Кокосовый фраппучино

Я вытащила из шоппера крохотную подушку, села на неё и оперлась на стену. Таким образом, слева от меня оказалась картонная дверь, пропускающая лунный свет, справа – серая стена, напротив – окно без стекла. Взяв тетрадь с ручкой, я положила их на колени, подключила наушники и повесила их на шею. Постукивая ручкой по пустому листу бумаги, я слушала песню Хлои Блэк «Death Proof», она довольно громко в окружающей тишине доносилась из динамиков, я напевала её вслух во весь голос.

Мне хотелось написать песню в подобном духе, чтобы в минусовке присутствовали глубокие басы, ударные, возможно, даже труба на вступлении и, конечно же, проигрыш. Только вот текст никак не шел на ум, и пустой лист вскоре украсили закорючки и цветочки.

Думаю, именно тогда все и началось.

Я настолько увлеклась музыкой, что перестала обращать внимание на посторонние звуки. Пытая белый лист бумаги ещё по меньшей мере час, я вышла из убежища и чуть не наступила на пакет, оставленный у двери. Поддавшись любопытству, я взяла пакет в руки и только потом огляделась – пустота. Ни единой души или звука. В пакете могло быть что угодно: от бомбы до мусора, но у меня внутри уже нарастал интерес, и я осторожно раскрыла края и заглянула внутрь, предварительно включив фонарик на телефоне.

– Ого! – Воскликнула я.

Внутри оказалась целая гора батончиков. Кокосовых.

Сердце гулко застучало в ночной тиши. Может, Нейт проследил за мной? А если не Нейт, то как понимать такое послание? Я всерьез испугалась и со всех ног побежала в коммуну, прижимая пакет к себе. По кампусу бродило человек десять, но мне было плевать, заметят ли мою бегущую фигуру. Случайно хлопнув входной дверью, я проскользнула в комнату и постаралась угомонить сердце и отдышаться.

В пакете были только батончики, никаких записок или других опознавательных знаков. На всякий случай, я написала Нейту:

Алтея: Где ты?

Спустя пять минут пришел ответ. Брат прислал фото из бара в Нью-Джерси.

Алтея: Господи, как тебя туда занесло?

Нейт: Что-то случилось?!

Алтея: Все ОК. Хорошего вечера!

Ничего не ОК. Кто оставил батончики?!

Я принялась бродить по комнате взад-вперед, раздумывая. Как неизвестный узнал о моем пристрастии к кокосу легко догадаться – после каждого своего пришествия я оставляла в соседней урне фантики или пустые упаковки от йогуртов. А вот с какой целью был оставлен пакет уже сложный вопрос. Наверное, он бы не сильно волновал меня, если б не тот факт, что, похоже, о моем убежище теперь кому-то известно.

***

Прошла неделя, студенты младших курсов Принстонского университета готовились к сессии, старшие – к выпуску. Май подарил туристам и студентам потрясающие виды: цветущие деревья и кустарники, ярко-зеленые газоны, заполненные обучающимися, которые прямо на траве изучали дисциплины или перекусывали сэндвичами. Намечалась также финальная игра футбольной команды Принстонского против команды Стэнфордского университета, и кампус постепенно завешивали растяжками с черно-оранжевыми флажками, плакатами с тиграми.

Я шла, обнимая книги, и исподтишка посматривала на красивых девушек и ребят, которые могли позволить себе открытые платья, шорты, футболки и юбки. На самом деле, я почти дошла до той стадии, когда рискнула бы выйти из комнаты с коротким рукавом – настолько жарко стало в Принстоне. Если девушки смиренно терпят взгляды, прикованные к их чуть оголенным телам, то и я вынесу неловкие взгляды на пигментные пятна. Тем более что на руках они были не такими крупными, как на животе или бедрах.

Натянув рукава лилового лонгслива на костяшки пальцев, я вошла в корпус и пробежалась до аудитории. К тем студентам, с которыми у меня совпадала большая часть занятий, я привыкла, да и они больше не задавали нелепых вопросов из серии: «Ты типа альбиноска?». На парах все мои мысли сводились к песням и неожиданной находке. Я допускала глупейшие ошибки, но преподаватели снисходительно предлагали мне дополнительные задания. Они уже не были так строги, как в начале года, потому как мы заканчивали первый курс и готовились к первым зачетам и экзаменам.

После пар я посетила часовню Принстона. У меня дух захватывало от красоты внутреннего убранства, ярких витражей и высоченного потолка. Как-то нам поведали, что эту часовню, выполненную в неоготическом стиле, построили после того, как предыдущий университетский храм сгорел дотла. Сюда нечасто заходили люди, вызывающие раздражение, однако пустой часовню редко можно было застать. Иногда я просто садилась на длинную скамью, изготовленную из пушечных лафетов Гражданской войны, и наблюдала за тем, как солнечные лучи просачиваются сквозь витражные стекла, отбрасывая красочные узоры на стены. Люстры свисали низко и пугали возможностью свалиться на чью-нибудь голову, погубив своим тяжелым металлом.

Сегодня я явилась в часовню, чтобы помолиться и поразмыслить. В коммуну возвращаться пока не хотелось, да и на улице стояла жара. К молитвам меня приучила учительница, с которой я провела несколько лет на домашнем обучении – миссис Лоуренс. Первые несколько дней я вела себя с миссис Лоуренс отстраненно. Сердилась на родителей, на жизнь, на одноклассников, на гены. Но миссис Лоуренс удалось пробить мою скорлупу добротой, пониманием и даже любовью. Да, пожалуй, она любила меня. Миссис Лоуренс попыталась втолковать мне, что родители любят меня, но боятся пускать в окружающий мир – злые люди могли уничтожить мою самооценку, задеть чувства. Что мама переживает за мое здоровье, а отец за то, что меня будут дразнить мальчики.

Объяснить их холодность по отношению ко мне учительница не смогла, зато привила любовь к Богу. Так как кроме Нейта, миссис Лоуренс и музыки я ни с кем не общалась, мне понравилась возможность обрести еще одного, пусть и безмолвного, принимающего и понимающего друга.

Вспомнив об учительнице, я накрыла лицо ладонями. Когда пришло время поступать в университет, миссис Лоуренс сильно переживала о том, как я справлюсь с такими резкими переменами. Из дома, который я покидала только по необходимости или желанию родителей выгулять нас с Нейтом в интересных местах, мне предстояло переехать в другой город, жить в кампусе, кишащем людьми. Мне было почти девятнадцать, и, конечно, я стала всерьез задумываться о своем будущем и успокаивала миссис Лоуренс тем, что не хочу жить затворницей.

Возможно, для своих соседок по коммуне я таковой и являюсь, но им просто неизвестно, сколько усилий я приложила, со сколькими страхами боролась день ото дня, чтобы влиться в типичную для них, размеренную жизнь.

От размышлений меня отвлек мелодичный голос, разнесшийся по часовни эхом. Я подняла глаза и осознала, что торчу тут уже больше часа, и, вероятно, случайно застала репетицию хора. Все, включая дирижера, были обличены в черные мантии. Хористы выстроились в два ряда и встали за кафедрой. До ушей донеслись первые ноты органа, и все внутри меня застыло, утихло. Музыка проникла внутрь, в самые глубины, и кожа покрылась мурашками от красоты и силы мелодии. Как завороженная, я просидела всю репетицию, впитывая в себя звуки инструментов и голосов.

Когда я вышла из часовни, солнце скрылось за густыми, темными облаками, кампус опустел – намечался дождь, и люди предпочли спрятаться под крышами. Всю дорогу до коммуны я шла кривыми дорожками, постоянно спотыкаясь. Словно кадры из фильма, в моем воображении вспыхивали картины сцены, софитов, музыкантов. Мне виделось, как я стою на сцене и пою, пою, пою… аж горло зачесалось от желания запеть сию же секунду!

Раздосадованная, я вошла в комнату и бухнулась на кровать. В поле зрения попал пакет кокосовых батончиков. Я сверлила его взглядом, думая, стоит ли сегодня посещать убежище? С другой стороны, я уже еле сдерживалась, чтобы не завыть прямо в комнате. Да и обрывки новой песни лихорадочно проскакивали в сознании.

Была ни была, вряд ли тот, кто оставил пакет, явится сегодня туда снова.

От звука будильника я подскочила в поту, несколько раз нажала мимо кнопки «Остановить», и все же выключила эту сирену. Спать днем и бродить по ночам уже превратилось в привычку. Сквозь приоткрытое окно в комнату ворвался запах мокрого асфальта и влажной травы. Значит, дождь все-таки был, но уже прекратился – снаружи стояла тишина, нарушаемая лишь птицами. Одевшись потеплее и надев бейсболку, я взяла шоппер и вышла из коммуны.

Перепрыгивая неглубокие лужи, я быстро добралась до убежища. За неделю оно ничуть не изменилось, но что расстроило меня, так это выставленное рядом объявление о сдаче места в аренду или под продажу. Недолго мне осталось петь.

Традиционно усевшись на подушку, я прислонилась спиной к стене и еле слышно включила песню «God`s Gift» J.Cole. Название песни пришло сразу – «Пятно». Через пару секунд я принялась напевать придуманный мотив, накладывать слова и записывать.

– «В вашей жизни нет для меня места,

Я ощущаю, будто слеплена из другого теста,

Та самая незавидная невеста,

Которой все твердили – «ты выглядишь пресно».

Я перечитала начало куплета несколько раз и пропела слова снова. Снаружи снова накрапывал дождь, и темная, серая атмосфера в купе со стуком дождя воодушевила мое вдохновение пуще прежнего.

– «Спрячься, уйди, явись или исчезни»,

Ведь я и так не знаю, куда мне теперь деться.

Жить или бояться, мечтать или скрываться?

Смогу ли я когда-нибудь от вас любви дождаться?»

Отлично! Так, теперь припев. Нахмурившись, я ещё несколько раз озвучила написанное, чтобы понять, каким должен быть переход.

– С чего бы начать-то… – пробормотала я самой себе.

– «Так кто же я в этом чертом мире?

Пятно на ваших жизнях или создание богини?

Что-то меня смущало. Что-то не давало продолжить. Я снова и снова спела готовый текст.

– «И кто сыграл со мной такую злую шутку?

И как почувствовать любовь хотя бы на минутку?

Но если я пятно, так вы меня сотрите

Если все, на что способны вы – лишь тихо ненавидеть.»

– Потрясающе, то, что нужно! – Ответила я.

Стоп.

Я вскочила на ноги и повернулась вокруг своей оси. Настолько увлеклась, что не сразу осознала, что текст был озвучен не мной, да и спет человеком, у которого явно проблемы со слухом, но не рифмой. Голос звучал так, словно человек находился за моей спиной. Значит, вариант был только один.

Выбежав на улицу, я обогнула здание и остановилась в том самом месте, где внутри облокачивалась на стену. Никого. Ни единой души. Дождь и темнота не позволяли рассмотреть место как следует, я пригнулась и заметила лишь следы маленьких колес. А затем прислушалась. Еле различимый звук хлопка об асфальт и колес, вдали отсюда. Побежав на звук, я смогла разглядеть высокую фигуру, скрытую объемной одеждой, и скейтборд.

– Эй! – Крикнула я, но незнакомец уже скрылся в переулке.

Дрожа то ли от холода и дождя, то ли от шока, я ринулась за оставленными вещами и споткнулась у входа. Пакет. Ну конечно! Забрав подушку и шоппер, я вернулась к презенту и открыла пакет. Внутри нарастало странное возбуждение – мне не должны были нравиться подарки от незнакомца, как и его преследования, но я ничего не могла поделать с закрадывающимся чувством.

Стоило лишь приоткрыть пакет, как в нос ударил аромат свежей кокосовой выпечки. На этот раз меня одарили дюжиной кокосовых печенек!

Я возвращалась в коммуну, глупо улыбаясь, но все еще напуганная. Дождь стучал по козырьку бейсболки, я слушала в наушниках «Don`t Speak» группы No Doubt и радовалась тому, что успела записать придуманные незнакомцем строки.

Знала ли я, что нужно быть предельно осторожной и ни в коем случае не искать самой встречи с таинственным незнакомцем? Однозначно.

Пойду ли я следующей ночью в свое убежище в надежде встретить его снова? Без сомнений. И Нейту знать об этом необязательно.

Глава 3

Я проснулась, а это значит, что печенье не было отравленным. Аромат кокоса (хотя, если честно, кокосом здесь пахло и до печенья) ударил в нос. Я посмотрела на время – до пар всего двадцать минут! Быстро одевшись в первое, что попало под руку, я схватила остатки печенья, забросила в рюкзак лекции, повесила наушники на шею и выбежала из сестринства, как Тасманский дьявол.

Сегодня меня ожидал семинар по программированию. Не могу сказать, что мне неинтересна учеба, скорее, мне не интересно выбранное для меня направление. Но домашние задания я выполняла исправно и не прогуляла ни одной пары, а на счету у преподавателей значилась «хорошей девочкой».

Передвигаясь под песню «Cake», я затерялась в толпе студентов и заметила у крайнего корпуса Нейта в компании каких-то парней. Двоих я знала точно, Люк и Джек учились с ним на одном курсе, а вот трое других явно были старше. Они что-то выясняли между с собой с не самыми доброжелательными выражениями лиц. Я заволновалась и сменила курс, двигаясь в их сторону. Нейт что-то передал одному из трех старших.

– Нейт?! – окликнула я.

Брат вздрогнул от звука моего голоса и резко сунул руки в карманы худи. Что-то тихо сказал ребятам и подошел ко мне.

– Тея, какого черта ты здесь делаешь?! – прошипел он.

– Я?! Учусь, представь себе. У тебя все в порядке?

Все пятеро молодых людей рассматривали меня. Те, что постарше – дерзко и оценивающе, Люк с Джеком выглядели взволновано.

– Эй, пригласи к нам эту красотку! – крикнул один из старших.

Нейт подбежал к нему так быстро, что я и вздохнуть не успела. Схватил за шиворот и процедил:

– Это моя сестра. И думать о ней забудь.

– Полегче, бро! – схватили его за плечи двое старших, Люк с Джеком насторожились.

– Отпусти, Торрес. Мы уже все решили. Нам пора. – сказал тот, которого Нейт продолжал держать навесу.

Брат выпустил бедолагу, все пожали друг другу руки и попрощались. Я выдохнула, кивнула Люку и Джеку, Нейт положил руку мне на спину и повел к главному холлу университета.

– С ума меня сведешь. – тяжело вздохнул он.

– Ты просто цербер, клянусь! Привыкни уже к тому, что я – девушка. Ничего плохого этот парень не сказал.

– Он посмотрел на тебя. То есть, посмотрел, как на этих ш…

– Нейт! – воскликнула я, покраснев. – Что они хотели? И кто они вообще?

– Чем это пахнет? – Нейт начал принюхиваться ко мне, как наша такса Люси, что осталась жить с родителями в Далласе. – Печенье?!

Я протянула ему открытый пакет, брат запихнул в рот сразу два печенья.

– М-м-м! – промычал от удовольствия он. – Сама сделала? Кокосовые, твои любимые.

– Э-э-м, купила их в кондитерской вчера вечером. – солгала я, глядя под ноги. – Не переводи тему. Что это за ребята?

– Алтея, это знакомые. – ответил Нейт тоном, который кричал «отвяжись!».

– Ладно. Хорошего дня. – недовольно ответила я и резко свернула, направляясь к нужному корпусу.

На семинаре нас поделили на команды, и мы приступили к заданию. Сегодня приглашенным спикером был какой-то профи в сфере веб-дизайна, и от нас требовалась создать две страницы сайта. Моей команде выпала тема «Танцевальная студия». На мне лежал выбор оформления: цвета, шрифт, картинки. Я загуглила танцевальные студии и поисковик выдал мне все организации, расположенные рядом. Две находились совсем близко к кампусу. Студия Барбары в спортивном клубе и «QueenHeels» в стороне коммун. Я открыла оба, но больше меня привлек второй. Вместо того, чтобы рассматривать детали оформления сайта, я на двадцать минут зависла над видео и фото танцующих. Это было потрясающе. Сексуальные, плавные движения девушек завораживали. Я посмотрела цену занятий – в целом, если Нейт продолжит присылать мне коды, я смогу оплачивать танцы. Девушки на видео были совершенно разными, что не мешало общности танца. Каждая приковывала внимания движениями. Их отличало все: цвет кожи, разрез глаз, фигура, но объединяло одно – танец. Может, это то, что нужно, чтобы попытаться раскрепоститься?

Они так ловко прыгали на каблуках, что я сразу представила себя в двух загипсованных ногах после первого же занятия. Я решила, что зайду в студию после занятий, чтобы осмотреться.

– Торрес, так что с оформлением? – спросила Жасмин, одногруппница.

– Упс! Да, сейчас все распишу. – пришлось вернуться к занятию.

***

Я стояла у двери, ведущей в танцевальную студию, и переминалась с ноги на ногу. Осмотрела свой прикид – полная противоположность слову «сексуальный», но все равно решилась войти. Меня сходу обдало запахом краски и свежего ремонта. Несмотря на то, что снаружи был ясный, солнечный день, внутри было довольно темно – еле заметная подсветка розовых тонов падала на паркет напротив зеркальной стены.

– Добрый день! – поздоровалась я, надеясь, что застану владелицу или хоть кого-нибудь.

В ответ тишина. Из колонок, расположенных в углах, под навесным потолком, играла песня «break up with your girlfriend, i'm bored». Я осмотрелась, шагая в кроссовках по всему периметру студии и напевая куплет под нос. Никого. Я подошла к зеркалу, сняла кепку, поправила волосы и начала петь во весь голос припев. Чертовки крутая акустика!

Пение сопровождалось подергиваниями – я пыталась повторить движения из видео. Если я хочу выступать на сцене и стать певицей, нужно и хореографии подучиться. В конце концов, не стоять же столбом на сцене.

«Алтея, какая к черту сцена?!» – тут же одернула себя я.

Я взяла те же октавы, что и Ариана, даже чуть выше, закрыла глаза и отдалась последнему припеву. Выдохнув, я услышала громкие хлопки, раздающиеся эхом по студии, и вздрогнула, схватившись за сердце.

– Вау, детка, это было круто! – высказалась девушка.

Я пригляделась: сногсшибательная афроамериканка опиралась на стену, руки её теперь были скрещены на груди, но даже издали виднелись длинные розовые ногти. Стройная, с большой грудью, которая выпрыгивала из декольте, она манерно сжала губы и выгнула тонкую бровь. Я застыла, как изваяние. Мне было до смерти неловко и стыдно, а окон, чтобы капитулировать через них, студия не предусматривала.

– Если ты искала вокальную школу, то она через два дома, налево, прямо одну милю, и перед тобой возникнет голубое двухэтажное здание. – сказала она.

Девушка выпрямилась и пошла мне навстречу, стуча тонкими, высокими каблуками. На её пальце сверкало кольцо с огромным розовым бриллиантом. Или любым другим камнем, я не разбиралась в ювелирных изделиях.

– Так, детка, ты точно не немая, я ведь слышала, как ты только что переплюнула крошку Ари. – сменила тон девушка.

– Здравствуйте. – пропищала я, словно вылупившийся птенец.

– Отлично. Так что ты делаешь в моей студии?

– Прошу прощения, миссис…

– Холл.

– Миссис Холл. Я наткнулась на ваш сайт и… – почему-то миссис Холл внушала такой трепет одним своим видом, что я не могла адекватно сформулировать мысль. – Вдохновилась. Хотела уточнить расписание занятий.

– Начнем с того, что ты больше никогда не назовешь меня «миссис Холл». Я – Холли. – ослепительно улыбнулась та. – Ты уверена, что ищешь именно танцы? Потому что тебе следует пойти на вокал, уж поверь мне.

– Спасибо большое, – я покраснела так, что пятно на моем лбу выделялась ярче прежнего. – Я никогда не занималась танцами.

– Это я тоже заметила. – хохотнула Холли. – Только не дуйся, детка, но эластичности в тебе столько же, сколько в этом полу. Но это поправимо. А вот голос твой – дар божий.

Отчего-то Холли быстро располагала к себе, и я расслабилась.

– Я немного стесняюсь своих пятен. – едва слышно сказала я. – Поэтому не очень комфортно себя чувствую с новыми людьми.

К слову, Холли ни разу не взглянула ни на одно из них. Её взгляд метался между моей задницей, грудью и губами.

– Прости, пятна? О чем вообще речь, детка?

– Меня, кстати, зовут Алтея. – улыбнулась я. – Витилиго. Пигментные пятна.

Моя речь ничем не отличалась от обрывков фраз Лилу из «Пятого элемента». Но тут Холли расхохоталась, прихлопывая себя по ляжке.

– Значит так, детка. Имя у тебя красивое, но у меня на них плохая память, часто вылетают у меня из головы. Ты видела себя? Ты слышала свой голос? Какие к черту пятна, а?! – размахивала своими ногтями Холли. – Первое занятие бесплатное. Я покажу тебе, что как только ты перестанешь сутулиться, снимешь вот этот… – она обвела ногтями мой большеразмерный худи, – мешок, тогда и сама о своих пятнах забудешь. Жду тебя завтра, в шесть часов вечера. Мы с девочками будем разучивать новый танец, от тебя требуются лишь каблуки. И никаких мешков, детка!

– Хорошо, спасибо большое. Буду завтра в шесть. – Я не могла перестать улыбаться и кланяться, точно мы были в Японии, а Холли стала моим синсеем.

***

Я вернулась в сестринство, улыбаясь до ушей. Впервые не задумалась о том, был ли кто-то из соседок в доме. Передо мной вдруг открылись возможные перспективы, и я загорелась новыми идеями, а все благодаря грациозной Холли Холл (вот чудное сочетание-то!). Конечно, я ещё не раскрепостилась настолько, чтобы распеваться прямо в своей комнате сестринства. Но энергетика Холли подзарядила и меня.

Сейчас только семь вечера, а мне уже не терпелось отправиться в свое вокальное убежище! Не ровен час, как его продадут или сдадут, поэтому терять возможность попеть в тишине, наедине с собой я не хотела. Сходив в душ, я села за уроки и доработала задание по оформлению сайта. За дверью моей комнаты кипела жизнь, девочки хохотали и громко спорили, слышались даже мужские голоса, но здесь, в своей спальне, я была словно в вакууме и звуки жизни доносились до меня негромким эхо. Да и моя комнатка для соседок была чем-то вроде чердака, в котором хранится хлам, и который страшно посещать лишний раз.

Домашнюю работу я доделала к десяти часам вечера и решила посмотреть фильм «Бурлеск», реплики и сюжет которого я знала наизусть. Что и говорить, этот фильм – олицетворение моей мечты. Голос Кристины Агилеры божественный, прокрадывающийся в каждую клеточку тела, заполняющий собой все пространство и время, вызывающий мурашки с первых нот. Объективно свои вокальные данные я оценить не могла, а мысль о том, что кто-то, кроме меня самой, услышит, как я пою – ужасала. И вот, сегодня Холли стала первым человеком (за исключением незнакомца с печеньем), который услышал мой нескованный, раскрытый голос. От этой мысли бросало в дрожь.

И вот, наступила полночь. Я надела бежевый свитер с джинсами-трубами, бейсболку с эмблемой любимой баскетбольной команды брата – «Даллас Маверикс», которую когда-то у него же и стащила, подключила наушники и тихонько сбежала из коммуны. Вечер оказался теплым и сухим, майский ветер нес за собой цветущие ароматы. По пути я слушала все саундтреки «Бурлеска», в надежде потренироваться в исполнении песен «Express» и «Bound To You».

Ладно, признаюсь, я надеялась ещё и на то, что вновь застану незнакомца.

Объявление об аренде все ещё стояло возле постройки. Я прошлась вокруг, чтобы убедиться в том, что никого рядом нет. Вдали, у озера, собралась толпа. Наверняка студенческая тусовка. Скейтпарк пуст. Я разместилась на привычном месте у стены и ощутила омерзительный запах, ни то мочи, ни то чего похуже, и понадеялась, что доносился он с улицы, а не изнутри. Все равно чувствовала – сегодня последний день, когда я смогу здесь петь и остаться неуслышанной.

Достала тетрадь, набросала пару строк, попыталась взять четыре октавы, и, вроде как, голос не сорвался. Ноги затекли, и я сменила позу. А потом «дверь» резко распахнулась, и я громко вздохнула, прижавшись к стене. Глаза хоть и привыкли к темноте, но сразу рассмотреть нарушителя покоя не удалось. Мужская фигура застыла в проеме, стоя в тени так, что виден был лишь силуэт: низкорослый, широкий, короткостриженый. Сначала я испытала трепет – вдруг это тот самый парень, что подкармливал меня и подслушивал. Но через мгновение я буквально ощутила подозрение, и трепет сменился страхом, когда тот открыл рот:

– Что ты, птичка, притихла? Спой для меня ещё разок.

Гнусавый голос с хрипотцой никак не походил на тот, что я слышала прошлой ночью.

– Простите, вы владелец? – не своим голосом спросила я.

– Смотря, чем владеть. – хмыкнул он и начал приближаться.

Я затряслась, как терьер на первой прогулке, в панике обдумывая, что делать: писать Нейту или попробовать убежать?

– Я, пожалуй, пойду. – стуча зубами, произнесла я.

– Я так не думаю.

Он цепкой рукой обхватил мое предплечье и потянул вверх, подняв меня, будто я весила не больше тыквенной семечки. Я вскрикнула и заглянула ему в глаза, пытаясь рассмотреть их, увидеть малейший проблеск милосердия. Черные радужки во тьме источали лишь вожделение.

– Пожалуйста…

Рывок – и он придавил меня всем телом к холодной стене. Из глаз брызнули слезы, хрустнул ободок наушников. Но стоило его руке подцепить край моего свитера, как из неоткуда вылетел скейтборд и двинул по голове напавшему ублюдку. Удар был громким и сильным, я испугалась, как бы тип не умер от такого приклада. Он выругался и завалился на бок.