Митра

Ополченцы разглядывали людоедов с ужасом, бывалые воины – по инерции с презрением, ненавистью, и новым для них – любопытством. Прибывших на берег взяли в кольцо, и повели внутрь храма.

Жизнь в храме явно шла мирно. Маленькие огородики вновь были покрыты зеленью, ухоженные дома из белого кирпича и соломы были прочитаны и отстроены вместо искаженных годжоном. Хотя сейчас на территории храма никого не было. Инструменты были побросаны. Из кузницы валил мелкий дымок. Очевидно, что мирные жители где-то скрылись. Возможно, на случай повторной атаки, хитрый Тханг Висна разработал какой-то план.

Компанию конвоировали в просторное, полукруглое помещение над Цветочной Криптой, и там поставили на колени.

Тханг Висна уселся на высокий плетеный стул перед балконом, и коротко сказал.

– Говори.

И Хван Самнанг, вместе с Древним, чьи слова он переводил, поведали историю о народе Дэвагоджи, о Империи, о загадочном народе больном Митрой, и о самопожертвовании Савитар.

Тханг Висна слушал все это с недоверчивым лицом.

– Пока что твоя история, как и пересказ капитана, больше похожа на бред сумасшедшего.

– Твоя, правда. Но подумай – как Хабчан реализует идею Сосуществования? Ты можешь вспомнить название хотя-бы одного языка, который принял Митру вместе с нами?

– Конечно…это… – Тханг Висна задумался. – Это…

Все остальные тоже принялись припоминать. Ванна Йунг даже принёс какие-то книги. По лицам людей было видно, что с них спадает какая-то мрачная пелена. Она все еще с едва слышимым писком цепляется за них, пытается овладеть их разумом, но в тексте этой реальности уже и так было слишком много допущений, и неразумных слов. Где-то вдалеке будто бы раздался металлический скрежет.

– Я попытаюсь кое-что показать вам. Выйдем наружу.

Тханг Висна немедленно приказал вывести людоедов и своего бывшего друга наружу.

Там, под нестерпимо жарким солнцем храма, Хван Самнанг в очередной раз воздел глаза к небу, и попытался Сказать. Он попытался произнести Слово, то на котором говорят только васильковые небеса. Слово, которое Ничто. Не имеющее никакого Замысла. Он силился произнести его, и в ответ лишь встретил Лицо Бога в бесстрастных васильковых небесах.

Наблюдательный Тханг Висна, щурясь смог разглядеть в небе какой-то непонятный символ, но лишь на доли секунды. И в следующий момент реальность превратилась в сплошной текст, читаемый скорее в умах людей, нежели снаружи. Хван Самнанг испытал боль и страх, ибо, словно Одинокий Князь древности он видел в каждом камне, простую, но столь изящную полосу. Каждый человек из храма был этой полосой, и сам храм был ею. Всё здесь было Митрой.

Ополченцы в ужасе присели на землю, бросив оружие. Ванна Йунг задыхался, а Тханг Висна в упор и, не мигая, смотрел на образовавшееся в руке Хван Самнанга нечто. Слово, лишь отдаленно читаемое как Меч, и скорее читаемое как Память, или Мысль.

– Хван Самнанг… – Медленно и пугающе спокойно произнес Тханг Висна. Его голос был немного чужим, и очень удаленным, с лёгкой металлической хрипотцей. Уже через секунду бывшие друзья скрестили мечи. Тханг Висна теперь так же, не мигая, смотрел в глаза Хван Самнанга. Во избежание массовой драки, людоеды демонстративно встали на колени, и подняли руки вверх. До митраитов дошёл смысл этого сакрального действия. Между двумя рыцарями происходила дуэль, и вмешиваться было как минимум неприлично. Митраиты вложили мечи в ножны и стали наблюдать.

По пыльному двору, среди белых каменных домов, там, где буквально час назад кипела жизнь, теперь бушевал водоворот из клинков несущих смерть. Тумёган Годжон брали числом, а Коччи Хабчан – мастерством. Тханг Висна был воистину смертоносным воином, и его меч разве что миллиметр не доставал до Хван Самнанга, то едва касаясь шеи, то проскальзывая по чешуе его доспеха. Хван Самнанг был лишь с мечом, а Тханг Висна то и дело укрывался от ответных ударов за своим круглым щитом, демонстрируя необычайную ловкость в обороне. Он прикрывался щитом, и затем немедленно контратаковал, вынося вперед корпус, и нанося рубящие, и колющие удары. Иногда он подпускал Хван Самнанга ближе, и пытался нанести колющий удар, скрывая меч за щитом. Техника фехтования Тханга Висны была выше всяких похвал, Хван Самнанг обращался с мечом намного грубее. Лишь природная эмоциональность, сопряженная с невероятной скоростью реакции, позволили Хван Самнангу взять верх. Два Одиноких Князя на фоне василькового неба. Тханг Висна лежал раненый в плечо, из его руки выпал щит. Меч Хван Самнанга находился у его горла. На миг казалось, словно сбылось какое-то пророчество. Тханг Висна с усталым удовлетворением смотрел на Хван Самнанга. Божественный суд определил, чья Идея важнее.

Единственная туча лениво ползла по солнцу, приглушая не единый момент весь свет, который был в этом мире. Затем Хван Самнанг протянул своему другу руку.

– Моя Идея не в том, что ты подумал. Я просто хочу чтобы все это… – Хван Самнанг неопределенно повел рукой вокруг. – Это… Ну понимаешь, закончилось. Я понимаю, что весь мир вокруг нас…этот текст. Словно здесь записана ложь. Тщательно спрятанная между строк – ложь. А эти пустые васильковые небеса. Они зовут меня туда, где я и должен быть. Я как будто и вправду очнулся от тяжелой болезни. Мне все еще плохо, но меня зовёт какой-то долг. Наверняка, когда ты так же разберешься в себе, почувствуешь то же самое.

Тханг Висна принял руку своего друга. Казалось с большим облегчением. Словно ему в действительности было плевать и на Митру, и на Храм, и он готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы не враждовать с дорогим ему человеком.

– Я искренне надеюсь, что все, что ты говоришь – правда. – Сказал Тханг Висна. – Потому что теперь я отвечаю за тех немногих, что здесь остались. Понимаешь?

– Да друг мой.

Ополченцы окончательно убрали оружие, и напряжение последних часов само собой развеялось как черный дым на сильном ветру.

Мирные жители храма постепенно вернулись. Тханг Висна хорошо наладил секретные пути отхода, снабдив их лодками, бегло пишущими и читающими проводниками, и провизией.

А к вечеру все собрались на ужин. Культурный обмен проходил не без эксцессов. Людоеды не без труда учили хабчан, а митраиты обжигались сомой, покуда не выучили на годжоне все её основные вкусы, чтобы их почувствовать. Людоеды с недоверием ели цветочный пирог, а митраиты приправляли баранину диковинными специями.

Хван Самнанг с облечением выдохнул. Все-таки, иногда страх может стать лекарством от ненависти. Испытав страх, недавние враги скорее станут друзьями, но только тогда, когда нужды бояться друг друга более не будет.

– Интересно, почему ты, Хван Самнанг? – Древний стоял, облокотившись на резные перила балкона, нависавшего над входом в Крипту. Сочный и злой годжон прорезал ночной воздух как острый коготь.

– Я бы тоже хотел знать. Может вы просто никого не оставляли у себя до этого?

– Да нет же, были случаи. Но они просто сходили с ума и умирали.

– Ну, значит, готовясь к вашему гостеприимству, я сошёл с ума и умер несколько раньше.

Древний глухо засмеялся, и Хван Самнанг подхватил его смех. На них с улыбкой смотрела Свай Тиен, пока с ночного уже василькового неба, светила полная, серебряная луна.

…Читай вправо! – Кричал один сержантов Коччи Хабчан. Орда кораблей – баркасов, каракк, кобуксонов, неслась к противоположному краю Кольца Грибов. Жуткий и угрожающий глаз радиовышки виден был даже сквозь гневные крики Стенающего Нечто. Жесточайшего из литерных штормов. Он бывал только здесь, и только этот шторм не просто менял реальность хаотичным набором слов и символов, но и гневно выкрикивал, их прям в сердца и души всех кто в него попал.

Когда Коччи Хабчан и Тумёган Годжон наконец собрались в деревне на болоте, они обсудили план прорыва из клетки Митры. Изучив старинные карты, Древний, Хван Самнанг и Тханг Висна пришли к выводу, что все время центр кольца грибов и цветочную крипту соединяла невидимая прямая, которая никогда не менялась. На таком же расстоянии от Кольца Грибов только с противоположной стороны располагалось Стенающее Нечто. Всегда. Неизменно.

Хван Самнанг нутром чувствовал по реакции странной радиовышки, что подумали они абсолютно верно. Голова кружилась от криков и причитаний шторма, перед глазами были невообразимые символы и слова. Омнипаруса шли почти на шёпоте, потому что прочесть в этом месиве что-то разумное и безопасное было почти невозможно.

По счастью, еще не один корабль не потерял своей реальности, и уже среди водоворота ужасающих писаний виднелась самая суть. Глаз Бури. Врата.

– Вправо! – Вопил сержант. Далее приказы раздавали рыцари-с-зашитыми ртами. Благо их голоса звучали в головах. Но даже им приходилось преодолевать изменяющуюся реальность, чтобы доносить свои мысли.

Массовый исход из клетки Митры был ужасным. Ближе к Глазу Бури люди начали страдать. Хван Самнанг держался за голову. Голова ужасно чесалась от бегущих по ней букв, словно её вымазали уксусом в горячей сауне. Глаза наливались кровью, а тошнота то и дело подкатывала к горлу, разрывая желудок, лезущим изо рта неизвестным потоком символов.

Внезапно все бытие озарилось солнечным светом.

– Свай… – Теряя сознание, крикнул Хван Самнанг, и видение жутких глаз из белого золото заполонило собой все.

… – Да выходите вы уже! – Толо кричал, нервно расхаживая вдоль врат Маковой Крипты. Молодой герцог Догго, приехавший с визитом в Эмпайр, велел привести принцессу соляров в его опочивальню. Зная вкусы герцога, Толо очень переживал как тот обойдется с женами своих придворных, если не получит желаемое. И надо же было акабратской рабыне предупредить свою госпожу об этом. Рабыню естественно повесили. А вот принцессу, люди языка Трэкланг сумели загнать в эту чертову Маковую Крипту, будь неладен этот избитый временем пережиток архаичной эпохи.

Внутри Крипты горько плакала принцесса Джая Ченда. Она была соляром, и дочерью марионеточной династии Джая, пришедшей на смену легендарным правителям, чьи имена были позабыты в вечном проклятии, за то, что те усыпили единственных защитников их родины. Есть правда легенда, что те были больны каким-то древним проклятием. Но легенды это всего лишь легенды. А реальность была такова, что Джая Ченда, сколько себя помнила, жила в слабой стране, под чужим флагом, пользуясь чужим языком. Тэджанги только помнят, что было написано на разрушенных обелисках, и они все еще тайком поддерживают в хорошем состоянии сохранившиеся дома и предметы искусства той эпохи.

Джая Ченда горько заплакала. Судьба страны для неё сейчас была вещью несколько отдаленной, и больше беспокоила своя собственная. Ужасная перспектива стать подстилкой на ночь для герцога Догго.

– Вот бы вы были живы. – Джая Ченда ходила среди саркофагов. Их не смогли найти люди Мидланга, поскольку правом открывать и закрывать любые Врата, обладали только Савитар и их потомки. Саркофаги были испещрены письменами на Савитаре и двух других языках. Джая Ченда даже савитар понимала через слово, что уж говорить о других языках её родины.

Внезапно стены Маковой Крипты засияли теплым солнечным светом.

– Это еще что за херня? – Толо с отвисшей челюстью наблюдал возрастающее сияние. Вокруг уже собирались случайные зеваки и стража.

– Доложите герцогу, и начальнику охраны! – Рявкнул Толо, и обернулся к Крипте, удостоверившись что его приказ выполняется.

– Девка!…тьфу…Принцесса! Прекратите делать то, что вы делаете, и выходите! Герцог желает вас видеть!

Сияние лишь нарастало. Джая Ченда испуганными глазами наблюдала, как открываются сложнейшие замки саркафагов, из каждого восстают её сородичи. Чистокровные Савитар. Потягиваются, и расправляют затекшие конечности от долгого сна. Каждый из них тепло улыбается Джая Ченде, и…рассыпается в прах. Каждый. Один за другим. И когда никого не осталось, принцесса разрыдалась, так что казалось, будто сердце её сейчас разорвется. Но затем сияние стало меняться. Если раньше оно походило на солнечный свет, то сейчас скорее мрачное фиолетовое флуоресцентное свечение.

Откуда-то из-под крипты доносилось глухое чавканье. Словно кто-то дышал на дне болота. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Стена, на которой была изображена всего лишь изящная простая линия, развалилась с треском, и оттуда озираясь, держа древнее оружие, наготове стали выходить люди в диковинных архаичных нарядах. Кто-то был в жутких кожаных латах, внушающих глубокий страх масках, а кто-то был в одеяниях напоминающих бутоны цветов, в чешуйчатых доспехах и шляпах нонбайтхан.

Увидев какие-то символы на полу, один из пришельцев, по виду женщина, бросилась в центр зала, изрядно напугав Джая Ченду, из-за чего та забилась в угол. Удар. Плита ломается. Под полом обнаружилась богато обставленная могила, в которой лежал симпатичный молодой человек. Женщина бросилась обнимать его и плакать. И успокоилась только тогда, когда тот устало, поднял руку и приобнял её.

– Где мы, Свай Тиен? – Спросил пришедший в себя Хван Самнанг, глядя из могилы на потолок, удивительно похожий на потолок Цветочной Крипты. – Мы что вернулись?

– Нет, мы вышли из клетки.

– Смотрите! – Воскликнул Тханг Висна, указывая на Джаю Ченду. Все кто уже был в комнате, повернулись к принцессе.

– Şohnim… bongsa junhizmat – Произнес Тханг Висна и склонил колено. Он увидел золотые волосы, огромные золотые глаза, тонкие черты тела, и признал в их обладательнице расу своих повелителей. До него не сразу дошло, что девочка была испугана, и вероятно не слова не поняла. Да и сам Тханг Висна ошарашенно понял что бегло, без всякого труда говорит на изумительно красивой лингвистической помеси Коччи Хабчана и Тумёган Годжона.

– Повелительница…мы к вашим услугам. – В ответ на молчание Тханг Висна поднял голову. Впрочем, и остальные тоже. В крипте было не протолкнуться из-за людей.

Вскоре дверь в крипту разорвалась на куски, и внутрь ворвались люди.

– Принцесса, я же сказал вам – Раздраженно начал Толо, и тут же остолбенел глядя на армию, идущую из-под земли.

Люди Тумёган Годжон и Коччи Хабчан с неменьшим удивлением смотрели на незнакомые лица бойцов и офицеров языков Вориас и Мидланг.

– Враг у ворот! – Сумел визгливо выкрикнуть Толо и выхватить меч. Десяток бойцов впереди Толо приложили к плечу какие-то изящные длинные предметы, испещренные оптическими линиями как омнипаруса. Они щурили один глаз, словно целились из лука, и смотрели в направлении Хван Самнанга и Тханг Висны.

Джая Ченда, в этот момент решилась, и отчаянно, со слезами, все же бросилась к Тхангу Висне и залепетала на смеси Савитара и Мидланга:

– Помогите. Прошу. Помогите.

– halpkaro…kropija…halpkaro.

– Şohnim… – Потрясенно сказал Тханг Висна. – Я все понял, вы будете в безопасности.

Он конечно же ничего пока не понял, но как умел старался успокоить впервые встреченную госпожу.

Люди из существовавшего когда-то народа Дэвагоджи, злобно сощурились.

Все как один, и Коччи Хабчан и Тумёган Годжон достали свои мечи. Звон кубометров стали похоронным зовом прошёлся по ушам людей из Мидланг, Трэкланг и Вориас, заставив многих из них вздрогнуть, а то и уронить оружие.

Выползший с помощью Свай Тиен из своей могилы Хван Самнанг наконец-то смог от чистого сердца, и без всякого труда сказать то слово для васильковых небес.

Это был весьма противоречивый призыв.

Под рев, сошедшихся в битве воителей, звон стали и выстрелов, это слово звучало прекрасно. Так же прекрасно как Мир над Головой. Как спокойствие летнего дня. Как аромат бесконечной, струящейся по жилам Жизни. И так же неповторимо и вкусно как слово Свобода.