скачать книгу бесплатно
– Да все ты знаешь. Миссис Рэмсдейл перед всем классом заявила, что ты отлично пишешь.
Кейт рассмеялась.
– Было такое. Ну ладно, тогда я тоже стану журналисткой.
– А когда прославимся, расскажем в интервью Майку Уоллесу[32 - Майк Уоллес (1918–2012) – американский журналист и телеведущий, известный своими интервью с выдающимися личностями – политиками, учеными, писателями, актерами и пр.], что друг без друга ни за что бы не справились.
Они помолчали, перелистывая страницы журналов. Талли дважды попыталась заговорить о матери, но оба раза Кейт ее перебивала, а потом снизу крикнули: «Ужин!» – и шанс во всем сознаться был упущен.
Это был лучший ужин в ее жизни, но каждую секунду на плечи давил груз невысказанной правды. К тому моменту, как они закончили убирать со стола и мыть посуду, она была напряжена до предела. Даже грезы о телевидении и будущей славе не помогали расслабиться.
– Мам, – сказала Кейт, убирая в шкаф последнюю тарелку, – мы с Талли скатаемся на великах до парка, ладно?
– Не скатаемся, а прокатимся, – ответила миссис Маларки, пытаясь нашарить в кармане кресла телепрограмму. – И чтобы дома была к восьми.
– Ну ма-ам…
– К восьми, – повторил папа из гостиной.
Кейт взглянула на Талли:
– Обращаются со мной как с маленькой.
– Сама не понимаешь, как тебе повезло. Ладно, пойдем за великами.
На бешеной скорости они пронеслись по ухабистой дороге, хохоча во все горло. На вершине Саммер-Хилла Талли раскинула руки в стороны, и Кейт последовала ее примеру.
Добравшись до парка у реки, они бросили велосипеды под деревьями, повалились на траву и, лежа плечом к плечу, уставились в небо, слушая, как плещет о камни вода.
– Мне надо тебе кое-что рассказать, – торопливо пробормотала Талли.
– Что?
– Нет у моей мамы никакого рака. Она просто вечно укуренная.
– Твоя мама курит траву? Ага, так я и поверила.
– Нет, правда, она постоянно под кайфом.
Кейт повернула к ней голову:
– Серьезно?
– Серьезно.
– Ты что, соврала мне?
От стыда Талли едва могла смотреть Кейт в глаза.
– Я не хотела.
– Нельзя просто взять и соврать нечаянно. Это тебе не об кочку на дороге споткнуться.
– Ты и представить себе не можешь, каково это – стыдиться своей матери.
– Это я-то не могу? Ты бы видела, что мама вчера напялила, когда мы поехали ужинать…
– Нет, – прервала ее Талли. – Ты не понимаешь.
– Так объясни мне.
Талли догадалась, чего хочет Кейт – услышать правду, породившую ложь, – но не знала, сможет ли обратить свою боль в слова и выложить их перед Кейт, точно колоду карт. Всю жизнь она держала свои тайны при себе. Она просто не перенесет, если Кейт, узнав правду, больше не захочет быть ее подругой.
С другой стороны, если не рассказать – их дружбе точно конец.
– Мне было два, – наконец начала она, – когда мать меня впервые бросила, оставила у бабушки. Она поехала в город за молоком, а вернулась через два года, мне уже четыре исполнилось. В следующий раз она явилась, когда мне было десять, и я тогда решила – наверное, это значит, что она меня любит. Но она потеряла меня в толпе. И в следующий раз я ее увидела уже в четырнадцать. Бабушка разрешает нам с ней жить в этом доме, каждую неделю посылает деньги. И так будет продолжаться, пока мать снова не свалит, а это случится рано или поздно.
– Ничего не понимаю.
– Конечно, не понимаешь. Моя мать не такая, как твоя. Мы с ней сроду так долго вместе не жили. Но в конце концов она от меня устанет и смоется.
– Разве матери так поступают?
Талли пожала плечами:
– Ну, видно, со мной что-то не так.
– С тобой все нормально. Это с ней что-то не так. Но я все равно не понимаю, зачем ты врала.
Талли наконец подняла взгляд на Кейт.
– Хотела тебе понравиться.
– Ты хотела понравиться мне? – Кейт расхохоталась. Талли собралась было спросить, что в этом такого смешного, но тут Кейт снова стала серьезной: – Больше никакого вранья, ладно?
– Обещаю.
– И мы с тобой лучшие подруги навеки, – добавила она с пылкой искренностью. – Ладно?
– То есть ты всегда будешь рядом?
– Всегда, – подтвердила Кейт. – Что бы ни случилось.
Талли ощутила, как в душе у нее диковинным цветком распускается незнакомое чувство. Его медовый аромат почти взаправду витал в воздухе. Впервые в жизни она могла кому-то полностью довериться.
– Всегда, – повторила она. – Что бы ни случилось.
Для Кейт то лето после восьмого класса навсегда осталось одним из лучших в жизни. Утром каждого буднего дня она, ни на что не жалуясь, со скоростью метеора выполняла свою часть работы по дому, потом до трех часов сидела с братом, пока мама ездила по делам и заседала в волонтерском совете местной юношеской организации. Как только мама возвращалась, Кейт отпускали гулять. А в выходные она и вовсе целыми днями была предоставлена сама себе.
Они с Талли объездили на велосипедах всю долину, часами катались по Пилчаку на надувных кругах. А под вечер, обмазавшись с ног до головы детским маслом с парой капель йода – чтобы получше загореть, – укладывались на полотенца в своих ярких, вязанных крючком купальниках, включали транзисторный приемник, который всюду брали с собой, и слушали хит-парад топ-40. Они болтали обо всем на свете: о моде, музыке, мальчиках, о войне и о том, что теперь творится во Вьетнаме, о том, каково будет вместе работать журналистками, о фильмах. Не было запретных тем – с какого вопроса ни сделай подачу, с другой стороны сетки прилетит ответ.
Однажды, на исходе августа, Талли зашла в гости, чтобы вместе собраться на ярмарку. Кейт, как обычно, приходилось тащить все с собой и уже на улице переодеваться и краситься. Если она хотела выглядеть как человек, конечно. Мама продолжала считать, что она не доросла до нормальных шмоток и косметики.
– Топик взяла? – спросила Талли.
– Ага.
Упиваясь свой невероятной находчивостью, они спустились в гостиную, где отец, сидя на диване, смотрел телевизор.
– Пап, мы на ярмарку пошли, – крикнула Кейт, радуясь, что мамы нет рядом. Она бы точно заметила, что сумка у нее слишком уж плотно набита. Просветила бы ее плетеные бока своим рентгеновским зрением и все разглядела: и одежду, и босоножки, и косметику.
– Смотрите осторожно там, – отозвался отец, даже не подняв головы.
Он теперь все время так говорил, с тех самых пор, как в новостях стали рассказывать, что в Сиэтле пропадают девушки. По телевизору маньяка звали Тедом[33 - Речь идет о Теде Банди – серийном убийце, действовавшем в 1970-е в нескольких американских штатах, в т. ч. в окрестностях Сиэтла. В период с 1974 по 1978 год его жертвами стали как минимум 30 женщин.] – так он представился одной девушке, которую хотел похитить на пляже у озера Саммамиш, а она сбежала и все рассказала полиции, даже внешность его описала. Девушки штата, конечно, были в ужасе. Стоило увидеть на улице желтый «фольксваген-жук», и сразу душа в пятки: вдруг это машина Теда?
– Мы очень осторожно, – с улыбкой пообещала Талли. Ей нравилось, что родители Кейт за них волнуются.
Кейт подошла поцеловать отца на прощанье. Он приобнял ее и протянул десятидолларовую купюру:
– Повеселитесь хорошенько.
– Спасибо, пап.
Вместе с Талли они зашагали по подъездной дорожке, размахивая на ходу сумками.
– Как думаешь, Кенни Марксон придет? – спросила Кейт.
– Больно уж ты печешься о парнях.
Кейт пихнула ее бедром:
– Да он в тебя втюрился.
– Какая честь. Я и то его выше.
Внезапно Талли застыла на месте.
– Блин, Талли, ну предупреждай хоть, я чуть не навернулась…
– О нет.
– Что такое?
И тут Кейт заметила полицейскую машину, припаркованную у дома напротив.
Талли схватила ее за руку и потащила вперед, через дорогу, к входной двери, открытой нараспашку.
В гостиной сидел полицейский.
Увидев их, он натянул на лицо неестественную, будто клоунскую улыбку.
– Здравствуйте, девочки, я из полиции. Дэн Майерс.
– Что она на этот раз натворила? – спросила Талли.
– На озере Квинолт вчера устроили акцию за сохранение ареала пятнистых неясытей, и кончилось все очень плохо. Организовали сидячую забастовку, у «Вэйерхаузера»[34 - Weyerhaeuser – американская лесопромышленная компания со штаб-квартирой в Сиэтле.] на целый день работа встала, твоя мама там тоже была. Хуже того, кто-то бросил в лесу зажженную сигарету. – Он ненадолго умолк. – Пожар только-только потушили.
– Дайте угадаю, ее посадят?
– Адвокат постарается добиться, чтобы ее отправили на добровольное лечение от наркозависимости. Если получится, она какое-то время пробудет в больнице. А если нет… – Он не договорил.
– Бабушке моей сообщили?
Полицейский кивнул:
– Она тебя уже ждет. Помочь собраться?
Кейт никак не могла взять в толк, что происходит. Она повернулась к подруге:
– Талли?
Встречный взгляд карих глаз был пугающе пустым, и Кейт поняла, что случилось нечто ужасное.
– Я возвращаюсь к бабушке, – сказала Талли, проходя мимо нее к себе в комнату.
Кейт бросилась следом:
– Ты не можешь просто взять и уехать!
Талли вытащила из шкафа чемодан и расстегнула замок.
– У меня нет выбора.
– Я заставлю твою маму вернуться! Я ей скажу…
Талли на мгновение отвлеклась от сборов и пристально посмотрела на Кейт.
– Тут ничем не поможешь, – сказала она тихо, и голос ее звучал совсем по-взрослому, устало и печально. Только теперь Кейт по-настоящему поняла смысл всех этих историй про бедовую мать Талли. Они вместе смеялись над ее вечной укуренностью, над ее нелепыми шмотками, идиотскими рассказами, но это было совсем не смешно. Талли ведь знала, что так и случится.
– Пообещай мне, – голос Талли сорвался, – что мы всегда будем подругами.
– Всегда, – только и смогла сказать Кейт.
Побросав вещи в чемодан, Талли закрыла его и, ни слова не говоря, вышла в гостиную. По радио играли «Америкэн-пай»[35 - American Pie (1971) – песня американского автора-исполнителя Дона Маклина. «День, когда умерла музыка», многократно упоминаемый в тексте песни, – отсылка к авиакатастрофе 3 февраля 1959 года, в которой погибли музыканты Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер. Именно благодаря песне Маклина за днем гибели музыкантов закрепилось это название.], и Кейт задумалась на мгновение, всегда ли теперь, услышав эту песню, будет вспоминать сегодняшний день. День, когда умерла музыка. Следом за Талли она вышла во двор. Они так долго обнимались, что полицейскому пришлось бережно потянуть Талли за плечо.
Кейт не смогла даже помахать ей на прощанье. Так и стояла истуканом на дорожке, чувствуя, как по щекам струятся слезы, и смотрела, как ее лучшая подруга уезжает прочь.
Глава шестая
