скачать книгу бесплатно
Оставив Беньямина в школе и идя по больничному коридору, Эрик думал, как глупо было комментировать татуировку Аиды. Чего он добился? Только того, что теперь она будет считать его самодовольным занудой.
Двое полицейских в форме пропустили его в отделение. У дверей палаты, в которой лежал Юсеф Эк, уже ждал Йона Линна. Увидев Эрика, он улыбнулся и помахал ему, словно ребенок, изображающий “пока-пока”.
Эрик остановился рядом с ним и взглянул на пациента через окошко в двери. Над мальчиком висел пакет с почти черной кровью. Состояние было стабильным, но новые кровоизлияния в печень могли случиться когда угодно.
Мальчик лежал на спине, губы крепко сжаты, живот поднимался и опускался неравномерно, пальцы вздрагивали.
В сгиб локтя вставили новый катетер. Медсестра готовила морфин для инфузии.
– Я был прав, когда говорил, что преступник начал со спортклуба, – сказал Йона. – Сначала он убил отца, Андерса Эка, потом поехал домой и убил Лису, младшую дочь, думал, что убил сына, а потом убил мать, Катью.
– Патологоанатом подтвердил?
– Да.
– Понятно.
– Так что если преступник задался целью истребить всю семью, – продолжил Йона, – остается только старшая дочь, Эвелин.
– Если он не узнал как-нибудь, что мальчик остался в живых.
– Верно. Но мальчика мы можем защитить.
– Можем.
– Надо найти убийцу, пока не поздно, – сказал комиссар. – Мне необходимо услышать, что знает мальчик.
– Но я обязан соблюдать интересы пациента.
– Может быть, найти сестру – как раз в его интересах.
– Я тоже об этом думал. Взгляну на него еще раз, – сказал Эрик. – Но я почти уверен, что допрашивать его рановато.
– Ладно.
Торопливо вошла Даниэлла в широком красном пальто, сказала, что ей нужно бежать, и оставила начатую историю болезни.
– Я думаю, – объяснил Эрик Йоне, – что пациент довольно быстро, уже через несколько часов, придет в себя, и с ним можно будет поговорить. Но после этого… вы должны понимать, у нас впереди долгий лечебный процесс. Из-за допроса состояние мальчика может ухудшиться настолько, что…
– Эрик, никому не интересно, что мы думаем, – прервала его Даниэлла. – Прокурор принял решение, что для допроса имеются веские причины.
Эрик повернулся и вопросительно посмотрел на комиссара:
– Так вам не нужно наше согласие?
– Нет.
– Тогда чего вы ждете?
– Я думаю, что Юсеф настрадался больше чем достаточно, – ответил Йона. – Не хочу, чтобы ему что-то навредило. Но я должен разыскать его сестру раньше, чем ее найдет убийца. А мальчик наверняка видел лицо преступника. Если вы не поможете мне поговорить с мальчиком, я проведу допрос как обычно. Но, разумеется, я предпочел бы сделать как лучше.
– Как это “как лучше”? – спросил Эрик.
– С помощью гипноза.
Эрик посмотрел на Йону и медленно сказал:
– У меня даже нет разрешения на проведение сеанса.
– Я говорила с Анникой, – вмешалась Даниэлла.
– И что она? – Эрик не смог удержаться от улыбки.
– Вряд ли это такой уж распространенный ход – подвергать гипнозу пациента в нестабильном состоянии и к тому же несовершеннолетнего. Но так как за пациента отвечаю я, Анника предоставила мне принимать решение.
– Как бы мне хотелось этого избежать, – сказал Эрик.
– Почему? – спросил Йона.
– Не хочу говорить об этом, но я обещал никогда больше не гипнотизировать. И считаю, что это было правильное решение.
– А в нашем случае? – не унимался Йона.
– Не знаю.
– Сделай исключение, – сказала Даниэлла.
– Значит, все-таки гипноз, – вздохнул Эрик.
– Сделай попытку, как только установишь, что пациент хоть немного поддается гипнозу, – попросила Даниэлла.
– Хорошо бы, чтобы ты была рядом, – сказал Эрик.
– Я даю добро на гипноз, – объяснила она. – При условии, что ты возьмешь на себя ответственность за пациента.
– Значит, я действую в одиночку?
Даниэлла устало посмотрела на него:
– Я работала всю ночь, обещала проводить Тиндру в школу, я ломала голову над этой проблемой вчера вечером… Мне надо поехать домой и поспать.
Эрик смотрел, как она уходит по коридору. Красное пальто развевалось у нее за спиной. Йона через окошко взглянул на пациента. Эрик пошел в туалет, запер дверь, умылся, оторвал несколько сероватых бумажных салфеток, промокнул лоб и щеки. Достал телефон и позвонил Симоне, но никто не ответил. Эрик попробовал набрать домашний номер, послушал гудки и приветствие автоответчика. Когда раздался писк и началась запись, Эрик не мог сообразить, что сказать:
– Сиксан, я… Выслушай меня, я не знаю, о чем ты подумала, но ничего не было. Может, для тебя это ничего не значит, но, честное слово, я найду способ доказать тебе, что я…
Эрик замолчал. Он не знал, значат ли еще что-то его слова. Он солгал жене десять лет назад и до сих пор не сумел показать ей, как любит ее. Все было не то и не так, она по-прежнему не доверяла ему. Эрик нажал “отбой”, вышел из туалета и дошел до двери со стеклянным окошком, в которое заглядывал комиссар.
– Что такое гипноз? – помолчав, спросил Йона.
– Речь идет только об изменениях в сознании, связанных с внушением и медитацией.
– Так, – помедлив, ответил комиссар.
– Употребляя слово “гипноз”, вы на самом деле говорите о гетерогипнозе, когда один человек гипнотизирует другого с какой-либо целью.
– Например?
– Например, вызвать отрицательные галлюцинации.
– Какие?
– Самое обычное – не дать сознанию сконцентрироваться на боли.
– Но боль-то остается.
– Это зависит от того, что называть болью, – объяснил Эрик. – Конечно, пациент отвечает на болевое раздражение физиологическими реакциями, но боли не ощущает. С клиническим гипнозом можно даже проводить хирургические операции.
Йона что-то записал у себя в блокноте.
– С нейрофизиологической точки зрения, – продолжал Эрик, – под гипнозом мозг работает особым образом. Активизируются те участки мозга, которые мы обычно не используем. Загипнотизированный человек глубоко расслаблен, выглядит почти спящим, но если снять энцефалограмму, то она будет как у человека бодрствующего и внимательного.
– Мальчик иногда открывает глаза, – сказал Йона и снова заглянул в окошко.
– Я видел.
– Что может быть потом?
– С пациентом?
– Да, когда вы его загипнотизируете.
– При динамическом гипнозе, связанном с терапией, пациент почти всегда разлагает себя на наблюдающее “я” и одно или несколько чувствующих и действующих “я”.
– Он смотрит спектакль со своим участием?
– Да.
– Что вы собираетесь ему сказать?
– В первую очередь я должен внушить ему ощущение безопасности, мальчик прошел через страшные вещи. Поэтому я начну с того, что объясню свою цель, а потом перейду к расслаблению. Спокойным голосом скажу, что веки тяжелеют, что ему хочется закрыть глаза, что он глубоко дышит носом, пройдусь по мышцам всего тела сверху вниз и вернусь обратно.
Эрик подождал, пока Йона запишет.
– После этого я перейду к тому, что называется индукцией. Я дам несколько скрытых команд и сделаю так, что пациент представит себе места и простые действия, я буду уводить его мысли все дальше и дальше, пока потребность контролировать ситуацию не исчезнет почти полностью. Это примерно как читать книгу, когда чтение захватывает так, что уже не сознаешь, что просто сидишь и читаешь.
– Понимаю.
– Если в этот момент поднять руку пациента и отпустить ее, то она не упадет, как при каталепсии. Значит, индукция завершилась. После индукции я начну обратный отсчет и продолжу углублять гипноз. Чтобы размыть мысли пациента, я обычно считаю, другие предлагают пациентам представлять себе оттенки серого. На практике происходит следующее: страх или тяжелые мысли определенным образом блокируются и выводятся из игры.
– Вам удастся загипнотизировать его?
– Если он не будет сопротивляться.
– А что тогда? – спросил Йона. – Что случится, если он будет сопротивляться гипнозу?
Эрик не ответил. Он рассматривал мальчика через окошко, пытаясь прочитать по его лицу, насколько он восприимчив.
– Трудно сказать, что мне удастся выяснить – может, что-нибудь важное, а может, не очень, – объяснил он.
– Я не охочусь за свидетельскими показаниями. Мне просто нужен намек, знак – что-то, с чем можно продолжать расследование.
– Значит, мне только надо выяснить, кто его ранил?
– Хорошо бы, чтобы мальчик назвал имя, или место, или что-нибудь с ним связанное.
– Не могу сказать, получится ли это. – Эрик перевел дыхание.
Йона вошел следом за ним в палату, сел на стул в углу, сбросил ботинки и откинулся на спинку. Эрик приглушил свет, придвинул металлическую табуретку и сел у кровати. Он осторожно начал объяснять мальчику, что хочет загипнотизировать его, чтобы помочь ему понять, что произошло вчера.
– Юсеф, я буду сидеть здесь все время, – спокойным голосом говорил Эрик. – Бояться нечего. Я здесь ради тебя; если не хочешь чего-то говорить – не говори. Ты можешь прервать сеанс, когда захочешь.
Только теперь Эрик понял, как он соскучился по гипнозу. Гулко забилось сердце. Нужно умерить рвение. Нельзя форсировать процесс, нельзя торопиться. Его надо наполнить умиротворением, позволить медленно двигаться вперед, наслаждаясь его плавным течением.
Привести мальчика в расслабленное состояние оказалось легко – он уже лежал спокойно и, казалось, хотел расслабиться еще больше.
Эрик начал индукцию. Он словно никогда и не прекращал заниматься гипнозом: голос низкий, уверенный и ровный, сами собой приходят нужные слова, нисходящая интонация усыпляет.
Эрик сразу ощутил, насколько Юсеф восприимчив к гипнозу. Мальчик словно интуитивно пытался зацепиться за надежное спокойствие, проводником которого был Эрик. Его израненное лицо отяжелело, черты расслабились, губы разжались.
– Юсеф, если хочешь… Представь себе воскресенье, – сказал Эрик. – Тебе хорошо, приятно. Ты лежишь в деревянной лодочке, она тихо покачивается. Плещет вода, а ты смотришь, как облака плывут по синему небу.
Мальчик так хорошо отвечал на индукцию, что Эрик подумал, не надо ли чуть замедлить процесс. Он знал, что тяжелые переживания могут обострить гипнотическую восприимчивость, что внутреннее напряжение может подействовать как запущенный в обратную сторону мотор; торможение происходит с неконтролируемой скоростью, и обороты быстро падают до нуля.
– Сейчас я начну считать задом наперед, и с каждой новой цифрой ты будешь все больше расслабляться. Ты почувствуешь, как тебя наполняет приятный покой. Расслабь пальцы, запястья, икры. Тебя ничто не тревожит, все вокруг полно покоя. Слушай только мой голос, цифры в обратном порядке. Теперь ты расслабился еще больше, тело тяжелеет, расслабляются колени, дальше бедра, и до самого паха. Одновременно ты чувствуешь, что опускаешься вниз, плавно и приятно. Вокруг тебя тишина и покой, ты расслабился.
Эрик положил руку мальчику на плечо, перевел взгляд на его живот и начал обратный счет: выдох – цифра, выдох – цифра. Иногда он отступал от шаблона, но продолжал считать. Ощущение похожей на сон легкости и физической силы наполняло Эрика. Он считал и одновременно видел самого себя погружающимся в чистую, насыщенную кислородом воду. Он почти позабыл это чувство синего моря, океана. Улыбаясь, он опускался вдоль мощного разлома в скале. Трещина в континенте, уходящая на неимоверную глубину. Вода блестела от крошечных пузырьков. Чувство счастья переполняло тело; Эрик, почти невесомый, опускался вдоль шероховатой стены.
У мальчика уже проявились признаки гипнотического покоя. Щеки и рот расслабились. Эрику всегда казалось, что лица у пациентов становятся шире и как будто плоскими. Менее красивыми, но беззащитными и искренними.
Эрик погружался все глубже; он вытянул руку и коснулся скалы, мимо которой проплывал. Светлая вода медленно порозовела.
– Теперь ты глубоко расслабился, – спокойным голосом говорил Эрик. – Все вокруг очень, очень приятно.
Глаза мальчика блеснули из-под полуопущенных век.
– Юсеф… попробуй вспомнить вчерашний день. Он начался как обычный понедельник, но вечером к вам пришел один человек.
Мальчик не произнес ни звука.
