Литературный журнал «ДК», №03/2018

Без Веры

Автор: Алексей Колесников

Прекрасная и чуткая. Она угадывала любое моё желание.

Вера.

Вера бледная, с тонкой кожей, картавая Вера. Вера с чёрными бровями и хрипловатым голосом.

Вся её квартира была уставлена недописанными, бездарными картинами.

– Это «Весна» называется, – говорила она, показывая большое полотно с множеством розовых линий.

– У тебя талант, – отвечал я, стягивая брюки с толстой ноги.

– Так я пять лет в художку ходила, – говорила она, ища глазами подходящеё место, куда можно бросить майку.

– Любое образование не проходит зря, – поддерживал я, царапая ногтем зелёную краску на её лопатке, а она запрокидывала голову.

От периферии к центру: сначала тёмно-зеленые, потом вовсе синие и наконец-то блестяще красные, беспощадно красные цвета сияли в центре любой её картины. Они глубоко проникали в сознание, мягко обтирая его края, после чего достигали легкой судороги в области сетчатки глаза, такой прекрасной судороги, что дышать становилось тяжело, а после… был белый цвет, прозрачный фон новой, ненаписанной картины.

Вот так она писала.

Трахалась она по-другому.

Она раздевалась сразу. Полностью. Её белая кожа напоминала густую сметану из-под рыжей коровы. Вера ложилась на спину и поднимала ноги, фиксируя их так, будто находилась на холодном гинекологическом кресле. Руки она опускала ладонями вниз и терпеливо ждала.

Дышала она всегда так, будто тяжёлый, железный компрессор подключили к её сильным легким. Она требовала скорости, которой я не мог достичь в силу своей тучности. Она понимала это, но не собиралась давать мне поблажек. Мокрая от моего пота, она скользила по несвежим простыням, и как-то неестественно сворачивалась в полукалачик, располагаясь при этом подо мной. Из её горла к губам подступала вязкая слюна. Я видел это каждый раз, когда она раскрывала глубокую пасть, и что-то похожее на рёв падающего на провода дерева вырывалось из неё.

Двадцать девять дней мы были вместе. Из её квартиры я выходил только в магазин.

Ничего более бездарного, чем её картины, я не видел. В общем-то это проблема всего моего поколения. Мы эксплуатируем великие гены, совершенно не умея правильно написать слово «эксплуатация». Нам завещали паровоз, но не научили ездить, вот он и катится сам, теряя вагоны.

Когда-то я заговорил с ней о Боттичелли и выяснил, что Вера о нём даже не слышала.

Её любимым художником был какой-то московский проходимец Виктор Подлецкий. Он насрал на репродукцию «Девятого вала» в коридоре Третьяковки.

В холодном октябре начался ад. Она резала картины, приводила домой мужиков, глотала таблетки и пропадала где-то ночами.

Не найдя выхода, я ушёл в запой и больше не жил с ней.

Я спал в своей квартире, и меня разбудил протяжный звонок в дверь.

За дверью огромный, перекаченный мужик с бородой, лет тридцати пяти, в спортивном костюме, держал в одной руке Веру.

– Твоё? – спросил он, глядя на меня с презрением, как смотрит всякий качок на толстяка.

– В общем-то да, – согласился я.

– Тогда забирай, – сказал он и как-то ловко швырнул Веру на меня, а вместе с ней и её заблеванную куртку. – Я бы её убил на твоём месте, – добавил мужик.

– Я скорее всего так и сделаю – опять согласился я. – Спасибо вам.

Мужик смягчился и очень по-доброму сказал:

– Пожалуйста. Она замёрзла, наверное. На остановке лежала. Адрес этот назвала. Ты муж её?

– Да, – еще раз согласился я.

– Ну, береги её.

Мужик сделал сентиментальный жест рукой и медленно ушёл в темноту. Я почувствовал тяжесть Вериного тела и запах блевотины.

Аккуратно я уложил её в коридоре на пол и очень долго раздевал, как труп. Вся её одежда была мокрой и грязной.

Её тело было бледно-серого цвета. Оно блестело от пота. Ноги покрывала лёгкая щетина, а из локтя на левой руке сочилась кровь. Видимо, Вера пребывала в каком-то запое, хотя алкоголем не пахло.

Судя по небритым ногам, в свинячем смысле она была одинока.

Я уложил её в ванну. Она только немного мычала, и слюни пузырями выкатывались из тонкой щёлки её синих губ.

Сначала я смысл косметику – было нелегко.

Далее я стал мыть её, как калеку. Обессилев сам, я опустил её в воду. Она открыла глаза.

Я закурил и сбрасывал пепел туда же, в ванную.

– Может, ты ещё об меня сигарету затушишь? – промычала она.

Я молчал.

– Ты думаешь, что я дрянь? А мне просто очень плохо. Тоска, понимаешь? Я не знала раньше такой тоски и чувствую, что она не отвяжется от меня, а те мужики… я с ними не спала, я просто хотела видеть, что они меня хотят.

Я не думал о том, врёт она мне или нет.

– Я сегодня с Никитой была. Мы не спим! – она затянулась и добавила:

– Один раз было, но не по-настоящему. Руками только.

Я смотрел на её раскрасневшееся тело и вдруг сформулировал лозунг моего поколения: «О********ь от нас все и немедленно!»

Нужно было что-то говорить.

– Ты у меня переночуешь. Сейчас я принесу тебе полотенце и одежду, а ещё порошок.

– А меня ты возьмёшь?

– Нет.

Я одел её в свои вещи, а потом мы пили крепкий чай, сидя на полу балкона, и курили сигареты. Вера немножко тряслась, но старалась это скрыть.

– Знаешь, когда я напиваюсь, то утром мне очень плохо, однако я хочу опять в то пьяное состояние. Скажи, а тебе хочется в то состояние, в котором ты была сегодня?

– Нет.

– Ты знаешь, что такое передозировка?

– Да, это когда твои наркотики оказались чище, чем ты рассчитывал. Не бойся, я разбираюсь в таких вещах.

Она жадно ела бутерброд, дожёвывая, она спросила:

– Ты меня хоть немножко любишь?

– Да, как всякое живое существо.

– Докажи! – сказала она, и стала медленно, на четвереньках подползать к моему лицу.

Я резко встал.

Она рассмеялась и произнесла:

– Нет, те, кто любит, – те и трахают, оттого и называют их: «любимые».

Мы спали вместе. Она обняла меня и всем телом прижалась к моей огромной спине. Я не люблю спать с кем-то. Мне всегда становилось тесно.

Нужно сказать, что легли мы не раньше пяти утра, а в восемь, когда будильник вынул меня из зыбких объятий сна, её уже не было.

Она оделась во всё мокрое, выпила кофе и ушла, украв сигареты.

Так я остался без Веры.

Я всегда с собой беру видеокамеру

Автор: Алина Науменко

– Вы только посмотрите, что за видео я вчера нашёл! – воскликнул Олег, включая ноутбук, пока его друзья усаживались на диван. – Обхохочетесь!

Ксюша, Наташа и Алёшка – их новенький – послушно сели. Олег повозился с интернетом и загрузил страницу.

На видео молодая женщина шла по улице, с трудом пытаясь сохранить равновесие – да тщетно. Вдобавок ко всему прочему с неё то и дело сползали штаны.

Голос за кадром восторженно хихикал.

Ксюшу передернуло.

– Омерзительно, – отчеканила она. – Я была о тебе лучшего мнения.

Олег удивленно воззрился на одноклассницу: видимо, ожидал другой реакции.

– А бухать так – не мерзко? – отозвался Алексей.

Ксюша вскочила.

– А снимать и выкладывать это в сеть – это как? Зачем, объясните мне?

Её друзья переглянулись. Видимо, такая мысль им в голову не приходила.

– Может, это в воспитательных целях? – как-то неуверенно начал Олег. – Как урок всяким шалавам. Дома наверняка дети грязные, голодные, а они ночами шляются, бухают и дают всем подряд – так, чтоб ещё нарожать. Я бы такие видео девочкам в школе показывал, чтобы знали, как не надо себя вести.

– А мальчикам? – поинтересовалась Наташа.

– Ну, мальчикам тоже можно, – безразлично согласился он. – Но девочкам – наверняка. Женский алкоголизм не лечится. А потом эта вот красавица, – Олег кивнул на женщину, которая на видео всё ещё тщетно пыталась добраться до собственного дома, – будет собирать в интернете деньги на лечение ребёнка. А, может, и подбросит в какой приют. Вот я бы у таких спросил: «А ты каким местом, девонька, думала, когда бухала?».

– Я читал, что в Спарте в воспитательных целях к молодежи на пирах приводили раба и спаивали его вот примерно до такого состояния, – вмешался Алешка. – Можно сказать, первая социальная реклама.

Однако праведный гнев Ксюши так легко было не остановить.

– А ещё в Спарте больных детей со скалы сбрасывали, – съязвила она. – Отличный способ бороться за семейные ценности и здоровый образ жизни. Или автору всё же интересней лайки и просмотры?

– Она права, – кивнула Наташа. – Снимать человека в таком состоянии – ужасно, каждый мог бы очутиться на её месте. Мы же ничего не знаем о ней: где, как, почему? Но ещё ужасней – это поощрять такие видео. Если бы не было желающих это посмотреть, их бы и не было.

Олег хотел что-то ответить, но не успел – зазвонил телефон Ксюши. Она посмотрела на экран. Мама.

– Алло.

– Ксюш, привет, – раздалось в трубке. – Ты еще у Олега? А отец его дома?

– Вроде да, – неуверенно отозвалась Ксюша и выглянула из комнаты друга. Его отец уже стоял в прихожей и куда-то собирался. – Дядь Миш, вас тут моя мама к телефону хочет.

– Жаль, что только к телефону, – привычно пошутил он, но трубку взял. – Алло. Привет, Машунь. Да разрядился, похоже. Только в двух словах, а то скоро заседание, а у меня подсудимый без адвоката. Что? – его лицо отразило удивление. – Тебя-то за что?

Ксюша прислонилась к косяку. Все четверо замерли, прислушиваясь к разговору, но пока мало что понимая. Отец Олега выслушал Ксюшину маму и предложил обсудить её вопрос позже. И отключился.

– Твоя мама спрашивает, смогу ли я быть ее адвокатом, если что.

– Адвокатом?! – удивились все четверо. – В смысле?!

– В общем, к ним на укол пришёл пациент с эпилепсией. Ну и случился приступ, – объяснил он. – Естественно, все медики вокруг него, а какой-то придурок схватился за телефон и стал снимать. Твоя мама это заметила и вырвала у него телефон. Даже как-то его обругала.

– Пап, ты точно сказал «Ксюшина мама» и «обругала» – в одном предложении? – уточнил Олег. Его отец кивнул.

– Понимаю твою иронию, но поверь мне, Машу лучше не злить. Не завидую тому пареньку.

– Теперь понятно, в кого Ксюша такая, – заметила Наташа.

Ксюша невесело усмехнулась.

– И что ей теперь будет?

Отец Олега пожал плечами.

– Вот она мне и позвонила, чтобы выяснить, что ей за это может быть. Обиженный любитель поснимать обещал накатать жалобу. Вряд ли её уволят. А если дело всё-таки дойдет до суда, можно будет доказать, что его действия были незаконным вторжением в частную жизнь больного, – он хмыкнул. – Забавно. Будет уже второе такое дело за этот месяц.

– А первое какое? – осведомился Олег. – Ты не рассказывал.

– Девушка подала в суд на родителей, которые пятнадцать лет назад выложили в сеть видео, где ей три года, и она плачет, потому что боится привидений, – отозвался он. Олег фыркнул.

– Так это когда было? Кому оно сейчас интересно?

Отец Олега принялся обуваться.

– Недавно она нашла это видео на каком-то сайте, – отозвался он. – Случайно. Она уже добилась, чтобы его отовсюду удалили, но ей этого мало. Она хочет наказать родителей, которые снимали её, да ещё и выложили видео в сеть без её согласия. Но это заседание у меня только через неделю. Ладно, приятного вечера, молодёжь! Только чтоб без алкоголя, – он кивнул им и ушёл. В комнате повисло молчание.

– Ну да, мы ж в Ютуб не хотим, – Алёша попытался пошутить. Никто не засмеялся, лишь криво улыбнулся.

Ксюша села на диван, переваривая информацию.

– Если все эти выросшие малыши из Ютуба подадут в суд на родителей – твой папа купит себе виллу на Ямайке, – заметила Наташа. Олег усмехнулся, но промолчал, крутя в руке смартфон.

С видеокамерой, которая всегда с собой.

Рыцарь фантазии

Автор: Антон Холодов

Шёл сильный дождь.

Я стоял на остановке, частенько поглядывая налево в ожидании транспорта. Люди вокруг бежали по делам, кто с зонтами, кто останавливался под карнизом жилой многоэтажки в надежде переждать ливень. Листва с деревьев уже давно опала, город вокруг казался серым и скучным.

Подошла моя маршрутка. Войдя в неё, я приметил угловое место в самом конце. Устроившись, повернул голову в сторону окна и через пару секунд закрыл глаза.

Маршрутка тронулась, приглушённый звук работающего двигателя заполнил салон.

Мне двадцать пять лет. Три года назад я закончил институт и сразу устроился на работу в офис. Всё, как у всех.

Не то чтобы мне не нравилось – но и никакого восхищения.

Студенческие годы были по праву лучшими: вечеринки, море общения, смех и шутки. Теперь – всё иначе: серая обыденность взяла верх, и я больше не чувствовал былого запала, просыпаясь по утрам. Просто вязкая трясина повседневности.

У меня хорошая зарплата, да только я не слежу за расходами – так что у меня нет ни машины, ни уж тем более квартиры. Вся жизнь – сплошное расписание: подъём в шесть, завтрак, дорога на работу, работа и обед, дорога домой, сон. Иногда распорядок меняется, и мне нужно помимо всего этого сходить за покупками, оплатить счета в банке или постричься в парикмахерской, но по сути всё это – лишь часть другого, более обширного расписания.

Друзей тоже не осталось. Контакты с одногруппниками со временем слабели, пока вовсе не оборвались. Остались только коллеги по работе, но все они – будто заведённые куклы – а потому беседу с ними можно вести сугубо по делу.

Иногда я чувствую, что нахожусь на грани безумия. И в этот момент мне на выручку приходит фантазия. Закрыв глаза, как сейчас я представляю себя рыцарем. Вокруг меня царит ночь, но мои доспехи сияют в этой тьме, освещая пространство. Напротив меня скалится чудовище, тело которого покрыто людскими лицами, искажёнными болью и злобой. Оно готовится напасть на меня, делает прыжок, тянет когтистые лапы, при этом крича и выдыхая сразу тысячью пастей, но я отскакиваю в сторону и рублю его огненным мечом. Вопли боли и отчаяния заполняют пустоту вокруг, монстр падает замертво.

Я знаю, что всегда будут злые чудовища и добрые рыцари. Если победит один, то на место проигравшего придёт другой, и сражения продолжатся, в этом наша суть. Но как распознать, кто есть кто? Мой меч пылает огнем, он согревает, но может и обжечь. Свет моих доспехов освещает тьму, но может и ослепить.

Монета имеет две стороны. Вдруг монстр – это я?

Глаза открылись. Природный будильник работает отменно, моя остановка. Выйдя из маршрутки, я накинул на голову капюшон и участил шаг.

Под звук барабанящего дождя, я удалился в сторону бетонных джунглей, и снова растворился в серости цикличных дней.

Фантастика

Meine Fraulein

Автор: Станислав Озарнов

Резкая боль пронзила голову. Я вскрикнул, не понимая, что происходит. В сознании мелькали многочисленные вспышки и непонятные, невиданные доселе образы, обильно сопровождаемые новыми звуками. Мои воспоминания словно были чужими, как будто я переживаю жизнь совершенно другого человека. Вокруг меня царит хаос, повсюду лежат мёртвые тела, где-то пробегают люди в военной форме, выкрикивающие фразы на слабо знакомом языке, кажется, русском, хотя я его и не понимаю; повсюду гремят взрывы и слышатся выстрелы.

«Это просто дурной сон», – успокаивал я себя. Но слишком реальным был этот сон, к тому же эта дикая боль мешала сосредоточиться и мыслить здраво. Я попытался дотронуться до макушки, но с криком одёрнул руку. Она была в крови. В панике я побежал по окопу, в котором очнулся, пытаясь найти хоть кого-нибудь, кто объяснит, что здесь происходит. О чудо! За очередным поворотом мне встретился человек, одетый в ту же одежду, что и я. Быстро подбежав к нему, я первым делом спросил, где нахожусь. Глаза моего собеседника округлились, он выглядел напуганным. Резко ударив меня прикладом винтовки, от чего я рухнул на землю, солдат направил на меня штык и на всё том же незнакомом языке что-то у меня спросил. Этот странный, ничем не оправданный поступок вызвал у меня панику. А противник продолжал кричать и угрожать мне оружием. Я не знал, что делать, и инстинктивно поднял руки вверх. Тут рядом прогремел взрыв, и весь мир провалился во тьму.

Я иду по улице родного Дрездена, рядом грациозно шагает моя возлюбленная, один взгляд которой заставляет меня светиться от счастья. Мы сидим на лавочке в парке и любуемся закатом, у неё из рожка выпал шарик мороженого, но она не расстроилась, а, наоборот, рассмеялась. Её смех сводит меня с ума. Царила уже глубокая ночь, когда она попросила проводить её домой.

– Ich liebe Sie, meine Fräulein, — мой голос был с трудом узнаваем.

Девушка рассмеялась и страстно меня поцеловала. В ту ночь мы так и не вернулись домой.

Я с трудом открыл глаза. Боль никуда не исчезла, лишь усилилась. Мне стоило огромных усилий встать на ноги и осмотреться. Солдат, сбивший меня с ног, лежал на земле и не подавал признаков жизни. Рядом, покорёженное и обгоревшее, лежало его оружие. Это была винтовка, длинная и, хоть я и был знатоком оружия, ничуть мною не узнаваемая. Оружие было явно не немецким, иначе я с лёгкостью бы его опознал. Мёртвый солдат говорил на языке, похожем на русский. Для Дрездена русские сами по себе являются большой редкостью, а русские в военной форме – вообще какая-то бессмыслица. Хотя к этому моменту я начал сомневаться, в своём ли городе нахожусь. Голова снова дала о себе знать. Проклятье, да что же происходит! Нужно срочно во всём разобраться, и поскорее. К сожалению, винтовка более уже никак не могла служить по прямому назначению ввиду полученного ею урона, но штык отсоединить я смог, а значит, уже не буду так беспомощен.

К моменту моего пробуждения взрывы смолкли, и выстрелы стихли и гремели где-то вдалеке. Ботинки предательски хлюпали в грязи окопов, и я жутко боялся выдать себя кому бы то ни было. Боль накатила новой волной, такой силы, что я закричал, не в силах терпеть. Я услышал знакомый смех и, обернувшись, сквозь помутнённый взор увидел столь милый мне образ, убегающий в противоположную сторону.

– Meine Fräulein! – завопил я, продираясь сквозь колючую проволоку и трупы вверх, прочь из окопов.

Наверху ничего не было, лишь выжженная земля и мёртвые тела, наваждение исчезло. Я стоял посреди пустого мира и жадно выискивал тот самый силуэт из полутьмы. Прогремел выстрел – левое плечо прожгло сильной болью. Кто-то ещё патрулировал поле боя, заставив меня вернуться в своё ненадёжное убежище. Осмотрев рану и с облегчением отметив, что она несерьёзная, я наспех замотал её грязным куском одежды и помчался в неизвестном направлении по узкому туннелю прочь от этого ужаса, от этого незнакомого мира.

Остановиться удалось лишь через несколько минут, когда силы были уже на исходе. Тяжело дыша, я припал к земляной стене и попытался восстановить силы, потирая повреждённое плечо. Рядом послышались шаги. Мгновенно сознание прояснилось, обострились все ощущения, я перехватил нож поудобнее и принял боевую стойку. Они раздавались сверху – кто-то ходил у края окопа, видимо, в поиске уцелевших. Эта догадка развеялась, когда за поворотом, метрах в десяти, прозвучал хриплый голос, а за ним выстрел. И тишина. Они убивают выживших!

Шаги снова возобновились, теперь они направлялись в мою сторону. Удары сердца били в голову, и я с трудом удерживался от паники. Вскоре некто остановился, уже совсем рядом. Мой взор был направлен вверх. Когда я увидел склонившийся силуэт, резким рывком ударил противника штыком в ногу и сбросил его вниз. Это была женщина. Она лежала на земле, держась за ногу, по её щекам текли слёзы. Я не собирался жалеть убийцу и замахнулся кинжалом для завершающего удара, тем более что она уже направила на меня пистолет. Вдруг голова просто взорвалась болью, лицо её исказилось, покрылось дымкой, стало приобретать знакомые оттенки. Всё перестало иметь какое-либо значение, и вместо того, чтобы вонзить нож ей в горло, я расплылся в улыбке и за несколько мгновений до выстрела прошептал:

– Meine Fräulein…

Погружение

Автор: Юлия Чернышова

– До сих пор не верится, что нам приходится это делать! Сама подумай, лезть в холодную воду, подключаться, бродить в закоулках виртуальной сети, искать какую-то пыльную надежду. Аж тошно становится…

– Одри…

– Девушки, вытирайтесь скорей и отправляйтесь на трехчасовой перерыв! – напомнил Адриан, внимательно проверяя настройки на главном экране.

– Идем-идем! – дрожа от холода, откликнулась Одри.

Девушка набросила себе на плечи полотенце, предложила другое напарнице, но Юико лишь покачала головой.

– Слушай, с тебя вода капает. Так же нельзя. Скажи ей, Адриан, пусть Юико ведет себя, как нормальный человек.

Исследователь не обернулся, только машинально поправил очки.

Молчаливая напарница взглянула в его сторону, после чего взяла полотенце и аккуратно протерла водонепроницаемый комбинезон, покрывавший тело.

– Пойдем, – коротко бросила Одри, взяла Юико за руку и решительно вывела девушку из комнаты погружений.

***

– Со мной всё в порядке, Одри, не надо меня причёсывать, – девушка отстранила руку напарницы, в которой та сжимала расческу.

Одри кинула пару тревожных взглядов, но всё же оставила затею.

– Видела сегодня что-нибудь стоящее? Я опять блуждала по серому лабиринту из руин. Не могу поверить, что где-то поблизости хранится информация, которая спасёт мир. Там камня на камне не осталось… – Одри по-прежнему немного дрожала, несмотря на махровый халат, накинутый поверх защитного комбинезона.

– Встретила помехи? – Юико оставила полотенце на скамейке и медленно расчесывала свои короткие темные волосы. Девушка казалась потерянной, однако глазам вернулся живой блеск.

– Боже, не напоминай, – Одри вздрогнула, обхватив себя руками. – Восемь, а то и все десять поджидали меня в одном из коридоров. Сама подумай, почему меня так трясёт.

– Наверное, поэтому моя дорога пустовала… – задумчиво произнесла Юико. – Я слышала борьбу, но мне никто не встретился.

– Ты где хоть бродила?

Раздался стук.

– Эй, ныряльщицы, можно зайти? – прозвучало за дверью, после чего в комнату заглянул Фин.

Высокий парень тревожно оглядел напарниц.

– Нелёгкое вышло погружение?

– Фин, не смущай девушек! – возмутилась Одри. Она, улыбаясь, вскочила и попыталась вытолкать непрошеного гостя.

– Видишь, жива, здорова и полна сил, ну чего ты опять пристал! – со смехом заметил Альберт, стоявший за дверью у противоположной стены. – Прощайся с жёнушкой, погружение через пять минут.

– Альберт, следи за словами! – крикнула раскрасневшаяся Одри и окончательно вытолкала Фина, который перестал сопротивляться. Дверь захлопнулась. Альберт сочувственно похлопал друга по спине.

– Идём, приятель, наш черёд искать отгадку.

***

– Вся планета изо дня в день покрывается снегом, и конца этому не будет, пока ныряльщики в виртуальную сеть планеты не найдут ответ, как остановить ледниковый период. Решение оставили создатели планеты. Затерянный файл, биты информации, которые спасут мир… Был бы я моложе, сам бы нырнул поглубже и не выплывал, пока не отыскал бы ответ на мучительный вопрос. Но… Адриан, как наши дела? – пожилой военный с мрачным видом наблюдал за снежинками, беспокойно кружащимися позади маленького окошка.

– Погружение Альберта и Фина прошло успешно. Вся аппаратура исправна. Своими поисками мы покрыли тринадцать процентов отведенного нам сегодня участка, – сообщил исследователь, открыв статистику за день.

– Поступали сообщения от других станций?

– Никак нет, майор Верт. В отношении других ныряльщиков ничего нового.

– Может, они там все загнулись, а? По-тихому замерзли, а мы тут заблудились в трех деревьях?

– Узнаем через два дня. Когда прибудет общая статистика, – Адриан не сводил взгляда от карты планеты, словно искал зазор в ровной поверхности экрана.

– Как там девушки? – майор листал электронный журнал, ставя пометки.

Адриан посмотрел на начальника, словно не ожидал вопроса, но потом нашёлся.

– Одри сильно замерзла. Но если повысить температуру воды, то она не будет поддерживать погружение. Так что необходимо просто следить за состоянием здоровья.

– Она сильнее, чем кажется, наша Одри, – произнёс военный, не отрываясь от журнала. – Другое дело – Юико. От неё никогда не услышишь жалоб, и она работает на износ. Недавно я встретил её в столовой. Не знал, насколько сильно можно отстраняться от реального мира, пока не взглянул на Юико. Лучше следи за ней, Адриан. А то совсем потеряется.

– Постараюсь, майор Верт, – ответил исследователь, на мгновение крепко сжав планшет.