скачать книгу бесплатно
– Ну, раздел произошел еще на восьмом съезде писателей СССР в восемьдесят шестом году, вот, – горячо возразил Оскоцкий. – Он вылился несколькими месяцами спустя в форменный скандал уже на республиканском съезде. А путч, вот, поставил окончательную точку в разрыве.
– Валентин прав, – деловито подтвердил Искандер.
– Да я согласен. – Савельев махнул рукой. – Так оно и было. Я по поводу создания Союза писателей Москвы как демократической альтернативы писательским организациям, запятнавшим себя поддержкой путчистов. Кто-нибудь против?
Все были за, включая известного детского поэта, по случаю написавшего еще и гимн СССР в двух вариантах. Валентин Дмитриевич опять возбужденно прошептал мне:
– Сейчас он размежевался с теми, вот, кого поддержал несколько дней назад. Совсем нет совести.
Я посмотрел на Беллу – она, как обычно, была погружена в свои мысли и реагировала на происходящее как-то механически. И, как всегда, рядом с ней находился улыбчивый Боря – Борис Мессерер.
В покинутый институт я вернулся через несколько часов. Ночь, покрывшая большой усталый город, заглядывала в окна. Ее томное прикосновение вызывало философский настрой. Надо же, сколько всего случилось за последние дни. Чем обернутся колоссальные перемены, которые преподнесла нам судьба? Неужели Россия станет нормальной страной, в которой можно будет жить по-человечески? А что нам помешает? В самом деле – что? «Ничего», – ответил я самому себе.
Было уже за полночь. Следовало найти место для отдыха.
Спать устроился в кабинете директора на уютном кожаном диване. Я смотрел в незнакомый потолок и думал: «Надо же, куда занесла меня судьба. Еще недавно меня бы не пустили за порог, а теперь я здесь хозяин. Смешно». Мое самолюбие вовсе не тешилось этим фактом, но приятная, тихая музыка наполняла меня и, как мне казалось, чужой кабинет.
Поутру перед большими дверьми на входе собрались многочисленные сотрудники института. Их было несколько сотен. Мне пришлось выйти к ним и объяснить, что институт закрыт, что им необходимо разойтись, а их судьба решится позже. Им не под силу было понять сказанное мной. Множество глаз смотрело на меня с удивлением и страхом. Какие-то юркие ребята требовали пропустить их, объясняя, что работают не в институте, а в фирмах, расположенных на его территории, что бизнес не должен останавливаться. Это было что-то новенькое. Я обещал разобраться.
Очень быстро выяснилось, что фирм в помещениях института – за два десятка. Основной из них была некая «Любава». Она сдавала помещения всем остальным коммерсантам и значилась советско-американо-бразильской. На второй день дотошного изучения мною вороха бумаг неожиданно принесли новенькие документы. «Любава» превратилась в российско-финскую. Похоже, я наступил кому-то на мозоль.
Среди прочих фирм меня заинтересовала единственная иностранная «LTD Trading», зарегистрированная на Кипре. Почему-то она платила мизерную арендную плату. Я решил выяснить, что это за фирма. Появившись у Музыкантского, я рассказал ему про свои исследования, про «Любаву» и закончил этим самым «ЭлТэДэ».
– Любопытно, – задумчиво проговорил Александр. – Ты правильно сделал, что начал выяснять. Собери побольше фактов. А насчет иностранцев, сходи к человеку, который теперь занимается у нас безопасностью. Он в соседнем здании. Кстати, твой однофамилец.
Я не придал значения последним словам. Но, войдя в нужную комнату, обомлел – за столом сидел… Эдуард. Со спокойным лицом, чистенький, ухоженный. Ни дать ни взять – благообразный чиновник. Он поднял на меня глаза. Представляю, какой у меня был вид.
– Привет. Ты ко мне? – спросил он с какой-то мягкой, прощающей улыбкой. И указал на стул. – Садись.
Я присел на краешек.
– Не знал, что ты здесь… – Как растерянно прозвучали мои слова. Мне это не понравилось. – Я по делу. Меня к тебе направил Александр Ильич.
– Давай рассказывай.
Без особого энтузиазма я принялся объяснять, что к чему. Эдуард делал пометки. Обещал справиться у ребят из экономического управления. Просил приехать послезавтра.
Сомнение продолжало держать меня, и он это почувствовал.
– Можешь быть спокоен. – Благожелательная усмешка тронула его лицо. – Мы с тобой одно дело делаем. Так что давай без всяких задних мыслей. И еще. Если что надо, обращайся без колебаний. Я тебе не чужой человек.
Что я ощущал, покидая Эдуарда? Было приятно, что мой двоюродный брат помогает мне. Но я все еще не мог поверить, что мы делаем одно дело. Недоверие жило во мне, подобно тревожному звуку напоминая о себе каждое мгновение.
Я вернулся в занятый нами институт. Мы уже знали, что он представлял собой до недавних пор. Это была кузница весьма сомнительных кадров: террористы, нелегалы, партизаны – вот кто вырастал в его стенах. Выходцы из бедных стран Южной Америки, Африки, Ближнего и Дальнего Востока, приезжая на учебу, получали кличку. Их учили стрелять, взрывать, прятаться от людей и среди людей, организовывать подполье, пропагандировать марксизм и ленинизм. Сеять вражду и ненависть. Я уже с меньшей иронией воспринимал происходящее.
Через день я приехал в соседнее с Моссоветом здание. Эдуард радостно улыбнулся, увидев меня, и мне показалось, что это была искренняя улыбка. Но все же некий ледок во мне оставался.
Он подождал, пока я займу место, потом заговорил:
– Ребята проверили. Такой фирмы на Кипре нет.
– Как это понимать? Фальшивая структура?
Эдуард кивнул с тонкой, язвительной улыбкой.
– Тогда это – детище Международного отдела ЦК КПСС. Как и «Любава».
Еще один осторожный кивок.
– Деньги шли в карман конкретных людей?
И опять он кивнул.
– Кто они?
Эдуард развел руками.
– Как узнать? – настаивал я.
– Узнать, в принципе, несложно. Только необходимо постановление прокуратуры.
«Прокуратуры? – усомнился я. – Той, прежней?..» Но вслух ничего не сказал.
От Эдуарда я прямиком отправился к Александру. Тот выслушал меня, задумался на пару секунд, проговорил:
– Он прав. Самодеятельность не пройдет. Надо, чтобы прокуратура этим занялась… Подготовь записку про то, что тебе удалось выяснить, приложи все документы и отдай мне. И еще: пора тебя забрать из этого института. Справятся без тебя. А тебе надо найти достойное место.
Я был не против. Но меня волновало в тот момент совсем другое. Можно ли доверять Эдуарду? Спросить или нет? Я не выдержал:
– Саша, тот человек, который отвечает за безопасность, не однофамилец, а мой двоюродный брат. Он – кадровый сотрудник КГБ. У меня с ним сложные отношения. Ты уверен в его надежности? В том, что он работает не против нас?
– Его пригласил Гаврила. Сказал, что он демократических убеждений. Я с ним почти не знаком. – Александр смотрел на меня прищуренными глазами. – Думаешь, ему не стоит верить?
– Не знаю…
Глядя чуть позже в окно автомобиля на степенные здания, обступившие улицу Горького, я слышал некую неуютную, дисгармоничную музыку. Ощущение неловкости донимало меня. Имел ли я право делиться сомнениями? «А почему – нет?» – сказал я себе. И не почувствовал уверенности в собственной правоте.
Адажио
– Ты где работаешь? – Александр смотрел на меня воспаленными глазами, лицо было серым, скучным, как безнадежно пасмурный день.
– В издательстве. Редактором.
Какое-то время он словно размышлял, хорошо это или плохо?
– К президенту работать пойдешь?
Прозвучавшие слова походили на странный аккорд, заставляющий встрепенуться. Вот зачем вызвал меня Музыкантский! Предложение было заманчивое, но я не хотел спешить с ответом.
– Надо подумать.
– Думай, – позволил он. – До завтра.
Я вторгся в пространство коридора, просторного, с высоким потолком и богатой лепниной. Красота, доставшаяся в наследство от московского генерал-губернатора. Странное ощущение обволакивало меня: гонка закончилась. Не надо было никуда спешить. Я мог поразмышлять. После стольких дней, перегруженных событиями, я был предоставлен самому себе.
Адажио – неторопливый темп, более медленный, чем анданте. Нечто расслабляющее. Таков закон жизни: бурный период сменяется плавным, спокойным, будто нарочно придуманным для того, чтобы мы перевели дух, осмыслили ситуацию. Хотя порой так непросто разобраться в том, что произошло, оценить событие, которое, быть может, определит многое в будущем.
Я думал о предложении. Соглашаться или нет? Все имеет свои плюсы и минусы. Чего здесь больше? Я не хотел напрягаться с решением. Времени оставалось уйма. Аж до завтрашнего дня. Успеется.
Надо было проведать Кирилла. Мы с ним бог знает сколько не виделись. Я приехал к Марине. Как привычно звучала трель звонка, легкая, мажорная. Щелкнул на высокой ноте замок, и в приоткрывшийся проем я увидел знакомое тонкое лицо.
– Привет, – Марина распахнула дверь. – Заходи.
В квартире было тихо. Будто в пустом концертном зале.
– Где Кирилл?
– С мамой на даче.
– Жаль. Давно его не видел… Как он?
– Нормально. Есть хочешь?
– Хочу.
Марина пошла в кухню. Я двинулся следом.
– Куда ты пропал? – поинтересовалась Марина, открывая дверцу холодильника.
– В Москве многое происходило. Путч и прочее.
– Небось, торчал у Белого дома. – Ее улыбка была насмешливой, но без тени ехидства.
– Торчал. Думаешь, зря?
– Не знаю. По-моему, надеяться на тех, кто называет себя демократами, так же глупо, как и на коммунистов.
У меня не было никакого желания переубеждать ее. Пусть. В конце концов, если демократы умеют лишь кричать «Долой!» и скидывать с постаментов памятники, гривенник им цена. И мне – за компанию.
– Может, нам в этом году отдать Кирилла в школу? – задумчиво проговорил я.
– По-моему, этого не стоит делать, – с легкостью выдохнула она.
– Почему?
– Ему без малого полгода до семи. Куда спешить. Он еще не готов к школе.
– Талантливые дети идут в школу с шести.
Марина посмотрела на меня снисходительно.
– Талантливыми детьми надо заниматься. Регулярно и много.
Я предпочел промолчать – камешек упал и в мой огород.
Овощной суп был хорош. Домашние котлеты с жареной картошкой – тоже. Давно не ел по-человечески. Все на ходу, всухомятку. Марина сидела напротив и спокойно смотрела на меня. Так смотрят на мужчину, которого, несмотря ни на что, терпят.
Она была красивая – бывшая моя жена. И выглядела хорошо: цветущая, загорелая. Но какая-то не слишком веселая.
– У тебя кто-нибудь есть?
– Есть, – выдохнула она.
– Что-то серьезное?
– Нет.
Мне стало обидно за нее.
– Почему ты не выйдешь замуж?
– Не получается. – Ее улыбка отдавала осенней печалью. – Как и у тебя.
– Я никого не искал. Мужчине проще одному.
Ее усмешка получилась чересчур грустной.
– Чай будешь?
– Да.
Попивая чай, думал о предложении. Не хотел я быть чиновником, торчать с утра до вечера в скучном кабинете. И отказаться не мог. Любопытство донимало меня: что получится? Влекла возможность оказаться во власти, испытать то, что прежде не испытывал.
«Надо соглашаться, – решил я. – Надоест – уйду. Что за проблема?»
Утром я вошел в кабинет Александра в каком-то бесшабашном состоянии.
– Согласен.
Он посмотрел на меня зачумленным взглядом. Не понял, о чем речь.
– По поводу работы у президента.
– А-а… Ну и правильно. Езжай в Белый дом. – Александр что-то написал на бумажке. – Найди этого человека. – Записка перекочевала ко мне в руки. – Я ему позвоню.
Победные марши отнюдь не звучали во мне, когда я входил в здание, которое недавно защищал. Я ждал, что получится из моей затеи.
Через несколько часов я получил кабинет на одиннадцатом этаже с прекрасным видом на реку. Стол с несколькими телефонами, шкаф для документов. Обычная обстановка. Вот уж не думал, что стану чиновником. Мне всегда виделось в этом нечто серое, подобное заунывной мелодии. И нате вам – свершилось. Я примерялся к чистенькой комнате, к ее вытянутому пространству, к мыслям, которые должен был иметь здесь. И сомневался в том, что поступил правильно.
