Позиция прикосновения

Кэролайн Невилл

Позиция прикосновения

Пролог. Брэндон

Я пытался прийти в себя. Перед глазами расплывалась пелена. Мне нужно было продержаться последние три минуты. Решающие минуты.

От этого чертово поединка зависело моё будущее, которое я должен был сделать лучше. Встать в нужную позицию и заработать репутацию чемпиона. Я так долго к этому шёл, что и вовсе забыл о своей нормальной жизни.

Ко мне подошел секундант, протянув бутылку с водой.

– Пора.

Пальцы горели от ударов, но мне было плевать. Я не уйду отсюда без победы. Она нужна мне любой ценой.

Осторожно вставив капу обратно к зубам, я провел языком по нёбу, чтобы проверить насколько хорошо она держится.

Стоило мне только подняться с табуретки у своего столба красного цвета, как на противоположной стороне Макс повторил все движения за мной. Мы были лучшими выпускниками. Те, кто претендуют на лучшего аутфайтера.

Противник смерил меня ярым оскалом. Его лицо скривилось в долбанной ухмылке. Наверняка он уже представлял, как я добавлял свои штрихи к его надменности.

Бокс стал моим протестом против привычных правил в моей семье, которая вечно жила под чьим-то контролем. Я мог привыкнуть и оставить всё как есть, но мне хотелось перемен. Быть тем, кто нарушает. Тем, кто борется.

Я получал желаемое по щелчку пальцев, стоило мне только этого захотеть. Сила и цель – два компонента, без которого меня бы, черт возьми, вообще не существовало.

Мышцы в теле гудели. Я надел перчатки, перевязав их лентой, и вышел в центр. По лбу стекали капли пота.

Рефери посмотрел на нас вдвоём и подал сигнал.

Макс не успел опомниться, как я нанес ему первый удар. Ему следовало подучиться сосредоточенности, иначе помимо проигрыша он получит прозвище неудачника.

Пульс учащался. Движения были резкими и быстрыми. Как вспышки светлых и темных оттенков.

Мы держали дистанцию до тех пор, пока парень не использовал апперкот, но я вовремя увернулся. Отвел плечи в сторону, удерживая вес тела на ногах.

Я действовал осторожно, придерживаясь отработанной схеме. Выискивал нужный угол и высматривал болевые точки, так учил меня тренер.

Мной двигал адреналин. Чувство несправедливости. Я отпускал всю свою ненависть в драки.

Мне нужно было уйти с линии атаки. Левая нога осталась неподвижной, а правая очертила круг до прямого угла поворота. Этот разворот не терпел ошибок. Нельзя медлить и нарушать баланс. Я всё помнил наизусть.

Я сыграл на опережение. По моим расчетам, Макс пролетал мимо меня, а мне оставалось только контрактовать его сбоку.

Ни одного промаха. Все шло так, как я предполагал, но только я не учел одного.

Все нужен просчитывать на несколько ходов вперёд.

Когда оставался всего шаг до того, чтобы повалить Макса на пол, я развернулся на долю секунды к нему спиной и был готов поплатиться за чертову оплошность.

Он начал падать из-за того, что я сбил его с нужного курса, но парень решил потянуть меня за собой. Он не собирался сдаваться, поэтому оставил свой след тяжелым толчком в спину.

В глазах заблестели искры. От постоянных тренировок у меня появились адовые боли в пояснице. Я глотал обезболивающие, но всё было бесполезно. Помогало только терпение. Но сейчас я хотел взвыть от боли и упасть – это означало оставить за собой поражение.

Я зарычал и из последних сил набросился на Макса. Мне хотелось выбить из него всё, что только было живым. Я ударял в живот, ключицы и челюсть. Его яростные глаза в миг стали полны жалости.

«Всего несколько секунд, черт!» – проговаривал я про себя, как мантру на грани жизни и смерти.

И как только заветный звук сирены дошел до моих ушей, я облегченно опустил голову.

Я сделал это. Но только какой ценой.

В голове смешались мысли, и только они отвлекали меня от нарастающих жгучих мучений.

У меня не было времени на эти нежности. Я знал, что со мной всё будет в порядке. Возьму перерыв на восстановление.

В ватных руках я нес сумку, перекашиваясь с одной ноги на другую, пытаясь не шевелить спиной. Не знаю, как я дошел до дома, не свалившись в каком-нибудь переулке.

Выносливости мне не занимать.

Контрастный душ помог немного расслабиться. Если бы не обязанности, я предпочел бы остаться там намного дольше.

Чистое белое поло от Tommy Hilfiger, синие свободные джинсы и белые кроссовки.

Сейчас я выглядел намного лучше, чем час назад. Только слегка взъерошенные волосы отдаленно напоминали мне о бое.

Семья Беннет ожидали только меня. Наши родители устраивали подобные встречи по любому поводу, и я тоже был обязан присутствовать там.

Я не испытывал ничего хорошего, когда оказывался там. Всё дело было в самой дружбе: начальник и подчиненный. Мой отец подходил под второй вариант.

Они зависели друг от друга. Доверяли самое ценное. Но я всегда твердил себе, что в этом была выгода.

Все проблемы начинались и заканчивались в стенах знакомой резиденции.

Я мог отказаться и не появляться здесь больше ни на шаг. Мог, если бы не одна девчонка – Одри.

Мы были слишком юными, когда наши пути пересеклись. Встреча, предначертанная самого начала.

Я привязался к ней. Мы росли вместе.

Наверное, в этом была наша ошибка. Ошибка времени и обстоятельств.

Я никогда не видел в ней нечто большее, чем подругу.

Мне хотелось оберегать Одри. Быть для неё тем, кто смог бы отдать за неё свою жизнь.

Пока она не переступила границу дозволенного.

– Я не должна была этого делать? – она выглядела такой же растерянной, как и я. Глаза девчонки в мгновение потускнели.

Я запомнил её улыбку с ямочками на щеках и веснушки. Черное платье с белыми рукавами фонариками, гольфы до колена и простые лоферы на ногах. Всё, как она любила.

У меня не хватало сил убрать руки с её тела. Тепло растекалось по венам и било сильнее от безрассудства.

Я не знал, что чувствовать.

– Мы можем притворится, что ничего не произошло.

– Но я не хочу.

Теперь я понимал, почему Одри стала другой. Она взрослела и вместе с ней росло и её влечение. Ни к парням из школы, знакомым, друзьям. Ко мне.

Одри запуталась. Её искаженная влюбленность сделает только больнее.

Я знал, что она станет сопротивляться, но другого выхода просто не существовало.

– Тебе не нужна такая любовь.

– Ты не можешь решать за меня.

Я оказал ей услугу, ответив на поцелуй, не позволяя ничего лишнего. Мне казалось, что так будет лучше, если она выбрала того, кому доверяет.

Всё произошло слишком быстро и смазано, что я не до конца осознал всю пагубность своего поступка. Моё одолжение стало роковой ошибкой для нас двоих.

Нам нельзя было находиться с ней наедине, когда её чувства стали слишком открытыми. Только теперь губы девушки манили с большей силой, чем прежде.

Мне пришлось отстранится, но этот мимолетный поцелуй остался порочным воспоминанием на моем сердце.

Пролог. Одри

Я сидела в гостиной на одном из бархатных диванов, что стоял напротив огромного телевизора. Все вокруг громко разговаривали и суетились, носились сломя голову, пытаясь как можно скорее всё успеть, но лишь для меня время на мгновение в очередной раз остановилось.  Отдалённый посторонний шум совсем не отвлекал моё внимание. Я была слишком сосредоточена на картинке экрана.

Кассета слегка потрескивала при смене кадров, но мне это даже нравилось. Иногда дисковод барахлил из-за своей негодности, и мне приходилось пару раз привести его в себя лёгкими ударами.

– Ну же, только не на моём самом любимом моменте! – заныла я, подойдя к злополучному ящику.

Но похоже, что мои молитвы были услышаны.

Всю комнату заполнила музыка. Я затаила дыхание так, словно видела всё впервые.

На сцене кружили девушки в пуантах, пачках и белоснежных корсетах. Каждый раз у меня захватывало дыхание, когда я видела, как они легко порхали по паркету, словно в невесомости. Они исполняли пируэты так свободно, что я даже завидовала. Мне всё ещё приходилось много тренироваться, чтобы это ненавистное движение наконец-то поддалось мне.

Стоило мне на секунду застыть в своих мыслях, как сквозь темноту, проглядывался свет. Это была мама. Она исполняла главную роль.

Отрывок с постановкой "Лебединого Озера" – был моим самым любимым.

С экрана на меня смотрела своей лучезарной улыбкой восемнадцатилетняя девчонка, которая в свои года уже была достаточно известной и молодой.

Актрисой, но не балериной.

Я крутила на повторе момент из полноценного мюзикла, где она играла.

Мама была из тех людей, кто проживал сотни историй, становясь их частью лишь на какое-то мгновение. Примеряла на себя разные образы для лучшего погружения в персонажа. И ей это всегда удавалось.

Я верила ей и её сотням других жизней. Но эта история навсегда поселилась в моём сердце.

Балет был моей любовью. С первых просмотренных кадров. С первого па.

Взаимной любовью.

В отличие от одного парня.

– Одри! – позвала меня мама. Я не сразу услышала её голос. – Только не говори, что снова пересматриваешь этот мюзикл.

– Всего какой-то сотый раз, – с моих губ сорвался смешок.

Мама подошла ближе и села рядом со мной, укутав в свои объятия.

– Можешь мне не верить, но я ни разу не смотрела эту кассету после премьеры. Не самая моя лучшая работа.

– Если бы не эта кассета, то у меня никогда бы не появилась мечта.

– Верно, милая. Каждому из нас отведена особая роль. И я точно знаю, что твоя – стать самой настоящей примой.

– Одной мечты всегда недостаточно. Но я сделаю всё возможное.

– Ты этого заслуживаешь, – она бережно поцеловала меня в лоб, а затем посмотрела на меня. – Семья Картеров уже пришла. Мы все собираемся в саду.

– Я скоро приду. Только приведу себя в порядок, – мне оставалось только натянуть улыбку.

Меньше всего мне хотелось вновь встретится лицом к лицу с Брэндоном. Мы знали друг друга почти целую вечность. Но с каждым разом я ощущала, как привязываюсь к нему. Смотрю на парня совсем по-другому. Не как на друга, хотя раньше всё было совсем иначе.

Сердце отчаянно стучало в груди в ожидании.

Я схватила с дивана свои пуанты нежно-розового цвета и выбежала в коридор. Мысли в голове путались, и я не заметила, как наткнулась на кого-то. Ноги запутались, и мне оставалось упасть в неловком положении, но крепкая рука смогла меня удержать.

– Куда спешишь, Одетт?

Стоило мне только поднять свой взгляд, как всё вокруг перестало иметь хоть какой-то смысл.

Ладони Брэндона всё ещё придерживали мою талию, а затем он помог мне встать ровнее. Так, чтобы я смогла устоять на ногах в его присутствии.

Я обещала себе, что больше не посмею испытывать к этому парню любые чувства, но его предательские карие глаза глядели мне в самую душу и я была очарована ими.

Он был идеален. Аполлонские черты и грубый характер. Сильные мышцы, заметно выделяющиеся рельефом под его одеждой, заставляли меня пылать. Совсем юную меня, и я считала это притягательным. Неизведанным. Взрослым.

Он передал мне пуанты, которые я едва удерживала в руках.

– И когда ты перестанешь так меня называть? До моего совершеннолетия?

– По-моему тебе очень идёт.

– Конечно, тебе лучше знать.

Я отстранилась, сделав шаг назад и прижав ценную вещь к груди. Улыбка спала с лица. В последние месяцы мне всё труднее было находится с Брэндоном наедине. Всё усложнялось с каждым днём, когда он навещал нас со своей семьёй.

Как бы я не пыталась спрятать своё смущение, парень всё видел насквозь. Он слишком хорошо знал меня. Мои секреты. Мои ошибки. Мои мечты.

Всё, кроме моих чувств.

Я была для него маленькой четырнадцатилетней девчонкой, в которой он видел никого иного, как дочь друга его отца. Он был на шесть лет старше.

– Ты стала отстранятся.

– Вовсе нет.

Парень вновь пошел мне навстречу, но в этот раз я осталась стоять на месте. Его пальцы коснулись моих волос, спадающих на щёки. Он аккуратно отвёл прядь за ухо. От его прикосновений мурашки бегали по коже. А пленительный запах древесного одеколона хотелось вдыхать ещё и ещё.

– Тогда почему ты избегаешь меня? Мне нужно знать, что ты в порядке.

– Брэндон…

Очередные слова про заботу. Я слышала их довольно давно. И в последнее время мне так их не хватало. Причина мимолетной радости и отчаяния.

"Прошу, только не продолжай…", – проговорила я про себя, но не успела опомниться, как его слова добрались до моего се

– Ты важна для меня.

Всё внутри перевернулось от этой глупой, брошенной в воздух фразы, и я решила, что больше не смогу скрывать свою влюблённость.

Это была его вина. Он подпустил меня слишком близко к себе. Заставил испытывать что-то запретное, пока между нами расстилалась пропасть в несколько лет.

Я встала на носочки и коснулась своими губами его.

Не знаю, сколько секунд мне понадобилось опомниться от случившегося, но я навсегда запомнила то, как мне было хорошо. Ему тоже. Он ответил на мой поцелуй, а затем, отпрянул так, словно его ударили током.

В его взгляде читалась потерянность и непонимание. Я ждала, когда он вновь прикоснется ко мне, но от него повеяло холодом.

– Забудь об этом, Одри. Так будет правильнее, – он провёл большим пальцем по моим губам, и тяжело вздохнув, вышел прочь.

Он украл мой первый поцелуй, а затем заставил меня разбиться о собственные желания.

Глава 1. Брэндон

Пять лет спустя…

Я снова на поле боя. Вокруг обволакивающая пустота. Приглушенный свет скрывал за собой тень на другом конце ринга. Темнота кричала громче простой тишины. Я шел на звук, опасаясь оступиться.

Мне нужно было сделать ещё пару шагов, чтобы разглядеть то, что находилось слишком далеко. Наверное, я мог дотянуться и развеять эту пелену перед глазами, но всё казалось гребанным обманом.

Тело заныло, и я попытался выпрямиться в полный рост, как ощутил непривычную скованность.

Руки были связаны. Я чувствовал боль жгута, что сильнее стягивал мышцы.

Я снова увидел в себе слабака, и от несправедливости вновь дернул веревку, но она не поддалась мне.

Тень приближалась. Звуки шаркающей обуви становились слышнее. Внутри всё шипело беспомощностью. Собственный голос насмехался надо мной.

«Это всё, что ты можешь?» – слова отчетливо били по вискам и отзывались пыткой.

– Заткнись, нахрен! – мои крики терялись среди темной прохладной комнаты.

Я наблюдал за тем, как тень зловеще дышала мне в лицо. Ноги не слушались меня, хотя я приказал им бежать как можно дальше.

Мы стояли друг напротив друга – победитель и побежденный.

Очередной безликий кошмар, который носил всего одно имя и образ, но я предпочел стереть его из памяти.

Всё повторялось по одному сценарию: противник срывает маску и бьёт первым, когда мои руки связаны и я ничего не могу с этим сделать.

Но в этот раз я решил разбиться в кровь, но не дать себе упасть на колени перед своим самым большим страхом.

В глазах светилась ярость. Из последних сил я напряг каждую клетку своего тела и на мгновение мне показалось, что нить рушится, пока смертельная пощечина с последующим ударом под дых не заставили меня проснуться в холодном поту.

Я выставил перед собой руки, разглядывая ладони и пальцы. Никаких шрамов и следов.

Мне снова всё приснилось.

Непрекращающийся шум заставил обернуться к комоду. Это было простое уведомление. Вот, что заставило меня проснуться. Если бы только этот чертов телефон зазвенел на несколько секунд раньше, чтобы я мог всё изменить. Гребанный гаджет!

Я взглянул на время – пять утра. И когда этот ад наконец замкнет свой круг? Если бы я только знал ответ на этот вопрос.

Ладонями я облокотился на край кровати и тумбочки, чтобы подняться. В последнее время в спине снова появились покалывания. Врач уверял меня, что всё в порядке и это просто последствия сильной травмы.

Травмы.

Ненавидел это слово. Оно звучало хуже приговора, хотя всё было совсем не так.  Я не собирался завязывать со спортом, чтобы мне не прогнозировали. Это равнялось смерти для меня. Отобрать самое дорогое и заставить существовать без него.

Я схватил спортивные шорты и переодел майку. За окном сгущались тучи, не смотря на августовские дни. Чем ближе дни шли к осени, тем гуще становился утренний туман. Клянусь, если бы погода была в десятки раз хуже, я бы все равно заставил себя выйти на улицу.

Оставалось только подключить наушники к телефону. Обычно я предпочитал бегать в тишине, но сейчас мне нужно было чем-то занять свои мысли.

Единственное, что меня заставляло держаться на плаву – цель. Я должен был вернуться любой ценой.

Дверь со скрипом закрылась, и я вышел по лестнице к выходу.

Утреннее затишье привычно встречало меня. В это время Лондон казался безжизненным. Так, словно недавно прошелся апокалипсис и смел всё вокруг.

Я не любил одиночество, но был к нему прикован. Извечные тренировки занимали большую часть всего моего времени. Перед глазами стояла карьера, вытесняющая всё остальное.

В свои двадцать пять я только становился на ноги после падения.

Мой путь из дома снова вёл к парку Баттерси.

Я слегка поморщился, когда ветер подул в лицо. Наверное, мне стоило привыкнуть к тому, что рядом с Темзой всегда становилось прохладнее.

Мне нравился этот парк, ведь именно с него всё и началось. Раньше здесь проходило слишком много спортивных игр, на которые водил меня отец, когда я был ещё ребенком. Я называл это местом силы, словно всё вокруг было нечто особенным.

В наушниках играл плейлист группы «Ля». Однажды во время паузы между боями я случайно узнал про музыку этих парней. Теперь их песни стали моим напутствием перед каждым выходом.

Я бежал по указателям вдоль водного сада и лесного проспекта с его зелеными и густыми аллеями. Только вперёд по тропе, представляющей из себя самую настоящую петлю, а затем вдоль самой набережной.

Постепенно я приводил себя в чувства, пока одна из изгородей перед старой заброшенной электростанцией не привлекла моё внимание. Я замедлился на месте, чтобы отдышаться и подойти ближе.

Обычно такие заборы в парках всегда были заполнены ненужной рекламной, портящей весь вид. Яркая и выделяющаяся. Но не сейчас. Я видел выцветшую бумагу, пожелтевшую от времени. Похоже, что кто-то решил избавиться от мусора.

Здесь висели старые плакаты: вырезки из журналов, афиши с датами концертов десятилетней давности и ещё всего один непримечательный постер с кричащей подписью – «Невероятное финальное противостояние бойцов …». Мелкими буквами в самом конце призывали скорее приобрести билеты, а в самом центре виднелись фотографии парней в боксерских перчатках, а между ними молния во весь лист. Одним из них был я.

Взъерошенные волосы, слегка заметная щетина, капли пота на лице и грозная ухмылка. Всё это осталось в прошлом. На этом постере, что я уже держал в руках. Казалось, что нас ничего не связывало или я просто был слишком категоричен.

В груди бушевала буря. В жилах закипала злость. Я разорвал бумажку на куски и выбросил в ближайшую урну.

В глубине души я понимал, что это ничего не изменит, никто не сможет стереть мне память. Только почему-то после спонтанного эмоционального всплеска мне стало легче. Я мог злиться на себя сколько угодно из-за совершенной ошибки, но всё останется прежним, как бы мне этого не хотелось.

Ближе к восьми часам город стал оживать. Люди неслись сломя голову по скверам, не замечая ничего вокруг кроме самих себя. Никаких улыбок – только строгая серьезность.

Пока все остальные спешили в офисы, я развернулся вниз по тропе в мастерскую.

Я работал обычным механиком в одном городском автосервисе. Я занимался пыльным и не очень прибыльным делом – обслуживал машины и прочую технику. Мне просто нужно было прикрытие.  Идеальная картинка для окружающих людей, в то время как я зарабатывал на жизнь подпольными боями.

Мы работали вместе с Майклом. Открыли свой небольшой бизнес после колледжа и держали на эти деньги мастерскую. Клиентов было не так много, но постепенно о нас узнавали. Майкл стал моим другом, правда, у него слишком придурковатый характер. Его ничего не заботило, он жил сегодняшним днём. Иногда мне казалось, что у него в голове самый настоящий смерч – сплошная ветреность и беззаботность. Наверное, я просто ему завидовал.

Здание давно нуждалось в ремонте по мнению некоторых посетителей, но нам было плевать. Нахрен этих любителей гнаться за чем-то новым. Я предпочитал винтаж: бело-красный фасад с потертостями и нелепыми зазывающими надписями, всё, как любит Лондон.

Достав ключи из кармана, я собирался провернуть его в замочной скважине, как знакомый голос окликнул меня.

– Брэндон. Давно не виделись.

Я обернулся и увидел мужчину. Всё также в своём привычном обличии – черном костюме с белой рубашкой и темных очках на переносице. Его возраст выдавала только седина.

– Отец, – произнёс я, и он подошел ближе, чтобы обнять меня. Мы не всегда были с ним близки, но в такие моменты я хотел бы разделять с ним чаще.

– Как ты?

– Как видишь, со мной всё в порядке.

Я пропустил нас внутрь. Резкий запах моторного масла и железа проник в легкие. Старые жалюзи заскрипели, когда я приоткрыл их, чтобы впустить свет в мрачную пещеру.

Я подошел к шкафу и забрал с него футболку. Мне нужно было переодеться.

– Снова тренировался? – в вопросе отца звучала резкость. Его брови нахмурились. – Врач запретил тебе сильные нагрузки.

– Я держу всё под контролем.

Отец остановился около журнального стола и присел на стул рядом с ним.

– Тебе нужно идти вперёд. Принять то, что произошло.

– Я собираюсь выкарабкаться, вместо того чтобы прокладывать свой путь где-то на дне. Я ценю то, что ты беспокоишься за меня, но это лишнее.

Одним нажатием сработали выключатели в остальном крыле здания. Внутри амбара было слишком много пространства, заполненного всяким барахлом. Среди всей этой груды в самом углу стоял мотоцикл. Свободной рукой я сбросил с него хлопковую ткань.

– Нортон?

Отец удивленно посмотрел на него, а затем на меня. Я знал, что он оценит. Он был любителем раритетных вещей. Похоже, что я унаследовал эту страсть от него.

– Последняя модель. Один из клиентов продал его мне за небольшие деньги. Есть несколько проблем с движком и заменой деталей, но это совсем пустяки.

– На нём ни единой царапины. Корпус как новый. Наверняка и шум от вибрации еле уловимый.

– В точку. Опробовал его на прошлой неделе.

– Так он нужен тебе…

– Чтобы привести себя в чувства, – закончил я, прежде чем отец успел договорить. Я ждал от него очередных предостережений, но он мимолетно улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– Если от этого тебе становится легче, то я никак не могу судить тебя.

– Спасибо.

Я собирался достать из мини-бара по бутылке пива, чтобы мы могли поговорить чуть дольше, но он остановил меня.

– Мне уже пора идти. Беннеты ждут меня. Рад был встретить тебя.

В груди защемило. Мне не хватало отца в своей жизни. Его постоянно забирала работа, сколько бы мне не было лет.

– Заходи почаще.

Отец небрежно поправил галстук, а затем молча переступил порог здания так, словно его здесь и вовсе не было.

Так было всегда.

Его фотографии, развешанные по дому, мелькали перед глазами больше, чем он сам. Собственный дом и семья перешли на второй план, когда появились Беннеты. Родители нуждались в деньгах, а Хэнк хорошо платил ему, несмотря на то что они были друзьями. Хэнк держал отца рядом с собой. Привел его в свои владения и закрыл на замок, отгородил от меня и мамы. Я знал, что она нуждалась в отце. Я боялся оставлять её одну, но она оказалась намного сильнее, чем я думал.

Ей нужно было заполнить чем-то свою пустоту внутри, и она открыла цветочный магазин. Дарить людям эмоции, которых ей не хватало самой. Обычно мама возвращалась после смен с небольшим свертком списанных цветов, поэтому в доме постоянно пахло герберами и ирисами.

Мы были нормальной семьей только по праздникам и выходным, в остальные дни каждого волновали свои заботы. Я понимал, что так живет почти каждый, но что-то внутри всё равно ломалось.

После своего совершеннолетия я оставил родителей наедине в надежде на то, что они наконец смогут побыть вместе, воскресить прежнюю искру между собой, но все оставалось на мертвой точке.

От стен эхом раздался стук, а после него последовал кривой пожилой возглас.

– Скажите, это здесь можно смазать тележку для продуктов?

Я сразу узнал Майкла.