Во имя порядка: на заре новой эры

– Благословен и славен ты Господи! – пою и я, сердце моё расцвело, скинув оковы морозного ужаса, просияв светом духовным, мне кажется, что всё живое возносит хвалу Творцу. – Слава Тебе за спасение! Слава Тебе за всё данное! Молю тебя.

Во свете явилось нам зрелище иное, несущее такое ликование, несравнимое ни с чем – это мир, наш. Есть победа жизни и нет ползущей огнём смерти. Есть проникающий в души свет и вымывающий их от нечистоты и нет лживого очищения. Я обратил голову вверх и плотные глаза встретились с мириадом глаз служителей Истинного Света, принявших обличие существ совершенной красоты. С Неба изливается пение от которого перехватывает дух, тело наливается необычайной силой:

– Свят! Свят! Свят! Вседержитель Воинств небесных Предводитель! Свят! Свят! Свят! Победитель смерти! Земля полниться славой Его!

Я готов вечно созерцать великолепный хор певчих, блещущих светотканными ризами, и внимать их чудесному пению, окружённых горящим небесным серебром облаками. Но голос, что сильнее грома, и повелительней, чем у всех Рождённых светом, звучит от алтаря, где свет сильнее всего, окутывая фигуру, приковывая внимание:

– Единый позволил вам испытаться силами мятежника, и вы узрели их. И поняли, кому противостоите! Воззвав к Небу, вы потревожили и муть злобы, обратившую на вас внимание. Но благ Единый и Его волей бегут от вас слуги звезды зари! – провозгласил вестник Единого, и я узнаю его… то самый, что помог мне в битве с женщиной. – Благословите Вседержителя.

Одного, самого краткого прикосновения к Свету, к Небу хватило мне, чтобы не просто взбодриться… я ощутил себя новым и готовым к наивеличайшим свершениям. Купаясь в свете, мне кажется, что весь мир предельно ясен, что нет славы, более славы Единого, и дивлюсь вопросу – как Рождённые светом могли предать?

– Фриджидиэн, – звучит слово из света. – Ты действительно желаешь исцеления для Лишари? Ты хочешь этого, даже если это тебе в дальнейшем принесёт тебе великую боль?

– Да, пусть Он исцелит её, – без тени сомнений даю я ответ.

– Да будет по слову твоему.

В противопоставлении многословию, шипению и коварству высших, это светозарное существу, посланник Великого Господина благословенно немногословен в вопросах и ответах. И дальше, вестник Истины дал наставление непреложное:

– Единый покроет вас от тьмы, что нависает над мнимыми спасителями мира сего, что возводят маяк погибели. Верой же спасайтесь и благославляйте Единого во всех делах и на всех путях своих. И помните, что малое благое дело, лучше великого, в котором нет опоры на истину!

С этими словами вестник Единого, вознёсся к Пославшему его и небесное торжество мигом исчезло. Ниспало пение, оставив лейтмотив в душе, ушли образы, но в глазах горит свет. Раз прикоснувшись к Небу, забыть это невозможно, сама душа будет взывать к этому.

Сейчас всё так же, как и прежде – свечи мирно горят, отсвечивая огни в полу, Исаил и Мэльсхедек кадят алтарь по кругу и только трещины на окнах напоминают о буйстве нематериального мира.

– Благодарим Тебя, Единый, что не оставил молитву нашу без внимания, – я продолжаю смотреть за службой. – Благослови нас Единый, ибо нет Бога кроме Тебя. и чтить будем тебя мы вечно.

Остановившись, Мэльсхедек и Первосвященник поклонились друг другу, чем окончили службу. В пропитанных потом и истемневших рясах и хитонах, они позволили усталости немного взять верх… и упали у ступеней. Плоть изнемогла от борьбы с иным миром, и теперь нужно дать ей отдохнуть. Немного подсобравшись, они переместились на ступени, где, лёгши на выступы, предались отдыху.

Мысли… их практически нети. Лёжа на полу, ощущая приятную прохладу гранита, я смотрю в белый потолок, где недавно пел небесный хор. В том, что произошло, я не сомневаюсь, только думаю, как теперь жить дальше. Определённо есть «высшие» и они хотят уничтожить этот мир… похоже, что разрушение стало их сутью, и они не могут существовать иначе – эта эмоция пропитала их души. И есть Тот, Кто сильнее всего этого и властен не просто сорвать колесо истории, но изменить нас изнутри с нашей же воли… иначе было бы невозможно. Уверовав на севере, я утвердился сейчас, и понял, что наши сердца самое настоящее поле боя… и кому отдать победу, выбор делаем мы сами.

Только я собрался сомкнуть отяжелённые веки, как до меня доносится страшно знакомый голос… я его уже сегодня слышал, и он уже приносил недобрые вести:

– Фриджидиэн! Фриджидиэн!

В церковь влетел мужчина в жёлто-серых мантиях, с сумкой наперевес. Даже сквозь пелену на очах я разглядел страх и трепет в его глазах, губы апотекария побелели, а сам он летел, словно за ним гнался чёрный мирад.

– Что случилось? – минорно звучит мой вопрос с пола, я даже не могут встать – усталость пригвоздила меня к граниту.

– Лишари! Она! О-ох! Она! Лишари! Ух-х!

О’Брайенн одновременно пытался и продышаться, и сообщить мне нечто важное. Согнутый, опёршийся ладонями на колени и капающий потом на пол, тяжело дышащий, он дал мне время ему задать вопрос:

– Как ты меня нашёл?

– Мысль… непонятное наваждение… мне показалось, что только здесь ты можешь быть, – Выдавил О’Брайенн, всё ещё пытаясь продышаться, но по глазам и блеску в них, я чувствую, что он желает сообщить нечто неописуемое важное.

– Говори.

– Лишари Пегаст. Она… жива. Жизненные функции восстановлены до стабильных. Я не знаю…

– Как это было? – с волной надежды, звучит мой вопрос.

Душа вновь ликует, так свежо и приятно духу, что тянет танцевать и петь, несмотря на полное изнеможение плоти. Пока апотекарий собирается с мыслями, я воззвал к горсти оставшихся сил и выдавил эфемерную улыбку – мне настолько приятно и радостно, что даже усталость не заставит моё лицо пребывать во мраке.

– Как всегда, я готовился дать больным лекарства, как услышал пение в лазарете и пошёл туда. Но там меня встретило то… что я не могу объяснить словами науки. Я – учёный, но… это необъяснимо?

– Что? – улыбнулся я пуще прежнего, зная в чём дело.

– Я видел странное явление. Подобие сияющего воина… с кадилом. Он поднёс к ней благовоние, и раны, пятна… они исчезли. Она не ожила… нет… но… яд, его больше нет. – О’Брайенн остановился, прыгая широко распахнутыми глазами по церкви и остановил взгляд на скульптуре ангела, видимо найдя в ней мистически знакомое. – Фриджидиэн, мы можем спасти её! У меня есть время!

– Хорошо, – выдохнул я и закатил глаза, веки сами опустились и последнее, прежде че я уступил власть над своим телом сну, было слово. – Ступай.

Глава 15. Пришествие орла

«Важнее преимущества численного – превосходство в тактике и стратегии. Но численность тоже важна, кто бы чтобы не говорил.»

– Силл Ваил – Командующий Аркским городовым полком, трёхвековой давности.

Следующий день. Порт Арка.

– Прекрасный вечер, не правда ли? – спросила девушка рядом со мной.

И вправду – на небе ясно и чисто, от горизонта до горизонта всё усеяно серебряными звёздами на тёмно-синем полотне, твердь небесная величием и могуществом, гармонично смешанным с торжественностью и миром, внушает мне покой. Он нужен после стольких беспрестанных сражений за родную землю и за жизнь дорогого человека. Не одними зельями апотекария я буду спасаться, а ещё и миром, и верой. После произошедшего в церкви, я не только перестал бояться тени, но и понял, что наше мироздание куда глубже, чем может показаться. Но сейчас я не хочу рассуждать об этом, ибо оставив Эндерал на попечение Велисария, а Лишари на заботу О’Брайенна, я надеюсь выцепить спокойную минуту.

Рядом со мной идёт высокого роста, стройная, и златолицая дама, с каштановыми густыми волосами, облачённая в светлое длинное платье, на котором красиво легла кожаная куртка.

– Эшра Мирайа, – вспоминаю я имя дамы, с лёгкой улыбкой. – Вы удивительная девушка. И вправду, почему бы вам не отправиться в Киру?

Вокруг нас строения. Похожие на аркские – такие же аккуратные, но с тенью хладности, отдают серостью. Большая широкая гряда домов и зданий, растянувшаяся от восточной заводи до самых гор, упираясь в скалы. Сквозь узкие улицы гуляет ночной прохладный ветер, отрезвляя напившихся или даруя силы уставшим. В немногих окнах всё ещё горит свет, но большинство зияют темнотой – склады почивают в пустоте, немногие дома спят и только портовые кабаки работают.

– Я вас попросила сказать мне, когда приплывёт корабль из Киле, – с призраком обиды вымолвила дама. – Ну да и сказала, что сегодня прекрасный вечер.

– Да я помню, – опустив голову и став разглядывать маленькое четырёхногое пузатое существо, с мраморно-белой кожей, и большими рогами, я ответил. – Через три часа должен прибыть корабль. Кстати, как зовут вашего малыша-леорана?

– Эльфрида её зовут, – девушка потрогала пышный волос, – а вы добрый мессир, а вас как зовут? Вы так и не представились.

– Я – Фриджидиэн из Арка, – отвечаю я даме, понимая, что она хочет продолжить знакомство.

– А чем вы занимаетесь в свободное время?

– Работаю, – с этим словом я вспомнил промахнувшие недели… как часты они словно пришли и в них я нахожу только веру, политику, кровь и гарь войны; я не хочу смущать девушку, не желаю давать ей ещё один повод бояться; в Арке сейчас спокойнее чем на фронтах в сотнях и тысячах километрах от города.

– Так кем же?!

– Работаю художником. Иногда помогаю в городской галерее картин и историческом музее, – придумал я, что ответить.

– Может тогда сходим и выпьем? – с энтузиазмом сказала девушка-аэтерна. – Как раз часа три есть. Обсудим картины и… политику. Я слышала, что на Фермерском берегу сражаются с Неримом. Не знаю, так ли это.

«Ещё как так», – подумал я, вспоминая то, что сейчас там творится.

Тишина и покой, ночь и прохлада так и говорят – иди с ней, напейся в стельку и забудь о всём, что пережил. Я бы так и сделал, если не б не лицезрел того, что произошло со мной – ангела всё что с ним связано, если бы не знал ту неримку. Я бы пошёл и напился до смерти, чтобы потом какой-нибудь стражник оттащил меня в камеру до утра трезветь. Но я не хочу этого. И сколько бы я не бежал от войны – она преследует меня даже в моих мыслях – и вот мне кажется, что где-то вдалеке свистит снаряд катапульты… Нет, не кажется!

Резким прыжком я поваливаю аэтерна на прохладную брусчатку, а через секунду рядом раздаётся взрыв. Снаряд, набитый порохом, с трещащим гулом раскалывается, высвобождая огонь и ударную волну, разнося часть стенки и выбивая стёкла. Я почувствовал, как меня окатили горячие щепки.

– Что это!?

– Беги к извозчику! Живо! – приказываю я и она вырывается, вскинув леорана на плечо, дав такого дёру, что не каждый мужчина-марафонец за ней угонится. – В город!

Я тяжело поднимаюсь с брусчатки… на мне простая бардовая рубашка и штаны с сапогами, у меня нет оружия, кроме «громыхателя». Повертев головой, я замечаю, как возле меня проносится отряд стражи, а затем справа и слева по барабанным перепонкам ударили громоподобные взрывы. А вскоре небо рассекла ещё дюжина снарядов, смертоносным пламенем, дождём осевшая между домами на улицах.

У меня нет доспехов и клинка, как я буду сражаться?! И всё же я должен знать, кто посмел на нас напасть, хотя я и сам понимаю это. Пробежав в сторону верфей, минуя дома, бегущих в страхе людей и садясь, при взрывах снарядов. И то, что я увидел спустя минуты, ввергло меня в панику. Огромные трёхпалубные корабли, среди которых тащатся судна поменьше, большие и пузатые, малые и удлинённые – оказались вблизи порта да так неожиданно, что стало страшно… как они подобрались так незаметно? От одного края моря до другого края моря я не вижу ничего, кроме кораблей, над которыми реет стяг с орлом. Я же ещё полчаса назад не зрел ни одного судёнышка на горизонте, а теперь они подбираются всё ближе и ближе.

Отчаянный бой им пытаются дать корабли Святого ордена – выстраиваясь кривой линией, они вскоре станут огненным напоминанием о себе. Баллисты и катапульты с неримских кораблей ударили по суднам Арантеаля, пробивая им борта… те недолго продержатся.

– Первый общеармейский корпус, – обозначил я вторженцев.

Наше положение, хуже, чем безнадёжное – противников двадцать пять тысяч, а в гавани едва ли наберётся горстка храбрецов. Кто им даст отпор? Кто встанет стеной между безбожным зверьём и добрыми людьми Арка?

– Командор! – узнаёт меня один из один воинов в тёмно-лиловом покрове поверх кольчуги. – Что будем делать?

– Сколько у нас в распоряжении воинов? – сходу спрашиваю я.

– Три сотни из Единой Эндеральской Армии, две сотни с Конаном прибыли сюда, тысяча воинов аркской аристократии и да пять сотен лучников и арбалетчиков.

– А что с Городской стражей?

– Портовые подразделения в панике! – ответил воин и показал на то, как объято огнём некое трёхэтажное здание. – Их командный пункт уничтожен работой палубных батарей.

И тут же я вижу подтверждение этих слов – люди и аэтерна в красно-белых тканевинах поверх брони носятся, не зная, что делать – противоречивые приказы, паника и уничтоженное командование – всё это парализовало не менее полутора тысячи стражников. Растерявшаяся стража Арка не сообразила, что необходимо делать, а только беспомощно металась по порту в ожидании услышать приказ от вышестоящего командования. Жалкое зрелище… остатки некогда великой армии превратились в подобие перепуганных крестьян.

– Фриджидиэн! – слышится приветственный рык за спиной, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть рослого воина, в шкурах и броне. – Как хорошо, что ты здесь!

– Господин Конан! – радостно я приветствую мужика. – Я тоже рад тебя видеть здесь!

– Только пришёл встретить новую партию хорошего вина, как здесь появились эти твари! – разозлился варварский король и тут же успокоился. – Скажи, что будем делать? – мужик ткнул секирой в сторону моря. – Больно их много.

– Принимай командование всеми войсками… кроме тебя, тут больше некому, – я осмотрелся, видя, что клубы дыма захватывают квартал за кварталом. – Ты самый опытный вояка.

– Нужно эвакуировать гражданских в город, – Конан стал водить секирой, рассекая порт на части. – Справа поставим аркчан, пусть прикрываются статуей Мальфаса. Слева встанут мои братки, а в центре армейцы.

– Король Конан! – коленопреклонённо обратился воин в синих одеждах. – Жду приказов.

– Уже король, – прошептал я, удивляясь насколько быстро вышедшие из тени, обретают власть.

– Выводи народ, Меровинг. Бери полсотни воинов к себе и шевели задницей!

– Да Арка день пути… долго будет, – говорю я. – Сможем ли мы столько продержаться?

– Мы выдержим, – он тряхнул меня за плечо, крепко сжав его. – Только дадим тебе панцирь и меч хороший, чтобы ты лютовал с нами.

Я слышу гром – это две оставшиеся пушки «работают» по кораблям – их ядра прошивают борта, крушат осадные орудия на палубах и стали хоть какой-то угрозой для неримского флота. Спрятанные в глубине порта, они пока недосягаемая цель для наступающего врага, его артиллерии.

На спине сомкнулись застёжки и грудь прикрыла лёгкая пластина спрессованной кожи, усиленная тонкими пластинками чёрной стали. В правой руке изогнутый аэтернский меч, похожий на саблю, а в левой массивный щит, закрывающий меня от голени до плеча. Голову зажал тяжёлый шлем, чей гребень хлещет ветер.

Медленно, но верно, в гавани появляется подобие организованной обороны. Пока корабли Святого ордена жертвуют собой, даруя нам драгоценное время, мы готовимся встретить неримлян и уже самим отдать жизни, лишь бы гражданские добрались до крепких крепостных стен.

– Первая сотня, – командует Конан, порыв ветра поднял его бороду и растрепал на волосинки. – Занять позицию у верфей! Мои побратимы, на левый фланг!

Моментально пронеслась вереница воинов, с топорами и широкими круглыми щитами. За ними подбежали и десяток ратников с кожаными панцирями поверх кольчужных рубах, с люцернскими молотами, свернув во двор, образованный стыковкой двухэтажных зданий, где встали и мы.

– Милатарий аристократии – Косс Даль’Лорэ, – представился воин. – Я слышал, что вы господин Конан теперь командуете.

– Да! – прорычал варвар, и указал на огромную статую Мальфаса, воздвигнутую на маяке, словно сам Рождённый свет готовится свершить суд над врагом. – Выдвигайтесь. Туда.

Тут же подбегает воин городской стражи, чьей отметкой отличия стали три полоски на плече:

– Лейтенант Салливан! – представился стражник. – Командующий вторым пехотным полком.

– Лейтенант командует полком? – смутился и тут же был пристыжён:

– Полковник мёртв.

– Ладно. Становитесь второй линией, за нами! Лучников из среды вашей, смешайте с нашими и на возвышения к ним же!

Конан, отдав поручения всем, кому можно и распределив армии, приготовившись к обороне, посмотрел на меня. И снова я вижу столь знакомую мне эмоцию – надежду на грани отчаяния.

– Тот, кто победил меня однажды, отдаёт командование в мои руки, – Конан хлопнул по плечу. – Хороший ты малый.

– Конан, прозванный среди своего народа королём, – я натужно улыбнулся, вспомнив столь величественный титул и то, что он у бывшего бандита, – ты единственный знаешь, как гонять своих людей. И все боятся тебя больше, чем меня.

– Бери командование Единой Армией, – в ключицу ударил Конан. – И постарайся держаться как можно дольше.

– Будет исполнено… король.

Я кивнул и побежал прочь из двора. Витая между узкими улочками, я вышел к морю, оставив позади многочисленные постройки гавани и улицы, по которым уже поплыл смог. Мы приготовились встретить врага, выстроившись неровными линиями, среди домов, грузов, портовых нагромождений, кранов и складов. Корабли Святого ордена практически полностью ушли под воду, их красная парусина с золотым оком чёрными опалёнными кусками ткани поднялась к небу, взимаемая ветром, а корпуса суден отправились ко дну. Они отдали свой долг – их матросы стояли до последнего… теперь пришёл наш черёд отдать долг.

Гавань Арка – самый большой порт во всём Эндерале, растянувшийся на километры, он мог принимать в день целые торговые флотилии во время своего рассвета. Мне снова горько, только на этот раз от того, что столь живописное место станет ристалищем. Но такова наша судьба – защищать родину, всеми возможными силами и средствами, отважно встречая врага.

Вздев щит, я смотрю направо и лево и вижу, что маяк со статей Мальфаса стал отличной позицией для аркских арбалетчиков. Снова гремят орудия, и пушки разбивают в щепки прибивающиеся корабли, но как бы интенсивно они не работали, им не удастся потопить орду деревянных посудин. Устремив взгляд к флагам, я вижу орла… всё тот же неримский, в сердце которого алым сияет цифра «1»; в одной лапе зажат меч, а во второй свиток – символ первого общеармейского экспедиционного корпуса. В противовес двадцати пяти тысячам три с половиной, где я стою посреди лилово-серебристой линии, чьи щиты украшены двуглавыми орлами, или буквой «Р».

– Воины, – громогласно я обращаюсь к солдатам. – Не ради Ордена или богатств вы сражаетесь, но за родину, её добрых граждан! Держитесь мужественно, держитесь ради всего святого!

Корабли пристали к верфям и выкинули трапы, глухо ударившиеся о камень. Мгновением позже по ним затопала солдатня в больно знакомых табардах и тут же легла. Лучники и арбалетчики стали вести обстрел по навесной, затмив звёзды дождём болтов и стрел. Сталь пробила кольчуги, и первые противники плюхнулись в море. Баллисты и катапульты попыталась сместить огонь к нам, но встретились с ментальными барьерами, выстроенными нашими армейскими чародеями.

Боевые маги Нерима решили ввязаться в борьбу с коллегами и с бортов кораблей пси-щиты испытались потоками пламени и зелёной некротической энергии. Барьеры вспыхнули от напряжения ментальной энергии и воздух между нами и врагами засиял жёлто-красными цветами.

– Стену щитов! – скомандовал я и мы сомкнулись.

Орудия перевели огонь, кладя ядра у маяка и пытаясь потопить огромные карраки, решившие охватить левый фланг. И те приостановили продвижение, не желая лезть на огневой рожон.

Пехота врага стала собираться на краю верфей и как только их стало достаточно – ломанулись в атаку. Необузданной кучей, превозмогая бешенный обстрел, неся знамёна они идут, вопя и крича.

– Коарек – наш свет! – кричат неримляне, противопоставляя старой эндеральской литании свою. – Очищение – наше причастие!

– Вы не пройдёте! – кричу я, подняв щит, чтобы меня не сразил вражеский меч.

Вот сталь и блеском пересветом заплясала в столичной гавани, первая битва за Арк началась и как её можно обозначить? Орёл сцепился с орлом, пока око в блаженном сне спит. Оттолкнув врага, я парирую удар, и совершаю быстрый выпад – моя спата пронзает кожаный панцирь. Враг отпрыгивает назад, и его место занимают трое алеманн, рассекая воздух широкими размахами топоров. Щит стал единственной преградой между мной и лезвиями топориков, что неистовыми ударами владельцев выбивают щепки из моего щита.

Братья по оружию рядом со мной держат строй, удерживают врага, не уступая ни йоты брусчатки. Сердцеземцы, солнцебережцы и аркчане встали вместе против норманнов и алеманнов из Нерима. Сохраняя строй, короткими колющими ударами мы заставляем истекать неримлян кровью, пока они бесполезно пытаются достать нас.

Рука, из которой ушла жизнь, держится лишь на зельях и воле, ей я держу щит, спасающий меня. Теперь перед нами всё заполнено неримлянами, которых с каждой минутой всё больше и больше. Чёрно-жёлтой массой, преодолевал дождь стали, с исковерканными в безумии рожами, они напирают на нас, оттесняя от линии

– Архгх! – воют враги. За новый мир! Очищение! Очищение!

Я отвечаю сосредоточенностью. Чувствуя панцири товарищей, стиснутый ими, я могу лишь колоть спатой. Меч носится туда и сюда, как шило, находя слабые места в броне врага и окропляя брусчатку кровью. Над головами всё залило магическое пламя и холод, навесом ментального шатра, простёршегося над нами и осветившего поля боя с неестественной яркостью.

Наши лучники промедлили только для того, чтобы обрушить на врага залповый дождь из тысячи стрел, осевший практически рядом с нами.

– Вражеские лучники! – кричу я, заметив, что к нам подплыли корабли, несущие на бортах целые компании народа, вооружённого луками. – Приготовиться!

Теперь нам приходится скрываться от железного дождя – последующие ряды вздели щиты, и мы стали похожи на черепаху, закрытую со всех сторон. Стрелы увязли в дереве, не причинив вреда.

– Раздавить этих червей! – кричат из строя неримлян, и мужики усилили давление, нам пришлось отходить, уступая драгоценные метры; но мы оставляем и край гавани, устланный чёрно-жёлтыми телами, среди которых очень мало наших.

Случилось неожиданное – щиты не просто вспыхнули, они взорвались. Магия, столкнувшись с магией накалилась настолько и вобрало такое количество энергии, что это вызвало вспышку. Разлетевшись разноцветным салютом, барьеры исчезли и теперь мы беззащитны перед вражескими колдунами. Вздрогнув, я понимаю страшное – теперь чары упадут на нас.

На поле боя вышли воины поопытнее и могущественнее. Рыцари народа, закованные в блестящие латы металлической стеной двинулись на нас. Их эспадоны выписали прекрасную дугу и подобно топорам обрушились на щиты. Укрытия жалостно хрустнули, руками они вырывали людей из строя и отдавали на растерзание обычной солдатне. Теперь мы стали несли ощутимые потери и волной в прорехи кинулся враг, сверкая острозаточенной сталью.

Пушки, будто бы стремясь воздать возмездие за погибших, стали работать в устрашающей близости к нам – ядра проредили ряды неримлян, выметая их, как это делает веник с грязью.

– Отступаем на второй рубеж обороны! – под артиллерийскую канонаду приказываю я и народ дисциплинированно стал откатываться назад, уступая просторные верфи, заваленные трупами.

Теперь наши позиции пролегли у зданий, в улочках и у складов. В последний раз, прежде чем скрыться за стенами домов, я увидел, что возле маяка в море всё покрыто деревянными остовами – работа пушек отлично останавливала врагов, но теперь им придётся переместить огонь на другие рубежи.

Скрывшись в тени домов от стрел и баллист, мы встали новой стеной – здесь нет численного преимущества, только мастерство решит, кто сильнее. И вот появились первые враги – подобно воде они хлынули в улочки и зазоры между строениями, всё заполняя, но встретились с неожиданным. Немногие чародеи в алых мантиях простёрли руки и с них сорвались струи ревущего всё освещающего огня, изжарившие нападающих. Стрелы и болты упали на тех, кто высаживается с кораблей, заставляя их идти под щитами. Я ликую при виде того, что у неримлян ничего не получается, радуюсь, что враг, пришедший убивать ради ложных идеалов, падает. Нет, я не желаю их смерти, не хочу им зла, но и не стану сидеть сложа руки, пока они разоряют нашу землю.

Чародей отошли, отступая от дымки, несущей запах прожаренной плоти и раскалённого металла. Щиты снова сомкнулись и через тела павших товарищей на нас рванулись рассвирепевшие и светловолосые норманны. Мы со звонким стуком столкнулись щит в щит, мечи лязгнули друг о друга, выбивая искры. Крики и агония снова обрели лавры песни среди домов.