Горе

Они отступили и вытаращились на меня.

–Но… Как мы ей поможем?– задумчиво твердил маленький слуга.

–Хотя бы поддержите ее и молча выполняйте все ее приказы. Можете даже объяснить ей, что целесообразно делать, а что нет. Вы больше разбираетесь в труде, а она в управлении. Бог придумал симбиоз, чтобы люди строили ему храмы.

–Вы правы…,– все еще в полных раздумьях говорил слуга, а потом он вдруг проснулся.– Вы правы! Вы совершенно правы, мистер Ридл! Нам нужно сплотиться!

–Молодец,– я устало положил ему руку на плечо.– Ты и поведешь всех своих собратьев.

–Я?– тут же смутился слуга.– Я… Я не могу.

–Скажи всем, что это фраза самого мистера Ридла.

Маленький слуга очарованно смотрел на меня, видя в моей физиономии идеал совершенства. А мальчик стоял рядом и радостно хлопал своими большими ладошами, детски улыбаясь во весь рот.

–На том и порешали, господа. Теперь пора разобраться, чего такого натворила ваша новоиспеченная госпожа.

Я прошел между ними и направился к источнику шума. Все происходило в огромной столовой, где происходили поминки, а потом и коронация. Внутри царила настоящая трудовая атмосфера всеобщего брожения: слуги суетливо бегали по лестницам вверх и вниз, то снимая украшения, то их снова вешая, огромные мальчики тащили на своих богатырских руках тяжелые ящики с едой, декорациями и прочим барахлом, а по центру, бегая во все четыре стороны, больше всех суетилась хозяйка, и в ее голосе слышалось, что своими капризами она готова заставить всех божеств мира послушаться ее. Пробиваясь через весь трудовой хаос, я все же добрался до широкого плеча госпожи. Та вздрогнула, обернулась, собиралась уже накричать на меня, но осознав, кто перед ней стоит, жалобно обратилась ко мне:

–Мистер Ридл!– она всплеснула руками.– Боже, как хорошо, что вы пришли! Помогите, ради Бога! Вы дар с неба- точно-точно! Посмотрите, посмотрите вы на этих балбесов!,– она грубо взяла меня под руку и, как мешок с картошкой, поволокла меня осматривать свои приготовления.

Все было на стадии строительства, поэтому трудно было сначала оценить, чего именно хочет заказчик. Люсия руками указывала на бедных слуг, которые в поте лица украшали интерьер.

–Видите!– она произнесла это так, словно показала мне на сущую катастрофу всего мира, в которой виноваты были эти трое несчастных слуг.

–Сейчас я вижу подготовку к чему-то торжественному,– запыхавшись, ответил я. Темп у хозяйки был атлетическим.

–Ко Дню памяти земли предков,– поправила она меня.– Вы посмотрите, что они натворили! Я им говорила, чтобы они ту брошюру повесили сюда, а те светильники поставили туда, но сделали все по-своему!– капризничала, махая руками, большая госпожа.

–Я бы тоже ничего не понял,– вырывая свою руку, произнес я. Люсия изумленно вытаращилась на меня.

–Не сравнивайте- прошу вас- себя с этими балбесами!

–Я и не сравниваю. Я представляю себя в данной ситуации и считаю, что точно так же ничего не понял и стал делать хоть что-нибудь.

Хозяйка непонимающе смотрела на меня. Я вздохнул и показал ей на украшения.

–Здесь, как минимум, десяток различных брошюр и сотни видов свечей. А вы указываете на не пойми какую, тыкая своими пальцами в общую кучу. Естественно, ваши слуги вас же не понимают. Больше конкретики, госпожа Люсия, и меньше криков и паники.

–Разве этого не понятно?– озадаченно спрашивала она.

–Этого даже ваш покойный муж не понял бы.

–Ах!– Люсия драматично всплеснула руками.– Я все поняла! Не стоило упоминать моего бедного Климента…

–Попробуйте теперь нормально дать распоряжения своим подчиненным.

Люсия кивнула и повернулась к слугам, затем стала давать команды, стараясь точно описать все свои прихоти. Подчиненные задумчиво почесали затылки, взяли нужные декорации и не без погрешностей, но сделали то, о чем просила хозяйка. Та, наконец, радостно похвалила слуг. Все вокруг вмиг остановились и посмотрели на нас. Хозяйка повернулась и громко произнесла:

–Чего стоим? За работу!

Все тут же принялись продолжать начатое, но с большими надеждами на лицах.

–Поздравляю вас,– я подошел к Люсии.– Вы научились руководить своими подчиненными. Это отличное умение в вашем случае.

–Все не без вашей помощи, мистер Ридл!– она пожала мне руку.– Надеюсь, этот праздник удастся!

–Что же в нем особенного?

–Все жители Пивоварни идут на кладбище и устраивают карнавал, дабы почтить память земли своих предков. Устроить им праздник и дать радость в загробном мире, который, на самом деле, очень мрачный и одинокий.

–Вот оно как. Прямо каждый житель?

–Да!– воодушевленно заговорила хозяйка.– Вы бы видели, как город пустеет!

–Ведь кто-то может в барах прятаться?

–В этот день нельзя пить!– грозно промолвила Люсия.

–Да уж,– удивленно произнес я.– Теперь я понимаю, почему этот праздник особенный. День трезвости какой-то.

Хозяйка рассмеялась.

–Так этот праздник называют немногие. Обычно приезжие.

–Все сходится. Дальше вы сами справитесь. На этом и откланяюсь. Я уверен, у вас все получится.

–Спасибо большое! Вы нам так помогли!

–Ваша проблема была не такой уж трудной.

–Увидимся!– будто бы стоя на перроне, махала рукой хозяйка.

–Увидимся, госпожа Люсия.

Я вышел в коридор и тут же услышал чей-то шепот. Сначала он был невнятен, но стоило прислушаться, как отчетливо можно было отличить мое имя.

–Мистер Ридл!– кто-то, скрывшись за чуть приоткрытой дверью окликал меня.

Я подошел. Меня тут же затянули внутрь, предусмотрительно закрыв дверь. Сначала в глазах стояла темень, затем стали проявляться тусклые огоньки, мерцающие на стенах огромной цилиндрической комнаты. Я вернулся в комнату к Пленкам. Передо мной стоял мальчик, держа фонарик. Он обеспокоенно смотрел на меня.

–Что случилось?– ошеломленно спросил я, осматриваясь.

–Кто-то в библиотеке,– испуганно твердила Пленка. Весь его грозный и сильный вид сгорбился, превратившись в подобие большого слона, зажатого маленькой пчелой к углу.

–Конечно,– ответил я, с интересом разглядывая испуганного гиганта,– много кто живет в библиотеке, помимо книг. Там есть птицы, книги, столбы…

–Да знаем мы!– горячо перебил меня мальчик.– Там что-то другое… Страшное…

–Монстр?– в шутку предложил я.

–Да! Самый настоящий! Он сидел на самых высоких полках и бросал вниз книги,– он испуганно дрогнул. Огоньки на стенах тоже шелохнулись, будто бы уносимые дуновением ветра.

–И чем же он тебя, такого сильного гиганта, напугал?

–Он что-то громко и грозно рычал, был больше меня и… И… Уронил прямо на меня книгу!– Пленка сжался.

–Хорошо- хорошо,– я опустил на его огромные плечи свои бледные руки.– Вы хотите, чтобы я разобрался?

–Да, мы видели, как вы помогли госпоже…

–Ладно. Разберемся.

–Спасибо вам, мистер Ридл!– мальчик радостно взял мои руки и чуть не раздавил их. Затем, словно стая птиц, подхватившая мотив одной, раздавались радостные вздохи остальных Пленок, спрятавшихся в глубине своих кроватей, но любопытно поглядывающих своими детскими лицами из-за простыней. Вот спустился один гигант, за ним второй, и так целая толпа огромных великанов окружила меня, стараясь благодарно обнять своего маленького и слабого спасителя.

Я попытался выбраться из объятий грубой ласки, но у меня ничего не получилось. Сквозь невероятное сжатие произнес своим хриплым и умирающим голосом:

–Я так не смогу ничего решить…

Пленки тут же отступили, поправили мою одежду, поставили на ноги и построились в ряд, сделав коридор прямо к двери. Это было даже жутко: сотни гигантов уставились прямо на меня, и в темном свете тусклых фонариков не видно было их лиц. Будто бы меня окружили массивные карикатуры на Лувра, стоящие в темном дворце страшного короля. Я медленно пошел прямо к двери. Коридор позади меня превращался в толпу, нервно следовавшую за мной. Когда я подошел к двери, один из Пленок вежливо открыл передо мной дверь. Тогда яркий свет коридор дал мне ясность в лицах великанах: они волновались не только за себя, но и за меня. Кивнув в знак благодарности мальчику, я вышел в коридор, а дверь позади захлопнулась.

Давно я не спускался обычным выходом на верх библиотеки. Туннель уже как-то вошел у меня в привычку. Огромная кольцевая платформа, охватывающая молчаливые и грозные столбы, полные падающих книг, продувалась буйным ветром, который грустно и одиноко выл в этом сыром и масштабном здании. Рядом с перилами, в одной точке, было как-то слишком много разбросано книг. Подойдя, я увидел длинную лестницу, что уходила в темноту верхних полок столба. Оттуда на меня свалилась книга. Я успел увернуться и услышать, как вдогонку кто-то раздраженно проговорил: «Бред!».

–Что за монстр там сидит?– крикнул я, и мой голос страшной волной спустился вниз. Шуршание на верхних этажах прекратилось. Затем лестница затряслась, и кто-то быстро скатился с нее вниз. Мужчина в пальто ловко упал на пол и встал на ноги. Это был Лувр.

–Отношение ко мне переросло до стадии «Монстр»?– его голос звучал бодро, но видно было, что человек все еще находится головой в своих раздумьях.

–Это ты пугаешь Пленок?

–Они сами себя напугали. Я им говорил, что не стоит волноваться, но они только испуганно убегали. Тупоголовые детеныши.

–Ты просто по голосу похож на страшный ворчливый дуб или на жуткий рев автомобильного двигателя, который не осматривали век,– Лувр вдруг опустился и стал листать лежащую на полу книгу.

–Мой голос называли по-разному, но так живописно еще ни разу. Видна писательская замашка,– безликий раздраженно отбросил книгу вниз. Та тихо, постоянно ускоряясь, улетела в глубины пещеры знаний.

–Не стоит тебе так обращаться с книгами. Они- кладезь культуры человечества,– я оперся о шаткие перила.

–Тебе не стоит так надеяться на это древнее декоративное изделие, служащее ради спасения людей от глупого падения.

–Я ведь не случайно на них опираюсь.

–Оттого ты намеренно туда и прыгнешь и будешь бессмысленно винить непрочность конструкции.

–Что же ты тут делаешь?

–Достигаю цели,– перебирая лежащие книги и бросая их вниз, отвечал Лувр.

–И какими способами ты это делаешь?

–Создаю основу своего расследования.

–Что же ты ищешь среди всех этих книг?

Безликий встал и посмотрел на меня.

–Знаешь, зачем Атану были на самом деле те запертые книги?– он произнес это серьезно и грозно.

–Говори,– я отошел от перил и посмотрел на него.

–В тех книгах скрывался способ убить меня.

–Избавиться от фотографии?

–Именно. В тех романах таится подсказка, которая может привести ко всем частям моего снимка.

–Так почему же Атан этого не нашел?

–Он бы никогда не смог этого сделать. Потому что о том, что фотография поделена на части из живых знаем лишь я, а теперь и ты. До этого был Ньепс, но, как видишь, того уже нет,– Лувр говорил о смерти своего хозяина совершенно спокойно. Сперва я удивился, а потом принял, что безликий идет вперед, не стоит на месте и борется за свою жизнь.

–И как же тебя убить?

Он долго вглядывался в меня, оценивая, стоит ли доверять моей гнусной и гнилой персоне

–Для начала нужно собрать все части,– он говорил эти слова, отводя глаза.

–Ты так мне доверяешь?– я удивленно посмотрел на него. Пускай с виду и казалось, будто в данный момент я был равнодушным, но в душе зажглась лампочка. Она стала разносить маленький клочок тепла и согревать сердце.

–Больше некому,– произнес Лувр и снова сел перебирать уже прочитанные романы.

–Есть Вайолетт.

Безликий остановился.

–Нет,– проговорил тихо, особенно мрачно и грустно.– Нет больше Вайолетт. Она теперь не со мной. Мы стали двумя разными людьми. Она ушла…

–В этом уверен один только ты,– я присел на холодный пол и стал наблюдать за Лувром. Он исподлобья взглянул на меня, и все его тело будто бы придвинулось ко мне, как к Солнцу. Безликий глядел на меня с надеждой и великим счастьем, которые подавлялись пессимистичным рационализмом и многолетней пассивностью.

–Она еще помнит меня?– этот вопрос прозвучал робко и надрывисто, однако если не прислушиваться, то покажется, что Лувр продолжает оставаться невозмутимым, серьезным, холодным.

–Она никогда тебя не забывала,– я произнес это особенно тихо.

Лувр сжал книгу. Затем выбросил ее и встал.

–Пора идти.

–Куда?– я поднялся вслед за ним.

–Искать части фотографии.

–Ты знаешь, где они?

Лувр толкнул лестницу, та быстро улетела в глубину библиотеки, и пошел к черному выходу из дома. Я стал его догонять.

–Знаю,– отвечал Лувр, с виду невозмутимо, но в душе взволнованно ступая своими шумными ботинками.

–И где же?

–Ньепс раздал части своим близким друзьям, с которыми работал над тем самым фотоаппаратом, подарившем нам вечную жизнь. Одна часть была у самого Ньепса, другая оказалась в руках его родственника, третья у близкого друга.

Мы вышли на Площадь. Она была на удивление обыкновенной: ни пустой, ни полной, имела в себе прохладный ветер и теплое Солнце, стояла на грани всего, оставаясь в центре любых противоречий, не влезая ни одной своей плиткой на какую-либо сторону. Сейчас Площадь не имела своего мнения, она оставалась в слишком жестком нейтралитете.

–А четвертая?

–Четвертая у предпринимателя, но с этой частью будут самые сложные поиски.

–Почему же?

–Предприниматель потерял эту часть фотографии,– Лувр сжал кулаки.– Доверить идиоту мою жизнь… Жаль, что мстить больше некому.

–И куда мы сейчас идем?

–К третьему.

–Ты правда так уверен, что остались люди, знающие о фотографии?

–Нет, но я знаю адрес.

–Ты смог из тех романов еще и адрес узнать?

–То были не романы, а дневники Ньепсов.

–Странно, что Атан этого не заметил.

–Это семейство настолько нескладно пишет, что наверняка библиотекарь принял тот бред за пустые романы ни о чем. Ему просто никак нельзя было узнать о настоящем смысле тех бумажек.

И в голове вспомнилась смерть Атана. Он изначально гнался за бессмысленной целью, однако все равно умер не то, чтобы красиво, но изящно. Так умирать должны слабые лучники, что остались без защиты воинов впереди и все еще продолжают бороться уже не за страну или императора, а за жизнь, но не хитрые библиотекари, которые стремятся убить такого же монстра, как и они сами. Судьба подарила Атану вечную жизнь и наградила его достойной смертью. Пускай его же руки и сделали то, что должна обыкновенно совершать костлявая ладонь, и места на небесах ему закрыты, но в земном мире такая смерть завидна для многих. Наверно, все его существо в тот момент просило убить его, он даже хотел попросту сжечь свою фотографию, но понимал, что этого не заслуживает. Ему в любом случае был запрещен вход в заоблачный мир. Атан это понимал. Поэтому сам и порвал то, чему пытался предать смысл.

Теперь же впереди меня идет Лувр. Такой же бессмертный. Такой же грешный. Он так же наполняет свою жизнь смыслом, но какая ждет его смерть? Какой конец у него будет? Ведь когда-нибудь он обязательно умрет?

–Ты точно уверен, что фотография еще осталась в том месте?– я шел с ним в ногу. Площадь казалась невероятно просторной, и наш скромный марш являлся настоящим парадом, однако из зрителей- один город, что уныло завывает прохладным ветром. Под нашими ногами ломился снег, а головы были устремлены к холодным стенам.

–Разумеется, нет,– усмехнулся Лувр.– Однако ошибки тоже надо делать. Они в итоге приведут к правильному ответу.

–Ты правильно мыслишь.

–Иначе не могу,– бодро улыбнулся плечами безликий.

Площадь осталась позади. Мы вошли в щель городских вен. Впереди разнообразные дома в одинаковой обертке, спрятанные за стенами личности, и царящие в каждом предмете обыденность и повседневность. Суть города казалась такой простой, и от этого удивляешься больше, как ты не замечал эту истину раньше, почему она от тебя ускальзывала…

Лувр остановился и уставился на дом. Я долго вглядывался в эту дверь, и в голове было явное ощущение, что мне знаком этот фасад…

–Мы пришли,– он посмотрел на свою руку, где синей ручкой был записан адрес, и сверился с номером дома.

–Где-то я видел этот дом…

–Тогда даже лучше. Наверняка уже выяснил обстановку внутри. Так будет легче искать.

Лувр подошел к двери и постучался. Открыли не сразу. Однако, когда дверная ручка повернулась, перед нами возникла красивая молодая девушка в фартуке. Жена Алексея…

–О! Мистер Ридл!– она помахала мне рукой, совсем не замечая Лувра. Безликий повернулся и посмотрел на меня.

–Да, здравствуйте,– не сразу ответил я, поднимаясь к входной двери.

–Зачем же вы постучались и тут же спустились?

–Такая вот у меня привычка.

–Точно! Вы же не местный! Очень интересная привычка. Мне нравятся люди с интересными чертами,– она нагло кокетничала прямо у порога.

–Давно не видел подобных куриц,– прошептал мне на ухо Лувр. Я оттолкнул его плечом.

–Что вы делаете?– удивилась девушка.

–Так,– неловко улыбнулся я.– Плечо болит. Уже немолодой.

–Ох! Понимаю! В ваши годы со здоровьем совсем худо.

–Да…

–Зачем же вы пришли?

–Поговорить с вашим мужем…,– обдумывая, медленно ответил я.

–Ох! Простите, но он сейчас пьян,– на ее лице впервые сошла улыбка, и лицо приняло странное выражение отвращения и стыда.

–Ничего,– я отмахнулся.– С ним так даже легче говорить.

–Но он может…

–Справимся,– серьезно отрезал я. Девушка снова улыбнулась и уступила мне дорогу.

–Прошу! Входите!

–Благодарю.

Я зашел в дом, снял с себя верхнюю одежду и прошел в зал. За мной тихо ступал Лувр. На диване сидел Алексей, слабо откинувшись на спинку. В руках он медленно, не глядя, крутил бокал с алкоголем и не замечал, как капли спиртного напитка падают темными точками на мягкую мебель, портя ее первоначальный вид. На низеньком столе, стоящем посреди комнаты, расположились многочисленные бутылки. Громко играла музыка. Девушка не могла долго смотреть на это безобразие, хотя из всего мерзкого здесь были только Алексей и алкоголь. Я тихо уселся на кресло и стал всматриваться в лицо следователя. Щеки распухли, нос покраснел. Глаза застыли на потолке, не моргали, грудь высоко поднималась, задевая согнутую правую руку с бокалом. Все его тело было похоже на расслабленную свинью, лежащую в грязи и не осознающую, что через час ее тушку будут разделывать острым ножом или даже топором. Это животное, наслаждаясь больными лучами ламп желтого цвета, имитирующего Солнце, было откормлено и не подозревало, что вся эта роскошь не от богатой жизни, а от будущей смерти. Но я присмотрелся к его глазам. Они были серьезными и четкими. В них не присутствовало пьянство, не было тумана. Алексей, смотря в потолок, отверг свое поросячье тело и предался думам, погрузился в собственное мышление, не замечая ничего вокруг. Музыка помогала ему не слышать, потолок- не видеть, алкоголь- не чувствовать посторонних запахов. Образ свиньи сразу же разрушился. На лице из черт пьяного человека были только распухшие щеки и красный нос, однако четкие глаза, сжатые губы, иногда что-то безмолвно шептавшие, и еле шевелящиеся уши говорили о трезвости ума следователя. Он продолжал думать. Был на гране пропасти, однако продолжал думать, рассуждать, мыслить.

Лувр осторожно прошел мимо и сел на кресло-качалку напротив меня. Алексей не замечал никого. И только когда его бокал опустел и он решил вновь его наполнить, следовать заметил нас, и тут же в его глазах появилась размытость.

–А! Мистер Ридл!– он широко махнул рукой.– Вы, наконец, пришли сдаться и признаться в преступлении? Достойно похвалы!– следователь громко рассмеялся.

–Вы, я вижу, уже сдались,– сказал я тихо.

–Что? Ах, простите! Музыка! Совсем не замечаю шум. Помогает изолироваться от всего, сами понимаете. Сейчас выключу,– он неуклюже встал и кое-как дошел до проигрывателя, сел рядом с ним, да там и остался.

Музыка стихла. В комнате стало угнетающе тихо.

–Так о чем вы говорили?– спросил, сидя на полу, Алексей.

–Что вы знали о Ньепсе?

Он помолчал, зевнул и устремил свой взгляд на шкаф, стоящий позади меня.

–Совершенно ничего.

–Тогда откуда вы узнали про смерть Ньепса? Семья никому не говорила о данном происшествии, кроме своих близких родственников.

–О! Подловили, подловили!– он указал на меня пальцем и снова засмеялся.

–Вы связаны с семьей Ньепса, ведь так?

–Совершенно верно, мистер Ридл! Из вас бы вышел отличный детектив. Не хотите ли устроиться к нам? Тогда, может быть, я помогу вам замять документы вашего прошлого.

–Пожалуй, откажусь. Ваш далекий родственник дружил с Ньепсом?

–Вопрос за вопросом!– вздохнул Алексей и устало лег на пол, смотря в потолок. Вдруг пролетела, как скорый поезд, тишина, разделившая все на до и после. Смотря на пьяного следователя, мне просто хотелось молчать. Алексей сам разрушил созданную им тишину своим подавленным и тихим голосом.– Удивительно, как иногда все меняется в жизни. Тебе казалось, что есть смысл в твоих действиях, есть путь, чтобы идти, и никакие ветки и горы не мешают твоему бодрому шагу, а потом появляется тень, толкает тебя, и ты падаешь. Встаешь- ничего. Путь пропал, ветки окружили голову, шагнешь- пропасть. Так странно, что одна лишь тень несуществующего человека оборвала жизненный путь…,– следователь неожиданно громко засмеялся. Его грудь подпрыгивала и ударялась лопатками о холодный и твердый пол.– Мысль- грех, смысл- наказание. Не так ли, мистер Ридл?

Алексей взглянул на меня трезвыми глазами. На мои плечи вдруг упало что-то тяжелое. Я вглядывался в следователя, но не смог выдержать и минуты, отвернулся и посмотрел в окно.

–Вам же многое известно, да?– эти слова дались мне с трудом.

–Не так много, чтобы решить одно единственное дело,– послышался тяжелый вздох.

–Вы все еще так себя из-за него изводите?

–А что же поделать?– вдруг чувственно и горячо произнес следователь.– Это дело касается лично меня! Этот террорист должен быть пойман мной, а вместо этого остается один. Он ведь, как и я, вечно одинок. Мы с ним два одиноких человека, которые пытаются друг друга найти…

–Вы так в этом уверены?

–Абсолютно! Даже если на самом деле это не так, меня уже не разуверить. Если человек основывает свою теорию, то ему сложно от нее отречься. Когда он ищет взаимности, то в первом встречном от безысходности найдет спасение. Мы привыкли вешать ярлыки на тех, кто просто из милости протягивает руку помощи. А твоему спасителю это даром не надо… Это отчаяние. Ты настолько в безвыходном положении, что попросту насильно заставляешь мир повернуться в нужную тебе сторону.

–Только не говорите, что тот убийца является для вас благодетелем…,– я с ужасом взглянул на Лувра. Тот молча, повернув голову, смотрел на следователя.

–Самым настоящим. В тот момент я жил постоянно и неизменно. Все возвращалось обратно, начиналось с одной и той же точки и заканчивалось одним и тем же действием. А затем пришел он- несуществующий демон, что попросту убил многих людей за один день и скрылся. В моей голове даже была мысль, что на самом деле это я всех убил и придумал себе оправдание, чтобы хоть как-нибудь приукрасить свою унылую жизнь. Однако это не совсем так. У меня есть противник, и он, надеюсь, настоящий. Тот, кто дал мне повод для настоящего дела, подарил краски, совсем не знает меня. Наверно, я и борюсь с ним, чтобы он узнал меня. Но я слаб… Мне не справится. Оттого нам, наверно, никогда и не встретиться.

–Вы выглядите по-настоящему жалко.

–И я уже принял это. Жалкий человек является самым обыкновенным,– следователь сел и стал перебирать пластинки.– У людей есть множество стадий, но «человек жалкий»– это базовое состояние, которое присутствует у каждого.

–У вас пессимистичный ход мыслей,– я молча наблюдал за ним и не хотел ничего больше говорить. Это было похоже на представление, где ты наблюдаешь за жизнью человека, находящегося в привычной среде обитания- клетке.

–В этом городе по-другому мыслить невозможно. Пивоварня попросту убивает человека, давая насладиться всеми ее прелестями. Она искушает жителей, дарит им радость и наслаждение и медленно, медленно убивает, высасывая силы, рассудок и чувства.

Алексей достал пластинку, на обложке которой была знакомая фотография. Она особенно выделялась на красном потрепанном фоне с обилием морщин старости кожи, из которого была сделана обертка. На черно-белой фотографии был силуэт мужчины с размытым лицом. Фотография Лувра. И первая мысль, что возникла в голове: «Как она там оказалась?»

–Постойте,– я встрепенулся и нарушил неспешность, раздумчивость и печаль нависшей обстановки. Алексей удивленно взглянул на меня, Лувр непонимающе повернулся.

–Что случилось?– испугано взглянул на меня следователь.

–Что это за пластинка?

–Эта?– Алексей посмотрел на нее.– Какая-то старая классика, доставшаяся мне от прапрадеда. Вы интересуетесь таким?