

– Отходим! – был дан приказ сержанта полиции в фуражке и отряд только поспешил отойти, как из тени меж зданий, из улиц к ним выли фигуры, объятые таинственностью и трепетом.

– «Гвардия Рейха»! – раздались радостные возгласы людей и двадцать пять человек в прилегающей броне прильнули к укрытиям, открывая огонь.

– Цели? – раздался вопрос тихим голосом.

– Впереди, на двенадцать часов! – ответил сержант.

Длинные винтовки в руках гвардейцев дали бьющие по ушам залпы, доспехи «Судей» покрылись трещинами и вмятинами, появились первые серьёзные ранения. Оружие подкрепления оказалось куда эффективнее, чем у обычного ополчения и выверенными выстрелами они положили уже двоих сепаратистов.

– Ах, замочите этих собак! – бессильно кричит командир «Судей», чьё продвижение остановилось.

Ярко-синие вспышки снова интенсивно озарили местность, и сторонники новой власти приняли бой с равными. Это перестало быть лёгкой прогулкой для «греков».

«Гвардейцы» снова выбрали цели и дали совместный выстрел. Винтовки, положенные среди мусора груд камней дрогнули и ещё три человека из стана врага рухнули на землю.

– Отходим-отходим, мы ещё зададим этим сволочам! – крича, отдал приказ командир, как только шальная винтовочная пуля перебила ему ногу выше колена, и он осел. Его воины не обратили внимания, став бегством покидать поле боя, изредка прикрывая друг друга.

Спустя пару минут вокруг главы отделения собрались пять «гвардейцев», пристально на него смотрящих.

– Может, его шлёпнуть?

– Нельзя, мы можем его использовать в переговорах, – воспротивился командующий и согнулся над ним. Через забрало не видно того презрения и ненависти, что заключена во взгляде имперца.

– Мне всегда было интересно, как самые преданные слуги Императора могли его предать? Какое безумие могло вас поразить, чтобы вы встали на сторону властолюбца и безумца?

Враг, лежащий на площади, снял маску и шлем, и на его загорелом лике застыла гримаса злобы и ярости, которые он питает к Рейху. Сквозь губы полилась речь, из которой сочится ненависть:

– Долбанные твари. Думаете ваша служба – почётна? Думаете, ваш Император вас любит? Вы – ничтожные рабы, вы – убожества, не достойные свободной жизни. Вам подавай кандалы и цепи, только так вы готовы влачить своё жалкое существование.

– И что же вам пообещали? – сдерживаясь, чтобы не пристрелить спесивого врага, спросил «Гвардеец».

– О, раб заинтересовался тем, о чём думают истинно-свободные люди? Нам обещали нашу свободу, нам обещали власть на нашей земле, нам обещали того, что не сможет дать ваш гнилой насквозь Рейх.

Всё оказалось прозаично – власти, деньги и разгулье – вот что мог пообещать Фемистокл орденам за их верность, но для командира всё ещё остаётся загадкой, как те, кого называли «ангелами» за их безупречную службу и верность смогли низвергнуться до обычной банды наёмников. Сейчас нет времени на подобные размышления и «гвардеец» отдаёт приказ:

– Сержант, необходимо закрепиться в домах и развернуть тяжёлое вооружение. Подберите то, что осталось от «судей» и используйте.

– Вы думаете, что они ещё тут пойдут? – встав возле воина ордена, спросил смуглый низкий паренёк.

– Непременно они ещё вернуться, сержант, – дал холодный ответ офицер «Гвардии Рейха» и окинул взглядом разбитую площадь, окутанные смогом кварталы десятиэтажных построек и смог даже со скорбью в сердце разглядеть, как далеко поднимается мост, который соединяет южную и северную часть Великого Коринфа.

– Что же там, на юге? – прошептал воин.

Его слова были прерваны словами, торжественными возгласами, которые полились из всех уличных громкоговорителей, ловивших радиоволны и передатчиков. Это были речи радости и искреннего торжества, которые мерзки для лоялистов:

– Говорит Круг жрецов32 Греческой Амфиктионии, так слушайте наше послание стаду вольному! Отныне вы не овцы империи, а волки Греции, новой, свободной Греции! – на заднем фоне слов так и раздавалась сладкая музыка, тихие тянущиеся песнопения и тихий смех. – Иго Рейха, сдавливающее нас, не дававшее нам создать наш парламент, наши суды и правительство, сгинули, а вместо них пришла власть новая, свободолюбивая и дающая вам её. Прейдите, вкусите яства свободы – все продукты, все развлечения и утехи, любые мысли – всё теперь в вашем распоряжении и пользовании. Давайте, волчье стадо, отныне вы служите и подчиняетесь госпоже богине Либертас, которая сегодня ликует! Ищите и рвите на части тех, кто не хочет сбросить овечью шкуру, ешьте и пейте до одури, смейтесь и пьянейте, ибо больше нет тех, кто вам это запретит. Выбирайте любых людей себе во власть, но повинуйтесь свободе! Молитесь любым силам, но повинуйтесь свободе! Она пришла с Фемистоклом, который нам даровал новую страну. Восславим свободу и Мастер-защитника!

Весёлый голос смолк и город медленно стал возвращаться в прежнее положение боёв. Тем временем у самого канала, собралось не меняя десятка человек, которые возятся вокруг стационарной установки. Восемь длинных ракет, больше смахивающих на иглу, установленных барабаном, положены на крепления и колесованную установку. Они грозно взирают на серые небеса, и ждут, пока их кровный недруг сунется из поднебесья, чтобы получить кулаком зенитной артиллерии по носу.

– Орудия готовы, – доложил мужчина, в бронежилете и в чумазой форме. – Не одна пташка не потревожит небеса.

– Чудесно, – хладно обрадовался среднего роста мужчина, облачённый в кремо-золотую форму, белый панцирь и доспешную юбку. Его лицо чисто, словно выбелено лимоном и пудрой, а на голове покоится серебристый шлем.

Зенитно-ракетные комплексы, выставленные вдоль всего коринфского канала, обрадовали бы того, кто возглавил «освобождение» города, если бы не затаившаяся «Гвардия Рейха», которая смогла вклиниться в порядки противника, заставив платить его кровью за идею о свободе. Ни в Афинах, ни в новой Спарте, не в Эпире не было такого сопротивления и все контр-сепаратные потуги были мгновенно задушены псами мятежа.

– Господин Фемистокл, – раздались завывания из рации. – Господин… мы не можем продвинуться на север. Нас блокировали силы Рейха. Слишком сильное сопротивление, чтобы его преодолеть!

– Проклятье! Что б этих… – раздался поток ругани, и Мастер-стратег мгновенно сменил канал связи. – Танковая бригада «Иерусалим», мне нужны ваши ультрамиркавы33, чтобы подавить сопротивление в городе.

– Да, мы уже выезжаем.

– Господин военный архонт по Коринфскому военному округу Перист, – Фемистокл сменил канал связи и на секунду замолчал, обдумывая, правильное ли решение он задумал. – Мне необходимо, чтобы вы задействовали первую и вторую сводную спецбригады для прорыва обороны с восточной стороны от вражеского штаба. Как слышали, приём?

– Вас слышали хорошо. У нас проблема… по всему округу формируются ячейки сопротивления. Оно разрозненно, но ожесточено. Привлечённых сил не хватает для полного подавления. К тому же острова в Эгейском море удерживает шестнадцатая мотострелковая дивизия сухопутных сил Империи, которая практически не понесла потерь.

– Выправляйте ситуацию!

– Вы собираетесь задействовать «ангелов»? – спросил командир инженерной бригады.

– Не твоё собачье дело, – огрызнулся Фемистокл, отключив рацию и тут же было понятно, как он напряжён и что всё его нарочитое благородство и интеллигентность отпали. – Они больше не «ангелы», ибо эти существа в христианской мифологии живут в покорности Господину… а эти, из людей, предатели предателей.

Фемистокл сменил канал и голосом дрожащим обратился:

– Консулы, где обещанный сводный полк. Или вы хотите, чтобы жаренный петух в виде лоялистов Империи расклевал вам одно место? Давайте, подключайте свои силы или вы забыли, что свобода просто так никому не даётся?

– Ты как с нами разговариваешь?! – был услышан ответ в четыре голоса.

– Я вам хочу напомнить, что вы предали Канцлера, и мы теперь в одной лодке! И если не хотите стать кормом для адской мельницы имперской юстиции, то вы станете выполнять мои приказы… или сотрудничать со мной, – огрызнулся Фемистокл, и вся его прежняя фигура льстеца пропала как морок. – Мне нужно, чтобы вы приняли участие в противодействии имперского наступления у Коринфа и Афин, но не покидайте основных позиций в Афинах.

Фемистокл отключил средство связи не дожидаясь ответа. Края губ эфемерно дёрнулись и затем на лице появилась призрачная лукавая улыбка. В груди плясала радость от того, что он смог наконец-то поставить Консулов на место, и они знают, чем будет платиться свобода.

Мастер-стратег вспомнил, как лебезил перед ними, как заигрывал сладкими речами о свободе, деньгах и власти, как начинал развращать их чистые души. Образы прошлого наводнили его ум. Пять лет тому назад, перед ним стояли невинные слуги Императора, и он сразу понял, что похитит их преданность, сделав зверей. А начиналось всё с малого, подобно тому, как отец воспитывает детей, так и Фемистокл «взращивал» их в нечистоте, искажая всё подряд. Сначала он показал им, что можно предаваться лености и праздности, а дела сами могут решиться с помощью множества заместителей и помощников. Затем он дал им бесполезные зрелища – подпольные гладиаторские бои, танцы прекрасных девушек и созерцания реалити-шоу с извращениями по скрытым каналам Либеральной Капиталистической Республики. Потом он им показал, что такое – шикарное празднество, где можно напиться и наестся вдоволь, не взирая на посты Церкви. Но на этом Фемистокл не остановился и на одном из пиров познакомил их со жрицами любви, давая вкусить сладкий плод греховного совокупления. И дальше, шаг за шагом он им давал всё более сумасшедшие и будоражащее чувственные удовольствия, от наркотических зелий до ужасных мистерий в садах, сопровождаемых оргиями и призывами «богов». И в конце концов, развратившихся и безумных консулов, четверых своих «детей» он нарёк наследниками «свободного царства греков», которое ещё стоит отвоевать у Императора. За два года он смог совратить чистых и преданных военачальников, которые напитавшись из нечистого источника, согласились на гнусное предательство, лишь бы ещё сильнее распалиться и окунуться в омут безумия. Деньги, похоть и власть двигали ими, но вот готовы были ли принять воины орденов новую истину? Ещё полтора года понадобилась, чтобы «ангелов» Императора сделать ревнивыми по деньгам, пьянкам, беспорядочными связями с женщинами и молитвами к тёмным богам.

– Господин Фемистокл, – раздались слова из рации, теперь голос покорности звучит уже от Консулов. – У нас проблемы. Не удалось подавить сопротивление «Разбитых щитов»34. Предатели предателей сформировали собственные подразделения.

Фемистокл тихо прорычал от досады, осознавая, что ещё как максимум десять сотен человек из всех орденов не разделили нового курса их лидеров. Да, не все встали на сторону предателей, за что и были выделены в отдельный сводный полк и брошены в те места, откуда вряд ли бы смогли как-то помешать восстанию, но всё оказалось куда прозаичнее. Раскусив план, они вышли из окружения и группами рассредоточились, собравшись вновь у Великого Коринфа, пусть и не в полном составе.

– Мне плевать, что вы будете делать, только отгоните их всех ко дворцу гнилой власти Императора, а там я разберусь. Выполнять! – рявкнул Мастер-защитник и переключился с канала. – Бен Али, мне нужно, чтобы ваш пехотный полк поддержал наступление на юго-востоке Великого Коринфа.

– Да, будет сделано.

Новый смешанный орден – «Разбитые щиты» стал занозой для войск Греческой Амфиктионии в области Великого Коринфа. Если большинство городов уже узнали прелести новой власти и вовсю готовятся к сопротивлению Рейха, то это оказался крепкий орешек.

– Что ж, это вызов для меня… это будет достойный трофей, – посмотрев на север, где возвышаются шпили имперского дворца, самодовольно проговорил Фемистокл и активировал рацию. – Военный архонт по Коринфскому военному округу Перист, снова говорит Фемистокл. Подготовьте штурмовые команды, батальонно-тактические группы из состава лучших подразделений под вашим командованием.

На другой стороне конфликта уже догадываются о планах лукового вражеского командира и готовятся его встретить. Оборона строится из ополченцев, полицейских, немногих военных, орденов-лоялистов и охранных дворцовых подразделений. Но они долго не выстоят против элитных орд врага… против разрозненного воинства выступил целый скоп вражеской объеденной армии35. Лёгкая пехота культистов и ополченцев, перемешана с роботизированными батальонами Легиона. Воины «штатных» подразделений – многочисленная пехота Греции, вкупе с экспедиционными корпусами Израиля и Аравии, поддерживаемая тяжёлыми воинами орденов и бронетанковыми батальонами, флотскими группами и полками ствольной, реактивной артиллерии, попросту сметут сопротивление.

Пять десятков человек продвигались средь небольшой улочки, в чёрной облегающей броне, с длинными винтовками, прикрывая друг друга. Невысокие, но выкрашенные в бежевые и охры цвета, у подножья которых разбиты клумбы с выцветшими цветами, бросили тень на воинов. Их возглавляет высокий мужчина, чья душа похожа на разбитое зеркало, а плоть делит тело с металлом. Его израненная стать покрыта тёмно-багровым плащом с капюшоном, по брусчатке стучат каблуки сапог, металлические пальцы сжимают короткий автомат, а у сердца светится золотой крестик.

Андронник – глава отряда, ведёт полроты навстречу врагу. В его памяти всё ещё носятся фрагменты памяти того, как он выбрался из дворца Фемистокла. Он стал тенью среди теней, но не пошёл сквозь весь дворец, вместо этого прорвавшись через канализационные системы, он устроил диверсию внутри крепости, затопив половину нижнего этажа, подвальные помещения и штольни отходами.

Внезапно, на одном из стендов загорелось изображение и замелькали картинки, сопровождаемые звуком. И полились реки фраз, общи       смысл которых сводится к тому, что Империя притесняет греков.

Андронник поднял глаза и смог разглядеть, что там происходит. Какие-то разодетые в лохмотья люди рассказывают взахлёб, как Рейх сумасшедшим налогообложением их обобрал, а службы государства выгнали на улицы и издевались. После них последовало ещё пару роликов и все отвратного качества – склейка хромает, накладной задний фон слишком явен, герои плохо отыгрывают.

– Алэксандэр из Главного агитационного управления никогда не умел делать нормальные фильмограммы, – заявил Андронник, выпустив стрекочущую очередь из автомата. Экран мгновенно треснул и взорвался, рассыпавшись искрами и стеклом.

Отряд продолжил двигаться, как нарвался на одну из групп вооружённых людей. Киберарий пригляделся и смог распознать, что их облачением служит обычная гражданская одежда – джинсы, брюки, туфлям, рубашки, а на торсе по лёгкому бронежилету.

– Олимп-Афина! – раздался позывной от одного из воинов на новогреческом языке и Андронник мгновенно отдал приказ:

– Огонь!

«Гвардейцы Рейха» рассредоточились по укрытиям и открыли выверенный огонь. Мощный хлыст снайперского огня ударил по мятежникам и их первые ряды обрушились на асфальт, как скошенные колосья.

– За своб…! – раздалась попытка прокричать клич, но оборвалась гулким огнём винтовок.

Андронник вырвался вперёд. Подобранный автомат посылает рой пуль, усыпавший ряды растерявшегося врага. Повстанцы не ожидали встречи с орденом, а посему стали ретироваться, выходя из квартала.

Киберарий приказал прекратить огонь, как только мятежники бросились наутёк. Он открыл тактическую карту, высветившуюся на планшете, что крепится у правой руки и сверился с данными. Ох, если бы далёкие предки увидели, как разросся Коринф, превратившись в мегалополис, то рыдали от восторга и славы, внушаемой имперским градостроительством. На синем дисплее тут же высветились белые линии, составившие здания и дороги.

– Что там?

– Судя по поступившим мне данным переговоров район «Старые Лутраки» контролируется лоялистами, а это ещё два километра на северо-запад.

– Ещё что-нибудь?

– Да, нам нужно поспешить. Я предполагаю, с вероятностью в семьдесят девять процентов, Фемистокл ввёл войска своих союзников.

– Что вы там забыли, господин Андронник? – звучит вопрос от одного из солдат и Андронник убирает взгляд от карты, направляя его на «гвардейца», чья броня опалена и покрыта сажей. – Мы же не сможем вытащить всех гражданских.

Андронник знает, что его ведёт и это не программа, не тактическая задача, а нечто иное. Он знает, скорее чувствует, что у него есть друг – Данте, помнит, что у того есть семья. Киберарий, ранее бывший человек помнит, что такое боль, ещё не до конца заглушены противные ощущения, которые должны быть неведомы мотору, поставленному вместо сердца. Но то, что выше плоти, колет его в груди, терзает дух, и он ведом этими ощущениями. Холодный разум и расчёты уступили место песчинкам эмоций, и он подсознательно чувствует, что нужно защитить тех, кого любит Данте, чтобы и он не узнал, что такое разрушительный огонь в душе. Какое-то странное проведение ведёт его, труба, чей глас оглушительнее, чем у любой из сей тленного мира.

– Предатели! – раздался вопль воина и ответ так и не был донесён солдату.

– Принять боевое построение! – приказал Андронник. – Контрнаступаем!

Пять десятков «Гвардейцев Рейха» встретились с таким же количеством врагов, только эти словно вышли с исторического симпозиума. Тела врагов скрыты за толстой серебристо-кремовой кирасой-гиппотараксой, на которой вырисовывается рисунок пресса и накаченной груди; ноги укрыты за поножами и сапогами, а лица защищены странным шлемом, отдающим историческим душком древней Греции, только места, откуда воин смотрит, покрыты бронестеклом.

– «Серебряные Гоплиты»!

Враг открыл огонь из дробовиков и по кирасам «Гвардейцев» затрещала дробь. Лоялисты ответили огнём винтовок кирасы противников на светлой поверхности стали чёрными и потрескались. Стены домов, превративших местность в узкую улочку, плюнули осколками и пылью, стёкла на первых этажах с перезвоном лопнули и разлетелись на множество осколков.

– Расстояние! – кричит Андронник, срывая чеку с гранат. – Держите их на расстоянии!

Главное оружие «Гоплитов» не дробовики, а энергетические копья, которые они пустили в ход. Максимально сблизившись и перекинув огнестрел, они схватились за полутораметровые чёрные орудия, листовидные начищенные до блеска наконечники, которых мгновенно затрещали, покрылись паутиной молний и нагрелись до страшной температуры.

Андронник швырнул гранаты, и встретил клинком выпад копья, отведя его в сторону и быстрым движением рванув вперёд. Его рефлексы и движения куда быстрее чем у любого человека, и враг это понимает. Он схватил за шею «Гоплита», как ещё один враг решил его проткнуть, но киберарий отпрыгнул назад и с одной руки выпустил всю очередь – тридцать патрон в упор. Броня «Гоплита» выдержала, но сильно помялась и почернела, а сам недруг от боли упал на землю, держась за грудь.

«Гвардейцы Рейха» вступили в ближний бой, но слишком слабы в рукопашной, чтобы противостоять «Гоплитам». Копья ковыряют и пронизывают латы, кротят электронные системы и обжигают кожу и пронзают плоть.

– За вольную Грецию! За Фемистокла и свободу! – раздался крик повстанцев, и они толпой попытались напереть на «Гвардию Рейха».

Андронник сорвал последний серебряные цилиндры, и по рации отдал приказ: