Секреты крови

Кэт Лорен

Секреты крови

От автора:

Дорогие читатели, вы открыли черновик моей новой книги. История полностью самостоятельна. Ее можно читать отдельно от моих предыдущих книг. "Секреты крови"– сказка о Золушке, попавшей в опасный мир мафии.

Книга является первой частью дилогии!

Главы будут выходить раз в неделю – две. Если не готовы долго ждать, не покупайте, пожалуйста, черновик.

Знаю, что многие из вас ждут вторую часть "Рынка чувств". Книга пишется. Планирую выпустить ее полностью, а не по главам. (Но все может измениться).

Вся актуальная информация о моей работе, выходе новых глав, книжных новинках вы можете найти в моем телеграм канале.

А также поступила в продажу моя первая печатная книга "Научи меня жить"в издательстве АСТ. Книгу можно приобрести на Wildberries, Ozon, Читай город. Вторая часть "Научи меня жить 2: цена свободны"доступна к предзакажу на сайте Читай город.

Всем остальным – приятного прочтения и добро пожаловать в новую фантастическую историю.

Глава 1

Оливия

Бледно-зеленые стены, потрескавшиеся местами от выцветшей краски, отражали усталость и безнадежность, царившие в палате больничного хосписа. Я сделала тяжелый вздох и вновь ощутила уже такой привычный запах изнеможденности и обреченности. Воздух был стерильным и пропитанным антисептиком.

Последние пару недель я навещала маму после школы, но сегодня мне пришлось соврать ей и сказать, что сегодня суббота. Мама давно потерялась во времени и пространстве. Врач сказал, что ей осталось недолго, поэтому я хочу провести эти последние дни со своим единственным родным человеком.

За окном медленно сгущались сумерки. Тусклое освещение лампы над кроватью бросало бледные тени на ее лицо, исхудавшее и бледное от болезни. Мама спала под действием наркотика, который давали всем больным в хосписе. Последнее время боль не покидала ее ни на секунду.

Я крепко сжала мамину руку, глотая непрошеные слезы и чувствуя, как тепло постепенно покидает ее пальцы. Уже столько выплакала с тех пор, как нам стал известен диагноз. Мама стойко приняла эту новость, а я расклеилась не на шутку. Остаться сиротой в семнадцать лет – это не то, о чем мечтает каждый подросток. В головах у моих одноклассников были другие проблемы: как написать доклад по английской литературе или с кем пойти на выпускной бал. В глубине души я смирилась с тем, что мама скоро меня покинет, но легче от этого не становилось. К нам уже дважды приходили социальные службы. Так как мне еще не исполнилось восемнадцать, меня заберут под опеку, а я этого не хочу. Внутри бушевали отчаяние и беспомощность, смешанные с глубоким чувством одиночества и страха перед неминуемой потерей. Кроме мамы у меня не было никого, кто мог бы поддержать и помочь пережить предстоящее горе.

Глаза продолжали наполняться слезами. Я пыталась их сдерживать, глядя на спокойное, безмятежное лицо мамы, но не получалось. Не знаю, придет ли она в себя после убойной дозы лекарств. Доктор сказал мне, чтобы я готовилась к тому, что она может так и не прийти в себя, умерев во сне.

Я огляделась. В палате царила мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим гудением медицинской аппаратуры и едва уловимым дыханием мамы. Сердце сжималось от боли, чувствуя потерю и бессилие перед лицом неизбежного.

***

– Оливия, – послышался хриплый голос, оторвавший меня ото сна.

Я резко дернула головой, не совсем понимая, где нахожусь. Мама едва уловимо сжимала мою руку.

– Детка, дай мне, пожалуйста, воды.

Потянувшись к прикроватному столику, я налила воды из графина и протянула бумажный стаканчик маме. Последнюю неделю у нее совсем не было сил, поэтому мне приходилось ее кормить и помогать пить.

Мама сделала пару глотков и отстранилась.

– Кажется, мое время пришло, – тихо сказала она, смотря на меня смиренным взглядом.

– Не говори так, пожалуйста, – прошептала я, боясь произнести эти слова громче, чтобы не выдать свой дрожащий голос.

Она положила вторую ладонь на наши сцепленные руки. Я с трудом сдерживала себя, чтобы не разрыдаться перед ней. Ее пальцы были такими костлявыми и бледными.

– Мы обе знаем, что все кончено.

– Мам…

Я сделала глубокий вдох, и она крепче сжала мою руку:

– Прости, что не рассказала тебе раньше.

– О чем?

– Я просто хотела защитить тебя. Надеялась, что протяну до твоего совершеннолетия.

Мама стала хрипеть. Кашель последнее время сильно мучил ее, потому что метастазы распространились и в легкие. Я приподняла маму и поднесла стакан с водой к ее губам. Она сделала пару глотков и с облегчением откинулась на подушки.

– Твой отец…

Я затаила дыхание, ведь знала лишь одну информацию: папа бросил маму, когда узнал о ее беременности. Всю свою пока что недолгую жизнь я тихо ненавидела этого человека.

– Он не отказывался от тебя. – Мама вновь начала кашлять. – Твой отец не знает о том, что ты родилась.

Эта новость ударила как гром среди ясного неба. Как так случилось, что мама не сказала ему? Он был плохим человеком?

– Твой биологический отец из непростой семьи. Не думаю, что я могу рассказать тебе больше, дорогая, но между мной и твоим папой была чистая и искренняя любовь.

Я не могла дышать. Все эти годы была уверена в том, что мама ненавидела моего отца, потому что он бросил нас, но правда оказалась сложнее.

– Твой дедушка был против наших отношений. Он задолго до моей встречи с твоим отцом договорился о браке между ним и дочерью своего бизнес-партнера. Твой папа хотел жениться на мне, но нам не дали этого сделать.

Тело пробрало дрожью.

– Почему вы не поженились тайно, мам? Мы ведь живем не в средневековье. Или дедушка грозился лишить папу наследства? И он выбрал деньги, а не тебя, верно?

Мама почувствовала в моем голосе дольку пренебрежения и покачала головой:

– Милая, все было не так… Это сложно.

– Так объясни мне! – потребовала я, наконец, ощущая привкус предательства на языке.

Она сделала глубокий вдох и произнесла:

– Позвони ему. Скажи, что я попросила его о тебе позаботиться, пока ты не встанешь на ноги. Его имя…

И тут мама начала дышать чаще, как будто ей не хватало воздуха. Я не на шутку испугалась.

– Мама?

– Его имя Альберто Гравиано. Позвони ему скорее…

Дрожащими пальцами я стала набирать номер телефона, который продиктовала мама. Она долгие годы помнила его наизусть. Несмотря на предсмертное состояние, мама не смогла забыть даже это. Как только она назвала последнюю цифру, то вновь впала в небытие. На секунду подумав, что случилось самое страшное, я бросила тревожный взгляд на монитор. Пульс еще был. Слабый, но был.

Я осторожно прикрыла за собой дверь и, пройдя в конец коридора, встала у окна. Сильный ветер гнул деревья и царапал окно, неприятно раздражая слух. Палец завис над экраном. Он заметно дрожал. Найдя в себе силы, я все же нажала на вызов. Гудки шли долго. Я ждала, кажется, целую вечность. Уже хотела отключиться, когда в трубке послышался женский голос:

– Резиденция Гравиано. Чем могу помочь?

Я потеряла дар речи. Язык прилип к небу от волнения. Нужно было прорепетировать речь.

– Алло, – нетерпеливо потребовала ответа женщина.

– Могу услышать мистера Гравиано? – выпалила я как на духу. – Альберто Гравиано. – Решила уточнить на случай, если у моего отца были братья или сыновья.

– Вы хоть знаете, сколько сейчас времени? Из какого часового пояса вы звоните?

Этот грубый голос начинал меня раздражать. У меня и без того была куча проблем, и какая-то хамоватая женщина, находящаяся на том конце провода, не ухудшит моего разбитого состояния.

– Это очень важно, – единственное, что я смогла вымолвить. – Пожалуйста.

– Я посмотрю, спит ли он. Если да, то я не буду его будить, и вам придется позвонить утром.

– Хорошо, спасибо.

– Как вас представить?

Я на мгновение задумалась. Женщина была мне неизвестна, как и ее мотивы. Я не могу сказать ей правду о том, кем являюсь.

– Скажите ему, что звонит Бритни Миллер.

Я решила представиться именем мамы. Надеюсь, он помнит ее, как и она его.

– Ожидайте.

Послышался шорох. Я стала медленно мерить шагами небольшой коридор в ожидании ответа. Каким бы он ни был. Кажется, я ждала целую вечность и вся изнервничалась.

– Брит? – послышался грубый мужской голос. – Это правда ты?

Слезы брызнули из глаз, услышав родной голос впервые.

– Что с тобой случилось? Почему ты плачешь?

Папа все еще думал, что ему звонит моя мама.

– Это не Бритни, – наконец, призналась я, всхлипывая. – Я ее дочь.

В трубке повисло молчание.

– Я твоя дочь, – решила уточнить.

Отец выругался и тяжело вздохнул. Слова резко вылетели из моего рта, сорвав плотину, едва сдерживающую меня. Я стала рыдать в трубку и объяснять все:

– Знаю, что мама скрывала от тебя, что я родилась. Она убеждала, что это ради моей безопасности, но я не знаю, почему. Мама умирает. У нее четвертая стадия рака. Она сказала позвонить тебе и попросить, чтобы ты позаботился обо мне. Так как мне только через три месяца исполнится восемнадцать. К нам уже дважды приходили социальные службы.

– Черт возьми! – единственное, что ответил он.

Я не в праве винить его за немногословность. Человек только что узнал, что его возлюбленная из прошлого умирает и что у него есть дочь.

– Она изредка приходит в себя. Врачи говорят, что мама не протянет и пару дней.

– Где ты сейчас? – поинтересовался он.

– В хосписе онкологического отделения в больнице Святого Винсента в Индианаполисе, – как на духу протараторила я.

– Я скоро приеду за тобой. Путь из Чикаго не близкий, но обещаю, что через пару часов буду уже рядом.

– Хорошо, – всхлипнула в ответ в трубку.

Когда я решила, что разговор окончен, и отстранила телефон от уха, чтобы отключить звонок, послышался голос:

– Как тебя зовут?

Я немного опешила, понимая, что не назвала ему своего имени.

– Оливия, – прошептала я, испытывая странное чувство, когда называла родному отцу свое имя. – Меня зовут Оливия, – повторила я чуть громче и увереннее.

– Оливия… – Он цокнул языком, будто пробовал мое имя на вкус.

Интересно, о чем отец подумал и что испытал, разговаривая сейчас со мной?

– До скорой встречи, дочь.

***

Слезы душили, а от рыданий болело горло. Уже несколько часов я не могла остановиться. Мне приходилось отказываться от успокоительных капель, которые все предлагала мне медсестра. Я должна была оплакать маму. Никогда не прощу себя, что не была с ней рядом в тот момент, когда ее сердце остановилось. После разговора с отцом я поспешила вернуться к ней и услышала, что прибор стал пищать, показывая тонкую полоску на экране монитора, свидетельствующий о том, что пульс отсутствовал. Я стала кричать и звать на помощь, но что врачи могли сделать, если именно в этот момент Бог решил забрать ее у меня.

– Оливия, к тебе пришли. – Послышался голос доктора.

Я ощутила тяжелую мужскую руку на своем плече. Подняв голову, увидела лишь размытые силуэты. Из-за слез я не могла четко разглядеть лица. Кто это? Снова социальная защита? Я прижала кулаки к глазам и сильнее потерла веки. Поморгав несколько раз, стала видеть четче.

– Оливия. – Позвал один из мужчин, стоявший в центре.

На нем был костюм, и на лице застыло выражение встревоженности. Папа… Он сделал шаг вперед и бросил взгляд на тело мамы, безмятежно лежащее на больничной койке. Отец подошел ближе и раскрыл свои объятия, в которые я с радостью прильнула. Как только его руки сомкнулись у меня за спиной, из меня вновь вырвались рыдания. Теперь уже не только от скорби по маме, но и от эмоций, переполнявших меня от первой встречи с отцом. Это чувство не поддается никакому словесному описанию. Счастье, опустошенность, тревога, боль, облегчение – все это не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас, находясь в отцовских объятиях. Таких родных и чужих одновременно.

Его губы коснулись моего виска, а ладонь с волос переместилась на щеку, чтобы вытереть слезы. Никто никогда так не обнимал меня. Никогда. Можно ли почувствовать родную душу за секунду? Оказалось, что можно.

– Ты должна быть сильной, Mia cara (итал. моя дорогая).

Отстранившись от крепких объятий, я бросила слезливый взгляд на маму.

– Ты не успел увидеть ее. – Мой голос вновь дрогнул. – В последний раз.

Отец обхватил мои плечи и мягко потащил к выходу. Я стала упираться, но мужчина был настойчив.

– Мы больше ничем не поможем ей, дочь. Нам нужно уезжать.

Я судорожно покачала головой:

– Ее нельзя тут оставлять, я…

– Обещаю, что мы похороним твою мать по всем правилам. Я организую ей похороны, но не здесь, а в Чикаго. А теперь нам пора уезжать.

Умом я понимала, что нужно ехать. Ведь именно за этим я звонила отцу, но сердце не позволяло сделать шаг прочь от мамы. Я вернулась к койке и в последний раз взглянула на ее сухое, истощенное лицо. Коснувшись ее волос, едва сдержалась от истерики.

– Прощай, мам. Я так сильно тебя люблю.

Я поцеловала ее в лоб. Тело еще не успело остыть. Со стороны могло показаться, что женщина спит, но это было не так.

– Пойдем, дочь.

Сильные мужские руки потянули меня за собой, и я даже не сопротивлялась.

Не помню, как мы оказались на улице и как сели в автомобиль. Меня не заботило даже то, что отец приехал с кучей охраны. Мама ведь говорила о том, что он из богатой семьи.

– У тебя есть вещи, которые ты бы хотела забрать?

– А? – переспросила я, не сразу поняв его вопрос.

– Я забираю тебя в Чикаго, Оливия. Прямо сейчас. Тебе нужно собрать вещи?

– Д-да, конечно. А как же моя школа?

– Предоставь это мне.

Глава 2

Оливия

– Я не позволю тебе оставить эту дрянь в нашем доме!

Послышались крики, и я тут же оторвала голову от подушки. Сон как рукой сняло.

– Выбирай выражения, Франческа! – Раздался строгий голос отца. – Она – моя дочь и будет жить здесь. Ты не смеешь мне указывать, что делать. Напомнить, кто перед тобой? Видимо, ты забыла.

Внутри меня все сжалось, как натянутая струна. Сердце начало бешено колотиться о грудную клетку, стуча в резонанс с ненавистью, которая висела в воздухе за дверью спальни. Хоть я не была так близко, но все же почувствовала отвращение женщины, стоящей в коридоре.

– Это ты забыл! – закричала женщина еще громче, заставляя меня не только сесть в постели, но и сразу же соскочить с нее. – Забыл обо мне! Забыл о наших сыновьях!

Я на цыпочках подступилась к двери. За ней разгорался настоящий ад.

«Сыновьях»? Значит, у меня есть сводные братья?

Неутихающие крики мачехи были похожи на рев дикого зверя, которые окончательно выбили меня из сна. Я стала прислушиваться к каждому слову.

– Неужели у нее нет никакой дальней тетки, чтобы отправить ее жить туда? Я не позволю тебе оставить ее здесь! – продолжала она верещать. – Твои Капо не позволят тебе. Дон не должен упасть лицом в грязь, живя с нагулянным бастардом под одной крышей! Это скандал!

Ее слова, словно яд, отравляли пространство вокруг. И токсины, как смертоносные флюиды, заползали змеями в щели моей спальни.

Я не знала эту женщину, но чувствовала, что она меня ненавидит. Ненавидит с остервенением, с неприкрытым злорадством.

– Я сказал тебе закрыть свой рот! – рявкнул он на нее. От силы его голоса и от одного-единственного слова «Дон»у меня пробежали мурашки.

– А то что? – бросила женщина ему вызов. – Я ни за что не приму этого выродка в своем доме!

Послышался звук, похожий на хлесткую пощечину. Я не выдержала напряжения и решила показать им обоим, что их слышала не только я, но и, скорее всего, все в этом особняке. Когда мы приехали в Чикаго глубокой ночью, я мало что разглядела, но то, что дом моего отца был огромен, сложно было не заметить. Даже в темноте.

Открыв дверь, я увидела картину, описание которой вертелось у меня на языке, но мне сложно было ее назвать. С одной стороны, сцена была пугающая. Моя мачеха – высокая, темноволосая женщина средних лет, но явно ухоженная, – стояла напротив моей двери, держась ладонью за левую сторону лица. Ее глаза испуганно расширились. Отец, наверняка, ударил ее впервые, поэтому она так оторопела.

Я перевела взгляд на папу. Он стоял с каменным видом и пренебрежительно смотрел на свою жену. Наши глаза встретились, и его выражение лица смягчилось. Он выглядел виновато.

– Прости, что разбудили тебя, дорогая.

Услышав, как он меня назвал, Франческа громко фыркнула и бросилась прочь. Я даже не стала смотреть ей вслед.

– Странно, что вы решили выяснять отношения у дверей моей спальни.

– Прости, милая. – Папа приобнял меня за плечи. – Наш утренний разговор не заладился, когда я рассказал ей о тебе. Перехватил ее уже в коридоре, когда она направлялась в твою комнату.

Папа отстранился, оставляя ладони на моих плечах. Он с теплотой и по-отцовски разглядывал меня.

– Тебе не о чем беспокоиться, дорогая. Для нее это шок, но она привыкнет.

Я не была дурой, несмотря на юный возраст. Мне хотелось сказать, чтобы отец не обнадеживал ни себя, ни меня глупыми надеждами, но решила промолчать.

– Приведи себя в порядок и спускайся на завтрак. – Он указал в сторону лестницы. – Она ведет прямиком в столовую через большую гостиную. Потеряться не должна.

– Спасибо, пап.

Я встала на носочки и чмокнула его в свежевыбритую щеку.

***

Приведя себя в порядок, поспешила вниз. По пути я рассматривала каждую деталь интерьера. Приехав поздно ночью, мне мало что удалось рассмотреть. От дикой усталости и горя меня почти не волновало, куда я попала. Но сейчас, выспавшись, я начинаю потихоньку приходить в себя и обращать внимание на то, что вокруг меня есть жизнь, и она красочная. Последние несколько месяцев я буквально жила в больнице, стараясь провести с мамой как можно больше времени.

Она говорила, что семья отца очень обеспечена, но, чтобы настолько, я и подумать не могла. Чувствовала себя принцессой в старинном замке. Очень странный выбор интерьера. Стены и потолок были украшены резным деревом. Повсюду висели картины. Уверена, что каждая из них стоит целое состояние. На глаза то и дело бросались вазы и статуэтки. Возможно, дом был построен еще лет сто пятьдесят назад? Надо поинтересоваться у папы. Насколько глубокой была наша родословная.

Желудок призывно заурчал, как только обонятельных рецепторов коснулся аромат выпечки и свежесваренного кофе.

– Доброе утро.

Хоть я уже и поприветствовала отца и его жену, если это можно так назвать, все же решила соблюсти приличия, когда оказалась в столовой.

Папа отбросил газету и встал, чтобы помочь присесть. Мне стало неловко, но я не стала препятствовать. Значит, в их семье так принято.

«У богатых свои причуды», – подумала я про себя.

– Как спалось, милая? – спросил отец, выдвигая мне стул рядом с собой.

Я села и немного поежилась, ощущая на себе пристальный взгляд мачехи. Еще немного, и она прожжет мне левую щеку.

– Спасибо, пап. Со мной все в порядке.

Как только женщина услышала впервые из моих уст «папа», она зло усмехнулась, пряча недовольное выражение лица и делая глоток из фарфоровой чашки.

– Ты что-то хотела сказать, Франческа? – Тон отца был холоден и требователен. Наверняка, пока я приводила себя в порядок, их разговор продолжился. Уверена, что он был нелегким. Отец дал ей пощечину. Я слышала. Не думаю, что папа был жестоким человеком. Она вывела его, говоря про меня гадости. С одной стороны, он защищал меня, но с другой… Мне придется хорошо подумать в ближайшее время о своем отношении к этой ситуации и быть осторожней.

– Д-да, – послышался дрожащий голос мачехи. – Мы рады видеть тебя в нашем доме. Сожалею о твоей утрате.

Прозвучало сухо и совсем неискренне. Правильнее будет сказать, что она протараторила эти два предложения как заученный текст без капельки искренности и доброжелательности.

– Оливия, позволь тебе представить синьору Летицию. Она ведет хозяйство в этом доме.

Отец кивнул на женщину, вошедшую в столовую, держа в руках поднос с моим завтраком.

– Взяла на себя смелость приготовить вам скрэмбл с пармской ветчиной, синьорина Оливия, – учтиво произнесла женщина, ставя передо мной тарелку. – Надеюсь, вы такое любите. Было бы замечательно, чтобы после завтрака мы с вами обсудили ваши предпочтения в еде и есть ли у вас, не дай Господь, аллергия на какие-то продукты.

Я поерзала на стуле от неловкости. Так много внимания к моей персоне было для меня чуждо.

– Все в порядке, синьора Летиция. Я не особо привередлива к еде, и аллергии у меня нет. Прошу, зовите меня просто Оливия.

Я демонстративно вдохнула аромат, исходивший от тарелки.

– Пахнет замечательно.

Улыбнувшись женщине, я схватила вилку и стала уплетать завтрак за обе щеки. Внезапное чувство голода привалило с небывалой силой.

– Чай или кофе? – спросила синьора Летиция.

Я не могла ответить с набитым ртом, поэтому постаралась быстрее все прожевать. Секунды ожидания казались вечностью, судя по гробовой тишине в столовой.

– Чай, пожалуйста.

Пока женщина наполняла чашку, я бросила короткий взгляд на мачеху. Она сидела с каменным лицом. Левая бровь удивленно выгнулась. Ее осанке позавидовала б любая прима балета. Я поняла, почему так на меня смотрят, и тоже постаралась немного выпрямиться, но не для того, чтобы это выглядело слишком очевидно.

– Милая, – обратился ко мне отец, – к сожалению, я не могу остаться дома после завтрака. Мне очень жаль, но я попросил Франческу показать тебе дом.

– А моя мама?

– Я как раз еду, чтобы решить дела, связанные с ней.

Он не произнес слово «тело», и я была ему благодарна.

– Через час ее должны доставить в морг в Чикаго. Мне нужно поехать и отдать все распоряжения.

При упоминании матери мое приподнятое настроение от нахождения рядом с отцом вмиг улетучилось.

– Тебе не о чем беспокоиться, Cara mia. – Папа положил свою ладонь на мою и слегка сжал в знак поддержки.

– У меня нет черных вещей. – Вспомнила я о немаловажном факте.

– После завтрака вы можете отправиться с Франческой по магазинам и купить тебе все необходимое, в том числе и траурную одежду. Уезжая из дома, ты собрала совсем немного вещей с собой.

– Мне было не до этого, пап.

Я мягко выдернула руку из его и продолжила завтракать. Ком стоял в горле. Мне резко перехотелось есть. Желудок заурчал, протестуя, и, тяжело вздохнув, я продолжила накалывать вилкой омлет.

– А что насчет моей школы? – спросила я через мгновение.

– Дай мне время поразмыслить над этим вопросом, Оливия. Думаю, я предоставлю это дело Франческе. Она хорошо знакома с элитными школами Чикаго.

Столовые приборы громко звякнули о тарелку.

– Что-то не так? – спросил отец, приподняв бровь.

Не думаю, что он действительно озадачен поведением своей жены. Даже мне понятно, что тут происходит. Я сама была не в восторге от того, в какую ситуацию попала.

– Я так больше не могу! Как ты смеешь так со мной обращаться!

Краем глаза я заметила, как рука отца напряглась. Мгновение мне показалось, что он ударит кулаком по столу, но этого не произошло. Не знаю, было ли тому причиной мое присутствие или нет… Отец взял чашку и сделал глоток кофе, пытаясь сохранить спокойствие.

– Ты, видимо, забыла, с кем разговариваешь, Франческа. Мне стоит напомнить?

После последней фразы наступила оглушающая тишина. Я даже жевать перестала. Мачеха бросала тревожный взгляд то на мужа, то на меня. Я еще больше чувствовала себя неуютно. Мне здесь были не рады. Очевидно. Интересно, мои сводные братья такие же, как их мать или нет. Кстати, интересно, где они?

– Я оказалась в этом доме не по своему желанию, синьора Франческа. – Почувствовала, что мне первой нужно прервать эту гнетущую тишину. – Волей судьбы я осталась сиротой, но уверяю, что не задержусь в этом доме надолго. Скоро я окончу школу. Месяц назад мне пришло письмо из колледжа, я получила полную стипендию. Так что, уверяю вас, я здесь не для того, чтобы занять ваше место в этом доме. И уж тем более место моих сводных братьев.

Раздался резкий звук разбитой посуды. Мачеха мгновенно подорвалась со своего места и подскочила ко мне. Отец опередил ее, загородив меня собой.

– Ты слышал, что эта дрянь только что сказала? – закричала она. – Ты слышал?

– Тебе нужно успокоиться, Франческа!