скачать книгу бесплатно
– Ты всегда приезжаешь сюда на машине, паркуешь ее в гараже. Но сегодня туфли у тебя немного запачкались, потому что ты шла от метро через Крунубергспаркен пешком. А когда мы виделись в среду вечером, на куртке у тебя не было лошадиных волос… Я подумал, что причина, по которой Юханна взяла машину, должна быть довольно веской, ведь на машине ты возишь старших девочек на конную базу Вермдё… и никогда не пропускаешь, для тебя это важно, ты сама в детстве была лошадницей… и машину Юханна забрала не из-за маминой болезни, потому что ее мать живет в Испании.
– Урок верховой езды был вчера, – сказала Марго. – Почему ты утверждаешь, что они у отца Юханны уже неделю?
– Юханна помогает тебе с ногтями, у тебя каждый второй четверг свежий маникюр… но сейчас ногти на правой руке накрашены не так ровно.
– Левой рукой у меня не получается, – проворчала Марго.
– На экране телефона возле твоих отпечатков обычно бывают маленькие пальчики, потому что Альва часто берет его, но сейчас там только твои отпечатки… поэтому я и предположил, что она уехала с Юханной.
Марго сжала губы, откинулась на спинку стула и посмотрела на Йону.
– Жульничаешь.
– Как скажешь.
– А вдруг я не поддамся твоему очарованию?
– Какому?
– Йона, я не хочу грозить тебе дисциплинарным взысканием, но если…
Йона закрыл дверь и зашагал по коридору к своему кабинету.
20
Стоя у стены, Йона рассматривал снимок замысловато выписанной «Т» – латинской буквы, ведущей свое происхождение от греческой «тау» и финикийской «тав», которая, в свою очередь, некогда была крестом.
Исчезновение Йенни Линд вызвало резонанс по всей стране, и другие дела, как бывает в таких случаях, ушли в тень. Соцсети бурлили, никто не остался в стороне, в поисках участвовало множество добровольцев, фотографии Йенни Линд были повсюду.
Йона хорошо помнил ее родителей, Бенгта и Линнею Линд, начиная их первой душераздирающей встречей с журналистами и кончая последней, полной горечи, после которой они замолчали.
Через пять дней после похищения новостная программа «Актуэльт» пригласила их в студию. Говорила в основном мать девушки. Голос ее то и дело прерывался от слез, а в самые тяжкие моменты она прикрывала рот рукой. Отец был немногословен, держался суховато и осторожно покашливал каждый раз, как собирался ответить на вопрос. Мать твердила: сердце подсказывает ей, что ее девочка жива.
– Йенни напугана и растеряна, но она жива, я знаю, – повторяла женщина.
В конце выпуска родители обратились к похитителю напрямую.
Полицейские наверняка проинструктировали их насчет того, что говорить, но Йона сомневался, что родители, стоя перед камерами, следовали сценарию.
Они стояли на фоне фотографии Йенни Линд.
Отец старался говорить твердо.
– Это наша дочь, ее зовут Йенни. Она веселая девочка, любит читать… мы очень любим ее, – начал он и вытер слезы.
– Прошу вас, – умоляюще сказала мать, – не делайте зла моей девочке, не надо… Я не должна этого говорить, но если вы хотите денег – мы заплатим, честное слово, мы продадим дом, машину, все, что у нас есть, последнюю мелочь продадим, только бы она вернулась домой, она наше солнце и…
Тут мать зарыдала, закрыв лицо руками. Отец обнял ее, пытаясь утешить, а потом снова повернулся к камерам и дрожащим голосом заговорил:
– Я обращаюсь к похитителю. Знайте: мы все простим, лишь бы Йенни вернулась к нам. Закроем на все глаза и забудем друг о друге.
Интенсивные поиски продолжались несколько недель. СМИ ежедневно сообщали о разных уликах, наводках и о том, что полиции снова не удалось напасть на след.
Правительство Швеции назначило награду в 200 000 евро за информацию, которая поможет отыскать Йенни Линд.
Десятки тысяч тяжелых фур обыскали и проверили их шины на соответствие с отпечатками.
Но несмотря на все ресурсы и потоки информации от населения, расследование так и не двинулось с места, а потом и вовсе заглохло. Родители девушки умоляли полицейских не бросать поисков, но ни одна разработка не дала результата.
Йенни Линд исчезла без следа.
Родители наняли частного детектива, увязли в долгах; им пришлось продать дом, после чего они отказались от всякой публичности и перестали общаться со СМИ.
Йона оторвался от фотографии: у него зазвонил телефон. Подойдя к столу, он взглянул на экран. Нолен.
– Ты звонил уже несколько раз, – раздался в трубке скрипучий голос Нолена.
– Хотел узнать, что там с Йенни Линд, – объяснил Йона и сел за стол.
– Я не должен тебе этого говорить, но мы закончили… как только получим последние данные из лаборатории, я отправлю тебе отчет.
– Есть что-нибудь, что мне надо знать уже сейчас? – Йона потянулся за бумагой и ручкой.
– Ничего особенного, за исключением знака у нее на затылке.
– Ее изнасиловали?
– Физических признаков нет.
– Можешь указать время смерти?
– Безусловно.
– Три часа десять минут – такое время нам сообщили криминалисты.
– Я бы предположил, что она умерла в двадцать минут четвертого, – сказал Нолен.
– Двадцать минут четвертого? – повторил Йона и положил ручку.
– Да.
– Когда ты говоришь «я бы предположил», это надо понимать как «я уверен». – Йона встал.
– Да.
– Я должен поговорить с Ароном, – сказал Йона и нажал «отбой».
С этой минуты на свидетеля с записи следует смотреть как на подозреваемого. Надо объявить его в розыск, может быть, даже общегосударственный.
В три часа восемнадцать минут мужчина отпустил поводок и вошел в слепую зону, по направлению к детской площадке. Так как Йенни Линд умерла две минуты спустя, у мужчины не было времени устанавливать лебедку на лазалке, но он успел бы подойти к ней, покрутить ручку – и в этом случае оказаться именно тем, кто убил девушку.
21
Памела взглянула на часы. Дело шло к вечеру, она осталась в архитектурном бюро одна. На улице стояла такая жара, что конденсат струйками стекал по прохладному оконному стеклу. Через минуту – созвон по скайпу с Мией. Памела допила остатки водки из стеклянной баночки, сунула в рот еще одну мятную конфету, села за компьютер и открыла программу.
Экран потемнел, а потом Памела увидела немолодую женщину в больших очках – представительницу соцслужбы.
Женщина вымученно улыбнулась Памеле и гулким в динамиках голосом стала рассказывать, как проходят такие беседы. Где-то на краю картинки маячила Мия. Розово-голубые волосы свисали вдоль бледных щек девочки.
– Это чего, обязательно? – спросила Мия.
– Садись, – распорядилась соцработница и встала. Мия со вздохом села на стул – так, что в камеру она попала только наполовину.
– Здравствуй, Мия, – начала Памела и широко улыбнулась.
– Здрасьте, – отозвалась Мия, глядя в сторону.
– Ну, я вас покидаю, – сказала соцработница и вышла.
Несколько секунд обе молчали, потом Памела заговорила:
– Я знаю, ситуация довольно странная. Но смысл в том, чтобы мы поговорили, получше познакомились друг с другом – это часть процесса.
– Whatever[3 - Зд.: как хотите (англ.)], – вздохнула Мия и сдула с глаз прядь волос.
– Ну… как у тебя дела?
– Нормально.
– В Евле жара такая же, как в Стокгольме? Здесь просто парилка, работать сил нет, люди, чтобы выдержать, купаются в фонтанах.
– Жизнь – боль, – проворчала Мия.
– Я сейчас у себя в кабинете, – продолжала Памела. – Я уже говорила, что работаю архитектором? Мне сорок один год, пятнадцать лет я замужем за Мартином, мы живем на Карлавеген в Стокгольме.
– Окей, – отозвалась Мия, не поднимая глаз.
Памела кашлянула и откинулась на спинку стула.
– Тебе стоит знать, что у Мартина душевное расстройство. Он хороший человек, но его мучают навязчивые мысли, у него обсессивно-компульсивное расстройство, из-за которого он очень неразговорчив, а иногда у него случаются панические атаки. Но он идет на поправку…
Она замолчала и тяжело сглотнула.
– Мы не идеальные люди, но любим друг друга и надеемся, что ты захочешь жить с нами. Во всяком случае, попробуешь – может, тебе понравится. Что скажешь?
Мия пожала плечами.
– У тебя будет своя комната… с красивым видом на крыши… – Памела почувствовала, что ее улыбка утратила искренность. – Ну а в остальном мы совершенно обычные люди, любим ходить в кино и кафе, любим путешествия и ходить по магазинам… А тебе что нравится?
– Чтобы, когда я сплю, никто не пытался бы меня изнасиловать, вот что мне нравится… Ютуб, ну всякое такое.
– А еда какая тебе нравится?
– Мне пора, – сказала Мия и сделала движение встать.
– У тебя есть друзья?
– Парень, его зовут Понтус.
– У вас с ним отношения? Прости, это не мое дело.
– Нет, – сказала Мия.
– Я просто немножко нервничаю, – призналась Памела.
Мия снова села и сдула с лица прядь.
– Ну а каким ты представляешь себе свое будущее? Кем хочешь работать? О чем мечтаешь?
Мия утомленно покачала головой.
– Извините, но у меня не получится…
– Может, хочешь меня о чем-нибудь спросить? Или что-нибудь мне рассказать?
Девочка подняла глаза и объяснила:
– Со мной тяжело. Я отстойная девица, которую никто не любит.
Памела сделала над собой усилие, чтобы не начать убеждать ее в обратном.
– Скоро мне исполнится восемнадцать, и тогда обществу больше не надо будет делать вид, что ему на меня не наплевать.
– Верно.
Мия озадаченно посмотрела на Памелу, помолчала и спросила:
– Почему вы хотите, чтобы я жила с вами? Вы архитекторша, богатая, живете в центре Стокгольма. Если вы не можете родить ребенка, могли бы удочерить какую-нибудь хорошенькую китаянку, правда?
Памела моргнула и задержала дыхание.
– Администратору из соцслужбы я этого не рассказывала, – заговорила она вполголоса. – Когда моей дочери было столько же лет, сколько тебе, я ее потеряла. Я не говорила об этом, потому что не хотела выглядеть странной, не хотела напугать тебя. Конечно, я не верю, что ты заменишь ее… я лишь думаю, что люди, которые многое потеряли, могут помочь друг другу, потому что друг друга понимают.
Мия подалась вперед.
– Как ее звали?
– Алиса.
