Эдем

– Вы точно волшебница, а не менеджер!

Натали, наблюдая за реакцией Юджина, усмехнулась и продолжила:

– Джэмин и Донхён будут развиваться в направлении контентмейкинга и взаимодействия с фанатами. А милый Тэён получит возможность показать свой творческий потенциал через искусство и участие в специальных проектах.

К концу презентации атмосфера в зале кардинально изменилась. Настороженность уступила место оживлению и оптимизму. Натали Рашман смогла их убедить. План оказался не просто амбициозным, а тщательно продуманным и направленным на развитие каждого айдола. Это, в свою очередь, гарантировало успех всей группы.

После собрания, когда последний человек покинул зал, а Натали ушла к себе, погружённая в документы, группа направилась на репетицию. Они шли в танцевальное помещение, знакомое и пропитанное потом и усилиями множества часов тренировок. В просторной раздевалке, хорошо оборудованной, ребята переоделись в удобную одежду, чтобы ничто не ограничивало их движения. Юджин, заметив, что Донхён уже готовится к тренировке, подошел к нему, пока тот завязывал шнурки на своих кроссовках.

– Дон, помоги Тэёну с тройным прыжком и поворотом на 360. Он никак не может это сделать, а у тебя получается без проблем.

Донхён, который всегда говорит прямо, хмыкнул и почесал затылок.

– Наш мелкий макнэ опять отстал… Ты же лидер, сам бы ему помог.

Юджин, ничуть не смутившись, сказал:

– Я бы помог, но вижу, что твои советы реально помогут ему больше.

Донхён немного подумал, вздохнул и сдался.

– Ладно…

– Если сделаешь это, я тебе рамен куплю! – подкупил его Юджин, зная, что это сработает.

Донхён с хитрой улыбкой ответил:

– Ты ходишь по тонкому льду, чувак!

С этой фразой он направился в зал, готовый поделиться своими знаниями и опытом с молодым, но очень старательным макнэ. Воздух в зале наэлектризовался – началась работа. Звуки музыки, топот ног, сосредоточенные лица – всё это говорило о предстоящей напряженной, но плодотворной репетиции. Остальные айдолы уже активно занимались разминкой, готовясь к предстоящей основной части репетиции.

А Донхён, с типичной для него сдержанной улыбкой, подошёл к Тэёну. Тот, мельтешащий нервной энергией, стоял посреди зала, пытаясь повторить неудавшийся тройной прыжок. Лицо было сосредоточено, но в глазах читалось отчаяние. Дон терпеливо наблюдал за несколькими попытками, после чего указал другу на неточность в постановке ног перед отталкиванием.

– Вижу, ты пытаешься сделать всё слишком резко, – произнёс он, его голос, обычно наполненный иронией, стал неожиданно мягче и поддерживающим. – Нужно больше плавности, чувства равновесия. Представь, что ты не прыгаешь, а плывешь по воздуху. Почувствуй ритм, последовательность движений.

Он начал показывать Тэёну, как правильно распределить вес своего тела, как плавно переходить от одного движения к другому. Будучи настоящим мастером своего дела, Дон разбил сложный элемент на простые составляющие, демонстрируя каждое движение по отдельности и исправляя даже самые мельчайшие ошибки. Корректировал положение рук, угол наклона тела и направление отталкивания. Тэён, внимательно слушая и повторяя за ним, постепенно начинал понимать суть. Пот, стекающий по лбу, больше не вызывал прежнего отчаяния и усталости. С каждой новой попыткой движения становились всё более уверенными и точными. Тэён всё ещё падал, но каждый раз это становилось легче и менее болезненно. Дон терпеливо подбадривал его, ловко подхватывая в нужный момент, предотвращая возможные травмы. Зал наполнялся звуками тренировки: музыка ритмично била в уши, смешиваясь с топотом ног Тэёна, шумным дыханием и короткими, но уверенными командами Донхёна. Остальные участники занимались своими упражнениями, изредка отвлекаясь на командира, который продолжал мучить макнэ с невозмутимым видом, что вызывало тихие смешки.

Час спустя уставший, но довольный Тэён наконец-то выполнил тройной прыжок с поворотом на 360 градусов почти идеально. Он приземлился на ноги, улыбаясь от уха до уха. Донхён, восхищённый этим успехом, хлопнул друга по плечу и с усмешкой сказал лидеру:

– Видел? Должен мне – рамен!

Юджин, который всё это время наблюдал за происходящим, не мог сдержать улыбки. Он знал, что иногда лучшим лидером быть не нужно, а нужно просто дать возможность другим лидерам проявить себя. А чашку рамена он обязательно купит всем – это было лучшим вложением в командный дух и профессионализм. Вскоре началась основная часть тренировки, где ребята отрабатывали хореографию. Все заняли свои места, готовые к тому, чтобы испытать прилив адреналина.

– Готовы? Раз! Два! Три! – громко скомандовал Юджин с довольной ухмылкой.

Тренировочный зал наполнился битами, мощные басы вибрировали в груди, заставляя мышцы напрягаться. Донхён двигался с невероятной пластикой, движения были плавными и точными, как течение реки. Сонхва, обычно медлительный, сегодня преобразился. Танец стал энергичным и взрывным, движения – резкими и динамичными. Хёнджин, демонстрируя свою гибкость и силу, с невероятной лёгкостью выполнял сложные элементы. Каждое движение тела – падение или взлёт – было безупречно техничным. Кай, всегда идеально собранный, являлся настоящим центром композиции, движения были эталоном синхронности и стабильности, на которую опирались остальные участники. Тэён, хотя и был самым молодым в группе, двигался с поразительной уверенностью, словно он перенимал опыт старших, стараясь не уступать им в мастерстве. Джэмин был на пике своей энергии и выносливости. Его мимика и взгляд передавали целую историю, усиливая хореографию эмоциональным зарядом. Каждый прыжок был высоким и точным, каждое вращение – безупречным.

Юджин не отставал от своих партнеров, внимательно следя за каждым из них. Его движения синхронно повторяли ритм музыки, а взгляд, одновременно опытный и тревожный, мгновенно фиксировал малейшие ошибки и паузы, которые могли испортить всю картину. Пот струился по их лицам, волосы прилипали ко лбу, дыхание сбивалось, но они не останавливались. Лидер поднимал руку, показывая необходимые корректировки:

– Хёнджин, постарайся протянуть линию ещё на полтакта, Донхён, добавь больше энергии в этом движении, Тэён, следи за ритмом, не отставай! Кай, усиль напор в финальном элементе!

Спокойный и уверенный голос лидера пробивался сквозь музыку, донося до всех точные указания. Они повторяли фрагменты танца снова и снова, оттачивая каждое движение до совершенства. Музыка достигла кульминации, движения стали ещё быстрее, ещё сложнее, ещё более выразительными. Семь фигур слились воедино, становясь одним целым, одним мощным, завораживающим организмом. Они вращались, прыгали, скользили по полу, их тела повиновались ритму, передавая через танец историю, эмоции, душу. Юджин замечал детали: куда устремлен взгляд, как расположены руки и ноги. Каждый жест должен быть точным, каждая поза – эмоциональной и выразительной. Время летело незаметно. Каждый новый повтор приближал их к совершенству. Хореография становилась всё более отточенной и выразительной. Когда музыка стихла, семеро айдолов, уставших, но сияющих от удовлетворения, опустились на пол. Приятная мышечная усталость напоминала о плодотворных часах. Они вытирали пот полотенцами, пили воду из бутылок. В зале царила тишина, нарушаемая лишь дыханием и шёпотом усталости. Юджин улыбался, глядя на них.

– Хорошо сработано, ребята! Вы проделали отличную работу. Остались мелочи, но общая картина уже очень хороша.

Шестеро ребят кивнули в знак согласия с лидером, но только не седьмой из них.

– Чёрт, как жрать хочется! – воскликнул Донхён, расплываясь в довольной улыбке и уже представляя горячий рамен.

Юджин засмеялся, привыкнув к внезапным атакам голода у Донхёна.

– Ну конечно, Донхён. Рамен ждёт тебя так же, как и остальных, – сказал он, доставая телефон из сумки на диванчике в углу. – Закажем еду? Или кто-то хочет сам сгонять? В районе есть крутой корейский ресторан, говорят, у них рамен – просто бомба.

Донхён, глаза которого засветились ещё ярче, подскочил и чуть не сбил Кая.

– А! – Кай театрально покачнулся, чуть не упал, но его за руку поймал смеющийся Джэмин.

– Я поеду! Я знаю идеальное место, там ещё и кимпаб офигенный! – затараторил Донхён, уже предвкушая, как вкусно поест после репетиции.

Юджин, как всегда ответственный, начал подбирать разбросанные по полу полотенца. Остальные участники группы последовали его примеру: кто-то собирал пустые бутылки из-под воды, кто-то укладывал их в ящики. Тэён, всегда жизнерадостный, запустил руку в свои взъерошенные волосы, пробормотав:

– Рамен и сон – вот что нужно после тяжелой репетиции для счастья.

Джэмин, с его изящной грацией, медленно поднялся, поправляя волосы. Он внимательно посмотрел на Юджина, как будто ища подтверждения своим мыслям.

– А завтра мы повторим сложный отрывок с 3:17 минуты? – спросил он, его голос был тихий, но наполненный сосредоточенностью.

Юджин кивнул, показывая на планшет, где был открыт видеофайл их выступления.

– Да, завтра ещё раз пройдёмся по этому фрагменту. Необходимо отточить синхронность и эмоциональную насыщенность. Но сначала – фотосессия на 11:25. Нужно привести себя в идеальный порядок и выспаться. Донхён, не задерживайся, закажи на всех. И учитывай предпочтения, – он подмигнул другу, зная, что тот всегда внимательно следит за кулинарными желаниями каждого члена группы.

Донхён, натянув балахон, чтобы не светиться перед фанатами, и с чёрной маской на лице, показал большой палец вверх.

– Без проблем, гип-гип-ура! Рамен и кимпаб будут у нас через полчаса! Ждите меня в конференц-зале, там как раз никого в это время не будет! – с лёгким шумом он выбежал из зала.

Остальные участники неспешно направились в сторону душевой, обмениваясь спокойными комментариями о прошедшей репетиции. Юджин остался один. В воздухе витал едва ощутимый запах пота и специфический аромат дезинфицирующего средства, которым обрабатывали пол после каждой тренировки. Лидер внимательно оглядел зал, убедился, что всё в порядке, и выключил основное освещение. На часах было четыре часа дня, и мягкий свет солнца проникал в зал через панорамные окна.

Выходя из зала, Юджин задержался у зеркала, ещё раз пробегая взглядом по собственному отражению. Тёмные круги под глазами выдавали бессонные ночи, проведённые за планированием и оттачиванием каждого движения, каждого взгляда. Он был перфекционистом, и это часто сказывалось на здоровье, но увидеть результат своей работы в глазах своих ребят стоило всех этих жертв.

Донхён, ответственный за пропитание семи голодных айдолов, отправился в ближайший ресторан. Задача была непростой: накормить команду так, чтобы рамен и кимпаб утолили голод после интенсивной тренировки. Пока он выбирал подходящие порции, остальные участники группы, изрядно вымотавшись, быстро приняли освежающий душ. В раздевалке царила привычная атмосфера: шутки, смех, лёгкие перепалки и быстрая смена спортивной формы на их любимые повседневные вещи. Собрав свои сумки, разбросанные телефоны, наушники и всякие мелочи, ребята пошли в конференц-зал, как и договаривались.

Между тем Хёнджин, направляясь в сторону туалета, проходил мимо офиса менеджера Натали. Дверь была приоткрыта, позволяя услышать ритмичный стук клавиатуры и заметить сосредоточенную работу женщины за стеклянной перегородкой. Несмотря на полную погруженность в работу, она заметила проходящего мимо айдола.

– Хёнджин! – выкрикнула Натали, голос эхом отразился в большом кабинете, что заставило парня замереть на месте.

Хёнджин, слегка смутившись, вошёл в кабинет, подходя ближе к столу.

– Да? – спросил он, пытаясь скрыть своё недоумение.

– Уже закончили тренировку? – поинтересовалась Натали, не отрываясь от монитора.

Хёнджин замялся. Вспомнив о репетиции вокала, он почувствовал, как живот предательски заурчал, напоминая о пустом желудке.

– Эмм, нет, нет… Я просто… Иду в уборную, – промямлил он, надеясь, что это звучит правдоподобно. – Завтра у нас фотосессия, верно?

Натали кивнула, подтверждая его слова.

– Да, это хорошо, что ты помнишь. Завтра у нас фотосессия для вашего сингла «Lunar Eclipse». Я хочу, чтобы вы были в других образах, не в тех, что для вас придумал бездарный ХванТэ.

Широкая улыбка растянулась на лице Хёнджина. В порыве благодарности он низко поклонился, не заметив угол стола. Голова с глухим звуком ударилась о край мебели. Натали, увидев эту неожиданную и, пожалуй, даже комичную сцену, испуганно замерла. Глаза широко раскрылись от страха, а руки инстинктивно прикрыли рот. Всё произошло так быстро, что она, не мешкая, вскочила с кресла и кинулась к нему.

– Боже, ты в порядке?! – с тревогой спросила Натали, подбегая и кладя руку ему на плечо, пытаясь поддержать.

Айдол, сбитый с толку ударом, инстинктивно ухватился за руку менеджера, чтобы вернуть равновесие.

– Ох, чёрт… Извините… – пробормотал он, прижимая руку к голове и чувствуя лёгкую пульсацию.

– Всё хорошо, – тихо сказала Натали, стараясь скрыть волнение.

– Как неловко… – произнёс Хёнджин, продолжая держаться за лоб, явно смущённый тем, что случилось.

– Может, льда принести? – предложила Натали, подводя его к дивану в углу кабинета.

Усаживаясь на мягкий диван, он ощутил, как она нежно взяла его лицо в свои ладони, проверяя, нет ли каких-либо ран или ушибов.

– Нет, я в порядке, в порядке, – поспешно ответил он, и в этот момент их взгляды пересеклись, что вызвало у него застенчивость.

– Ммм, возможно, будет синяк, – заключила Натали, – придётся замазывать его тональной основой.

Глаза Натали Рашман были поистине прекрасны: серые и глубокие, как грозовые тучи, собирающиеся на горизонте перед бурей. В этот момент Хёнджин заметил, насколько они отличались друг от друга. Его собственные глаза, цвета тёмного шоколада, были тяжеловесными, но в то же время имели свою изящность и шарм. Кожа была словно фарфоровая, ровная и без единого изъяна. Ровный нос, чуть пухлые губы, узкий подбородок и густые тёмные брови, а волосы слегка падали на глаза, создавая необычный контраст со светлой кожей. Несмотря на все эти достоинства, в тот момент айдол был абсолютно уверен, что Натали превосходит его по красоте.

– А ты… очень красивая, – вырвалось у Хёнджина, не успев себя остановить.

Слова повисли в воздухе лёгким облачком, наполняя тишину кабинета неожиданной неловкостью. Натали слегка покраснела, серые глаза, которые до этого были сосредоточены на его лбу, теперь опустились вниз. Она немного отстранилась, но всё ещё касалась лба кончиками пальцев. Хёнджин ощутил, как тепло приливает к щекам. Он пытался что-то произнести, но слова путались и застревали в горле. Неловкое молчание растянулось, прерываемое лишь тихим тиканьем настенных часов. Натали тихо усмехнулась и, глубоко вздохнув, решила сменить тему.

– Значит, будем ждать синяка, – сказала она, стараясь придать своему голосу спокойствие, хотя Хён заметил лёгкое дрожание в нём. – У меня есть отличный корректор, он практически невидим.

Она встала и, пройдясь к своему столу, достала из ящика небольшую косметичку. В этот момент он почувствовал себя странно уязвимым, словно обнажённая статуя, выставленная на показ перед любопытными взглядами прохожих.

– Извини, – снова произнёс Хёнджин.

Он неловко сжал край дивана, пытаясь найти опору в этом странном состоянии. Столкновение оказалось куда более значительным, чем он первоначально думал. В голове ещё кружилось, но не от боли, а от близости, от неожиданной заботы. Ласковые руки, запах – изысканный аромат ванили, смешанный с чем-то неуловимым и неповторимым, что принадлежит только ей. Натали слегка улыбнулась, мягкая, тёплая улыбка, растопившая последний лёд неловкости.

– Ничего страшного. Просто будь осторожен в следующий раз. Ты слишком рассеян.

Хёнджин не мог отвести от неё взгляд. Плавные движения завораживали. Фигура – стройная, изящная – казалась идеальной. Он впервые заметил детали: мягкие линии плеч, изящный изгиб талии, длинные пальцы, утончённые украшения на тонкой кисти руки. Натали подошла к нему с тонкой кисточкой и небольшим флаконом тонального крема. Аккуратно нанесла крем на лоб, едва касаясь его кожи. Айдол невольно затаил дыхание от этого лёгкого касания.

– Готово, – тихо прошептала Натали, и в этот момент их взгляды снова встретились.

В этой близости было что-то волнующее, что-то непонятное, но в то же время невероятно притягательное. Хён почувствовал сладкое онемение, охватившее с головы до ног. Всё, что он смог произнести, это:

– Спасибо, мисс Рашман.

– Не за что, Хёнджин, – сказала она, глянув на часы. – Тебе уже пора. Репетиция вокала скоро, не забыл?

– Помню, даже помню, кто я такой! – с улыбкой ответил он, поднявшись с диванчика.

Сначала Хён шёл неспешно, будто не желая покидать кабинет, но затем, будто ошпаренный, быстро выбежал в коридор.

– Чёрт! Чёрт! – он выругался, чувствуя, как снова накатывает неловкость. Закрыл глаза и больно прикусил внутреннюю щёку, пытаясь прогнать навязчивые мысли. – Совсем идиот! – добавил Хён, ударив себя по лбу, и тут же вскрикнул от боли, прижав ладонь к лицу.

Ворвавшись в уборную, он быстро прошёлся вдоль кабинок, с раздражением толкая каждую дверь, чтобы убедиться, что здесь больше никого нет. Остановился перед зеркалом, опершись руками о мраморную раковину, и пытался понять, почему произнёс это слово, хотя совсем не хотел. Почему язык развязался, если абсолютно трезв?

– Что она теперь обо мне подумает? Сопляк, пытающийся флиртовать с женщиной старше его?

Мысль эта, словно заноза, засела глубоко в сознании, вызывая жгучее чувство стыда. Хёнджин провёл рукой по влажным от пота волосам, ощущая, как бешено колотится висок. На лбу красовался быстро разрастающийся синяк, образовавшийся от удара. Отражение в зеркале выглядело растерянным и несколько жалким. Тёмные глаза, обычно искрящиеся озорством, сейчас были тусклыми и полными самообвинения. Он чувствовал себя так, будто только что совершил невосполнимую ошибку, оскорбив мисс Рашман своим нелепым и неуместным заявлением.

Хёнджин представил её реакцию – лёгкое недоумение, возможно, скрытая усмешка и… жалость? Эта последняя мысль особенно сильно ранила самолюбие. Он резко выпрямился, оттолкнувшись от раковины. Смотреть на себя в зеркало стало тошно. Эти нелепые попытки… Попытки проявить… что? Заинтересованность? Влюблённость? Хён сам не знал, что им двигало. Ополоснув лицо холодной водой, он попытался немного прийти в себя.

Глубоко вдохнув и выдохнув, он собрался с мыслями и пошёл в конференц-зал, где, вероятно, Донхён уже принёс аккуратно упакованные рамен и кимпаб. Успокоив нервы, прошёл по коридору агентства, стараясь не привлекать внимания коллег. В зале царила оживлённая атмосфера: гул голосов, дружеские шутки, смех. Дон, как всегда, сиял, с удовольствием запихивая в рот еду, не обращая внимания на окружающих. Аромат пряностей и морепродуктов разносился по всему помещению, слегка отвлекая от накалившейся атмосферы. Хёнджин, стараясь выглядеть непринуждённо, присоединился к команде, кивнув друзьям. Синяк на лбу предательски пульсировал, напоминая о нелепой ситуации. Подняв взгляд на Хёна, Юджин, пережёвывая еду, с интересом спросил:

– Эй, ты куда пропал? Осталось всего двадцать минут до репетиции вокала! Садись есть!

Хёнджин, присев на край стола, тихо пробормотал:

– Извините, немного застрял.

Донхён, не обращая внимания на невнятный ответ, подсунул ему контейнер с раменом. Парень благодарно кивнул, чувствуя, как аромат говядины и кимчи с тонкими нотками нори пробуждает в нём зверский аппетит. Он начал есть, стараясь не замечать косых взглядов коллег, которые с любопытством наблюдали за ним.

– Это что у тебя, синяк на лбу? – вдруг спросил Кай, прищурившись и внимательно рассматривая друга.

Хёнджин, почувствовав беспокойство, потёр лоб, слегка размазывая тональный крем.

– Да так, ерунда… – произнёс он, стараясь звучать уверенно, хотя внутри нарастало напряжение.

– Пффф, аха-а-ха-х, – раздался смех Кая, который не мог сдержать свою реакцию. – Ты что, опять куда-то врезался?

– Сказал же, ерундаааааа! – воскликнул Хёнджин, пытаясь отмахнуться от ненужных вопросов. – Не приставай, иначе у тебя будет такой же!

Кай заливисто рассмеялся и хлопнул по столу, что вызвало у Хёнджина гримасу. Синяк ныл, отдавая неприятной пульсацией в висок. Он старательно избегал взглядов остальных участников группы, чувствуя себя неловко. В воздухе стоял запах рамена, смешанный с ароматами разных духов и нервозности, которая всегда появлялась перед репетициями. Донхён, закончив свою порцию, наблюдал за Хёном с лёгким беспокойством. Он знал своего друга: такая невнятность и попытки скрыть правду означали, что история куда более запутанная, чем просто «ерунда». После ужина, когда все молча закончили трапезу, он наконец решился на ложь. Хотел избежать вопросов, на которые не готов был отвечать. Понимал, что правда лишь развяжет язык.

– Ладно, – признался он, слегка вздохнув, – я встретил Чон Хвана.

Упоминание имени вызвало ощутимую волну шёпота. Чон Хван – одиозный солист конкурирующей группы, известный своим взрывным характером и непредсказуемым поведением. Слухи о вражде между группами ходили постоянно, но личное столкновение с ним – это было что-то новое.

– Он меня заметил на первом этаже, – продолжил Хёнджин, пытаясь говорить спокойно, – и начал орать про «подглядывание» и «кражу идей». Я пытался объяснить, что просто мимо проходил, но он вообще не слушал.

Хёнджин застыл, сжимая миску с раменом. Голос дрожал, но это была наигранная дрожь. Кай, только что смеявшийся, теперь внимательно смотрел на друга с серьёзным лицом. Донхён, вытирая рот салфеткой, с любопытством спросил:

– И что потом?

– Потом он… он толкнул меня, – Хёнджин покраснел, – он меня толкнул, и я упал. Прямо на дверной косяк.

Тишина повисла в зале, прерываемая лишь звуком тикающих часов. Все понимали, что синяк на лбу – это лишь малая часть истории. Это была не просто ссора, это было публичное оскорбление, потенциальный скандал, который мог подорвать репутацию группы.

– Ну и что теперь делать будем? – спросил Сонхва, нахмурившись.

Юджин подумал несколько секунд, глядя на Хёнджина с заботой.

– Нам нужно поговорить с менеджером, – сказал он спокойно, – и решить, как будем действовать.

– Что? Нет, нет, не стоит! – воскликнул Хёнджин с явной паникой в голосе. – Всё в порядке!

– Что значит «в порядке»? – с недоумением воскликнул Сонхва, указывая на синяк, который расползался по лбу Хёнджина, словно тёмное пятно, которое не удастся скрыть. – У тебя синячина во весь чёртов лоб, а завтра у нас фотосессия!

– Я просто замажу это чем-нибудь! Отстаньте от меня! – с раздражением ответил Хёнджин, стараясь отвлечь своих друзей. Главное для него – отвлечь их от правды, что принесло облегчение.

В этот момент Натали погрузилась в мысли, забыв о работе. Закусив губу и сжав ручку, она думала о Хёнджине и его словах. Эти мысли были неуместными, но она не могла их прогнать. Как бы ни складывались их отношения, прежде всего она – его менеджер. Профессионал, который должен оставаться спокойным и не поддаваться эмоциям. «Ты красивая!» – фраза, произнесенная искренне, без фальши, пронзила насквозь.

Прошло всего два дня с тех пор, как Натали начала работать с «Seven Heavens», а Хёнджин уже нарушил неписанные правила, словно тонкая ледяная корка, покрывавшая их профессиональные отношения, треснула. Это было крайне опасно. Опасно для неё, опасно для него, опасно для их общей репутации. Хёнджин – айдол, живущий под пристальным вниманием публики. Любое неверное движение, любое неосторожное слово могли спровоцировать скандал, который мог разрушить его карьеру, а заодно и её собственную. Она помнила наставления начальства: строгое соблюдение профессиональной дистанции, ничего личного, только работа.

Его глаза – тёмные, сияющие, полные чего-то неуловимого. От них сердце начинало биться чаще. Его улыбка – слегка застенчивая, но такая очаровательная… Что ей делать? Игнорировать? Сделать вид, что ничего не произошло? Проще, но Натали знала, что не сможет. Его слова оставили глубокий след. И дело было не только в комплименте. Нет, нельзя поддаваться этим чувствам. Её работа – защищать Хёнджина, а не влюбляться в него. Но как же трудно было это делать, когда он сам рушит все границы.

Когда ребята пришли на репетицию вокала, их ждал трудный вечер. Новый сингл «Lunar Eclipse» требовал много работы. Как только дверь студии закрылась, атмосфера предвкушения сменилась напряжением. Перед ними стояла задача – довести песню до идеала, а время неумолимо шло вперёд. Донхён, глубоко вздохнув, кивнул звукорежиссеру. Тот в ответ лишь коротко кивнул, указав на микшерный пульт, усыпанный разноцветными кнопками и вращающимися ручками. Первым начал Юджин. Мягкий, нежный голос, обычно сияющий на сцене, сейчас был сосредоточен и серьёзен. Он прорабатывал сложные вокальные партии, постепенно наращивая интенсивность, переходя от шёпота к мощному крику, точно отражая драматизм песни. Каждый тон был отточен, каждая нота пропета с максимальной отдачей. Звукорежиссёр внимательно следил за его выступлением, время от времени поправляя баланс звука.