На наших глазах

Мы подъехали к школе. Рома пристально посмотрел на меня.

– Пожалуйста, ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной, ладно? Не повторяй моих ошибок.

Я пообещала ему не играть в шпионов и никуда не уходить, пока он за мной не приедет. Уже на крыльце я обернулась и помахала ему. Рома стоял у машины и внимательно глядел мне вслед.

Знаете, что сложнее всего в слежке за лучшим другом? Забыть, что он ваш лучший друг. У меня получилось не сразу.

Всю жизнь Арина была для меня чуть ли не вторым "я": во всех шалостях мы участвовали вместе, и если где-то появлялась одна из нас, то можно было догадаться, что и вторая будет тут как тут. Не помню, как мы познакомились: кажется, не так уж и давно, лет в семь-восемь, когда они с родителями переехали из Москвы к нам. Тогда Арина уже была слишком взрослой, слишком нескладной и решительной девочкой. Из-за личной жизни её родителей, она оказалась лишней в собственной семье, и уже спустя год чаще ночевала у меня, чем дома. Моя мама души в ней не чаяла, да и нанимать няню стало необязательно: целыми днями мы прекрасно проводили время друг с другом и с Сашей. Брат всегда участвовал в наших невероятных играх, безропотно перенося и кукол, и лошадей, и собак. Став постарше, мы до поздней ночи катались на роликах, велосипедах, лыжах, коньках, всегда и везде вместе. Очень скоро к нам присоединился Артём, и Саше стало немного повеселее. За смехом и приключениями я не замечала, как меняется Арина. Пытаясь привлечь внимание родителей любыми способами, она училась на одни пятёрки, выигрывала какие-то дипломы, участвовала во всех кружках и конкурсах. Но родители интересовались только собой. И тогда появился Генрих. Кажется, я даже не сразу заметила, что Арина изменилась. Они с Артёмом стали прогуливать уроки, но наши отношения не ухудшались: мы всё ещё проводили уйму времени вместе. Но постепенно это стало затягивать, и мы стали гораздо меньше общаться. К этому добавилось ещё и признание Артёма, и моя маска… В общем, к своему стыду, я относилась к Арине всё так же хорошо просто по привычке, упорно не желая видеть, что с ней происходит. А перемены были страшные: от хороших оценок остались одни воспоминания, как и от наших прогулок и шалостей. И дело не только в том, что мы выросли. Просто Арине я стала не нужна. Наверное, я очень плохая подруга, потому что не смогла вовремя предотвратить… Но с другой стороны, разве я могла что-то сделать? Однако даже когда Арина и Артём покончили с бардой Генриха, ситуация ничуть не улучшилась. Арина всё ещё часто пропадала из школы, забивала и на учёбу, и на близкие экзамены, и была одержима, кажется, лишь одной идеей: уехать учиться за границу. Ей хотелось, чтобы всё было как в американских сериалах, с шумными вечеринками, выпивкой, красивыми парнями и кучей денег. Но ведь так не бывает. Её родители впервые проявили характер: наотрез отказались платить за обучение в зарубежном ВУЗе. Арина могла бы накопить денег сама, но я прекрасно знала, что у неё, в отличие от Николь, деньги никогда не задерживаются. Может быть, она возобновила общение с Генрихом именно из-за денег? Я вспомнила, как Артём упоминал про какой-то долг, и твёрдо решила побольше расспросить его об этом. А пока парень опаздывал, как и говорил Генрих , я боролась с чувством вины перед Аринкой. Нескольких слов Ромы для меня оказалось достаточно, чтобы перестать ей верить. Всё-таки, я ужасный друг.

15

Иногда уроки тянутся бесконечно. Кажется, сегодня был именно такой день: первые два урока я изо всех сил пыталась побороть зевоту, пока Николь, ужасно недовольная моим поведением, пыталась писать тест за нас обеих. Формулы по геометрии, которые я зубрила утром, сейчас интересовали меня меньше всего, о чём я и сообщила подруге, однако та лишь сердито посмотрела на меня в ответ. Наконец, мысли об Арине, Артёме и Генрихе настолько расстроили меня, что чтобы отвлечься я попросила соседку через проход сфоткать и прислать мне свою работу. Глядя на возмущённую Николь, я рассмеялась.

– Ну прости-прости, я что-то сегодня слишком рассеянная.

– Сразу бы так, – проворчала подруга, забирая у меня из рук телефон. – Я уже второй урок эти дурацкие задачки решаю.

– Зачем? – я пожала плечами. – Геометрия нам точно не пригодится. Никогда.

– Да ладно? А вдруг тебя спросят, как найти кратчайший путь?..

– Хватит, не продолжай! Лучше перепиши решение.

Николь, победно усмехнувшись, погрузилась в работу. У меня хороший класс. Дружный, но не дотошный. Мы – достаточно индивидуальны, чтобы не мешать друг другу. Но в помощи никто никому не отказывает. За исключением совсем уж мерзостных девиц, которые начинают всегда со слов "ну, давай я тебе лучше объясню". Не будем о них.

Посреди второго урока в класс вбежал Артём и тут же принялся извиняться. Если учесть, что прибежал он к нам, а не в свой класс, вполне понятен шок всех окружающих и прежде всего учительницы. Она даже не выгнала его обратно, а просто попросила прийти после уроков и написать работу. Артём, несказанно довольный, что всё так хорошо сложилось, тут же попросил в беседе скинуть ему хотя бы условия. Я переслала ему фотку, чем, кажется, заслужила его обожание. Стало повеселее, и я даже снизошла до того, что списала несколько заданий с работы Николь. Девушка настаивала, что я должна переписать ещё больше, но я наотрез отказалась: хватит. Не дай Бог ещё учительница решит, что я разбираюсь в геометрии! Нет, наша геометричка чудесна, мила и добра, но я как-то привыкла, что она относится ко мне как к забавной раздолбайке, и разрушать образ не хотелось. Хотелось подробно допросить Артёма, но вот как это лучше сделать?

Я посмотрела на Николь. Не хотелось впутывать её во всё это. Но стоило мне подумать об этом, как её лицо вдруг изменилось. Она медленно посмотрела на меня, потом снова на экран моего телефона. Я проследила за её взглядом. Рома написал мне сообщение "Пожалуйста, будь осторожней с Ариной", и мне стало совершенно ясно, что скрывать что-то от Николь точно не получится.

– Что это? – шёпотом спросила девушка, но я сделала ей знак молчать. Уже позже, на перемене, я отвела её в сторону и осторожно, подбирая слова, рассказала о наших опасениях на счёт Арины. К моему удивлению, Николь не поверила мне. И в конце уже почти не слушала.

– Слышать не желаю ни о каких заговорах, – упрямо тряхнула волосами блондинка. – Это просто некрасиво. Она твоя лучшая подруга!

– Но я верю Роме, – попыталась возразить я. – Он действительно видел её с Генрихом, и потом, откуда она могла…

– Ты, конечно, извини, но сколько лет ты знаешь Арину, а сколько – Рому? Тебе не кажется, что с друзьями так не поступают?

Я на секунду потеряла дар речи.

– Да почему ты так защищаешь её?!

– Потому что твоё поведение меня пугает! – Девушка и вправду смотрела на меня с испугом. – Сейчас ты подозреваешь Арину, а что будет потом? За меня примешься? Такими темпами у тебя вообще друзей не останется!..

Прозвенел звонок, и мы больше не говорили об этом. Я ужасно злилась и на себя, и на Николь, и даже на Рому, который написал так невовремя. Но это было глупо, и я сама прекрасно понимала, что не успокоюсь, пока не найду ответы.

Артём нашёл нас на большой перемене. Со смехом рассказал, как объяснялся со своими учителями, до которых уже дошёл слух о его фееричном появлении на чужом уроке. Мы хохотали до боли в животе: парень очень смешно и похоже пародировал своего учителя физики. Я продолжала наблюдать за Ариной и в конце концов поняла, что это бессмысленно: девушка вела себя совершенно обычно, а даже если что-то казалось мне странным, всё равно можно было бы найти миллион объяснений. Весь день мне не удавалось поговорить с Артёмом с глазу на глаз, и шанс представился только на парковке, после уроков. Мне нужно было сделать всё очень быстро, пока не приехал Рома, и я накинулась на несчастного парня с вопросами без предупреждения.

– Ты не замечал за Ариной странностей?

Артём удивлённо приподнимает брови и улыбается.

– В смысле? Ты имеешь ввиду, не делали она что-нибудь забавное сегодня? Нет, я не…

– Ты знаешь о чём я, – нетерпеливо перебиваю его. – Странности. Необычное поведение. Тайны. Она что-то скрывает? Что связывает её с Генрихом?

– Мы довольно долго были в его команде, если ты помнишь… – парень неуверенно замолкает. – Или ты имеешь ввиду что-то конкретное? Что-то, что…

– Что-то, что могло заставить её встретиться с ним после того, как вы ушли из его команды.

– Вау, – парень выдыхает. – Тогда, похоже, ты знаешь больше, чем я.

– Я ничего не знаю. Не знаю причин, которые могли бы заставить её вновь связаться с ним. Зачем ей это?

– Ну, вообще, покинуть Генриха было моей идеей. Арина даже сопротивлялась некоторое время…

– Стой, серьёзно? То есть это ты порвал с ним, а не она? И все эти подарки, поддержка, помощь Генриха были… Как помощь врагу?!

– Сложно сказать, – Артём вздыхает. – Я вёл себя как придурок. Наверное, совсем снесло крышу от перепалок с тобой и внимания Саши… Прости. Я просто сбежал от проблем, от прошлого, совершенно не представляя, что это не то, от чего можно так просто избавиться.

– Я понимаю, – я погладила его по предплечью. – Прости, что заставляю снова переживать это… Но мне очень нужно знать правду. Может быть, Арина рассказывала, что ей нужно от Генриха? Хотя бы вскользь упоминала свои планы?

– Я думаю, ей всегда было нужно внимание родителей. Или деньги. Они ей очень нужны.

– О чем ты?

– Они же отказались платить за её обучение в Америке. Сказали, что оно того не стоит. Сама понимаешь, как заставить Арину желать чего-то больше жизни.

– Ну да, – медленно тяну я. – Просто сказать, что этого делать не следует. Спасибо, Тём, ты очень помог мне.

– Правда? – удивляется парень. – А ты не скажешь, зачем всё это?

– Не сейчас. Просто… Приглядывай за Ариной в оба, хорошо?

– Зачем?

Я резко оборачиваюсь. На меня пристально смотрит Саша.

– О, привет, ты меня напугал, – приходится улыбнуться. – Здорово ты подкрадываешься…

– Зачем следить за Ариной?

– Мы… Можем поговорить об этом позже? Я умираю с голоду.

Снова ложь. Я ни за что не заставлю себя и кусочек проглотить. Но мне нужно тянуть время, если я не хочу, чтобы история с Николь повторилась. Я оглядываюсь, ища глазами машину Ромы, но его нигде нет. Попрощавшись с Артёмом, мы идём к Сашиной машине, и я спешно набираю Роме смс. Где его носит?!

Ответ приходит молниеносно. "Слежу за А. Есть новости?". Как могу коротко сообщаю ему о том, что сказал Артём. Проходит несколько минут прежде чем Рома отвечает. "Отлично. Мы знаем причину. Больше ничего не предпринимай". Я стискиваю зубы от досады. Саша замечает моё состояние и потихоньку начинает нервничать.

– Может быть ты всё-таки объяснишь…

– Послушай, я не могу! – выходит слишком резко. – Сейчас правда не лучшее время. Дай мне всё выяснить.

– Это всё из-за той ночи, да? Из-за меня? То, что я наделал…

– Пожалуйста, хватит!!

Саша ничего не отвечает. Я хватаюсь за голову. Раньше всё было так просто! Маска чётко делила мир на друзей и врагов, а образ стервы, у которой всё всегда замечательно делал общение с людьми куда легче. Теперь каждое слово задевает меня, каждый взгляд настораживает. Я не знаю, кому могу верить, и кто доверяет мне. Николь не доверяет. Арине верить я не могу. А Саше? Артёму? Генриху? Остался ли кто-нибудь кроме Ромы? И как мне это узнать?!

Дома я на весь день закрываюсь в комнате. Пишу на листке бумаги всё, что произошло за эту ужасную неделю со мной и моими друзьями. Стараюсь ничего не пропустить, а потом просто сижу и смотрю в одну точку. Что бы я ни сделала, станет только хуже. Я не знаю, что может сделать Арина, если узнает, что мы пытались разузнать что-то про неё, я не знаю, как ко всему этому относится Саша и, что самое страшное, я не знаю, как ко всему этому стоит относиться мне. Какой вообще смысл в дружбе, если я подозреваю моих друзей в… А в чём, кстати, я их подозреваю?

Необычный холодок пробегает по телу, когда я ещё раз пытаюсь восстановить в памяти события "той ночи", как назвал её Саша. Брат здорово напился после нашей ссоры на парковке, но зачем ему взбрело в голову снять со счёта все деньги? Наличными! Это же целое состояние! Кто довёл его до банка, а затем посадил в автобус и привёз прямо к Генриху? Кто вообще мог это сделать?

Спрашивать Генриха бесполезно: он и так уже рассказал свою версию событий. У Николь с Пашей алиби, да и это просто смешно. Артём был со мной, точнее, это я была с ним. Остаётся один вопрос: что в ту ужасную ночь делала Арина? И как вообще можно узнать ответ?!

Я пару минут собираюсь с мыслями. Нужно срочно что-то делать, а я стою посреди комнаты и пялюсь на какой-то листок! Но кому я могу рассказать о своей догадке?! Кто вообще станет меня слушать? Я набираю телефон Ромы, но он выключен. Значит, никого не осталось.

В дверь осторожно стучат. Я открываю и пропускаю в комнату Сашу. Тот молча садится за стол и смотрит на меня. Он ждёт. Ждёт объяснений. А они застревают у меня в горле.

– Как… Дела в универе? – фальшиво выдавливаю я.

– Прекрати. Расскажи мне. Помнишь, ты когда-то умела мне доверять?

В глазах на мгновение от чего-то мутнеет, и очень-очень хочется плакать, свернувшись клубком. Но я беру себя в руки.

– Дело не в доверии, Саш. Точнее… – как трудно подбирать слова! – Не в моём доверии к тебе. Я очень много ещё не знаю, а в то, что знаю, не хочу верить. Мне нужно разобраться в этом самой, понимаешь?

– Ты уже пробовала разобраться сама однажды, помнишь? – невесело усмехается он, глядя на меня из-под нахмуренных бровей.

Осколки на полу и ледяной ветер в лицо… Да, я отлично умею решать проблемы.

Приходится опустить голову и даже закрыть глаза. Нет, чего он добивается?! Чтобы я и впрямь разрыдалась как маленькая? Что ж, он почти у цели!..

– Я не собираюсь вмешиваться, – Саша встаёт и подходит ближе. – Я даже могу обещать… Алён, просто скажи, что происходит? Ты не должна справляться со всем в одиночку.

– Я не хочу разбивать тебе сердце, – последняя попытка остановить расспросы. Но брат только грустно улыбается и легко гладит меня по щеке.

– Милая, ты не сможешь разбить разбитое сердце.

Меня как будто обливают холодной водой, и я начинаю говорить. Сначала медленно, постоянно вспоминая такой же разговор с Николь, а затем всё быстрее и быстрее, мало заботясь о том, как, наверное, нелепо выгляжу со стороны. Саша ни разу не остановил меня, не перебил и даже не поднял голову. В конце концов я, практически обессилев, схватила его за руку.

– Я не знаю, что всё это значит и что мне с этим делать, понимаешь? Я ничего не знаю! Но пока мы не найдём каких-либо доказательств её невиновности, я…

– Деньги пропали.

– Что?..

– Деньги на моём банковском счету, – повторяет брат и, наконец, поднимает голову. – Я вернул их туда сразу после того, как вышел от Артёма. Кто-то снял их без моего ведома. Я хотел спросить у тебя, но ты вряд ли знаешь мой пин-код.

Я застыла на месте, вцепившись в его руку. Наверное, в моём взгляде промелькнул ужас, потому что Саша ободряюще улыбнулся и пожал плечами.

– Не стоит волноваться. Этим уже занимается полиция, так что в скором времени мы всё узнаем. Родителям я ничего не говорил. Спасибо, что рассказала мне обо всём, но… Я не думаю, что Арина имеет ко всему этому хоть какое-то отношение.

– Ты не?..

– Она хорошая девушка и никогда бы не поступила так со своей лучшей подругой.

– Но факты!..

– Всё можно объяснить, Алён. Даже самые нелепые вещи имеют логическое объяснение. Кстати, почему бы тебе не поговорить с ней? Может быть, это будет полезнее, чем строить догадки?

Я видела, как брат потихоньку запирается в себе, отводит взгляд и избегает подходить близко. Обессилев, я опустилась на стул. Теперь всё сошлось! Это точно была Арина! Но Саша не верил мне, я это видела.

– Почему? – мой вопрос догнал его уже на пороге. – Почему ты не видишь очевидных вещей?! Почему защищаешь её?

Саша замер на мгновение, а затем тихо, не оборачиваясь, произнёс:

– А почему ты так стремишься её обвинить?

Он ушёл. Я попыталась ещё раз дозвониться до Ромы, но его телефон всё ещё был выключен. Тогда я решила найти Сашу снова, чтобы поговорить, хотя я даже не могла придумать, что скажу. Мне просто не хотелось оставаться одной и думать… В тишине. Но брат заперся у себя в комнате, чего не бывало, наверное, уже несколько лет. Мне пришлось идти на кухню, чтобы помочь родителям разобрать специи, а потом я даже осталась смотреть с ними новости только потому, что не могла уйти в собственную комнату. Я думала о том, что они и не подозревают, что происходит со всеми нами, и всё никак не могла понять, как это вообще возможно. На пару минут мне даже захотелось рассказать им… Хоть что-нибудь. Но потом я лишь порадовалась тому, что они ничего не знают. Пусть хоть кто-то в этом доме чувствует себя счастливым.

Я вернулась в свою комнату, переоделась и забралась на кровать. Лежала с открытыми глазами и не могла уснуть. Сон казался сейчас глупым и неуместным, в голове носились тысячи мыслей, а мне было страшно даже закрыть глаза, чтобы хоть как-то успокоиться.

Не знаю, сколько времени прошло прежде чем дверь в мою комнату аккуратно открыли. Я тут же села и уставилась на Сашу во все глаза. Он был в пальто, с шарфом в руках. Лицо, скрытое полумраком в коридоре, казалось незнакомым и… Растерянным?

– Только что позвонили из полиции… Я должен приехать. Кажется, они отследили похитителя у банкомата, в котором он снял деньги. Они уже разослали фотографии всем оперативным группам, но им нужно моё подтверждение… Что-то вроде опознания. Я должен ехать немедленно.

– Им уже известно хоть что-нибудь? Кто это был?

– Следователь не назвал имени по телефону, – Саша запинается, мнётся с ноги на ногу. – Но на записи с камер видно, что это, скорее всего, девушка.

Я молча смотрю на него пару мгновений, затем решительно отбрасываю одеяло и вскакиваю на ноги.

– Подожди! Я еду с тобой!

16

В полицейском участке холодно. Я сижу в коридоре, рядом с сонными, растерянными людьми, потому что следователь не позволил мне остаться с Сашей: кажется, сейчас они подозревали абсолютно всех особ женского пола. У меня не было никаких возражений – в конце концов, это их работа. Вот только я не знала, что ждать мне придётся в холодном, забитом до отказа коридоре.

Как глупо. Я прекрасно знаю, что жизнь не ограничивается дорогими домами, ресторанами и красивыми людьми. Но каждый раз, когда сталкиваюсь с той, другой жизнью, надеюсь, что это – всего лишь сон, а люди, смотрящие мне в глаза со смесью зависти и ненависти, не существуют на самом деле. Раньше мне это всегда удавалось, но не здесь, не в коридоре полицейского участка, и, наверное, не с этими усталыми, замёрзшими людьми.

– Эй, ты! Ну-ка повернись! Слышь?

Я сильнее укутываюсь в пальто. Грубый голос никак не желает пропадать, и всё настойчивей приказывает повернуться.

– Что, думаешь, самая умная тут, да?! – рука хватает меня за подбородок и разворачивает к себе. Как же здесь холодно…

Я смотрю на незнакомца, прикрыв глаза. От него пахнет перегаром, и я стараюсь отодвинуться, но он крепко держит меня и не даёт отвернуться.

– Знаешь, за что я ненавижу таких, как ты? Знаешь?! – почти кричит он. – Вы отняли у меня всё, даже жену! А теперь отнимаете и сына!..

– Папа?..

Одновременно с таким знакомым голосом я, наконец, узнаю этого человека. Узнаю этот серый пронзительный взгляд и большие руки, отпускающие, наконец, мой подбородок. Даже в этом пьяном, ссутулившемся человеке я вижу сходство с парнем, позвавшем его. С парнем, укравшем сердце одной моей хорошей подруги, любящей собак и семейные фотографии.

Отец Паши, наконец, выпрямляется. От него веет холодом и презрением. Мне кажется, он даже протрезвел. Сам Паша судорожно тянет его за рукав, в ужасе уставившись на меня.

– Пойдём, пойдём, пап. Пошли.

– Не надейся, что я возьму свои слова обратно! – громко кричит мужчина, обернувшись. Я даже не поднимаю голову. Холод вновь обступает со всех сторон, но мне всё равно. Я не знаю, что случилось с матерью Паши, и не хочу знать. Николь может спать спокойно: парень её любит, а этот сумасшедший папаша переживёт. Кто-нибудь скажет мне, когда я успела стать такой равнодушной? Когда узнала, что мой брат хочет убить моего возлюбленного? Или когда заподозрила лучшую подругу в краже огромных денег? Какая теперь разница?..

Дверь кабинета следователя распахивается, и в коридор выходят сразу очень много людей. Я удивлённо смотрю на них, пока мой взгляд не натыкается на Сашу. Брат выглядит ужасно расстроенным, но полным решимости. Я поднимаюсь со своего места, и он обнимает меня, подталкивая вслед за полицейскими к выходу из участка.

– Они едут к Арине. Кажется, это арест… Я думаю, нам стоит подождать в каком-нибудь кафе. Как думаешь, они ещё открыты?

– Я согласна сидеть хоть на вокзале, лишь бы не в этом ледяном коридоре, – я устало положила голову Саше на плечо. Брат бережно сжал мои плечи, позволяя опереться на него. Следователь, шедший за нами, вежливо поспешил вперёд, видимо, приняв нас за парочку. Мне очень хотелось закрыть глаза, но я понимала, что тут же усну, если сделаю это.

Все ближайшие к участку кафе были закрыты, и мы остались в машине. Саша купил в круглосуточном магазине воду и какие-то печенюшки, и мы устроили импровизированный ужин. Я то и дело подглядывала на телефон: Рома так и не перезвонил, и его телефон всё ещё не отзывался. Брат молчал, не приставая с расспросами, впрочем, я бы всё равно не смогла бы ничего ответить. Разболелась голова. Я устроилась у брата на плече и, кажется, задремала. Вдруг зазвонил его телефон, мы оба буквально подпрыгнули от неожиданности. Саша поднял трубку, сонно потирая глаза и помогая мне накинуть куртку. Я не услышала, что ему сказали, но отвечал он отрывисто, в конце концов пообещав приехать. В ответ на мой вопросительный взгляд он только тяжело вздохнул и завёл двигатель.

– Куда мы едем?

– В школу. Аринины родители сказали, что у неё там была назначена встреча. Следователь думает, что это может быть сообщник. Мы не должны его упустить.

Я посмотрела на мелькающие в темноте фонари, окна домов, чёрные провалы подворотен. За стеклом машины город спал, для него был обычный осенний вечер, незаметно превратившийся в ночь. Завтра тысячи людей проснутся, радуясь, что наступила суббота и наконец-то можно отдохнуть. Завтра чуть менее везучие школьники и студенты будут спешить по пустым улицам на учёбу. Завтра случатся миллионы маленьких событий, важных и не очень, радостных и печальных. Может быть, завтрашний день кто-то будет помнить до конца жизни. А я?

Что случится со мной завтра? Что случится со всем моим маленьким миром, с людьми, которых я люблю, с их и моими планами и надеждами? Останется ли для меня хоть что-то неизменное? Хоть что-то, во что можно верить? Я не хочу знать. Не хочу смотреть, как всё снова рушится. Не хочу вновь и вновь собирать осколки в единое целое, стирать пятна с ковра, залечивать раны. С меня довольно. Не думаю, что смогу выдержать ещё одно предательство.

Вот и оно, кирпичное здание моей школы. Никто не знает, но когда-то давным-давно я загадала, что обязательно проберусь в него ночью. Почему я вспомнила это сейчас? И может ли быть это детское воспоминание более неуместным, чем в этой ситуации? Вряд ли.

Саша не тратит время на парковку, а просто останавливается у крыльца. Мы вбегаем в пустое, тёмное здание, которое почему-то оказывается незапертым, и бежим к лестнице.

– Куда теперь? – спрашивает Саша. Я перебираю в голове какие-то классы и кабинеты, когда в закрытом библиотечном крыле раздаётся грохот.

– Туда, скорее! – не раздумывая больше ни секунды, мы бросаемся к железным дверям. Обычно на них весит замок, но сегодня они раскрыты нараспашку. За ними – ровные ряды стеллажей, запах книг и темнота. Мы растерянно оглядываемся, прислушиваясь к каждому шороху. Мой взгляд падает на противоположную от входа стену. Там наверх уводит узкая винтовая лестница. И откуда-то сверху бьёт жёлтый луч света.

– Куда ведёт эта лестница? – шёпотом спрашиваю у Саши. Брат, прищурившись, поднимает голову.

– Кажется, на галерею. Понятия не имею, откуда там свет.

– Может, они договорились встретиться там? Мы должны проверить!

– Нет, стой, оставайся тут! Я позову тебя, если там будет безопасно.

Я прижалась спиной к одному из стеллажей и смотрела, как Саша медленно, шаг за шагом поднимается к потолку. На стене позади него, точно так же крадучись, двигалась его тень. Когда брат скрылся, я обернулась, стараясь разглядеть в темноте входную дверь, но полки загораживали её полностью. Я достала телефон, чтобы включить фонарик, но внезапно, повинуясь какому-то странному наитию, набрала номер Ромы. В то же мгновение чьи-то руки обхватили меня сзади, зажимая рот и перехватывая поперёк груди. Я попыталась закричать, вырваться, укусить нападавшего, в конце концов. Телефон упал на пол, куда-то мне под ноги, и, похоже, продолжал звонить Роме. Рука, закрывавшая рот, на мгновение исчезла, и мне удалось выкрикнуть "помогите" до того, как она вернулась, прижимая к моему носу какую-то тряпку. И, уже погружаясь в какое-то странное, безвольное состояние, я почувствовала, как у того, кто так крепко прижимал меня к себе, надрывается, приглушённый одеждой, мобильник. Потом – темнота. Серый неплотный туман и никакого света. Я бреду в темноте или, точнее, стою неподвижно, а в руках у меня – белый носовой платок.