Красное бедствие. Раскол

Он понимающе кивнул.

– Тебе интересна суть. Твой разум пытается определить меня, потому что прежде ты не встречала подобных… существ. Но, поверь мне, маленькая леди, мы похожи намного больше, чем тебе кажется. Я тоже чувствую, я…

– Не так, как мы. Не так, как люди. – Ромэйн замотала головой. – Тебе нравится, когда кто-то пьет твою кровь и…

– Не «кто-то», – резко прервал Халахэль. – Только ты.

Едва он произнес это, как на верхней палубе зазвонил колокол. Ромэйн вскочила с койки, воспользовавшись этим, и выпалила:

– Нужно поговорить с Фарией и остальными. Мы должны составить план и…

Халахэль смотрел на нее, насмешливо прищурившись.

– Конечно, моя леди. Как прикажешь.

Они собрались в каюте, отдаленно напоминавшей кабинет. Фария сидела за грубым столом, откинувшись на спинку такого же грубого стула. Латиш устроился прямо на полу у стены и выглядел скверно: бледный, осунувшийся, он походил на тень себя прежнего. Он кутался в мешковатую одежду и что-то беззвучно бормотал.

Барниш и Ливр, свежие и бодрые, сидели на сундуке. Ромэйн все еще не привыкла к их новому аккуратному виду: гладковыбритые и причесанные, они больше не походили на бродяг.

Мирай стоял в тени, прислонившись к стене. Сложенные на груди руки, взгляд исподлобья – весь его вид говорил о том, что он не настроен вступать в беседу.

Ромэйн также отметила порядок, окружавший их: кажется, этот кабинет был единственным местом на корабле, до которого не добрались хаос и разбросанная грязная одежда.

– Итак! – Фария хлопнула в ладоши. – Какой у вас план?

– Боюсь, у нас нет плана, – призналась Ромэйн.

– Зато у нас есть демон, – пробасил Барниш. – Демон и дракон, да помогут нам Трое.

– Я доставлю вас на Линос, мы причалим в бухте Утопленников. Но что вы будете делать дальше? – Фария задумчиво хмыкнула. – Вы бывали в Запретном Крае? У вас есть союзники?

Ромэйн покачала головой. Она сгорала от стыда под внимательным взглядом капитана и чувствовала себя идиоткой.

– Зато у нее есть дракон, – прохрипел Латиш.

– Тебе бы к лекарю, – заметил Ливр.

– Лекарь мне не поможет, – отмахнулся плут, еще плотнее закутываясь в грязный плащ. – Как холодно…

– У меня по спине катится пот. – Фария повернулась к нему и осторожно спросила: – Ты знаешь, что с тобой, зверомаг?

– Да. – Латиш ответил твердо, его взгляд с трудом, но все же сфокусировался на лице капитана.

– Это заразно? Не хочу, чтобы какая-то хворь выкосила мою команду.

– Не заразно. Я даже не болен, моя прекрасная смуглая бестия. – Латиш глупо хохотнул, но тут же посерьезнел. – Мне нужно теплое место. Очень теплое. Я хочу зарыться в гору раскаленного угля…

Его речь превратилась в неразборчивое бормотание.

– Какой он странный, – пробормотала Фария, снова повернувшись к Ромэйн. – Итак, у нас нет плана, нет союзников, и вы никогда не бывали в Запретном Крае. Вокруг вечные сумерки, вот-вот орды демонов хлынут в Упорядоченное, а у нас есть сумасшедший зверомаг и… – Ее взгляд метнулся к Халахэлю, застывшему за спиной Ромэйн. – Еще один демон. Который вроде бы решил сражаться на нашей стороне.

– Что значит «на нашей стороне»? – Голос Мирая, хриплый от долгого молчания, звучал холодно и отстраненно.

А вот Фария, услышав его, наоборот, заметно смягчилась, ее губы даже тронула легкая улыбка.

– А ты думал, что я просто уплыву, бросив вас на растерзание тварям из Фаты, мой нежный цветок лото…

– Не называй меня так.

Поморщившись, Ромэйн посмотрела на Фарию, пытаясь взглядом извиниться за резкость Мирая. Между ними явно произошло что-то плохое, но Хэль советовал не вмешиваться…

– Хорошо, Мирай. – Тяжелый вздох Фарии оказался таким громким, что даже задремавший Латиш встрепенулся, прежде чем снова провалиться в тяжелый сон. – Я помогу вам добраться до Кричащего Города – там вы сможете найти резиденцию костяных певцов и, возможно, заручиться их помощью.

– Ты не должна бросать команду. – Ромэйн покачала головой. – Это слишком. Просто дай нам карту.

– Я хочу пойти с вами. – Фария наклонилась вперед, оперевшись локтями на стол. – Демоны угрожают нам всем, леди, и, если для того, чтобы мои ребята выжили, я должна оставить их и помочь вам, – я сделаю это.

– Жест доброй воли, – промурлыкал Хэль.

– Да, демон. Именно так.

Некоторое время все молчали, обдумывая предложение капитана. Ромэйн старалась сохранять внешнее спокойствие, но ее нутро пылало от презрения к себе.

«Бесполезная. От меня нет никакого толка».

Пальцы Халахэля сжали ее плечо, и она инстинктивно накрыла их ладонью, но тут же опомнилась и отдернула руку.

«Не привязывайся. Не смей привязываться».

Хэль не мог слышать ее мысли, но Ромэйн почувствовала, как он отступил. Вина острым шипом вонзилась в сердце, но она тряхнула головой и стиснула зубы. Она не должна думать о демоне. На кону стоят жизни тысяч людей, и может статься, что Халахэлем придется пожертвовать в бою. Она должна быть готова к этому.

– Значит, решено, – напряженно сказала Ромэйн, глядя на Фарию. – Когда мы доберемся до берегов Линоса?

– Понятия не имею. – Капитан пожала плечами. – Могу только предположить. На корабле есть артефакт, который ведет нас через проклятую темноту, на штурвале висит еще один – он отвечает за навигацию. Мы можем быть уверены, что не напоремся на риф и не собьемся с курса, но я не знаю, где мы конкретно. Как вести счет дням, если солнце не восходит, я еще не придумала.

– Нам нужен кто-то, кто ощущает смену дня и ночи, – прохрипел Латиш. – Например, шаман.

– Шаманы вчера закончились, приходи на следующей неделе, – бросила Фария. – Может, кто-то еще?

Но Латиш уже спал, приоткрыв рот.

– Он точно не сдохнет? – Ливр выглядел обеспокоенным.

– Сказал, что нет, – медленно ответила Ромэйн.

– Не слышу уверенности в твоем голосе. Если дракон отдаст душу Жнецу, мы лишимся последней надежды на победу. – Ливр пригладил седые волосы на висках.

– Последней? – насмешливо уточнил Хэль.

– Ливр доверяет зверомагу и не доверяет демону. – Фария достала из рукава короткий нож и принялась вертеть его в пальцах. – И я его понимаю.

Вздохнув, Ромэйн устало потерла лоб. Бессонная ночь давала о себе знать, но она была рада, что хотя бы мерзкий голод Мориона больше не донимал ее.

– Я там, где хочу быть, – резко бросил Хэль. – И я не обязан ничего объяснять.

– А я не обязана доверять спину кровососущей твари из Фаты, – почти безразлично ответила Фария.

В этот момент Ромэйн ужасно завидовала ее самообладанию.

– Ладно тебе, капитан, он давно прибился к нам и не сделал ничего дурного, – вступился за Хэля Барниш.

– Ты с самого начала был на его стороне, – проворчал Ливр.

– Просто Барниш разбирается в людях, – ввернул Халахэль.

– В демонах, – тут же поправила Фария.

Ромэйн хотелось выйти из кабинета и спрятаться в каюте, но она продолжала сидеть на жестком стуле и слушать перепалку, стараясь не вникать в доводы ни одной из сторон. О какой победе над Лаверном могла идти речь, если она не в состоянии справиться с горсткой людей?

– Хватит, – как можно тверже сказала она. – Хэль идет с нами, нравится вам это или нет. Отказываться от такого союзника как минимум глупо.

– А ты уверена, что он не вцепится тебе в горло? – прямо спросила Фария.

«Скорее я вцеплюсь в его горло», – подумала Ромэйн, а вслух сказала:

– Уверена. Я ему доверяю. Мы закончили?

Капитан кивнула, Ромэйн встала со стула и начала разминать затекшие ноги.

– А с ним что делать? – Барниш указал на Латиша.

– Мы унесем его в каюту. – Ромэйн посмотрела на Халахэля. – Поможешь?

– Всегда.

Мирай покинул кабинет капитана первым – открыл дверь и исчез, растворившись в полумраке палубы.

– Он хоть парой слов с кем-то перебросился? – Барниш проводил его тяжелым взглядом.

– Оставьте его. У него есть право злиться.

Ромэйн украдкой посмотрела на Фарию: та выглядела расстроенной, но ее сжатые в тонкую линию губы и приподнятый подбородок кричали о решимости бороться. Она будто бросала вызов тому, что произошло между ней и Мираем, и не собиралась отступать. В глазах, напротив, светились мягкость и… принятие? Фария давала Мираю время, наплевав на то, что его поведение причиняло боль ей самой.

– Не лезь не в свое дело. – Халахэль легко поднял закутанного Латиша и повернулся к Ромэйн.

– Я поняла с первого раза, – вяло огрызнулась она. – Пойдем.

Корабль качало, от неприятного запаха прогорклого пойла и пота, пропитавшего, казалось, всю жилую палубу, Ромэйн затошнило, но она проглотила кислый ком и сумела дойти до каюты, в которой ютился Латиш. Толкнув дверь, она застыла на пороге и пробормотала:

– Это… даже не каюта.

Крошечная каморка, в которой, должно быть, хранили ведра для уборки. На полу – нечто, напоминавшее свитое из старых плащей гнездо. Запах отвратительный. Низкий трехногий табурет, свеча в ржавом подсвечнике – и больше ничего.

– Почему он живет здесь? – Ромэйн непонимающе посмотрела на Халахэля.

– Больные животные уходят умирать подальше от стаи, – задумчиво произнес он.

– Он не умирает.

– Как посмотреть. Я почти не слышу биения его сердца. Отойди, маленькая леди.

Халахэль вошел в каморку и осторожно положил Латиша в «гнездо». Тот заворочался, приоткрыл глаза и прохрипел:

– Холодно…

– Мы можем согреть его? – Ромэйн огляделась в поисках теплой одежды или одеяла.

Вздохнув, Халахэль начал снимать рубашку.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь согреть нашего зверомага, воробушек. Можешь присоединиться. Не смотри на меня так: он нужен нам живым, верно?

Ромэйн кивнула.

– Мне тоже нужно раздеться?

– Я был бы не против, но нет, маленькая леди, в этом нет нужды. Просто ложись рядом с ним. Если, конечно, не брезгуешь. Здесь скверно пахнет.

– В темнице, где держали мою мать, пахло хуже. – Ромэйн закрыла дверь и присела на край «гнезда». – Просто лечь?

– И попробуй поспать. Ты не сомкнула глаз минувшей ночью.

– Как и ты.

– Я не человек.

– Как и я. Теперь. – Она осторожно забралась под тяжелый плащ и прижалась к Латишу. – Он такой тощий… Я чувствую его ребра сквозь все эти тряпки.

– Не хочешь рассказать, что с ним происходит?

Халахэль улегся на другом краю «гнезда» и заложил руки за голову.

– Он меняет форму, – тихо ответила Ромэйн.

– Так вот что за наросты на его и без того уродливой физиономии… Теперь я понимаю.

Они замолчали. Сон не шел, Ромэйн смотрела на торчащий из груды тряпья нос Латиша и гадала, получится ли у них сохранить жизнь последнему дракону.

«Я ему обещала».

Вскоре на лбу Ромэйн выступил пот – в каморке становилось все жарче. Она расшнуровала рубашку и попыталась выбраться из-под плаща, но вдруг в ее руку вцепились тощие пальцы. Латиш застонал, и ей пришлось лечь на место.

– Это из-за тебя? – тихо спросила Ромэйн, смахивая пот с ресниц. – Здесь нечем дышать.

– Можешь проверить, – предложил Халахэль. – Не бойся, маленькая леди, просто не прикасайся.

Любопытство взяло верх: Ромэйн оперлась на локоть и протянула было руку к Хэлю, но воздух вокруг него оказался настолько горячим, что она вскрикнула от неожиданности.

– Что это?!

– Я, – просто ответил он.

– Еще один демонический трюк?

– Трюк? Я похож на ярмарочного заклинателя, закутанного в расшитую звездами хламиду?.. – Хэль тихо рассмеялся. – Ты ведь не думала, что кровавое море тел холодное? Или…

Он тоже приподнялся на локте и с интересом уставился на Ромэйн.

– У меня не было времени думать о том, какая погода в Фате, – буркнула она.

– Море тел горячее. Почти кипящее. Куски плоти не соединяются сами по себе, маленькая леди. Они сплавляются.

– Вы выходите из кипящей кровавой каши?.. – Ромэйн передернуло.

– Моря. Это море, а не каша.

– Ты говоришь об этом с нежностью, или мне кажется?

– Ох, Ромэйн, не задавай вопросы, на которые не готова услышать ответ. – Хэль снова лег на спину. – У тебя была мать. Был отец. У меня – только кровавое море. Фата – моя родина, если можно так выразиться. И я люблю мою родину. Со всеми ее… недостатками.

Ромэйн свернулась клубочком и задумчиво разглядывала искривляющийся от жара воздух над Халахэлем.

– Твой внешний вид заставляет меня…

– Не заблуждайся, маленькая леди, – перебил Хэль. – То, что ты видишь перед собой сейчас, всего лишь искусная маскировка. Я не человек, никогда им не был и никогда не стану. Тебе, возможно, хочется верить, что я такой же, как ты, но это не так.

Его голос стал тихим, а тон – почти извиняющимся, будто он сожалел о том, что приходилось говорить.

– Но ведь и я теперь не совсем человек, – напомнила Ромэйн. – Тебя привлекает тварь, в которую я превращаюсь?

– Что тебя интересует? В какой форме спариваются демоны? В какой форме мы влюбляемся друг в друга? В любой, Ромэйн. Демоническая страсть всегда направлена на сущность, а не на форму. Ты прекрасна в любом виде, если хочешь знать.

– Я не хотела.

– Ты лжешь второй раз за день. Я думал, тебя хорошо воспитали. – Хэль тихо рассмеялся.

– А ты!..

Латиш заворочался и навалился на Халахэля, блаженно причмокивая губами.

– Проклятье, – проворчал тот, пытаясь снять с себя зверомага.

– Оставь его. Ему нужно тепло. – Ромэйн пыталась скрыть улыбку.

– Если я и хотел держать кого-то в объятиях, то точно не эту крысомордую скользкую ящерицу, – прошипел Хэль, но оставил попытки сбросить с себя Латиша. – Надеюсь, ты отблагодаришь меня за самопожертвование.

Температура в каморке становилась невыносимой – одежда прилипла к телу, пот катился по спине. Ромэйн села и посмотрела на Латиша: тот прижался к боку Халахэля, цвет его лица больше не был мертвенно-бледным.

– Спать в такой жаре я не смогу. Останься с ним, ладно? – Ромэйн поднялась на ноги и накрыла зверомага плащом.

– Я что, камин? – возмутился Хэль.

– Ты знаешь, что дракон нам нужен. Так что да, можешь считать, что ты камин. Сегодня и в каждый из дней, когда Латиш будет нуждаться в этом.

Она вышла из каморки и закрыла за собой дверь. Внутри гадко пульсировала поглощенная сила Мориона: голод накатывал волнами, но Ромэйн могла терпеть его. Пока.

«Почему так быстро?..»

В прошлый раз Хэль кормил ее довольно давно, и не сущностью, а кровью, и ей удалось продержаться все это время. А теперь…

Проглотив кислую слюну, Ромэйн направилась к своей каюте, держась за живот, словно беременная. Вот только в ее теле был не ребенок, а опасная ненасытная сущность, аппетиты которой все время росли.

Глава 2

Он успел отвыкнуть от вечной зимы. Возвышавшиеся вокруг заснеженные пики гор все еще походили на замерших в вечном сне великанов. В детстве он мечтал стать таким же: непоколебимым, неподвластным времени.

Снег хрустел под копытами лошадей. Едва слышная песнь Хрустальной Башни наполняла дрожащий воздух. Райордан успел забыть эти звуки – музыку родных земель. Сам воздух колебался, откликаясь на зов Башни, и его сердце дрожало, сливаясь со знакомой с детства мелодией.

Отец молчал. В зимнем экипаже, оснащенном полозьями, было тихо. Йель дремал, уронив голову на грудь. Его дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

Блаженство.

Если бы год назад какой-нибудь идиот сказал Райордану, что он окажется в одном экипаже с отцом и тот не попытается его убить, – он бы рассмеялся. Лорд Абботт не прощал обид, а тех, кто порочил честь его Дома, обезглавливал или предавал огню. Неужели опасность, нависшая над Свободными Землями, заставила его поступиться принципами?

«Либо так, либо в Хладной Крепости меня ждет темница», – безрадостно подумал Райордан, разглядывая суровый профиль отца.

Солнечные Земли они покидали в спешке, времени на размышления не было: крылатые твари, порожденные Фатой, заполонили небо и убивали каждого, кто попадался им на пути. Усаживаясь в роскошный экипаж, Рай почему-то не думал о том, что отец может увезти его в земли Дома и казнить как изменника. Был ли у него повод так поступить? О да, несомненно.

Если до лорда Абботта дошла хотя бы часть историй о похождениях старшего сына…

Рай расправил плечи, пытаясь стряхнуть невидимый груз, опустившийся на них.

Нет, отец не предаст его. По крайней мере пока. Мир летит в Фату, у них нет времени разбираться друг с другом.

С другой стороны, никто не заметит пропажи непутевого вора в этом хаосе.

– Ты смотришь на меня так, словно пытаешься разглядеть, что у меня под кожей, – пробасил лорд Абботт.

– Да, как раз пытался понять, бьется ли твое ледяное сердце, – пробормотал Райордан.

– Мать будет рада тебя видеть.

– Вот уж не думаю.

Кустистая седая бровь отца вопросительно изогнулась.

– Она никогда не любила меня, – как можно безразличнее бросил Рай. – Какое ей дело до того, вернулся я или нет?

– Ты ее единственный ребенок.

– Мы точно говорим об одной и той же женщине? О той самой Мартильде, которая спустила псов на Йеля?

– Она была молода и порывиста.

– Ой, да брось! – Рай закатил глаза. – Ты прекрасно знаешь, что хуже нрава твоей жены только твой собственный! Постой, быть может, ты спутал ее с одной из твоих рыжих продажных девок?

Выдержке отца Райордан мог только позавидовать: на лице лорда Абботта не дрогнул ни один мускул. Он лишь устало вздохнул, театрально взмахнул рукой и сказал:

– Я тоже был молод, можешь представить?

– С трудом.

– Мы похожи, ты и я, – вдруг сказал отец. – В твои годы я тоже был красив, упрям и за мою благосклонность сражались женщины. Разве что… Да, я определенно был выше ростом.

Скрипнув зубами, Рай прошипел:

– Я не заставляю женщин сражаться за мое внимание.

– А мне это льстило. Я чувствовал себя королем. И пусть мое королевство было карликовым, холодным и подчинялось общим законам Свободных Земель, мне это не мешало. Мне и моим амбициям.

Какое-то время лорд Абботт молчал, а затем продолжил:

– Я стал лордом очень рано. На мою голову свалилась ответственность, к которой я не был готов. Лорды Больших Домов не считали меня равным, воротили носы и делали вид, что Дом Ледяных Мечей исчез с карты. Я совершал ошибки, Райордан, но никогда не думал, что мой старший сын будет попрекать меня ими. Особенно учитывая слухи, которые ходят о нем самом.

– Точно, как я мог забыть! Ты всегда верил слухам больше, чем мне. Кажется, именно из-за них ты вышвырнул меня из дома!

Вздохнув, Йель проснулся.

– А мне кажется, – хрипло начал он, – вы оба забыли, что я больше не глухой.

Речь его была странной – должно быть, сказались годы немоты и глухоты. Но Рай не мог не отметить, что брат старается, прилагает усилия, чтобы каждое сказанное слово звучало разборчиво.

– Мы обсуждали…

– Мою мать, – перебил отца Йель. – Я слышал.

– Прости. – Рай устало провел ладонью по лицу. – Эта дорога когда-нибудь закончится?

Песня Хрустальной Башни становилась громче, но все еще скорее ощущалась кожей, чем была слышна уху. Легкий перезвон напоминал Райордану о льдинках на дне бокала, о том, с каким звуком они сталкиваются, когда напиток помешивают. Эта песнь преследовала его даже после того, как он отправился на поиски собственной судьбы. И это было невыносимо.

– Почти приехали, – сказал Йель, отведя от окошка плотную занавеску.

– Приготовься к встрече с матерью. – Лорд Абботт смерил Райордана холодным взглядом. – Я не предупредил ее о твоем возвращении.

– Потрясающе. Надеюсь, на меня она собак не спустит…

Под укоризненным взглядом Йеля Рай плотнее закутался в шубу и нахохлился, словно экзотическая птица.

Да, давненько ему не приходилось носить подобную одежду! Сапоги, сшитые из шкур рунических однорогов, шубы, толстые перчатки и плащи, подбитые мехом, – все это он оставил здесь, в горах. Но где бы ни находился – хоть в пустыне, хоть под раскидистыми пальмами, – его сопровождала стужа, проникшая в жилы и вены с первым криком, который он издал под сводами Хладной Крепости.

Первые ворота располагались у основания горы. Под скрежет подъемного механизма зимний экипаж отправился дальше: к крепости вела опасная извилистая дорога, поднимавшаяся к одному из низких горных пиков.

За первыми воротами располагался город, в котором, помимо простых северян, жили ремесленники, семьи стражников и часть слуг из замка. В детстве Рай часто удирал от наставников, чтобы провести пару часов с чумазой ребятней. Ему нравились простые люди – они научили его вещам, которым не обучали лучшие наставники, нанятые отцом. Кузнец показал, как жидкий металл превращается в смертоносное оружие, пекарь – как из муки и яиц получается хлеб. Ребятня научила делиться, а их матери дарили Райордану ласку, которой он не получал от Мартильды. В то время он частенько жалел, что родился наследником Большого Дома. Ему казалось, что стены родового замка давят на него и отгораживают от настоящей жизни.

Вздохнув, Рай перевел взгляд с крайних домов городка на черную громаду, пугавшую его как в детстве, так и сейчас.

Каким образом кому-то из предков удалось построить родовой замок на горе, Райордан не знал, но подозревал, что без магии нуад здесь не обошлось: именно они славились своей любовью к крепостям и замкам, буквально свисающим с отвесных скал. Родство Дома Ледяных Мечей с нуадами никогда не скрывали, но, проведя множество часов в библиотеке, Рай так и не нашел упоминаний имен тех, кто смешал человеческую кровь с кровью лунного народа.

Экипаж дернулся и остановился. Лорд Абботт поправил роскошный меховой воротник плаща, взглянул на сыновей, словно хотел что-то сказать, но в последний миг передумал и молча распахнул дверцу.

Поморщившись, Рай выбрался из экипажа следом за отцом, стараясь не дрожать от холода. Ледяной ветер трепал по́лы шубы, крепкий мороз кусал за щеки и нос. Оказывается, Райордан успел отвыкнуть от вечной зимы, царившей почти на всей территории его Дома.

Стража с трудом сдерживала рвущихся с цепей псов. На лицах людей не было узнавания: скорее всего, многих слуг еще не было в замке, когда Райордана изгнали, поэтому они приготовились спустить собак на чужака, если тот не будет в достаточной мере учтив и покладист.

Громада Хладной Крепости возвышалась над Райорданом. Как бы он ни задирал голову, увидеть шпили башен в густом белом мареве не удавалось. Черные стены, такие же мрачные, какими он их помнил, щетинились полуарками, а на угрожающе выступавших декоративных башенках распускались изящные каменные бутоны, призванные смягчить облик крепости. К сожалению, задумка архитектора прошлого не удалась – Хладную Крепость веками приводили как пример самого ошеломительного, но в то же время уродливейшего строения на всем Фокасе.

Завершала безрадостную картину невысокая женщина, стоявшая у распахнутых двойных дверей, обитых металлом. Увидев ее, Райордан едва не попятился, и лишь мягкое прикосновение Йеля к руке заставило его остаться на месте.

Суровая Мартильда.

Его мать.

Всегда ли она была такой миниатюрной? В его воспоминаниях мать осталась высокой, непоколебимой женщиной с лицом, будто выточенным из вековых скал. За ней по пятам следовали мрак и холод, и, едва заслышав шелест подола ее черного чопорного платья, Рай спешил спрятаться, чтобы избежать встречи.

Теперь же…

Неужели память подвела его? Неужели все эти годы в кошмарах ему являлся выдуманный образ Суровой Мартильды, а не реально существовавшая мать?

Которая, впрочем, не подарила ему ни любви, ни нежности.

Шаг, еще один…

Что он должен сказать? Что сделать?

Упасть на колени? Прижаться губами к заиндевевшему подолу, как принято в этих землях? Или обнять ее? Нет, объятий она точно не потерпит…

Чем ближе Райордан подходил к матери, тем отчетливее видел мелкие морщинки, появившиеся у ее глаз. Кровь Мартильды не была разбавлена кровью лунного народа, она неизбежно старела, как и все люди.

Замуж ее выдали очень рано. Они с отцом пытались зачать наследника, но Трое не были милостивы к ним. Лишь спустя много лет из чрева Мартильды появился Райордан, ставший и благословением, и проклятием.

– Мама…

Слово сорвалось с губ против его воли. Райордан прижал руку к груди, надеясь удержать сердце, пустившееся вскачь.

Стушевавшись и покраснев, Рай попытался опуститься на колени в глупой попытке проявить уважение, но Мартильда вдруг сорвалась с места, обхватила его руками и прижалась щекой к покрывшемуся снегом меху шубы.