скачать книгу бесплатно
Хозяин кабинета сидел за столом. На его лице не было привычного отеческого выражения, знакомого всем по «Слову Управляющего», которое так часто появлялось на всех терминалах. Наоборот, мистер Сетос выглядел так, словно ему попалась какая-то гадость в овсянке.
Не обращая внимания на прохладный прием, я остановился в дверях. Гвен встала рядом со мной. Когда-то я делил свое жилище с весьма привередливым котом (а бывают ли другие?): когда ему предлагали еду, не полностью соответствовавшую его вкусам, он застывал и со сдержанным достоинством демонстрировал оскорбленные чувства – что не так-то просто для существа, чья морда целиком покрыта шерстью, поэтому в основном он использовал язык тела. Вспомнив того кота, я проделал то же самое перед мистером Сетосом: я стоял… и ждал.
Сетос долго таращился на нас, потом все же встал, слегка поклонился и произнес:
– Мадам… не соизволите ли сесть?
При этих словах сели мы оба. Один-ноль в нашу пользу. Без Гвен у меня ничего бы не вышло, но она оказала мне неоценимую услугу. Стоило моей заднице коснуться кресла, как Сетос никакими силами не вытащил бы меня оттуда, пока я не добьюсь желаемого.
Я сидел неподвижно и молча ждал.
– Ну? – спросил Сетос, когда его кровяное давление достигло критического уровня. – Вам удалось с боем прорваться ко мне в кабинет. Что это за чушь насчет сенатора Кантора?
– Полагаю, вы мне сами расскажете. Это вы переселили сенатора Кантора в жилой модуль моей жены?
– Гм? Не смешите. У госпожи Новак однокомнатный модуль с минимальными удобствами, самый маленький в первом классе. Если бы сюда прибыл сенатор из «Стандард ойл», ему, разумеется, выделили бы люксовые апартаменты.
– Вероятно, мои? Потому вы меня и выселили? Ради сенатора?
– Что? Не искажайте моих слов. Сенатора здесь нет. Мы были вынуждены попросить некоторых гостей, в том числе вас, переселиться в другие модули. Вы же понимаете: для установки нового сегмента нужно эвакуировать все жилые модули и общественные пространства, примыкающие к кольцу номер сто тридцать. Придется временно потесниться, чтобы предоставить жилье перемещенным гостям. Насколько я помню, в вашем модуле разместят три семьи. Само собой, ненадолго.
– Ясно. Значит, мне лишь по недосмотру не сообщили, куда я должен переехать?
– О, я уверен, что вам сообщили.
– Я точно знаю, что нет. Не могли бы вы дать мой новый адрес?
– Доктор, вы полагаете, будто я держу в голове всю информацию о предоставленном жилье? Подождите за дверью, и я распоряжусь, чтобы вам выдали все нужные сведения.
Я сделал вид, будто пропустил его предложение – или приказ – мимо ушей.
– Да, я действительно полагаю, что вся информация у вас в голове.
– Население станции составляет сто восемьдесят с лишним тысяч человек, – фыркнул он. – Для таких подробностей у меня есть помощники и компьютеры.
– Не сомневаюсь. Но вы только что дали мне веский повод думать, что вы храните подробности в голове… когда они вас интересуют. Приведу пример. Мою жену вам не представили. Мангерсон Фиттс не знает, как ее зовут, сказать этого он не мог. Но вы и без этого знали, как ее зовут и в каком модуле она живет. Вернее, жила, пока вы не заблокировали ей вход. Вот как вы соблюдаете Золотое правило, мистер Сетос? Вышвыриваете своих гостей, не соблаговолив предупредить их заранее?
– Доктор, вы пытаетесь ввязаться в драку?
– Нет, я пытаюсь выяснить, почему вы нас достаете. Травите нас. Преследуете. Мы оба прекрасно знаем, что временное переселение из-за нового сегмента тут ни при чем. Это совершенно точно: новый сегмент строят уже три с лишним года, и вы как минимум год знаете, когда его введут в строй. Но при этом вы вышвырнули меня из моего жилища, предупредив менее чем за полчаса. С моей женой вы поступили еще хуже – попросту заблокировали ее дверь без всякого предупреждения. Сетос, все это никак не связано с новым сегментом. Иначе нас предупредили бы по крайней мере за месяц, сообщили временные адреса и даты переезда в постоянное жилье. Нет, вы пытаетесь изгнать нас со станции «Золотое правило»… и мне хотелось бы знать почему!
– Убирайтесь из моего кабинета. Я прикажу кому-нибудь взять вас за руку и отвести в ваше новое – временное – жилище.
– В этом нет необходимости. Просто назовите координаты и номер жилого модуля. Я подожду, пока вы не найдете их.
– Господи, вам и впрямь хочется, чтобы вас вышвырнули из «Золотого правила»!
– Нет, мне здесь вполне комфортно. Я с радостью останусь… если вы скажете, где нам переночевать сегодня, и сообщите наш новый постоянный адрес, место, где мы будем жить, когда новый сегмент установят и заполнят воздухом. Нам нужны трехкомнатные апартаменты вместо моей двухкомнатной квартиры и однокомнатной, которую занимала миссис Эймс. Два терминала, по одному на каждого, как и раньше. И низкая сила тяжести – предпочтительно четыре десятых, но не больше половины нормальной.
– А слона в шоколаде не хотите? Зачем вам два терминала? Потребуется дополнительная проводка.
– Я заплачу. Дело в том, что я писатель и использую один терминал в качестве текстового редактора и для поиска информации. Другой нужен миссис Эймс для хозяйственных дел.
– Ого! Так вы намерены использовать жилое помещение в коммерческих целях? Будете платить как коммерсант, а не как обычный жилец.
– И сколько же?
– Нужно посчитать. Для каждого вида коммерческого использования есть свой коэффициент. Магазины, рестораны, банки и тому подобные предприятия платят примерно втрое больше за кубический метр, чем жильцы. Производственные площади стоят дешевле торговых, но к ним могут применяться надбавки – например, за вредность. Складские помещения стоят лишь немногим дороже жилых. По-видимому, вам придется платить по ставке для офисов, коэффициент три с половиной. Но мне нужно уточнить у главного бухгалтера.
– Господин Управляющий, я правильно понимаю: вы собираетесь брать с нас в три с половиной раза больше, чем мы оба платили до этого?
– Примерно так. Может, поменьше – в три раза.
– Ну и ну. Я не скрывал того факта, что я писатель: это указано в моем паспорте, и именно как писатель я значился в вашем справочнике в течение последних пяти лет. Почему вы вдруг озаботились тем, как я использую терминал? Какая разница, пишу я письма домой или сочиняю рассказы?
Сетос издал некое подобие смеха:
– Доктор, «Золотое правило» – коммерческое предприятие, целью которого является получение прибыли. Ради прибыли я руковожу им от имени своих партнеров. Никто не обязан ни жить здесь, ни заниматься бизнесом. Я устанавливаю плату с тем расчетом, чтобы Компания получила максимальную прибыль, согласно своим представлениям. Если вам не нравится, можете вести свой бизнес в другом месте.
Я собрался сменить тему дискуссии, понимая, что его доводы сильнее моих, но тут неожиданно заговорила Гвен:
– Мистер Сетос!
– Гм? Да, госпожа Новак… миссис Эймс?
– Когда вы начали заниматься сводничеством, продавая своих сестер?
Лицо Сетоса приобрело легкий баклажанный оттенок. В конце концов, самообладание вернулось к нему настолько, что он спросил:
– Миссис Эймс, вы намеренно пытаетесь меня оскорбить?
– Разве это не очевидно? Не знаю, есть ли у вас сестры, но мне кажется, это занятие очень вам подходит. В любом случае вы обидели нас без всяких причин. Мы пришли к вам с просьбой удовлетворить нашу жалобу. Вы стали выкручиваться, лгать, уходить от ответа, а потом еще и занялись вымогательством, неуклюже оправдывая его свободой предпринимательства. Сколько вы обычно брали за своих сестер? Сколько оставляли себе в качестве комиссии? Половину? Или больше?
– Мадам, вынужден попросить вас покинуть мой кабинет… и эту станцию. Вы не из тех, кого мы хотим здесь видеть.
– С удовольствием, – невозмутимо ответила Гвен. – Как только вы рассчитаетесь со мной. И с моим мужем.
– УБИРАЙТЕСЬ!
Гвен протянула ему руку, ладонью вверх:
– Сперва деньги, наглый мошенник. Остаток на наших счетах плюс депозиты за обратный билет, которые мы оба оставили по прибытии сюда. Если мы покинем этот кабинет без денег, вы вряд ли вернете то, что нам должны. Верни наши деньги, и мы уйдем. Улетим на Луну с первым же челноком – но верни их прямо сейчас! Иначе тебе придется вышвырнуть меня в космос, чтобы я заткнулась. Если позовешь своих головорезов, лживая морда, я закричу, и очень громко. Показать, как?
Гвен закинула назад голову и издала вопль, от которого у меня заболели зубы. У Сетоса, видимо, тоже – я заметил, как он вздрогнул. Он долго смотрел на нее, затем нажал кнопку на столе.
– Игнациус, закрой счета доктора Ричарда Эймса и госпожи Гвендолин Новак… э-э-э… – лишь мгновение поколебавшись, он правильно назвал номера наших модулей, – и немедленно неси их в мой кабинет вместе с наличными для выплаты и квитанциями. Никаких чеков. Что? Слушай меня. Если провозишься больше десяти минут, мы устроим всестороннюю проверку твоего отдела… и посмотрим, кого надо уволить, а кого просто понизить.
Он отключился, не глядя на нас.
Гвен достала свою игровую консоль и запустила крестики-нолики, что вполне меня устраивало – ни на что другое мой интеллект сейчас не годился. Она выиграла четыре раза, хотя дважды первый ход был за мной. Правда, голова у меня все еще побаливала от ее сверхзвукового вопля.
За временем я не следил, но, вероятно, счета принесли минут через десять. Взглянув на бумаги, Сетос передал их нам. Мой, похоже, был в полном порядке, и я уже собирался поставить свою подпись, когда Гвен вдруг спросила:
– Как насчет процентов на мой депозит?
– Что? О чем вы?
– Об оплате обратного билета на шарик. Мне пришлось внести всю сумму на депозит наличными, без всяких долговых расписок. Ваш банк выдает кредиты частным лицам под девять процентов, поэтому он должен начислять на замороженные деньги сумму, как минимум равную проценту по сберегательному счету. Но еще правильнее начислять тот же процент, что и для срочных вкладов. Я пробыла здесь больше года, так что… посмотрим… – Гвен достала карманный калькулятор, на котором мы играли в крестики-нолики. – Вы должны мне восемьсот семьдесят одну крону и, если округлить, еще восемьсот семьдесят одну в виде процентов. В швейцарских золотых это будет…
– Мы платим кронами, а не швейцарскими деньгами.
– Ладно, пускай кронами.
– И мы не платим проценты на деньги за обратный билет – они просто хранятся на условном депозите.
Внезапно я насторожился:
– Не платите? Дорогая, не дашь свою машинку? Так, посмотрим… сто восемьдесят тысяч человек… а билет эконом-класса в один конец до Мауи, если лететь «Пан-Амом» или «Кантасом», стоит…
– Семь тысяч двести, – подсказала Гвен. – Кроме выходных и праздников.
– Так… – Я ввел все необходимые данные. – Гм… миллиард крон с лишним! Тысяча двести девяносто шесть и еще шесть нулей. До чего интересно и познавательно! Сетос, старина, да ты можешь получать по сотне миллионов в год, не платя налогов – просто вложив все средства, которые берешь у лохов вроде нас, в ценные бумаги Луна-Сити. Но ты, наверное, не поступаешь так – по крайней мере, не со всеми деньгами. Отчего-то мне кажется, что ты содержишь свою лавочку на чужие деньги… без ведома и согласия их владельцев. Я прав?
Лакей (Игнациус?) с нескрываемым интересом слушал нас.
– Подписывайте квитанции и проваливайте! – рявкнул Сетос.
– С удовольствием!
– Только выплати наши проценты, – добавила Гвен.
– Нет, Гвен… – Я покачал головой. – В любом другом месте мы могли бы подать на него в суд. Но здесь он и закон, и судья в одном лице. Впрочем, я не в обиде, господин Управляющий: вы подсказали мне превосходную и вполне продаваемую идею для статьи в «Ридерс дайджест» или «Форчун». Гм… я назову ее «Журавль в небе, или Как разбогатеть на чужих деньгах. Экономика частных орбитальных станций». Одна лишь станция «Золотое правило» обкрадывает общество на сто миллионов в год или что-то в этом роде.
– Только попробуйте опубликовать, и я вас засужу. Останетесь без штанов!
– Правда? Ладно, увидимся в суде, старина. Хотя сомневаюсь, что тебе захочется полоскать свое грязное белье в любом суде, где дело рассматриваешь не ты. Кстати, у меня возникла интересная мысль. Ты заканчиваешь постройку очень дорогого сегмента, и насколько я помню, в «Уолл-стрит джорнал» писали, что ты обошелся без продажи облигаций. Сколько из так называемых условно-депозитных денег крутится в виде колец, от сто тридцатого до сто сорокового? И сколько человек должны улететь в течение одной недели, чтобы разорить твой банк? Ты можешь выплатить деньги по первому требованию, Сетос? Или эти депозиты мошеннические, как и все твои махинации?
– Скажете это на публику, и я засужу вас во всех судах системы! Подписывайте квитанцию и уходите.
Гвен потребовала, чтобы деньги пересчитали в нашем присутствии, после чего поставила свою подпись. То же самое сделал и я.
Пока мы получали деньги, ожил терминал на столе у Сетоса. Экран был виден только ему, но я сразу же узнал голос главного проктора Франко.
– Мистер Сетос!
– Я занят.
– Это срочно! В Рона Толливера стреляли. Я…
– Что?!
– Только что! Я в его кабинете. Он тяжело ранен. Скорее всего, не выживет. Но у меня есть свидетели. Это дело рук того мнимого доктора, Ричарда Эймса…
– Заткнись!
– Но, босс…
– Заткнись, тупой никчемный идиот! Немедленно ко мне! – Сетос вновь переключился на нас. – А теперь убирайтесь.
– Пожалуй, я лучше подожду и познакомлюсь с этими свидетелями.
– Убирайтесь! Вон со станции!
Я подал руку Гвен.
7
Честного человека не обманешь. Нужно, чтобы воровство сперва поселилось в его душе
Клод Уильям Дюкенфилд[18 - Клод Уильям Дюкенфилд – американский актер, комик, фокусник и писатель, более известен как У. К. Филдс. – Примеч. С. В. Голд.] (1880–1946)
В коридоре мы обнаружили Билла, который все так же сидел на моей сумке, держа в руках деревце. Он встал, неуверенно глядя на нас, но когда Гвен ему улыбнулась, ухмыльнулся в ответ.
– Есть проблемы, Билл? – спросил я.
– Никаких, босс. Э-э… одно чмо пыталось купить у меня деревце.
– Почему ты его не продал?
Он ошеломленно уставился на меня:
– Чего?! Оно ведь ее?
– Именно. Если бы ты продал его, знаешь, что она сделала бы с тобой? Утопила бы в гусеницах, вот что. Ты не решился ее прогневать и поступил умно. Но зато – никаких крыс. Пока ты рядом с ней, крыс можешь не бояться. Верно, госпожа Хардести?
– Верно, сенатор. Никаких крыс, ни за что. Билл, я горжусь, что ты не дал ввести себя в искушение. Но я хочу, чтобы ты оставил свой жаргон. Кто-нибудь услышит и примет тебя за бродягу, а нам это совсем ни к чему. Не говори «чмо пыталось купить деревце», говори «мужчина пытался».
– Ну, ваще-то это была чувиха. Ну… телка. Сечете?
– Да. Попробуем еще раз. Скажи «женщина».
– Ладно. Это чмо было женщиной. – Он застенчиво улыбнулся. – Вы совсем как сестры, которые учили нас в Святом Имени на шарике.
– Я принимаю это как комплимент, Билл… и буду приставать к тебе с грамматикой, произношением и выбором слов даже сильнее, чем они, пока ты не научишься изъясняться так же красиво, как сенатор. Потому что много лет назад один мудрец и циник доказал, что успех в жизни в основном зависит от умения говорить. Понимаешь?
– Гм… не очень.
– Всему сразу научиться невозможно, и я этого от тебя не жду. Билл, если ты будешь каждый день мыться и правильно разговаривать, мир решит, что ты победитель, и станет относиться к тебе соответственно. Поэтому будем стараться.
