скачать книгу бесплатно
– Сядь на сумку, Ричард, – сказала она мне, – и расслабься. Вряд ли это надолго.
Порывшись в сумочке, она достала пилочку для ногтей и кусок проволоки – думаю, это была скрепка для бумаг. Монотонно напевая себе под нос, она начала возиться с дверью. Я помог ей тем, что не давал никаких советов – ни единого слова. Мне было трудно, но я справился. Наконец Гвен перестала напевать и выпрямилась.
– Есть! – объявила она. Дверь широко распахнулась. Гвен подняла с пола мой клен-бонсай – наш клен-бонсай. – Входи, дорогой. Сумку пока поставь на пороге, чтобы дверь не захлопнулась. Внутри темно.
Я последовал за ней. В помещении было темно, светился только экран терминала с надписью:
ОБСЛУЖИВАНИЕ ПРИОСТАНОВЛЕНО
Не обращая на него внимания, Гвен снова полезла в сумочку, достала пальчиковый фонарик, порылась в ящике внутри кладовки, вынула длинную тонкую отвертку, пару пинцетов «Автолок», безымянный – возможно, самодельный – инструмент и пару защитных перчаток, пришедшихся ей впору.
– Ричард, не подержишь фонарик?
Щиток, до которого она хотела добраться, находился высоко над микроволновой плитой. Он был заперт и украшен обычными знаками, запрещающими жильцам не то чтобы прикоснуться – даже косо взглянуть на него, и заклинаниями вроде «Опасно! Не открывать – вызвать ремонтную службу» и т. п. Забравшись наверх, Гвен уселась на плиту и, едва коснувшись щитка, открыла его – видимо, замок вышел из строя еще раньше.
Она принялась копаться в нем, почти беззвучно, если не считать уже знакомого монотонного напева и периодических просьб направить луч фонарика в другое место. В какой-то момент она устроила довольно впечатляющий фейерверк и укоризненно пробормотала: «Фу, нехороший! Нельзя так поступать с Гвен». После этого ее движения стали более плавными. Затем вспыхнул свет, сопровождавшийся обычным для жилых модулей тихим гудением – заработали микродвигатели, система подачи воздуха и так далее.
Гвен закрыла щиток:
– Поможешь мне спуститься, дорогой?
Я опустил ее обеими руками на пол и крепко обнял, за что был награжден поцелуем.
– Спасибо, сэр! – улыбнулась она. – Уже забыла, как это приятно – быть замужем. Нам стоит почаще жениться.
– Что, прямо сейчас?
– Нет. Сейчас – обед. Завтрак был отменным, но сейчас четырнадцать с лишним. Хочешь есть?
– Неплохо бы, – согласился я. – Как насчет сэндвич-бара «Ленивый Джо» на Аппиевой дороге, возле сто пятого кольца? Или ты предпочитаешь высокую кухню?
– «Ленивый Джо» вполне сойдет – я не настолько привередлива, дорогой. Но не стоит выходить наружу: что, если мы не попадем обратно?
– Почему? Ты так легко разобралась с дверным замком.
– Ричард, во второй раз все может оказаться сложнее. Сейчас они просто не заметили, что блокировка не сработала. Но когда заметят, могут приварить к ней стальную плиту. Впрочем, это вряд ли понадобится – я вовсе не против переселения, как и ты. Давай пообедаем, а потом я соберу вещи. Что приготовить?
Выяснилось, что Гвен прихватила из моей кладовой кое-какие деликатесы – замороженные или в стерильной упаковке. Я люблю держать про запас необычную провизию: вдруг посреди ночи, пока ты корпишь над рассказом, тебе зверски захочется съесть мороженого с моллюсками? Заранее никогда не знаешь. Имеет смысл держать нужные ингредиенты под рукой, иначе может возникнуть искушение бросить работу и нарушить свое уединение, чтобы поискать их, а это грозит банкротством.
Гвен соорудила шведский стол из своих и моих – вернее, наших – припасов, и мы пообедали, обсуждая за едой наш следующий ход… ход, без которого было не обойтись. Я сказал, что намерен позвонить уважаемому господину Мидлгеффу, как только мы завершим трапезу. Гвен задумчиво посмотрела на меня.
– Давай я сперва соберусь.
– Как хочешь. Но почему?
– Ричард, мы стали прокаженными, это же очевидно. Думаю, это как-то связано с убийством Шульца, но точно сказать нельзя. В любом случае, когда мы высунем отсюда нос, лучше, чтобы мои вещи были уже собраны, как и твои. Может быть, мы уже не вернемся сюда. – Она кивнула в сторону светящегося терминала, на котором все еще светилось сообщение: «ОБСЛУЖИВАНИЕ ПРИОСТАНОВЛЕНО». – Чтобы он снова заработал, недостаточно подкрутить пару соленоидов, ведь сам компьютер стоит в другом месте. Отсюда мы не сможем бросить вызов Мидлгеффу. А значит, нужно покончить со всеми делами, прежде чем выйти за дверь.
– Пока ты собираешься, я могу выскочить наружу и позвонить ему.
– Только через мой труп.
– Что? Гвен, будь благоразумна.
– Я такая благоразумная, что дальше некуда. Колин Ричард, ты мой новоиспеченный муж, и я рассчитываю, что тебя хватит на многие годы. Поэтому, пока наши проблемы не закончились, я не выпущу тебя из виду. Ты можешь исчезнуть, как Шульц. Любимый, если они решат тебя застрелить, им придется сперва застрелить меня. – Я попытался урезонить Гвен, но она закрыла уши ладонями. – Не собираюсь с тобой спорить. Я тебя не слышу, я тебя не слышу! – Она убрала ладони. – Помоги мне собрать вещи, пожалуйста.
– Да, дорогая.
Гвен собралась быстрее, чем это сделал я у себя в модуле, хотя я помогал ей в основном тем, что не путался у нее под ногами. Я не слишком привык жить с женщинами. Военная служба не благоприятствует домашней жизни, и я стремился избежать женитьбы, не считая краткосрочных контактов с подругами-амазонками, автоматически прекращавшихся с получением приказа о переводе в другое место. Когда я выбился в старшие офицеры, у меня парочку раз – а может, и шесть – были женщины-ординарцы, но я не думаю, что наши отношения походили на брак, принятый у гражданских.
Суть в том, что я написал множество романтических историй под сотней с лишним женских псевдонимов, но мало что знаю о женщинах. Когда я только учился литературному надувательству, я сказал об этом редактору, который покупал у меня рассказы о грехе, страданиях и покаянии. Редактор, Ивлин Фингерхат, был мрачным мужчиной средних лет с лысиной, нервным тиком и неизменной сигарой в зубах.
– Не пытайся что-нибудь узнавать о бабах, – буркнул он. – Только хуже себе сделаешь.
– Но ведь рассказы должны выглядеть правдиво, – возразил я.
– Они и есть правдивые. Каждый сопровождается клятвенным заверением: «Основано на реальных фактах». – Он ткнул пальцем в принесенную мной рукопись. – Ты прикрепил к ней листок с надписью «Факт». Значит, это неправда? Ты не хочешь, чтобы тебе заплатили?
Конечно, я хотел, чтобы мне заплатили. Лучшим образцом прозы для меня является простая изящная фраза: «На ваш счет поступило…»
– Собственно, с этим рассказом проблем нет, – поспешно ответил я. – С той женщиной я не знаком, но мне рассказывала о ней мать – они вместе учились в школе. Девушка действительно вышла замуж за младшего брата собственной матери. Она была уже беременна, когда выяснилась правда… и перед ней возникла чудовищная дилемма, которую я и описал: либо совершить грех аборта, либо родить ребенка, у которого из-за кровосмешения, возможно, будет две головы и не будет подбородка. Все это факты, Ивлин, но я слегка их приукрасил. Оказалось, что Бет-Лу не была кровной родственницей своего дяди, как я написал, но и ребенок был не от мужа. Это я опустил.
– Тогда переделай все заново и оставь это, а то, другое, убери. И не забудь поменять имена и место действия – мне не нужны жалобы.
Чуть позже я так и сделал, продав Фингерхату и эту версию. Но он так никогда и не узнал, что все это вовсе не случилось со школьной подругой моей матери, а было содрано из книги, взятой у моей тети Эбби, – либретто «Кольца Нибелунгов» Рихарда Вагнера. Ему надо было заняться только музыкой и найти себе кого-нибудь вроде Уильяма Гилберта[12 - Уильям Гилберт (1836–1911) – британский драматург, либреттист, поэт и иллюстратор.], чтобы тот писал для него либретто. Писателем Вагнер был просто ужасным.
Однако его нелепые сюжеты отлично годились на роль «реальных историй из жизни» – немного смягчить тональность, убрать жесткие моменты и, естественно, поменять имена героев и названия мест. Я вовсе не воровал сюжеты, или почти не воровал. Все они находятся в общественном достоянии, срок действия авторских прав истек, а самое главное, эти сюжеты Вагнер сам у кого-то стащил.
Я мог неплохо жить, обходясь одними вагнеровскими сюжетами, но они мне наскучили. Когда Фингерхат ушел на пенсию, купил ранчо и стал разводить индеек, я оставил «истории из жизни» и начал писать рассказы о войне, что оказалось несколько сложнее. Какое-то время я жил почти впроголодь. Все-таки в военном деле я немного разбираюсь, а от этого, по словам Фингерхата, может быть только хуже.
Вскоре я научился скрывать собственные познания, не давая им вмешиваться в сюжет. Но с «историями из жизни» у меня таких проблем не возникало, поскольку ни Фингерхат, ни я, ни Вагнер ничего, совсем ничего не знали о женщинах.
И особенно – о Гвен. Отчего-то я был убежден, что женщинам для путешествия требуется не меньше семи вьючных мулов. Или их эквивалент в виде больших чемоданов. И конечно, что женщины – по своей природе существа неорганизованные. Так я считал.
Гвен уложилась в один большой чемодан – меньше, чем мой вещевой мешок, – с аккуратно сложенной одеждой, и второй, полегче, с… в общем, не с одеждой. С другими вещами. Выстроив в ряд наши пожитки – сумку, узел, большой чемодан, чемодан поменьше, ее сумочку, мою трость, деревце-бонсай, – она задумчиво посмотрела на них.
– Сейчас придумаю, как все это дотащить, – сказала она.
– Не понимаю как. У нас всего четыре руки, – возразил я. – Закажу лучше грузовую кабину.
– Как хочешь, Ричард.
– Сейчас. – Я повернулся к терминалу… и замер. – Гм…
Гвен не сводила взгляда с нашего маленького клена.
– Гм… – повторил я. – Гвен, придется тебе смириться. Я добегу до ближайшей будки с терминалом и тут же вернусь.
– Нет, Ричард.
– Но почему? Я только…
– Нет, Ричард.
– И что ты предлагаешь? – спросил я, испустив тяжкий вздох.
– Ричард, я готова на все, но только если мы не станем разлучаться. Оставим вещи внутри и будем надеяться, что снова попадем туда. Либо выставим все за дверь и пойдем заказывать грузовую кабину. И звонить мистеру Мидлгеффу.
– А когда вернемся, тут ничего не останется. Или в этих краях не водятся двуногие крысы?
Это был всего лишь сарказм – на любой орбитальной станции есть невидимые обитатели, которые не могут себе позволить оставаться в космосе, но и не хотят, чтобы их вернули на Землю. Подозреваю, что в «Золотом правиле» тех, кого удается поймать, просто вышвыривают за борт… хотя до меня доходили и более мрачные слухи, из-за которых я перестал употреблять свиной фарш в любом виде.
– Есть и третий вариант, который позволит нам добраться до той будки. Дальше все равно не уйти, пока отдел по размещению не выделит новое жилье. Узнав наш новый адрес, мы сможем вызвать кабину и дождаться ее. До будки недалеко. Раньше ты говорил, что можешь нести и свою сумку, и узел, привязав трость к сумке. Расстояние небольшое, так что я не против. Я понесу свои чемоданы, по одному в каждой руке, а сумочку повешу на плечо. Остается деревце. Ричард, ты видел в «Нэшнл джиогрэфик» фотографии туземок, которые носят тюки на голове?
Не дожидаясь моего ответа, она подняла горшок с деревцем, поставила его на макушку, убрала руки, улыбнулась мне, а затем, держась прямо, согнула колени и подняла оба чемодана.
Пройдясь от стены до стены, она повернулась ко мне. Я зааплодировал.
– Спасибо, сэр. Еще кое-что: в коридорах бывает людно. Если меня толкнут, я сделаю так. – Гвен пошатнулась, словно от толчка, выронила оба чемодана, поймала падающее деревце, вновь поставила его на макушку и подхватила багаж. – Примерно так.
– А я брошу свои сумки, схвачу трость и как следует поколочу его, того придурка, который тебя толкнул. Не насмерть, просто в назидание. Если, конечно, это совершеннолетний мужчина, – добавил я. – Если нет, наказание будет соответствовать полу и возрасту.
– Не сомневаюсь, дорогой. Но если честно, вряд ли меня станут толкать, ведь ты будешь прокладывать мне путь. Ладно?
– Ладно. Но тебе не мешало бы раздеться до пояса.
– Что, серьезно?
– На фото в «Нэшнл джиогрэфик» женщины всегда обнажены по пояс. Поэтому их туда и ставят.
– Хорошо, как скажешь. Правда, у меня не слишком подходящая фигура.
– Хватит нарываться на комплименты, обезьянка. Все у тебя как надо и где надо. Но ты и впрямь чересчур хороша для простого народа, так что рубашку оставь.
– Мне все равно. Если ты и в самом деле так считаешь…
– Что-то ты слишком сговорчива. Поступай как хочешь, но я тебя совсем не принуждаю, слышишь, совсем. Неужели все женщины – эксгибиционистки?
– Да.
Дискуссию завершил звонок в дверь. Гвен удивленно посмотрела на меня.
– Дай мне, – сказал я и, шагнув к двери, коснулся кнопки включения микрофона. – Да?
– Сообщение от Управляющего!
Убрав палец с кнопки, я взглянул на Гвен.
– Открыть?
– Думаю, придется.
Я нажал на кнопку открывания двери, и та распахнулась. Вошел мужчина в форме проктора. Дверь закрылась за ним. Он протянул мне планшетку с листом бумаги.
– Распишитесь здесь, сенатор. – Он забрал листок. – Вы ведь сенатор из «Стандард ойл»?
5
Он один из тех, кого смерть сделает намного лучше.
Гектор Хью Манро[13 - Гектор Хью Манро – английский писатель и журналист, более известный под псевдонимом Саки. – Примеч. С. В. Голд.] (1870–1916)
– Давайте-ка наоборот, – сказал я. – Кто вы такой? Представьтесь.
– Э-э? Если вы не сенатор, не берите в голову. Ошибся адресом.
Незнакомец попятился, ткнулся задницей в дверь, удивленно обернулся и потянулся к кнопке, но я ударил его по руке.
– Я просил вас представиться. Ваш клоунский костюм ничего не значит. Мне нужны ваши документы. Гвен, прикрой меня!
– Есть, сенатор!
Незнакомец полез в карман брюк и быстро вытащил оттуда какой-то предмет, который Гвен тут же пинком выбила из его руки. Я ударил его ребром ладони по левой стороне шеи. Планшетка с бумагой отлетела в сторону, а ее обладатель со странным изяществом, которое придает людям низкая сила тяжести, повалился на пол. Я присел рядом с ним.
– Продолжай меня прикрывать, Гвен.
– Одну секунду, сенатор. Следи за ним! – (Я отодвинулся и немного подождал.) – Все, теперь нормально. Только не попади под мой выстрел.
– Принято.
Я не сводил взгляда с нашего гостя, безвольно лежащего на полу. Судя по неуклюжей позе, он потерял сознание, но, возможно, все же прикидывался – не так уж сильно я его ударил. Приложив большой палец к болевой точке в левой нижней части затылка, я с силой надавил на нее. Будь этот человек в сознании, он тут же заорал бы и подпрыгнул до потолка. Но он не пошевелился.
Тогда я его обыскал. Сначала задние карманы, потом перевернул. Брюки не вполне соответствовали кителю, и на них не хватало галуна, который есть на форменных брюках прокторов. Китель явно был сшит не по мерке. В карманах нашлись бумажные кроны, лотерейный билет и пять патронов «шкода» калибра шесть с половиной миллиметра, с разрывными безоболочными пулями, которые подходят для пистолетов, автоматов и винтовок и запрещены к применению почти везде. Ни бумажника, ни удостоверения – ничего.
Еще ему явно не помешало бы помыться.
– Держи его под прицелом, Гвен, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Думаю, он из ночных бродяг.
– Мне тоже так кажется. Взгляни-ка на это, пока я держу его на мушке. – Гвен показала на пистолет, лежавший на полу.
«Пистолет» – слишком громкое название для этой штуки: скорее самоделка, известная как «самопал». Я осмотрел оружие как можно тщательнее, не дотрагиваясь до него. Ствол представлял собой металлическую трубку с такими тонкими стенками, что я засомневался, стреляли ли из него хоть раз. Пластиковая рукоятка была обточена или обстругана так, чтобы помещаться в кулак. Спусковой механизм скрывался под металлической крышкой, которую удерживали на месте – хотите верьте, хотите нет – обычные резинки. Оружие явно было однозарядным, но из-за хлипкого ствола вполне могло стать одноразовым. Похоже, для стрелка оно было не менее опасно, чем для цели.
– Мерзкая штучка, – сказал я. – Даже прикасаться к ней не хочу. Ничем не лучше мины-ловушки.
Я посмотрел на Гвен. Она целилась в незнакомца из оружия, столь же смертоносного, но при этом вобравшего в себя лучшие современные достижения, – девятизарядного «мияко».
– Почему ты не выстрелила, когда он вытащил свой самострел? Почему ты рисковала, пытаясь его разоружить? Ты же могла погибнуть!
– Потому что.
