Кокосовый фраппучино

– Привет, Джейк!

Звонкий, теплый голос принадлежал высокому, точно небоскреб, парню. В темноте выделялись его выбеленные волосы, торчащие в разные стороны, и десяток серебряных пирсингов: на переносице, губе, в носу и на правой брови. Я поняла, что не дышу, и комната закружилась вихрем перед глазами. Жилистые руки подхватили меня, помогая устоять.

– Прости, малышка, этот говнюк не успел тебя обидеть? – спросил небоскреб.

От него пахло кокосовым печеньем, медью и табаком.

– Сукин ты сын, Фостер! – выплюнул Джейк, вставая на ноги.

– Эй-эй-эй, Джекки, если тебе дорого твое безукоризненное личико, советую по-быстрому свалить отсюда и больше никогда не допускать подобных ошибок.

Безукоризненное личико Джейка больше походило на морду вепря. Угрозы от небоскреба сопровождались улыбкой, отчего на его щеках выступили ямочки. Я продолжала дрожать, пока не ощутила на спине теплую руку.

– Давай-давай, хороший мальчик, – подгонял его скейтом Фостер. – А, погоди! Попроси прощения.

– Пошел ты!

Тут же доска прилетела в спину Джейка, и тот врезался носом в стену.

– Да чтоб тебя, ублюдок! Прости!

– Ты просишь без уважения. – понизив голос, театрально провозгласил Фостер.

Но Джейк лишь плюнул в нашу сторону сгусток крови и ушел. Блондин развернулся и протянул мне руку.

– Кайл.

– Алтея. – почти шепотом ответила я.

Кайл улыбался, разглядывая меня, если вообще можно было разглядеть что-либо в темноте, кроме общих черт.

– На будущее – постарайся не посещать заброшенные коморки в час ночи, особенно вблизи студенческого кампуса. Окей?

Я кивнула, завороженно разглядывая его пирсинги.

– А теперь иди домой. – Родительским тоном наказал Кайл.

Я находилась в прострации и не успела отойти от шока, а потому плохо соображала.

– Что?

– Домой, малыш, если не хочешь нарваться на Джекки снова. Пойдем.

Он взял меня за руку и потащил за собой.

– Кататься умеешь? – спросил он, бросая доску на асфальт.

– Нет.

– Не больно ты разговорчивая, да? Зато поешь очень красиво. – Подмигнул он. – Если мы когда-нибудь встретимся, обещаю научить тебя.

Я скромно улыбнулась, глядя на него, как на эксклюзивный выставочный экспонат.

– О, черт… – вдруг вздохнул он.

Я испугалась, уже собиралась обернуться, как вдруг услышала звук падения. Что-то шлепнулось рядом с моей ногой. Наушник!

– О, нет-нет-нет! – всхлипнула я, поднимая его.

– Говнюк Джекки сломал тебе наушники?

– Похоже на то. Когда он прижал меня к стене, я услышала хруст…

Кайл скривился и передернулся.

– Где ты живешь? – спросил он. Я с опаской взглянула на него, и он выставил руки вперед, – согласен, подозрительный вопрос, но я лишь хотел уточнить, до куда тебя проводить?

– Я сама дойду, спасибо. Здесь совсем недалеко.

– Я буду смотреть тебе вслед, Алтея, не пугайся. Просто чтобы убедиться, что больше никто к тебе не подойдет.

На этот раз я выдала широкую улыбку, натянув рукава свитера на пальцы.

– Спасибо, Кайл.

Он исполнил шутовский реверанс, а я пошла прочь, сбитая с толку.

Мне хотелось залпом рыдать над утратой своих самых близких и верных друзей – наушников, но я была слишком взволнована. Живот то и дело сводило щекоткой, стоило прокрутить в голове произошедшее. Я привыкла к диалогам в своей голове, общаясь ртом, в основном, только с братом. А общаться с тем, кто тебя безоговорочно любит и тем, кто едва знает – диаметрально противоположные вещи. Нейту я могла сказать что угодно, и он ни за что бы не отвернулся от меня, если бы я сморозила глупость или неудачно пошутила. Новые знакомые же более внимательны к речи и реакциям, поэтому прежде, чем произнести хоть слово в кругу общества, я стараюсь проговорить его в голове. Более того, я всегда теряюсь в реакциях и часто выгляжу как долгопят.

Примерно так же я повела себя и сегодня. Мне хотелось задать Кайлу массу вопросов, но все они так и остались в моей голове. Прокравшись в спальню, я разделась, легла в постель и с головой накрылась одеялом.

Кайл Фостер. Как он оказался в моем убежище так быстро? По привычке пришел подслушать мое исполнение? Но с какой целью? И почему он решил подкармливать меня кокосовым печеньем?

Я подхватила флисовый рукав ночной рубашки и начала переминать пальцами – это действие всегда успокаивало меня. В детстве у меня был серый плед с изображением облаков, флисовый, мягкий, я не расставалась с ним лет до пятнадцати, когда ткань уже превратилась в отрепье, а залатанных дыр на нем стало больше, чем пятен на моем теле. Поглаживая приятную ткань, я улыбалась, вспоминая образ Кайла.

Он странный, артистичный, неординарный, чрезвычайно высокий, при этом худой, но жилистый. Каждую фразу он сопровождает жестом и мимикой. Очаровательные ямочки на щеках привлекают внимание так же сильно, как и десяток пирсингов. А ещё у него длинные руки и тонкие пальцы. Я вздрогнула под одеялом, вспомнив прикосновение его ладони к моей спине.

Интересно, думала я, какое мнение у него обо мне сложилось? И почему меня волнует, сложилось ли оно вообще?

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок, на который легла тень фонарного столба. Гнала мысли о том, что мог сделать со мной Джейк, если бы рядом не оказалось Кайла. Корила себя за то, что легкомысленно проводила ночи в заброшенный постройке, уверенная в том, что никого не встречу. Теперь мне придется подыскать новое место для пения. Вступать в воскресный хор я не хотела. Может, для начала хотя бы попробовать разместить тексты песен на интернет-платформах? Может, повезет, и кто-то из знаменитостей наткнется на текст, выкупит, и создаст новый хит?

Ох, черт! Как же тяжело быть кроткой трусихой!

Я отбросила одеяло, стукнув ладонями по кровати, и заставила себя уснуть.

Глава 4

Я проснулась в два часа дня, чувствуя себя так, словно меня сбил грузовик, а потом сверху запрыгнул и добил Джон Сина2. В расписании стояло всего одно занятие, и я ещё не решила, хочу ли его посетить, так как оно было необязательным. Я думала лишь о том, что делать с наушниками. Под матрасом я хранила банку с наличкой. Не то чтобы мои соседки слыли воровками, но иногда они приглашали в коммуну настолько отбитых типов, что уж лучше подстраховаться.

Пересчитав деньги, я от неожиданности хихикнула – их оказалось намного больше, чем я предполагала. Так как Нейт частенько пользовался «кодами», а карманные расходы от родителей я почти всегда откладывала, сумма собралась неплохая – хватит и на танцы, если после пробного занятия я рискну продолжить танцевать, и на наушники. Только после покупки я останусь с голой задницей. А ведь мне взбрело в голову купить туфли и что-нибудь более открытое для гардероба.

Я чувствовала себя кораблем, и будто подсознательно уже предвещала – скоро произойдет бунт. Что-то внутри менялось, волны страха и возбуждения меняли направление судна – то есть моих мыслей, – гонимые ветром, мне неподвластные.

Я порылась в вещах и обнаружила платье, которое как-то рискнула надеть в школу на День Святого Валентина – пару раз в год мне позволяли посещать школьные мероприятия. Мама была в ужасе, что уж говорить об отце. Но здесь родителей нет, зато есть более тысячи любопытных глаз.

Я надела его – темно-серое, обтягивающее, юбка заканчивалась чуть выше колена. Рукава длинные, но с вырезом на плечах и высоким горлом. Таким образом, платье подчеркивало достоинства моей фигуры, о которых я совершенно забывала, ежедневно выбирая вещи оверсайз, и открывало пигментные пятна на голени, левом плече и коленке. Стоя перед зеркалом, я испытывала дискомфорт и восторг одновременно. Будто примерил вещь не своего размера, и хочешь поскорее вернуться в свои привычные, поношенные вещи. Но при этом платье мне очень шло, что бы там не говорили родители, хоть и выделяло излишнюю худобу, среднюю грудь и узкие бедра.

Нужно просто повторять про себя, как мантру: «До тебя никому нет дела». И сделать первый шаг в новую жизнь – позволить себе выглядеть ярче, увереннее.

Одна беда – на улице я чувствовала себя спокойно, только слушая музыку. Песни позволяли заглушить дразнящие высказывания и перенести в клип, созданный собственным воображением.

Выйдя из спальни, я взяла с собой кокосовый йогурт и покинула коммуну. Тут же пришло сообщение:

Нейт: КОД ЧЕРНЫЙ!

– Да ты издеваешься! – воскликнула я, перепугав проходящую мимо парочку.

Алтея: Где?!

Нейт скинул локацию.

– Чертова задница! – прошипела я, хотя вообще-то была очень даже воспитанной девушкой. Когда дело не касалось брата.

Добравшись до указанного кафе, я вспотела и была так зла, что даже не нужно было предварительно репетировать сцену скандала. Я и без того готова была придушить Нейта. Кафе оказалось небольшим, но презентабельным, с тремя окнами, украшенными нежно-розовыми бутонами роз. Я заглянула внутрь через плотное стекло и разглядела столик, за которым сидел Нейт, непринужденно болтая со своей черноволосой спутницей. Все его пассии обычно были подобраны по одному типажу, но эта девушка от них разительно отличалась – более естественная, скорее милая, чем притягательная, с пышными формами, а не жердь.

Отбросив светлые локоны назад, я выдохнула и приготовилась к спектаклю. Официанты поздоровались со мной, попытались предложить свободный столик, но я уже вошла в роль и вышагивала к Нейту. Брату не нужно было разыгрывать изумление, оно и так читалось в его глазах при виде моего платья.

– Нейт! – играя голосом, воскликнула я. – Какого черта ты здесь делаешь?! А это ещё кто?!

– Э… ой, – брат весь подобрался.

– Нейт, что происходит? – спросила его спутница.

– Ария, я…

– Засунь свое кольцо себе же в задницу, сукин сын! – я бросила на стол бижутерию, которую надела перед выходом – реквизит, который используется вместе с кодом вот уже третий год. – Я расторгаю помолвку!

– Помолвку?! – брови бедной Арии поднялись чуть ли не до корней волос.

– Ария, прости, я все объясню… – взмолился брат, вжившись в роль.

– Пошел к черту, – хрипло произнесла она и удалилась из кафе, обдав меня волной ветра.

Я скрестила руки на груди и уставилась на брата. Не сговариваясь, мы рассмеялись, не обращая внимания на взгляды посетителей, и я плюхнулась на место Арии.

– А она, честно говоря, хорошенькая. – сказала я.

– Согласен. – кивнул Нейт и продолжил как ни в чем не бывало пить кофе.

– Так какого черта ты меня вызвал?

– Боялся, что дело дойдет до третьего свидания. – бросил Нейт, хватая половинку пирожного.

– Что?! Господи, Нейт! Все! Я отказываюсь участвовать в этих играх. С меня хватит. – насупилась я и собралась уходить – скоро начнется занятие в студии Холли. – Послушай, ты прав, не мне судить об отношениях, но покрывать твои страхи и первобытные инстинкты я не буду до тех пор, пока ты не разберешься в себе!

– Страхи?! – удивленно моргнул Нейт.

– Да. Страхи, братец. Ты так испугался того, что Ария привлекла тебя сильнее, чем предыдущие девушки, что прислал аж черный код! Не красный и не желтый!

– Так, давай только ты не будешь включать психолога. И куда ты собралась? И почему в платье?

– Возможно, потому что я девушка.

– Нет, сестренка, ты Алтея Торрес и за всю свою жизнь я видел тебя в платье один раз. Не считая времен детского сада.

– Времена меняются, Нейт. И тебе пора меняться. – Философски ответила я и протянула ладонь. – Где мой заработок?

– Вымогательница! А как же семья и все такое?

– У меня сломались наушники, – объяснила я, Нейт понимающе кивнул и выдал мне сто долларов, – Это что такое?! Откуда у тебя деньги?

Брат хитро улыбнулся и пожал плечами.

– Вот он, любимчик мамы и папы… – догадалась я.

– Тея. – предостерег меня Нейт, нахмурив брови.

– Я не приму столько, Нейти, будь добр, подели пополам.

Нейт отсчитал пятьдесят долларов, и я встала, чтобы уйти.

– Эй, Тея! Так куда ты собралась?

Я коварно улыбнулась, пожимая плечами, и вылетела из кафе. Может, Нейт и был вне стен университета разгильдяем, ловеласом и уважаемым парнем, но со мной он привык быть старшим братом. А лишние заботы ему ни к чему. Поэтому я не стала рассказывать ему ни о Джекки-вепре, ни о Кайле, и уж тем более не была готова признаться в том, что иду на танцы.

Солнце ослепительно светило над Принстоном, разбрасывая блики на окна и стеклянные стены зданий. Я улыбалась, обращая лицо к лучам, хоть мне и вредно было находится под прямым воздействием солнца – мама всегда говорила, что загар лишь усугубит мой внешний вид. Прохожие смотрели на меня. Я думала, что как только поймаю презренный взгляд с толикой омерзения, то развернусь и побегу переодеваться в коммуну. Однако если кого и смущали пятна на моем теле, то подобные экземпляры лишь мельком осматривали их и тут же отворачивались, как принято тактично отворачиваться при виде человека на инвалидном кресле. Короче говоря, соблюдали приличие и не пялились дольше десяти секунд.

Ощущение это было странным. Сперва кажется, будто все, каждый встречный сверлит тебя взглядом. Словно выходишь на сцену, напрочь позабыв слова, и стоишь под гнетом взоров зрителей. Потом приходит осознание – по большей части всем наплевать. Кто спешил по своим делам, тот продолжает спешить, и будь на твоем теле хоть фурункулы размером с абрикос, им не будет до тебя дела. Но больше всего меня удивляли откровенно пошлые, дерзкие взгляды нескольких парней на территории кампуса. Кто-то из них даже присвистнул, и я раскраснелась до того, что у входа в танцевальную студию ко мне обратилась высокая девушка с пучком каштановых волос:

– Все в порядке? – я кашлянула, подавившись слюной, – приступ астмы?

– Нет-нет, все хорошо, просто… жарко! – выпалила я скороговоркой.

– А-а-а. – протянула она, продолжая меня разглядывать. Тут-то я наконец и смутилась, начала судорожно натягивать платье пониже и трясти волосами, скрывая лоб.

– Ты на танцы? – спросила она, с подозрением наблюдая за моими дёрганьями.

– Да.

– А где же туфли?

Я посмотрела вниз – точно, девушка сама по себе была примерно моего роста, а вот каблуки у нее были такой длины, что у меня свело коленки от страха за её лодыжки.

– Э-э-э, у меня их нет. Я решила попробовать для начала так. – натянуто улыбнулась я.

– Вивьен, – протянула руку она.

– Алтея. – ответила на рукопожатие.

Вивиьен пахла Францией. Нет, я там не была, но так она пахла в моей голове: свежей выпечкой, «Маленьким черным платьем» от «Герлен» и кофе.

– Для друзей – Виви.

– Можешь звать меня Тея, – кивнула я, пораженная столь быстрым и простым знакомством.

– О, а вот и наша королева. – Вивьен подбородком указала за мою спину, но я уже расслышала громкий стук каблуков по асфальту.

Эта девушка обладала магическим магнитизмом. На неё невозможно было не обратить внимание. Холли Холл в платье цвета жемчужины, которое контрастировало с её кожей цвета темного шоколада, подошла к нам и принялась жестикулировать пальцами с ярко-розовыми, длиннющими ногтями.

– Привет, детка. – Бросила она мне. – Виви, все в сборе?

– Да. У Теи нет туфель, – сдала меня Вивьен.

– У кого? – из уст Холли вопрос прозвучал, как уханье совы.

– У меня, – съежилась я.

– Не проблема. Размер ноги?

– Пятый…

– Господь, ты что, новорожденная? – выгнула бровь Холли. – Ладно, найдется. Проходите, не то я опоздаю на важную встречу вечером.

Внутри собралось по меньшей мере двадцать человек – два парня, остальные девушки. Все были чем-то заняты: трое болтали, громко гогоча, ещё пятеро разминались у станка, некоторые что-то обсуждали по парочкам, одна девушка повторяла движение у зеркала.

– Так, держи. – Холли выудила из шкафа туфли на каблуке, который впору признать холодным оружием. – Пять с половиной, но вдруг подойдут.

Они подошли. А я боялась на них стоять, не то, что танцевать.

– Ладно, где-то была танкетка, подожди. – Вздохнула Холли, увидев мою беспомощность. – Вот, померь.

Танкетка подошла, и я стала чувствовать себя увереннее.

– Хэй! – Холли громко хлопнула в ладоши. – Отходим от зеркала! Хейли, подключи колонки.

Холли раздавала команды, танцоры выстроились в центре, каждый занял свое место. Я болталась в последней линии, рядом с выходом, чтобы видеть Холли и не видеть себя.

– Окей, крошки, – взмахнула ногтями она. – Сегодня у нас в гостях Алтея, мы устраиваем для неё пробное занятие, а потому займемся разминкой и изучением базовых элементов. Придумаем коротенькую связку и повторим. Проявите терпение и уважение!

Все дружно кивнули, кто-то помахал мне в знак приветствия. Хейли, брюнетка лет двадцати пяти, включила музыку – «Partition» Бьенсе. Первым порывом было начать подпевать, но я вовремя сообразила, что пришла на танцы, а не вокальный кружок. Холли преподавала доходчиво, хотя на протяжении занятия я и подмечала в её глазах тень сожаления, когда она наблюдала за моими попытками повторить пластичные движения и растянуться, к концу занятия я смогла точно повторить сексуальную связку, которую Холли придумала под проигрыш на французском.

– Да, крошка, вот так! – подбадривала меня Холли, пока я краснела под взглядами более профессиональных танцоров.

– Расслабься, – вдруг шепнула мне на ухо Вивьен, – ты напряжена, оттого неподатлива, как остывший кусок металла. У тебя есть чувство ритма, а пластике можно обучиться.

– Спасибо, Виви.

Когда все разошлись, я осталась, чтобы поговорить с Холли. Она уделяла внимание каждому танцору, словно все они были ей друзьями, а не клиентами. Из колонок продолжала играть музыка, и я слегка покачивалась в такт.

– Детка, я смотрю, ты оставила мысли о своих… пятнах, – с акцентом на последнее слово высказалась Холли. – Но, признаюсь, я боялась, как бы ты не сломала ноги, так хреново ты держишься на каблуках.

– Простите… – начала было я.

– Так-так, крошка, чтобы я больше не слышала извинений, брошенных попусту. За что ты извиняешься? Не умеешь ходить на каблуках, и что с того? Я здесь для того, чтобы обучить тебя. И, на будущее, подумай несколько раз, прежде чем извиняться. Действительно ли ты провинилась, или просто забыла о существовании своей гордости?

– Спасибо, Холли, – выдохнула я.

– Да и благодарить меня не за что. Пока. – Холли заговорщически подмигнула. – Ждать тебя на следующее занятие?

– А мы можем провести его индивидуально?

– Хм… – Холли постучала ногтями по подбородку. – Тринадцать долларов стоит индивидуальное, ты потянешь?

Я призадумалась. Не столько о том, потяну ли, а о том, нужно ли мне это.

– Вообще-то, – я откашлялась, пытаясь сформулировать мысль. – Прошу прощения за наглость, но можно мне ещё и петь здесь? Хотя бы после индивидуальной тренировки?

Холли выпучила глаза и скрестила руки на пышной груди.

– Детка, я ведь говорила тебе, неподалеку есть вокальная школа.

– Я знаю, Холли, просто… – я закусила губу, чувствуя себя идиоткой, – просто я боюсь. Я привыкла петь наедине с собой. И мне не хочется давать себе ложных надежд и участвовать в концертах, которые обычно дают школы.

– Что ж, я подумаю, что можно сделать. Приходи завтра к пяти вечера, здесь никого не будет. – Наконец, сказала Холли.

– Спасибо, огромное спасибо!

– Иди уже! И вообще, детка, ты знала, что сейчас модно посещать психологов? Тебе бы проработать все эти твои «прошу прощения, спасибо за все, я боюсь, пятна…». Ей богу, слишком уж ты зашуганная.

С Холли я совсем уж разоткровенничалась. Все-таки проще оголить части тела, чем частичку души. После жарких танцев волосы превратились в гнездо, и я пыталась расправить их пальцами. Остановившись посреди кампуса, я окинула взглядом территорию университета. Мне не хотелось в сестринство. Да и в убежище соваться не стоило. И чем тогда заняться?

Я забежала в «Старбакс», купила латте с кокосовым сиропом и стружкой, и решила прогуляться. Конкретного пункта назначения у меня не было, я бродила по кампусу, разглядывая вновь позеленевшие деревья и зреющие бутоны различных цветов. Так, ноги сами повели меня в сторону скейтпарка. Я впервые оказалась поблизости в ещё светлое время суток, когда солнце только-только готовится предоставить место луне. Оранжевый свет окутал летающие над трамплинами тела. Громко играла песня «Pieces» группы Sum 41.

Вечернее солнце грело, несмотря на прохладный ветерок. Сделав несколько глотков кофе, я нерешительно двинулась к трамплинам. Всю жизнь я ровно относилась к трюкачам на велосипедах и прочем. Никогда не обращала на них внимание, только натыкалась на юмористичные ролики в интернете с падениями и ужасалась бесстрашию исполнителей. Но увидев трюки воочию, ощутила иное – восторг! Девушки летали на досках, парни крутили сальто в воздухе на трюковых самокатах и велосипедах. Я переживала каждый трюк, словно сама отрывалась от земли, испытывая щекотку под грудной клеткой, как при резком падении с высоты.

Вокруг лавировали прохожие, огибая лавки и крутой спуск к круговым скамьям вокруг трамплинов. Пахло чем-то травянистым, табаком и энергетическими напитками. Здесь были и подростки, и взрослые, и очень взрослые люди. Все друг с другом разговаривали, либо оттачивали трюк, либо визжали, если у кого-то получалось выполнить сложный финт.

Я же, крепко сжав стакан с кофе, искала глазами одного единственного скейтера. Но его нигде не было видно. Что ж, да и не стоило мне приходить, я ведь и на велосипеде так и не научилась кататься. Но отвернуться от зрелища было тяжелее, чем я предполагала. Заиграла одна из моих любимых песен – «Youngest Daughter», но от неё на душе становилось тяжело, так что я нашла в себе силы развернуться, и тут же врезалась в деревянный торс.

– Простите! – на автомате воскликнула я.

– Малыш? – донеслось сверху, и я узнала голос Кайла.

Подняв глаза и укрывшись ладонью от солнца, я увидела счастливое лицо и две глубокие ямочки на его щеках. Теперь-то я могла разглядеть его при свете дня, и у меня даже дыхание перехватило. Белый свитер на пару размеров больше с дырами на руках и туловище, под ним скрывалась белая майка; черные штаны чуть спущены, в руках скейтборд. Бледно-голубые глаза, на пару тонов светлее моих, тонкие губы, серебряные пирсинги на лице и выглядывающие из-под рукавов татуировки. Выбеленные волосы все также торчат в разные стороны, в ушах по серебряному гвоздику. Кайл Фостер полностью подходил под описание фриков, на которые я натыкалась в школе, но при этом не отталкивал, а влек, причем необъяснимо.

– Привет. – Не удержалась от улыбки я.

– Пришла учиться кататься на доске?

Боже, я и забыла про его обещание! Ответа Кайл не требовал – кинул доску на асфальт и взглянул на мой стакан кофе.

– Что это?

– Эм… латте с кокосовым сиропом.

– В следующий раз попробуй кокосовый фраппучино, – посоветовал он.

– О, нет, благодарю, – хихикнула я, – Однажды брат взял мне фраппучино, потому что не расслышал «капучино», с шоколадным печеньем. Это было отвратительно. Во-первых, как можно пить мороженое, во-вторых, чересчур приторно.

Это был мой самый длинный ответ Кайлу с тех пор, как мы встретились впервые, так что закрыв рот, я сразу уставилась на него, ожидая смешков.

– Просто доверься мне, малыш, и в следующий раз, если судьба вновь столкнет нас, с меня кокосовый фраппучино. – Подмигнул он. – А теперь, вставай.

Указательными пальцами он показал на скейт. Я сглотнула и сразу же представила, как скейт вырывается из-под моих ног, а я шмякаюсь задницей на разгоряченный солнцем асфальт.

– Я никогда не каталась. Даже на велосипеде не умею. – Сказала я.

Вокруг нас продолжали толкаться люди, Кайл запрыгнул на доску и жестом велел следовать за ним. Мы отошли в более просторное место. Кайл подвел доску к моим ногам.

– Просто встань на неё, и ты поймешь, что это легче езды на велосипеде.

– Как-то неубедительно. У велосипеда есть руль, а здесь вся надежда на равновесие, а таким талантом я не обладаю.

Кайл усмехнулся, и я с ужасом поймала себя на мысли о том, что не могу не разглядывать его. Одернув себя, я встала на доску и тут же ноги чуть не разъехались в разные стороны, но Кайл резко перехватил мои запястья, обнажая забитые рукава.

– Оп! Так, держись. Хотя бы просто ощути скейт под ногами, привыкни к нему. Попробуй покататься вокруг меня. Ты ведь знаешь, как именно кататься на нем? Нужно ногой…

– Спасибо, я знаю, – хохотнула я, удивившись звуку собственного смеха.

Пока я корячилась вокруг Кайла, он внимательно следил за моими действиями и давал указания. Было что-то нереальное в происходящем. Ощущение сна или просмотра фильма – это не могла быть моя жизнь. Алтея Торрес просто не могла стоять в платье, в скейтпарке, не могла заинтересовать такого притягательного и странного парня, и уж тем более не встала бы на доску в своем уме!