Хулиганка и бунтарь

– Слушай, мне уже не повторить вчерашний подвиг терпеливости к занудам.

– Вот вроде вся ты, Катька, загорелая, а задница белая.

– Да? – Катя кинула пытливый взгляд за спину. – Ну и чёрт с ней. У меня всё равно мужика нет. Вот когда появится, тогда и буду в стрингах загорать.

– А вдруг он у тебя завтра появится?

– К тому времени, как он добьётся моей благосклонности, у меня уже весь загар сойдёт.

– Вот поэтому у тебя мужика и нет.

– Люська, выйду из душа – задушу тебя!

– Это гигиеническая помада?..

– Люська, нет! ЭТО КЛЕЙ!

– А-а-а-а-а…

– Быстро под кран!

Когда клей с губ был оттёрт, Люся отказалась от предложенного кофе и побрела на остановку. За спиной она услышала монолог неглубокого содержания:

– Эй, ты! Это же ты! Стой, сука! Ты куда? Погоди! Как там тебя?.. Ладно, догоню – вспомню…

Внутри всё сжалось от страха.

«В такие минуты хорошо бы иметь пояс по каратэ, и желательно, потемнее…»

– Эй, стоять! – Парень, конечно же, подбежал к ней и преградил путь.

«Симпатичный, но поддатый», – несмотря на ужас, отметила Люся и твёрдо сказала:

– Я вас не знаю.

– В смысле? – отозвался асоциальный тип.

– Честное слово, я вас в первый раз вижу, – испуганно оправдывалась Люся и, обойдя пьяного парня, посеменила своей дорогой.

– Простите, девушка.

«Как же не повезло той несчастной, с которой он меня спутал».

Витя – это не всегда Виктор. Иногда под этим простым русским именем скрывается Витомир с непростой судьбой. Именно такой работал в колл-центре Люси и Кати системным администратором. Хотя он настоятельно просил называть его Витей, кто-нибудь всё же окликал его Витамином. Правда, если непотребное прозвище использовала особа миловидная, Витомир не обижался и лукаво замечал:

– Кстати, для здоровья витамины следует принимать регулярно.

Сисадмин Витя был технарём до мозга костей, но упрямо сочинял грязноватые стишки и мнил себя недопонятым гением.

Однажды Витомир подкатил к Люсе с предложением о сотрудничестве.

– Люсинда, слыхал, ты филологический кончала?

– Окончила, и даже с красным дипломом.

Витамин присвистнул с презрительной завистью.

– Слышь, Люсинда? У меня идея. Я поэт-самородок, талант от Бога, ничем, прямо скажем, не подкреплённый, без образования, без академических, так сказать, знаний, и давно мечтаю написать поэму о Великой Отечественной…

– Как «Василий Тёркин[18]»?

– Это кто? Я его знаю?

– Проехали, – отмахнулась Люся.

– Я это к чему? Давай я поэму эту напишу, а ты её как бы… литературно обработаешь, придашь ей, так сказать, лоску грамотности.

– И что мне за это будет?

– Как что? Соавторство с великим народным поэтом.

– Все великие поэты ушли вместе с Серебряным веком.

– Да нет же, Люсинда, идея – супер. Мы с тобой будем, как Мамин и Сибиряк, как Петров и Водкин, как Салтыков и Щедрин.

– Скорей уж, как Ильф и Петров.

– Ты чё, Лысюк? Ильф Петров – это ж один человек! «Стулья» мои любимые написал. Таких вещей не знать, а ещё филолог с красной корочкой.

– А как же «и»?

– Что «и»?

– Ну говорят же обычно: Ильф и Петров.

– Вот ты, Люська, занудная! И. – это отчество. Может, он Ильф Ильич, откуда ты знаешь?

– Не знаю, – честно сказала Люся.

– Ну вот, а ещё филолог. Это ж как Джером К. Джером.

– Вить, вообще-то у англичан нет отчеств, – доверительно сообщила Люся.

– Ну и что? А у Петрова есть – он же русский писатель. Ильф – имя, Петров – фамилия, И. – отчество.

– А почему имя такое странное – Ильф?

– Да потому что он еврей!

Люся оторопела.

– Ну, в принципе, да, здесь ты прав…

– То-то же! Имя ей не нравится. Думаешь, меня от хорошей жизни Витомиром назвали? Так и он – всю жизнь страдал, а потом его потянуло писать, чтобы выплеснуть всю свою боль.

– Вообще-то Ильф и Петров писали сатирическую прозу.

– Слушай, Люська, вот ты зануда, – изумился Витамин. – Твой занудный педантизм всех вгоняет в ревматизм! Так и всю поэму мне запорешь, ну тебя! Я лучше сам.

5

Вечером Люся сама починила свой мобильный и, вдохновлённая этим, попыталась починить сливной бачок унитаза. Однако неудачно.

Запищал отремонтированный телефон. Люся очень любила отвечать на вопрос: «Что делаешь?» Ответом всегда было легко спугнуть, шокировать, смутить, ввести в ступор. Особенно, если ответить честно.

– Привет, Лысюк, что делаешь? – спросила Катя.

– Унитаз чиню.

Восхищённая пауза.

– Ну ты, Люська, крута…

– Только у меня ничего не получается.

– Слушай, может, гульнём?

– А не поздно?

– В самый раз. И Машка приедет. Встречаемся в «Потешной мандаринке».

Несмотря на то, что осень ещё дышала летним теплом, Люся надела новый, баклажанного цвета плащ и красные сапоги на шпильках, которые Катя упорно называла компостерами. Для ещё большей перемены внешности Люся спрятала свою золотистую копну под берет и двинулась к «Заводному апельсину».

– Лысюк!

Она обернулась.

– Ты что, меня узнала? – с досадой разочарования воскликнула Люся.

– Издеваешься? – усмехнулась Катя. – Я твою паучью походку везде узнаю.

Люся вздохнула. Когда девушке было пятнадцать, мама отвела её в школу моделей. С заоблачным Люсиным ростом, изящной худобой и лицом инопланетянки её могли оторвать с руками и ногами. Но семеняще-деревянная Люсина походка убивала всё. За три месяца никто не смог научить девушку ходить не то, что красиво, а даже просто по-человечески, и на неё махнули рукой. Походка была бичом Людмилы Лысюк, и, к сожалению, не единственным. Тогда-то она и решила стать умной. Или хотя бы эрудированной.

Катя окинула подругу привычно-придирчивым взглядом.

– Ты в компостерах? Опять еле ходить будешь?

– Ну сюда же я дошла.

– Ага, я посмотрю, как ты в своих испанских сапогах[19] танцевать будешь…

– Вообще-то они итальянские.

– Помяни моё слово, через час ты поймёшь, что они испанские. – Катин взгляд переместился выше. – Лысюк, побойся Бога, зачем ты надела эти вульгарные штаны с лампасами?

– А когда мне их ещё носить?

– Летом! В деревне у бабушки!

Когда к ним приковыляла Маша, девушки зашли внутрь. Клуб «Заводной апельсин» был полон народу и смраду. Поднявшись на второй этаж, подруги заказали самых дешёвых коктейлей, но потом шиканули и взяли по пирожному.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Кто-то обижает тебя, и поэтому ты обижаешь меня (англ.)

2

Из стихотворения Владимира Маяковского «Из улицы в улицу».

3

Секст Проперций – римский элегический поэт.

4

Сборник поэта-футуриста Василия Каменского.

5

От фр. Pourquoi pas? – Почему бы нет?

6

Кибальник Сергей Акимович – литературовед, писатель, доктор филологических наук.

7

Шарль Балли – швейцарский лингвист.

8

Потебня Александр Афанасьевич – филолог, литературовед. Фердинанд де Соссюр – швейцарский языковед. Франтишек Травничек, Богумил Трнка, Владимир Скаличка – чешские языковеды. Хольгер Педерсен – датский языковед.

9

Прозвище критика Виссариона Григорьевича Белинского.

10

Рассказ Александра Бестужева-Марлинского «Выстрел на бивуаке».

11

Маркиз Донасьен де Сад – французский писатель и философ, давший миру понятие «садизм». Леопольд фон Захер-Мазох – австрийский писатель, давший миру понятие «мазохизм».

12

Лингвистический закон, названный в честь американского лингвиста немецкого происхождения Джорджа Кинсли Ципфа и французского лингвиста Пьера Гиро.

13

Василий Кириллович Тредиаковский – русский поэт XVIII века, реформатор стихотворного языка.

14

Конец стихотворения Владимира Маяковского «Лиличка!»

15

Какой кошмар (фр.)

16

Поэма Сергея Есенина.

17

Стихотворение поэта-футуриста Велимира Хлебникова.

18

Поэма Александра Твардовского.

19

Испанский сапог – пыточный агрегат, применяемый во времена инквизиции.