скачать книгу бесплатно
К бежевой спецовке Джанетт крепился бейдж «Пропуск во двор», выписанный лично Клинтом. То есть он нес за нее ответственность. Его это не смущало. Она была одной из его любимых заключенных (одной из его зверушек, как раздражающе говорила начальник Джейнис Коутс) и никому не причиняла хлопот. По мнению Клинта, место Джанетт было на воле – не в каком-то ином закрытом заведении, а именно на воле. Но мнением своим он с Джанетт не делился, потому что никакой пользы оно ей принести не могло. Это были Аппалачи, а в Аппалачах убийство не оставалось безнаказанным, в том числе и убийство без отягощающих обстоятельств. О своей уверенности в том, что вины Джанетт в убийстве Дэмиена Сорли нет, он мог сказать разве что своей жене, а может, даже этого делать не стоило. В последнее время Лайла была какой-то отстраненной. Погруженной в себя. Как этим утром, хотя, вероятно, ей просто хотелось спать. И Ванесса Лэмпли говорила о фуре с едой для домашних животных, которая в прошлом году перевернулась на Маунтин-Рест-роуд. Какова вероятность двух одинаковых странных инцидентов с разрывом в несколько месяцев?
– Эй, доктор Эн, вы здесь? Я сказала, что Ри…
– Приснилось, что она ела торт с Мишель Обамой, я понял.
– Так она сказала поначалу. Но это была выдумка. На самом деле ей снился разговор с учительницей, которая убеждала ее, что она пришла не в тот класс. Тревожный сон, вы согласны?
– Вполне возможно. – Это был один из десятка ни к чему не обязывающих вариантов, которые он держал наготове, отвечая на вопросы пациентов.
– Эй, док, вы думаете, Том Брейди может приехать сюда? Произнести речь, раздать автографы?
– Вполне возможно.
– Знаете, он мог бы расписаться на маленьких игрушечных футбольных мячах.
– Конечно.
Джанетт остановилась.
– Что я сейчас сказала?
Клинт задумался, потом рассмеялся.
– Понятия не имею.
– Где вы этим утром, док? Эта ваша привычка… Извините, если лезу в вашу личную жизнь, но у вас дома все в порядке?
И неожиданно для себя Клинт вдруг понял, что больше в этом не уверен, а вопрос Джанетт – ее догадка – выбил его из колеи. Лайла ему солгала. Никакой аварии на Маунтин-Рест-роуд не было. Во всяком случае, прошлой ночью. Теперь он в этом совершенно не сомневался.
– Дома все хорошо. О какой привычке ты говоришь?
Джанетт нахмурилась, подняла кулак, принялась водить большим пальцем по костяшкам.
– Когда вы так делаете, я знаю, что вы ушли в астрал. Словно вспоминаете драку, в которой участвовали.
– А. – Точность ее догадок не радовала. – Давняя привычка. Давай поговорим о тебе, Джанетт.
– Моя любимая тема. – Звучало неплохо, но Клинт знал, что все не так просто. Если бы он позволил Джанетт вести разговор, они бы провели целый час на солнце, обсуждая Ри Демпстер, Мишель Обаму, Тома Брейди и всех прочих, кто придет в голову Джанетт. По части свободных ассоциаций ей не было равных.
– Ладно. Что снилось прошлой ночью тебе? Если будем говорить о снах, давай сосредоточимся на твоих, а не Ри.
– Я не помню. Ри спросила меня, и я ответила ей то же самое. Думаю, дело в новом лекарстве, на которое вы меня перевели.
– Значит, тебе что-то снилось.
– Да… Наверное… – Джанетт смотрела на огород, а не на него.
– Может, что-то связанное с Дэмиеном? Раньше он тебе часто снился.
– Конечно, то, как он выглядел. Совсем синий. Но мне давно уже не снился этот синюшный мужчина. Вы помните этот фильм? «Омен»? О сыне дьявола. Того ребенка тоже звали Дэмиен.
– У тебя есть сын…
– И что? – Теперь она смотрела на него с недоверием.
– Можно сказать, что Дэмиен был дьяволом в твоей жизни, поэтому Бобби…
– Сын дьявола! «Омен-два»! – Она пронзительно рассмеялась, наставила на него палец. – Очень смешно! Бобби – самый милый ребенок в мире, пошел в мамину родню. Раз в два месяца приезжает с моей сестрой из Огайо, чтобы повидаться со мной. Вам это известно! – Она вновь рассмеялась; на этой огороженной и строго охраняемой территории звук был необычным, но очень приятным. – Знаете, что я думаю?
– Нет, – ответил Клинт. – Я мозгоправ, а не телепат.
– Я думаю, это классический случай переноса. – Она вскинула руки с двумя согнутыми пальцами, чтобы выделить ключевое слово кавычками. – Словно вы волнуетесь, а не ваш ли мальчик – сын дьявола?
Теперь пришла очередь Клинта смеяться. Сама идея, что в Джареде было что-то дьявольское, была абсурдной: Джаред смахивал с руки комаров, вместо того чтобы их прихлопнуть. Он тревожился о своем сыне, понятное дело, но не боялся, что тот попадет за решетку и колючую проволоку, как Джанетт, и Ри Демпстер, и Китти Макдэвид, и эта тикающая бомба Энджел Фицрой. Черт, ему не хватило смелости пригласить Мэри Пак на Весенние танцы.
– Джаред – отличный парень, и я уверен, твой Бобби тоже. Лекарство помогает с твоими… как ты их называешь?
– Помутнениями. Когда я не могу четко видеть или слышать людей. Все стало лучше после перехода на новые таблетки.
– Ты не просто так это говоришь? Ты должна быть со мной откровенной, Джанетт. Помнишь, что я всегда говорю?
– Три пэ. Правда приносит плоды. И я с вами откровенна. Стало лучше. Хотя иногда настроение у меня все-таки падает, я начинаю терять связь с реальностью и возвращаются помутнения.
– Есть исключения? Видишь и слышишь ли ты четко кого-нибудь, когда у тебя депрессия? И может, этот кто-то способен тебя перезагрузить?
– Перезагрузить! Мне это нравится. Да, Бобби может. Ему было пять, когда я попала сюда. Сейчас двенадцать. Он играет на клавишных в музыкальной группе. И поет!
– Ты должна очень им гордиться.
– Я и горжусь. Ваш, должно быть, того же возраста, да?
Клинт, который легко улавливал момент, когда его подопечные дамы пытались сменить тему, буркнул что-то невнятное вместо того, чтобы сказать, что Джаред скоро получит право голосовать. Ему самому это казалось странным.
Джанетт хлопнула его по плечу.
– Следите за тем, чтобы у него всегда были при себе презервативы.
Из-под зонта наблюдательного поста у северной стены проревел усиленный мегафоном голос дежурного:
– ЗАКЛЮЧЕННАЯ! НИКАКИХ ФИЗИЧЕСКИХ КОНТАКТОВ!
Клинт помахал дежурному рукой (мегафон искажал голос, но он предположил, что на садовом стуле под зонтом сидит этот говнюк Дон Питерс), чтобы показать, что все тип-топ, и повернулся к Джанетт.
– Что ж, придется мне обсудить этот момент с моим психоаналитиком.
Она довольно рассмеялась.
А Клинт подумал, и не в первый раз, что при других обстоятельствах он бы хотел, чтобы у него была такая подруга, как Джанетт Сорли.
– Эй, Джанетт. Ты знаешь, кто такой Уорнер Вольф?
– Давайте просмотрим видеопленку, – тут же ответила она. – Почему вы спрашиваете?
Хороший вопрос. Почему он спросил? К чему мог иметь отношение престарелый спортивный комментатор? В чем его важность, если ключевая фраза (как и внешний вид) Уорнера утратили свою актуальность?
А вот вопрос получше: почему Лайла ему солгала?
– Э… Кто-то недавно упомянул его в разговоре. Мне это показалось забавным.
– Мой отец любил его слушать, – сказала Джанетт.
– Твой отец.
Его мобильник выдал мелодию «Эй, Джуд». Клинт посмотрел на дисплей и увидел фотографию жены. Лайла, которой следовало быть в стране снов. Лайла, которая могла помнить Уорнера Вольфа, а могла и не помнить. Лайла, которая солгала.
– Надо ответить, – сказал он Джанетт, – но много времени это не займет. Пойди в огород, займись прополкой. Поглядим, вдруг ты вспомнишь, что тебе приснилось прошлой ночью.
– Что-то личное, поняла, – кивнула Джанетт и пошла в огород.
Клинт помахал рукой северной стене, показывая дежурному, что поведение Джанетт санкционировано, затем нажал «ПРИНЯТЬ».
– Привет, Лайла, как дела? – Едва слова сорвались с языка, он понял, что часто начинал с них беседу с пациентами.
– Все как обычно, – ответила она. – Взрыв лаборатории по изготовлению мета, двойное убийство, преступница задержана. Я арестовала ее, когда она поднималась по шоссе на Боллс-Хилл, практически в чем мать родила.
– Это шутка, да?
– Боюсь, что нет.
– Срань господня, ты в порядке?
– На ногах только благодаря адреналину, а так все хорошо. Но мне нужна помощь.
Она изложила подробности. Клинт слушал, не задавая вопросов. Джанетт пропалывала горох, напевала что-то веселенькое о том, как приятно идти к реке Гарлем, чтобы утопиться[15 - Отсылка к песне «Блюз реки Гарлем» американского певца и автора песен Джастина Таунса Эрла (р. 1982).]. У северной стены тюремного двора Ванесса Лэмпли подошла к садовому стулу Дона Питерса, поговорила с Доном и заняла его место, а Дон направился к административному крылу понурив голову, словно нашкодивший ученик, вызванный к директору. И если кто заслуживал наказания, так прежде всего этот олух.
– Клинт? Ты еще здесь?
– Да. Просто думаю.
– Просто думаешь, – повторила Лайла. – И о чем?
– О процедуре. – Клинт удивился, что она так давила. Словно издевается. – Теоретически это возможно, но я должен кое-что согласовать с Джейнис…
– Тогда, пожалуйста, согласуй. Я могу приехать через двадцать минут. И если потребуется убеждать Джейнис, найди необходимые доводы. Мне нужна помощь, Клинт.
– Успокойся, я справлюсь. Возможность причинения себе вреда – веское основание. – Джанетт закончила прополку одного ряда и по второму приближалась к нему. – Я просто хочу сказать, что при обычных обстоятельствах тебе следовало бы сперва заглянуть с ней в больницу, чтобы ее там осмотрели. Судя по твоим словам, она серьезно повредила лицо.
– Ее лицо не входит в число моих первоочередных забот. Одному человеку она чуть не оторвала голову, а головой второго пробила стену трейлера. Ты действительно думаешь, что я оставлю ее в смотровой наедине с двадцатипятилетним врачом?
Он хотел вновь спросить, в порядке ли она, но в ее теперешнем состоянии она могла просто взорваться, потому что именно так ведет себя человек, если устал и раздражен: набрасывается на того, кто не даст сдачи. Иногда, чего там – часто, Клинту не нравилось, что набрасывались именно на него.
– Скорее нет, чем да.
Теперь он слышал уличный шум: Лайла вышла из здания.
– И дело не только в том, что она опасна. И не в наркотиках. Просто… как сказал бы Джаред: «Мое паучье чутье подает сигналы».
– Может, и сказал бы, лет в семь.
– Раньше я ее не видела, могу поклясться на стопке Библий, но она меня знает. Она назвала меня по имени.
– Если ты в форме, а я уверен, так и есть, достаточно взглянуть на твой нагрудный карман.
– Правильно, но там написано «НОРКРОСС». Она же назвала меня Лайлой. Мне нужно заканчивать разговор. Просто скажи, что ее будут встречать, как дорогую гостью, когда я привезу ее к тебе.
– Не сомневайся.
– Спасибо. – Он услышал, как она откашлялась. – Спасибо, милый.
– Всегда пожалуйста, но ты должна кое-что сделать для меня. Не привози ее одна. Ты измотана.
– За рулем будет Рид Барроуз. Я поеду рядом.
– Хорошо. Люблю тебя.
Послышался звук открываемой автомобильной дверцы, вероятно, патрульного автомобиля Лайлы.
– Я тоже, – сказала она и отключилась.
Помедлила ли она, прежде чем ответить? Сейчас не было времени обдумывать это, вертеть эту мысль туда-сюда, пока она не превратится в то, чем, возможно, не является. Клинта это устраивало.
– Джанетт! – Она повернулась к нему. – Мне придется завершить нашу встречу пораньше. Возникли проблемы.
4
Своим заклятым врагом Коутс считала дерьмо, с которым приходилось сталкиваться по жизни. Немногие дружили с ним, мало кому оно нравилось, но большинство как-то примирялось, начинало его понимать – и вносило в него свою лепту. Начальник Джейнис Табита Коутс это самое дерьмо не терпела. Она по складу характера не имела с дерьмом ничего общего, что в любом случае было бы контрпродуктивно. Тюрьма в принципе была большой фабрикой дерьма, ей бы вполне подошло название «Дулингское женское заведение по производству дерьма», и работа Джейнис состояла в том, чтобы удерживать это производство под контролем. Волны дерьмовых предписаний накатывали из столицы штата, требуя, чтобы она одновременно снижала расходы и улучшала работу тюрьмы. Устойчивый поток дерьма шел из судов – заключенные, адвокаты и прокуроры состязались друг с другом, – и Коутс почему-то всегда вымазывалась по уши. Департамент здравоохранения обожал присылать дерьмовые проверки. Специалисты, которые приезжали, чтобы ремонтировать электрику, всегда обещали, что больше поломок не будет, но их обещания были все тем же дерьмом. Электрика продолжала выходить из строя.
Дерьмо никуда не девалось, даже когда Коутс уходила домой. Пока она спала, дерьмо накапливалось, его количество росло, как сугроб в снегопад, коричневый такой сугроб из дерьма. Вот и сегодня, когда у Китти Макдэвид поехала крыша, два фельдшера выбрали это самое утро, чтобы без предупреждения не выйти на работу. Так что куча дерьма дожидалась момента, когда она переступит порог.
Норкросс был серьезным мозгоправом, но дерьма он накладывал в достатке, требуя особого отношения и привилегий для своих пациенток. Она бы находила почти трогательной его хроническую неспособность признать, что подавляющее большинство этих пациенток, заключенных Дулинга, были гениями по части дерьма, женщинами, которые проводили жизнь, лелея дерьмовые оправдания своего поведения, да только махать лопатой приходилось именно ей, Коутс.
С другой стороны, под всем этим дерьмом у некоторых женщин скрывались веские причины. Джейнис Коутс не была глупой и бессердечной. Большинству заключенных Дулинга не повезло в жизни. Коутс это знала. Тяжелое детство, жуткие мужья, безвыходные ситуации, душевные болезни, которые лечились наркотиками и алкоголем. Они были жертвами дерьма, не только его производителями. Однако не дело начальника тюрьмы – отделять одно от другого. Жалость не должна мешать исполнять свой долг. Они сидели в тюрьме, и ей вменялось в обязанность заботиться о них.
А это означало, что она должна разобраться с Доном Питерсом, который сейчас находился перед ней и из которого дерьмо так и перло. Вот и сейчас он заканчивал свою последнюю дерьмовую историю, честный, несправедливо обвиненный трудяга.
Когда он добавил последние мазки, она сказала:
– Не надо вешать мне лапшу на уши по поводу профсоюза. Еще одна жалоба, и ты отсюда вылетишь. Одна заключенная говорит, что ты лапал ее грудь. Другая говорит, что ты прихватил ее за зад. Третья говорит, что ты обещал ей полпачки «Ньюпортс», если она тебе отсосет. Если профсоюз захочет с тобой возиться, это их дело, но я в этом сомневаюсь.
