скачать книгу бесплатно
– Я думала, мальчик. А чего ж ты тогда в портках?
Аня очень удивилась вопросу и собралась спросить, чем это ей джинсы не нравятся, и какое тетке вообще дело, во что она одета. Но, побоявшись, что за грубость ее ссадят с телеги, не стала нарываться и только кротко сказала:
– Холодно ведь.
– Это да, холодно – это точно. А все-таки непорядок. И вообще, что это ты одна здесь делаешь? Место опасное.
– Ну вот,– подумала Аня, – начались вопросы, надо срочно что-то нейтральное придумать в ответ.
И быстро придумала:
– Э-э, так вышло, я бабушку навещала. Она приболела немного, а мама работает, вот и послала меня из города отнести ей лекарств и пирожков.
– Ага, – усмехнулась женщина. – Вроде как Синяя Пилотка, несла бабушке пирожок и горшочек с маслом. Хорошо, что волки не съели.
– Какая еще пилотка?! А что, разве тут волки водятся?
– Сказок, что ли, не читала? Волки – не волки, а только военная часть рядом. Не ровен час, на солдат наткнешься. Сразу воплощать начнут. Так что разумно, что мама тебя мальчиком нарядила. Так-то оно безопаснее.
– Чего начнут?! Чего воплощать?
– Чего-чего, – хихикнула женщина, – мечту, конечно.
И сразу же, непонятно почему испугавшись, прикрыла рот рукой и быстро произнесла:
– Я ничего не говорила, ты ничего не слышала.
Аня только пожала плечами. Странная какая-то тетка.
Дальше уже ехали без разговоров. Только женщина время от времени затягивала неизвестную Ане заунывную песню и иногда матерно орала на лошадь, когда та опять останавливалась. Наконец показались первые жилые дома.
– Ты в каком районе живешь-то? – спросила тетка.
– Недалеко от вокзала.
В общем-то, это было правдой. Только от какого вокзала? Как называется город, в который они приехали?
– Ну, до вокзала мне не по пути. Я тебя тут ссажу. Сама сверну налево, к дочке, а тебе до вокзала прямо вон туда идти, никуда не сворачивая. За полчаса дойдешь, может и быстрее. Да поторопись, поздно уже.
Аня поблагодарила женщину и осталась одна-одинешенька неизвестно где. Она вытащила из кармана телефон, опять набрала мамин номер, но сети все не было. Странно, город, а связи нет! Ладно, пойдем к вокзалу.
На улице не было ни души. Уже почти совсем стемнело, но фонари еще не горели. Удивительно, но место показалось ей чем-то знакомым. Аня шла минут двадцать по пустой дороге в указанном теткой направлении и вдруг оказалась на железнодорожном вокзале своего же родного Обнинска. Вот так так! И куда же это они целые сутки летели, если прилетели туда, откуда стартовали?
Вокзалом Аня, как и многие жители Обнинска, гордо именовала небольшую железнодорожную станцию, на которой останавливались только малоярославецкие и калужские электрички, а поезда дальнего следования проносились со свистом.
Точно, вот оно – здание вокзала, билетные кассы, киоски. Все как у них. Вот только куда делся огромный торговый центр "Привокзальный"? Нет, не Обнинск.
Ведь наверняка станции строились по стандартному проекту и в разных городах могут быть похожими. Как в старом дурацком кино, какое родители всегда на Новый год смотрят, где мужики напились в бане и по ошибке отправили одного вместо другого на самолете из Москвы в какой-то другой город, забыла, в какой. А там он отправился по своему адресу, где все было, как и в Москве, и он так и не заметил, что не дома, настолько все было одинаково. Вспомнила, "Ирония судьбы" называется. Вот, может, и с ней сейчас такая же ирония происходит?
Она прошла через зал ожидания и вышла на платформу. Там обернулась и прочла написанное огромными буквами название города: ОБНИНСК. А выше на стене висел транспарант со странной надписью "ПЛАНЫ ПВМ – В ЖИЗНЬ!"
– Фигня какая-то!
Ну ладно, раз это все-таки Обнинск, дело упрощается. Можно идти домой, к родителям. Нет, лучше на автобусе, все-таки три остановки, тем более темно уже. Или лучше все же пешком? Заодно обдумать, как рассказать родителям обо всем случившемся. Или все же на автобусе? Уже поздно, и она устала.
Однако что-то мешало ей отправиться домой сразу. Что-то на этом вокзале было не так, чего-то не хватало, хотя Аня никак не могла сообразить, чего. Она прислонилась к забору и стала думать. Обычно у них на вокзале жизнь кипит, все суетятся, без конца подъезжают автомобили, с трудом паркуются, а потом с еще большим трудом выпарковываются. А тут машин вообще раз-два и обчелся. И с виду очень странные машины, какие-то все ржавые и раздолбанные. Автобусов тоже всего два стоит, и они тоже все обшарпанные, с облупившейся краской. К тому же привокзальная площадь, начинающая сверкать вывесками и рекламой задолго до полной темноты, освещалась всего парой тусклых фонарей. Случилось, что ли, что? А может, это все-таки не ее Обнинск, может этих Обнинсков в России не один?
Девочка вернулась на площадь, присела на краешек полусломанной скамейки рядом с двумя бедно одетыми ссохшимися старушками интеллигентного вида и продолжила наблюдение.
Если все-таки Обнинск, почему телефон не работает? Удивительным было и полное отсутствие рекламы и афиш на стенах. Когда успели убрать? И еще какой-то огромный облезлый транспарант вдоль всего забора, отделяющего площадь от железнодорожных путей, с непонятным текстом: "Нынешний уровень жизни народа ГСМ – результат политики партии ВМ!" Странные какие-то сокращения. То тетка на лошади про праздник ДСМ говорила, то ГСМ и ВМ какие-то. Нет, не Обнинск.
– Че это еще за ГСМ такое? Горюче-смазочные материалы? – спросила она у старушек, которые сидели на скамейке совершенно молча, хотя почему-то было ясно, что они тут вместе.
– Поговори еще, живо у воплотителей окажешься, – неприязненно покосилась на нее одна из старушек, а другая еще более неприятным голосом сказала:
– Нечего тут сидеть! Домой иди, к матери. Детский комендантский час скоро.
Вот это новость! Детский комендантский час. Мама говорила, что в Думе давно собираются принять закон, чтобы дети до 16 лет не могли находиться на улице после девяти вечера без родителей, но она не говорила, что его уже приняли. Да и девять еще не скоро.
– Не ваше дело, хочу и сижу, – огрызнулась Аня вместо того, чтобы последовать мудрому совету старушек. Откинувшись на спинку скамейки и положив ногу на ногу, она продолжила свои наблюдения.
Народу вроде намного меньше, чем обычно. И народ все какой-то не такой. Ага, вот оно что! Почти весь народ состоял из одних взрослых женщин. И все женщины были одеты в мрачного цвета пальто длиной ниже колен. А головы их покрывали одинаковые шерстяные платки грязного серо-коричневого цвета, как у той тетки, что ее на телеге подвозила. Брюк не было ни на одной. Немногие же мужчины были или пенсионного возраста или, если моложе, были одеты в военную форму.
– Что-то есть хочется, – сказала одна старушка другой, прервав длительное молчание. – Пойдем, что ли, у Клавки по пирожку купим. И пропустим по шкалику.
Они поднялись со скамейки и направились к стоявшему неподалеку киоску. У киоска выстроилась довольно внушительная очередь, и старушки встали в конец.
У Ани забурчало в животе. Ей тоже вдруг ужасно захотелось пирожка. Или двух. А, может, и трех. Да и то сказать, сколько часов она уже не ела? И она тоже пошла к киоску. Встала в очередь и спросила у старушек впереди, с чем пирожки и сколько стоят.
– Ты опять тут? – старушки неприятно удивились. – С капустой, пятерка штука, как всегда.
Надо же, как дешево, подумала Аня и достала из кошелька пятьдесят рублей. Куплю парочку. Когда, наконец, подошла ее очередь, она протянула продавщице деньги и сказала:
– Два, пожалуйста. И подогрейте.
– Что?! Подогреть ей, ишь чего захотела. Да ты мне чего суешь-то?! Ты деньги давай, круглики!
Из окошка высунулась рука в белом рукаве и швырнула назад Анькину пятидесятирублевку.
Аня недоуменно покрутила купюру в руках. Нормальная денежка, не фальшивая, не рваная. Чем это она ей не понравилась?
– Отойди от киоска, не задерживай очередь,– послышались сзади недовольные голоса.
Несолоно хлебавши, девочка подошла все к тем же старушкам, которые невдалеке жевали свои пирожки беззубыми ртами, и спросила:
– Бабушки, что это за круглики такие продавщица от меня требовала?
– Ты что, с Вентуры свалился?!
– С какой еще Вентуры?
– Мальчик, тебе же русским языком сказано, иди домой. Вон часы на вокзале висят, видишь, пятнадцать минут всего осталось до комендантского часа, – сказала одна старушка.
– Я вообще-то девочка, а не мальчик! – обиделась Аня.
– Так-так-так, – затакала вторая старушка. – Девочка, значит. В брюках. Горюче-смазочные материалы, говоришь. И круглики что такое, не знаешь. А ну-ка покажи, что ты Клавке совала!
Аня протянула ей деньги и сразу же пожалела об этом.
Старушка с интересом оглядела пятидесятирублевку.
– Все ясно, шпионка! Надо же, уже детей малых засылают, а совсем не готовят. Видать, скоро им совсем конец. Настасья, я ее задержу, а ты иди, зови воплотителей.
И она мертвой хваткой вцепилась своими костлявыми пальцами в рукав Аниной куртки.
– Да никуда я не пойду. Будет тебе, Ирина, отпусти ребенка. Пускай к мамке бежит, а то и правда воплотители заберут. Вон уже из-за угла показались.
Аня посмотрела туда, куда указывала пальцем старуха по имени Настасья. Там появились три существа, одетые во что-то похожее на космические скафандры. Гораздо страшнее, чем у полицейских, которые в Москве мирные демонстрации разгоняют. В руках у них были огромные палки с шипами на концах. Аня такие в кино про древние времена видела, палицы назывались.
– Ладно, раз ты не хочешь, пойду сама их позову. А ты держи девчонку. Смотри, крепче держи. Чтобы не вырвалась. И бумажку, которой она расплатиться хотела, держи, а то у меня карман дырявый.
И старуха Ирина засеменила в сторону "космонавтов". А старуха Настасья, вместо того, чтобы держать девочку, подтолкнула ее в спину:
– Давай, беги быстрей, пока не схватили. Да на вот, забери свою бумажку и не показывай кому ни попадя. Беги, может, пока Вентура не взошла, успеешь удрать. Хотя вряд ли, все равно выследят.
И Аня побежала. Ноги машинально понесли ее в ту сторону, где в ее Обнинске находился ее дом. Она бежала и все время оглядывалась. Те, кого старуха назвала воплотителями, неуклонно преследовали ее. Правда, бежали они как-то уж очень не торопясь, можно сказать шагом, так что расстояние между ними и Аней оставалось почти неизменным, даже увеличивалось. Однако, принимая во внимание разницу в росте, приходится признать, что если воплотители не торопились, то Аня-то бежала на пределе возможности.
Девочка совсем запыхалась. Еще немного, и она упала бы в изнеможении, но тут, наконец, показался их дом. Аня вбежала в подъезд, не обратив внимания на то, что входная дверь была распахнута настежь, и из последних сил молнией взлетела на свой третий этаж. Только удивилась на бегу, что свет на лестнице не горит. Пошарив в темноте в поисках звонка и не найдя его, она замолотила в дверь руками и ногами.
– Кто там? – испуганно спросил из-за двери родной мамин голос.
– Мамочка, открывай скорей! За мной гонятся какие-то страшные дядьки!
Дверь осторожно приоткрылась, оттуда высунулась рука и затащила Аню в квартиру. И тут же дверь снова захлопнулась.
– Какие еще дядьки?!
– Ну, такие большие, в шлемах и с палками в руках! Полиция, наверно.
– Какая полиция, какие палки, что за чушь. Воплотители обыкновенные. Эх, только этого мне не хватало! Сейчас здесь будут, надо круглики готовить.
В доме почему-то было темно, как и на лестнице. Мама держала в руке свечу.
– А почему электричество отключили?
– Не болтай глупости. Быстро раздевайся и ложись в постель. Вот сюда. Может, обойдется еще. Одежду под кровать пихни, да подальше.
– Да ты не волнуйся, они медленно бежали, не должны были видеть, в какой подъезд я забежала.
– А им и не надо быстро бегать и видеть, куда ты забежала. У них следоскопы в руках. Постой, что значит забежала, ты девочка, что ли? Я думала, мальчик. Одета как мальчик.
– Мам, ты в своем уме?! Как я могу быть мальчиком?
Тут раздался сильный стук в дверь, и Аня, сунув одежду под кровать, быстро нырнула в постель.
Мама открыла дверь. В глаза ей брызнул яркий свет фонарей, закрепленных на шлемах воплотителей.
– Что же это вы нарушаете, мечтательница!
– В каком смысле?
– В прямом смысле. Ребенок ваш где?
– Спит давно.
– Не лгите! Знаете же, что обман чреват каранием. Где ребенок?
Один воплотитель остался стоять у двери и освещал коридор фонарем, закрепленном на лбу, а также фонарем в руке, а другой ударом ноги распахнул дверь сначала большой, а потом маленькой комнаты, где лежала Аня, накрывшись одеялом до глаз, и тряслась от страха. Тот, что открыл дверь, достал из кармана блокнот и ручку и грозно спросил:
– Имя?
– Мое?
– Ребенка сначала.
Мама почему-то замялась с ответом, и Аня из-под одеяла первая громко произнесла: "Анна".
– Фамилия?
Обе хором сказали: "Сорокина".
– Ваш талон нарушений! – обратился мужчина к матери.
Мама порылась в сумке и подала ему какую-то бумажку. Воплотитель направил фонарь на эту бумажку и с ехидством произнес:
– Ну, что, гражданка Сорокина, третье нарушение меньше чем за полгода. Принудработы вам определенно обеспечены. Сейчас актик составим…
– Может, не надо никакого актика? – взмолилась мама. – Ну, пожалуйста! Мы ведь никогда не нарушали комендантский час, это в первый и последний раз, клянусь вам.
Аня видела, как она сунула что-то в карман куртки воплотителя.
– Ну, ладно, на первый раз так и быть, прощаем. Внимательней надо за своими детьми следить, мечтательница, не оставлять без надзора! Всего хорошего!
Они развернулись и ушли, с такой силой хлопнув дверью, что она не закрылась, а упруго отскочив от дверной коробки, с грохотом стукнулась о противоположную стену лестничной площадки. С потолка в коридоре со стуком посыпалась побелка.
– Пронесло, – облегченно вздохнула мама, аккуратно закрывая дверь на замок. – Однако двести кругликов как не бывало. Ладно, одевайся, отведу тебя домой. Может, твои родители мне заплатят. Кстати, откуда ты знаешь, как моя фамилия? Разве мы знакомы?
– Мама, – испугалась Аня, – ты что, с ума спятила? Родную дочь не узнаешь? А папа где?
