Весенний роман

– Возможно, вы не в курсе, но сайт Rightmove[3] – это моя слабость! – пропела она.

– В самом деле? – с неподдельным удивлением спросила Джилли.

– Да! И я нашла кое-что действительно потрясающее. Сейчас я вам покажу.

Хелена встала, решив, что нечто потрясающее пропускать никак нельзя. И потом, чем раньше план будет обнародован, тем скорее они смогут отправиться домой.

– Смотрите! – сказала Крессида. – Это же мечта всей жизни!

И действительно, на любимом веб-сайте Крессиды, к которому Хелена тоже питала слабость, был выставлен примечательный объект недвижимости.

Это был особняк с семью спальнями, четырьмя гостиными и множеством ванных комнат, расположенный на прелестной территории. При нем имелись теннисный корт и даже открытый бассейн с прилегающим домиком. Неудивительно, что он стоил очень дорого.

– Но разве вам это по средствам? – спросила Джилли, глядя на сына, у которого была очень хорошая работа, но, разумеется, не настолько хорошая, чтобы тянуть ипотеку, которую им придется взять для покупки этого огромного дома.

– И посмотрите! – сказала Крессида, игнорируя этот вопрос. – Тут есть флигелек для бабушки!

Она щелкнула по фотографии.

Хелена наклонилась и увидела спальню с двухместной кроватью (двустворчатые двери ведут в сад), мини-кухню и гостиную, в которой вполне мог поместиться мебельный гарнитур из трех предметов, если разместить их боком. На стене висел огромный телевизор.

– Хм, – заметила она, – будь у меня бабушка, я бы ее сюда не поселила.

– Его можно снять посуточно, – сказала Джилли. – Вам бы этого хотелось?

Крессида как-то разом скисла и надулась.

– Нет, нам бы хотелось не этого. Нам бы хотелось, чтобы вы, Джилли, жили в нем.

– Я? Почему? – Судя по голосу, Джилли была сбита с толку.

– Это было бы так удобно. Вы могли бы гораздо больше видеться с Исменой, – объяснила Крессида. – Вы всегда говорите, что мало с ней видитесь.

– Это правда, бабушка, – сказала Исмена.

Она была послушной, правдивой девочкой. Хелене нравилась племянница, но было в ней что-то нервирующее.

– Но вы и так живете совсем рядом, – сказала Джилли, – я не понимаю, почему из-за вашего переезда я буду больше видеться с Исси – Исменой, – быстро поправилась она.

– Кресс хочет выйти на работу на полный день, – сказал Мартин.

– Тогда вам понадобится это место для няни, – быстро сказала Джилли. – Но я по-прежнему не понимаю, каким образом вы можете позволить себе этот дом. – Она улыбнулась Крессиде. – Если только тебе предложили действительно хорошо оплачиваемую работу – ты ее, конечно, достойна и способна с ней справиться.

Хелену внутренне подташнивало от того, как мать лебезила перед Крессидой, но про себя она задавалась вопросом: не было ли в ее лестных словах какого-то скрытого смысла?

– Вот! – сказала Крессида. – Хотя мне действительно предложили работу на отличных условиях, но тут мы переходим к нашему потрясающему плану!

– А именно? – спросила Джилли.

В ласковом голосе матери Хелена расслышала стальные нотки. Крессида слегка подрастеряла свою уверенность.

– Джилли, мы считаем, вам пора подумать о себе. Хотя вы удивительно энергичны для своего возраста, но не становитесь моложе.

– И ты тоже, Крессида, – сказала Хелена.

– Для моего возраста? – Джилли была смущена и вместе с тем оскорблена. – Мне всего шестой десяток! Мне пока рановато думать о возрасте!

– Гостиница – это очень тяжелая работа, – настаивала Крессида. – Вы так частенько говорите.

– Но мама любит гостиницу! – сказала Хелена. – Ты предлагаешь ей отойти от дел? Пусть даже так, но с какой стати она должна переезжать в бабушкин флигелек?

Хелена кривила душой: она знала, что за этим последует, но хотела, чтобы Крессида с братцем сами все озвучили.

– Речь идет о перепрофилировании недвижимости, – сказала Крессида.

– Что? – спросила Хелена, отбрасывая церемонии. – Будь добра иногда изъясняться по-английски!

– Это английский, – сказала Исмена. Она была сбита с толку.

– Это английский, дорогая, – сказала Джилли, – но смысл не совсем понятен.

– Что именно ты подразумеваешь под «перепрофилированием»? – сказала Хелена. – Перевод недвижимости в сегмент повышенной комфортности?

– Нет, конечно, нет! – отрезал Мартин. – Слезай со своего любимого конька, Хелс.

– Мы бы никогда не стали предлагать никаких операций с вашим прелестным домом! – сказала Крессида. – Но вы владеете очень ценной недвижимостью и в случае ее продажи могли бы помочь Хелене купить что-нибудь, чтобы она могла заниматься ткачеством, а мы могли бы купить новый дом, и вы бы жили с нами!

Хелене вдруг стало плохо. Неужели Крессида предполагала, что мать продаст семейный дом, на сохранение которого при разводе было положено столько сил, чтобы они с Мартином могли переехать в особняк? Хелена с таким трудом сдерживала ярость, что слегка вспотела. Она налила себе стакан воды.

– Не уверена, что маме это понравится, – сказала она.

– Буквально на днях я читала в газете статью о том, что поколение беби-бумеров владеет недвижимостью стоимостью в миллионы фунтов, тогда как их дети отчаянно пытаются улучшить свои жилищные условия, – сказала Крессида.

– Но вы уже их улучшили, – сказала Джилли.

– И мама помогла вам в этом! – добавила Хелена.

Крессида бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Пять тысяч, Хелена, разве это сумма? Не в наши дни.

Хелена увидела, как лицо матери исказилось от боли. Дать своим детям по пять тысяч фунтов в то конкретное время было настоящим подвигом. Ей пришлось так много уступить бывшему мужу, который вынуждал продать семейный дом, что у нее практически ничего не осталось.

– Тогда эта сумма была гораздо большей, – заметила Хелена. Она лишь потом узнала, в какой тяжелой ситуации оказалась Джилли, а иначе бы не взяла деньги.

– В любом случае, – с чуть смущенным видом продолжила Крессида, – мы просто хотели поделиться с вами нашим планом и предложить вам жить с нами под одной крышей… в старости.

Джилли вздохнула.

– Будь мне за восемьдесят или под девяносто, пожалуй, я была бы благодарна.

– Но деньги нам нужны сейчас, мама, – сказал Мартин, – а не после твоей смерти.

– Мартин! – рявкнула Крессида. – А это было вовсе не обязательно говорить.

Хелена откашлялась. Она чувствовала, что если задержится дольше, то может наговорить того, что приведет к семейной ссоре.

– Вы дали маме пищу для раздумий, но теперь, пожалуй, мне лучше отвезти бедняжку домой.

Судя по взгляду, Джилли поняла, что это был сарказм.

– Да, мне нужно обдумать услышанное. – Джилли поднялась на ноги.

Крессида тоже встала, явно радуясь тому, что гости уходят.

– Но не затягивайте с ответом. Дом-мечта не вечно будет на рынке!

Лишь стиснув челюсти и пробормотав слова прощания сквозь сжатые зубы, Хелене удалось покинуть дом, никому не нагрубив.

– Просто уму непостижимо! – воскликнула она, как только они с Джилли сели в машину и отъехали подальше. – Я знала, что эта женщина – настоящая змея, но какова наглость! Предложить тебе продать дом, чтобы они могли купить этот шикарный особняк – придет же такое в голову!

– Значит, мне не стоит соглашаться?

Хелена затормозила и съехала на обочину.

– Ты смеешься?

– Ну конечно! Теперь вернемся домой и поедим как следует.

Но когда дочь наконец отправилась к себе, Джилли задумалась. Как и Хелену, ее возмутило предположение о том, что на шестом десятке ей следует перебраться в дом сына, отказаться от собственной жизни и стать няней – скорее всего без оплаты. Но она владела довольно ценной недвижимостью, и хотя Мартин с Крессидой вполне могли обойтись без особняка с семью спальнями, но вот Хелене, безусловно, деньги для приобретения мастерской не помешали бы. Свои пять тысяч, полученные одновременно с Мартином, дочь потратила на ткацкий станок и другое оборудование. С ходу отмести эту идею было бы неправильно. Джилли был нужен тот, кто принимает ее интересы близко к сердцу, чтобы обсудить это. Жить с Крессидой и Мартином она, разумеется, не стала бы, но, возможно, пришла пора переехать в дом поменьше?

Глава 5

Было еще светло, когда Хелена отвезла ее домой, и Джилли, заметив, что наружные вывески слегка забрызганы грязью, решила помыть их, а также прибраться в саду. Первое впечатление было очень важно. Хелена может сколько угодно подтрунивать над ней из-за любви к шоу «Четверо в постели» и отельерам-критиканам, которые останавливаются в чужих гостиницах, перетряхивают постельное белье и, взгромоздившись на стул, ищут пыль на люстре, но внимание к деталям имеет первостепенное значение. Кроме того, она хотела поразмыслить, а ей лучше думалось, когда она занималась физической работой.

Но полчаса спустя свет начал меркнуть, и Джилли собралась пойти в дом, когда услышала, как позади нее на дороге остановилась машина.

– Извините! – окликнули ее.

Обернувшись, она увидела большую шикарную машину и мужчину с серебристыми волосами и приятной улыбкой, который обращался к ней через пассажирское окно.

– Вам помочь? – спросила она, радуясь, что по случаю обеда сделала макияж и уложила волосы.

– Возможно, вам это удастся, – сказал мужчина, чей голос был таким же приятным, как и весь его облик. – Я ищу один дом.

Он заглушил двигатель, вышел из машины и приблизился к Джилли. В руке у него был клочок бумаги.

Джилли взяла бумажку и несколько мгновений рассматривала ее.

– Вы недалеко, но от развилки у подножия холма поехали в другую сторону.

Она объяснила, как добраться до нужного места, и он снова улыбнулся.

– Большое спасибо. Сегодня навигатор не работал. Я еду по этому адресу лишь для того, чтобы произвести оценку.

– Оценку? – переспросила Джилли, заинтересовавшись.

Он кивнул.

– Да. Я делаю оценку для друга. – Казалось, он не особенно торопился. – Вот моя визитка.

Джилли взяла ее. На визитке значилось его имя, Лео Симмонс, а следом шел ряд букв, ни одна из которых ничего не говорила Джилли.

– Так вы осуществляете профессиональную оценку?

– Не только, но в том числе. – Он помолчал. – А почему вы спрашиваете?

– Просто… Да так, ничего. – Она замолчала и, поняв, что он ждет, быстро добавила, прежде чем успела передумать: – Я думаю, мне нужно произвести оценку дома.

– Это всегда имеет смысл, – тихо сказал Лео, – хотя, я вижу, вы не очень рады этому обстоятельству. Но, как говорится, знание – сила.

– Именно так! Я вам позвоню, – проговорила она, крепко сжимая визитку запачканной рукой.

– А знаете что, если вы позже не заняты, то я мог бы осмотреть дом выше по дороге, а затем вернуться и оценить ваш.

– Отличная идея, – сказала Джилли.

Тогда я точно не отступлю, добавила она про себя. Знание действительно сила, и произвести независимую оценку означало бы, что Крессида не сможет рассказывать ей о том, насколько ценна недвижимость, которой она владеет.

– Замечательно. Буду примерно через час.

Это дало Джилли время для наведения дополнительного блеска по случаю его прихода.

Все места, куда могли бы заглянуть гости, включая кухню, Джилли держала в идеальном порядке. Но ее собственная спальня дала бы фору любой девочке-подростку и вполне тянула на обиталище крайне неряшливых тинейджеров-близнецов, подумалось Джилли. Впрочем, подобно представителям многих других профессий, отельеры умеют пускать пыль в глаза, и привести за кратчайшее время в порядок комнату, даже собственную, не составляло для Джилли особого труда.

Для начала она сняла с кровати одеяло. Затем положила на нее чистую одежду (все грязное отправилось во вместительную корзину для прачечной). Тем самым напольный гардероб превратился в накроватный. Убедившись в том, что ничего не валяется, она аккуратно прикрыла постель одеялом, искусно разместила поверх несколько подушек, и комната сразу приобрела опрятный вид.

В ванной пришлось повозиться чуть дольше, но она успела освежить макияж, а затем спрятала косметику в шкафчик за зеркалом. При оценке дома Лео не полезет в шкафчик, а если выкажет такое желание, она его остановит.

Нанося тональный крем, Джилли задавалась вопросом, не будет ли это выглядеть так, точно она проявляет к нему интерес и намеренно накрасилась? И решила, что нет: она всегда старалась выглядеть безупречно, когда ожидались постояльцы, – это было частью ее профессии. И визит предполагался профессиональный, а значит, ей следовало к нему подготовиться. Она не могла не заметить, что Лео был очень привлекательным мужчиной, и, хотя со времени развода она повидала много привлекательных мужчин, это был первый случай, когда она почувствовала легкое волнение.

От этой мысли ей стало радостно на душе.

– Что ж, прекрасный дом, – сказал Лео Симмонс, вернувшись через час, как и договаривались. Он стоял в большом вестибюле и осматривался по сторонам. – Но я могу представить, как сложно содержать гостиницу.

Джилли тепло улыбнулась ему. Не все понимают, сколько труда за этим стоит. Многие считают, что всех дел – это показать постояльцам идеальные номера и пожарить несколько свежих яиц. Им невдомек, какое количество усилий необходимо приложить, чтобы номера выглядели безупречно.

– Это самоотверженный труд, но мне он по душе, так что все отлично. Сначала я покажу вам гостиницу, а затем остальное. У меня шесть номеров, один из которых оборудован для инвалидных колясок. Мы начнем отсюда.

– Он очень вместительный, – сказал Лео, записывая замеры в книжечку, когда они вошли в нижнюю комнату. – Двустворчатые двери в сад. Большая ванная комната.

– В детстве, когда я жила с родителями, здесь была утренняя гостиная. Но из нее получилась прекрасная спальня.

– Так это дом вашей семьи?

– Да, – кивнула она. – И мне немалой целой удалось его сохранить после развода.

– Счета и все такое?

– Да. Но главным образом потому, что муж претендовал на его половину, а это означало бы продажу.

– Так как же… – Лео осекся, явно не желая совать нос в чужие дела.

– У нас еще был приличный кусок земли, который можно было продать, с фруктовым садом – очень жаль было с ним расставаться, но другая часть земли пошла под застройку, так что я смогла расплатиться с мужем и превратить дом в гостиницу. – Она улыбнулась при воспоминании о тех днях. – Изначально мне пришлось это сделать, чтобы сохранить семейный дом, но вскоре я вошла во вкус. Я люблю людей – они все такие интересные. Даже зануды не окончательно занудны, во всех есть что-то замечательное.

Они оказались на кухне. Это просторное помещение, которое кому-то могло показаться загроможденным, было любимым местом Джилли.

– Здесь у нас сердце дома, – сказала Джилли. – И это действительно так.

Улисс, спавший перед плитой, поднялся и, подойдя к ним, понюхал брюки Лео.

– А ты здесь главный, толстяк?

– Его зовут Улисс.

Лео продолжал делать замеры.

– Хорошие габариты, – сказал он, имея в виду кухню, а не кота. – Кухонные плиты всегда в цене.

– Хелена – это моя дочь – сказала, что такая плита стоит как небольшой коттедж. Не скажу, в какой части страны можно приобрести коттедж за такую цену, но плита была очень дорогой. – Джилли сделала паузу. – Она постоянно используется. Я готовлю на ней ужин, а также завтрак.

– Острова нет?

– Нет. Я предпочитаю кухонный стол, который при необходимости можно передвигать. А с островом свяжешься, и придется ходить вокруг него – меня бы это раздражало.

– Скажу честно, кто бы ни купил ваш дом в случае продажи, почти наверняка перестроит кухню заново, – не без сочувствия произнес Лео. – Мне самому нравится сочетание отдельно стоящих и встроенных модулей, но люди обожают гладкие белые шкафы с невидимыми замками.

– Лично меня никогда не привлекали встроенные посудомоечные машины и тому подобное. Мне нравится, когда холодильник выглядит как холодильник!

– Порой современные кухни выглядят как холодильник, – заметил Лео.

– Я не представляю жизни без буфета, – сказала Джилли, глядя на громоздкую конструкцию, которую смастерил отец, когда они с мамой только купили дом. Буфет занимал всю стену и вмещал огромное количество посуды, десятки кружек и кувшинов, висевших на крючках вдоль полок, а также изрядное количество хлама. Это было произведение искусства, и она любила его как домашнего питомца. Одна мысль о том, что может его лишиться, вызвала у Джилли оторопь. Буфет никогда бы не поместился в бабушкином флигельке, который присмотрела для нее невестка.

Джилли кашлянула. Экскурсия затянулась, дом был большой, и теперь вполне естественным представлялось сказать:

– Хотите бокал вина?

Лео улыбнулся и покачал головой.

– Я за рулем. Но от чашки чая с песочным печеньем, которое вы ставите в каждой комнате, я бы не отказался.

– Его всегда много. Предлагаю пройти в оранжерею и полюбоваться видом, – сказала она, ставя на поднос две кружки и тарелку с печеньем.

Он взял поднос из ее рук и сказал:

– Показывайте дорогу.

Переход между помещениями был недолог, и все это время Джилли раздумывала над тем, почему его слова прозвучали так волнующе.

Глава 6

Отвезя мать, Хелена вернулась к себе, кипя от возмущения. Она весь день сдерживала ярость и теперь, подъехав к дому, едва не оцарапала о стену бок машины.

Джаго, находившийся во дворе, подошел к ней.

– Все в порядке? – спросил он, когда она вышла из автомобиля.

– Хорошо, спасибо. Я ничего не задела.

– А прозвучало так, как будто вы хотели что-то задеть. Или кого-то.

Хелена невольно рассмеялась.

– Вы очень проницательны. Я слегка раздражена.

Несколько мгновений он смотрел на нее, словно мысленно взвешивая то, что собирался сказать.

– Может, зайдете и обо всем расскажете за бокалом вина? Кошку для обнимашек не могу предложить. Зулейка с котенком вернулись к сестре.

– Я видела, как вы их увозили, но и без них звучит заманчиво. Особенно если у вас горит камин. Я провела весь день в стеклянном доме без отопления.

– И, готов поручиться, в компании людей, до которых вам нет дела. Сначала выпейте полбокала, а потом начинайте их чихвостить.

Хелена сначала пошла к себе, чтобы зайти в туалет и привести в порядок волосы. После встреч с Крессидой она всегда сожалела о том, что не потратила несколько часов на прическу. Вот бы наделать себе крупных локонов, ниспадающих на плечи, как у той женщины из реалити-шоу «Ученик», которая помогла лорду Шугару[4]. Но у Хелены никогда не хватало на это времени или желания. А теперь на голове был беспорядок, поэтому она заплела волосы в свободную косу и пошла к Джаго. Ее грела мысль о вине, камине и о том, как она будет перемывать косточки невестке.

– Если пододвинуть стул прямо к камину, вам станет теплее и, что более важно, не будет ощущения, что вы сидите на стройплощадке, – сказал Джаго. – Однажды здесь будет дом мечты, а пока – ну сами видите.

– Все прекрасно! Вот уж не думала, что у вас действительно растоплен камин, ведь сейчас апрель.

– Апрель – самый холодный месяц[5]. – Он переиначил цитату, вручая ей большой бокал красного вина. – И у меня всегда найдутся деревяшки, которые нужно спалить. Вы начните с этого, – он указал на вино, – а я принесу хлеба и сыра. Можете не присоединяться ко мне, но лично я голоден.

– Я тоже голодна. И у меня есть песочное печенье, можем съесть его на сладкое.

– Печенье?

– У мамы рефлекторная потребность его печь. У нее гостиница, и она оставляет печенье в номерах. Остальное раздает всем подряд, и мне частенько перепадает. Я потом за ним схожу.

А сейчас ей хотелось только одного: утонуть в этом очень потертом и чрезвычайно уютном кресле, потягивать вино и смотреть на огонь.

Когда они досыта наелись дрожжевым хлебом с разными сырами, чьи названия звучали непривычно, и выпили еще по бокалу вина, Джаго сказал:

– Теперь рассказывайте.

Хелена вздохнула с чувством сытого человека, который долго не способен злиться.

– Дело в моей невестке.

– В самом деле?

– Она хочет, чтобы мама продала дом и они с братом купили особняк с семью спальнями и ужасным флигельком для бабушки. Мама будет жить во флигельке и нянчиться с их дочкой. – Она помолчала. – Заметьте, мы с мамой обе считаем, что Исси – это сокращенно от Исмены, но нам не разрешают так ее называть – довольно худенькая и мамина стряпня пошла бы ей на пользу.

Джаго задумался.

– Люди, которые называют дочь Исменой, способны на все.

Хелена подумала, что он подтрунивает над ней, и, хотя его глаза светились лукавством, в целом его взгляд выражал сочувствие.

– Меня беспокоит, что вдруг мама действительно на это пойдет. Она говорит, что нет, но она такая мягкотелая. Я не могу поручиться, что она проявит твердость.

– Под «мягкотелой» вы подразумеваете «недалекая»?

– Нет! Я имею в виду мягкосердечная, слишком добрая. Клянусь вам, она подает бомжам и из Лондона всегда привозит по меньшей мере десять экземпляров социальной газеты «Большая проблема». – Она замолчала. – Заблудившись, а это с ней случается постоянно, она обращается к продавцу «Большой проблемы» и дает ему десятку за беспокойство.

– О, это щедро.

– Я не против этого или того, что она почти всегда плачет, когда смотрит телевизор – я даже в кино не могу с ней сходить, – меня беспокоит другое. Когда Крессида обвинит ее в эгоизме, якобы она проживает в большом доме, тогда как они могли бы использовать его с большей выгодой, она из чувства вины скажет: «Да, это так, пожалуйста, пользуйся, дорогая».

– Это ваша невестка так сказала?

– Нет, но она так скажет, и мама уступит. А ей пришлось тяжело работать, чтобы сохранить дом после развода.

Хелена принялась объяснять, как было дело – как мать продала фруктовый сад и землю под застройку, что в то время вызывало у нее огромную душевную боль, так как никто знал, что за покупатели им попадутся и какая недвижимость окажется по соседству, – а сама взяла еще один бокал вина и уже подозревала, что проснется наверняка с похмелья.

– И что же случилось? – спросил Джаго, убирая бутылку. – Кто купил землю?

– На самом деле прекрасная пара. Они построили сборный дом, но он выглядит очень мило, и они хорошо ладят, так что все замечательно. Но бедная мама была вне себя. Ей пришлось пройти курс гипнотерапии, чтобы пережить все это.

– И помогло?

– Еще как. – Хелена сделала паузу и начала подниматься. – Большое спасибо за вино и за то, что выслушали мое нытье, не говоря уже о хлебе и сыре, но мне пора к себе. У меня уйма работы, нужно пользоваться возможностью, пока она есть.

– Вы обещали песочное печенье. Строители живут на печенье.

– Ой! Я забыла. Сейчас сбегаю и принесу. Оно по-прежнему в машине. Обычно мне приходится его раздавать, потому что, если бы я съедала все, что дает мама, я бы разжирела, как свинья. – Она рассмеялась. – Скажу Эми, что угостила вас, она обрадуется. И мама тоже.

– Почему это?

– Потому что они подумают, что я с вами флиртую, демонстрирую нормальное человеческое поведение в присутствии одинокого самца. Кстати, мы так и не выяснили ваше семейное положение.

– Я одинок, – быстро сказал он. – Очень одинок.

Хелена посмотрела на него, прищурившись и внезапно осознавая, насколько он привлекателен.

– Просто у меня нет времени на романтику.

Он сказал это так, как будто у него не было никакого желания уточнять.

– Что ж, тогда у нас есть что-то общее! Почему людям так трудно принять, что можно быть совершенно нормальным, но не хотеть тратить время на поиски спутника жизни! – Хелена поняла, что опьянела и ее несет, но не могла остановиться. – Я не хочу тратить время на приложения для знакомств! Я хочу ткать, а не смахивать влево или вправо, говоря «да» или «нет» тому, кого я в глаза не видела и кто наверняка скучен. Подруги, похоже, считают, что я обязана воспринимать любого мужчину моложе семидесяти в качестве потенциального партнера.

– Моложе семидесяти? – Казалось, он удивился. – Ну и подруги у вас! А по-моему, вам не стоит обращать внимание на тех, кто старше сорока. Потому что – сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– В таком случае снизим планку до тридцати пяти, если только вас не тянет к мужчинам постарше.

Она невольно рассмеялась.

– Меня вообще не тянет к мужчинам – нет, я не это имею в виду. Порой меня тянет к мужчинам, но я не даю этому ходу. Не сейчас. Я слишком занята.

– Это именно то, что чувствую я. Мне может приглянуться красивая девушка или прелестная женщина, но я не стану приглашать ее на свидание. У меня нет времени для отношений. Их, как дома́, нужно поддерживать в рабочем состоянии.

– А вы целиком сосредоточены на состоянии своей империи недвижимости, – сказала Хелена, надеясь, что это не прозвучало насмешливо.