скачать книгу бесплатно
Поэтому я изобразил улыбку.
– Пустяки, – сказал я. – Новички нередко делают подобные ошибки.
Такая снисходительность заставила взгляд Фиц-Алдельма вспыхнуть, но он, подобно мне, был связан обстоятельствами, поэтому только пробормотал что-то про необходимость больше упражняться.
Привлеченный суматохой, подошел Ричард. Я позволил Фиц-Алдельму дать объяснения случившемуся.
– Ты поосторожнее, Роберт! – раздраженно бросил ему король. – Рыцари вроде Руфуса на деревьях не растут. Не знай я тебя лучше, заподозрил бы в тебе ассасина, засланного к нам Саладином, чтобы лишить меня одного из лучших воинов!
Все рассмеялись, даже я: сам того не зная, Ричард отчасти оказался прав. В Шиноне, разумеется, не было коварных убийц с расположенных к востоку от Утремера гор, но Фиц-Алдельм на самом деле пытался меня убить. Я порывался сказать об этом Ричарду, но решил промолчать. Даже если прибавить показания Риса, мои обвинения будут выглядеть безосновательными и лживыми. Чтобы разоблачить Фиц-Алдельма, требовались неопровержимые доказательства.
Рис, кипя от гнева, повел меня к лекарю.
– Я сам его убью, – прошептал он мне, как только мы отдалились от толпы. – Бог свидетель, я сегодня же ночью перережу ему глотку.
Я схватил его за запястье. Он сердито посмотрел на меня.
– Ничего подобного ты не сделаешь, – сказал я тихо, но твердо.
– Но он пытался убить вас! Снова!
– Верно, пытался. И если ты его прикончишь, на кого подумают?
Он раздраженно фыркнул.
– Ну почему мы вечно ничего не делаем? Может, вам проще подойти к нему и дать себя зарезать?
– Ты злишься, Рис. И я тоже, поверь. Ему это не сойдет с рук, клянусь.
– Когда мы перейдем к делу?
– Я хочу сразиться с ним в поединке.
Рис посмотрел на меня как на придурка:
– С какой стати удостаивать этого мерзавца подобной чести? Он-то вам никакого почета не выказывает.
– Ты знаешь почему. – Я помялся и добавил: – Саутгемптон.
– В таком случае позвольте мне сделать это, – взмолился Рис. – Ничто не доставит мне большего удовольствия.
– Смертный счет к нему у меня, а не у тебя. Тебя он пару раз стукнул и оскорбил на словах, но на этом все. А вот у нас с ним все тянется дольше.
Признав мою правоту, Рис сдался и погрузился в угрюмое молчание. Мое настроение было не лучше. Я завел речь о поединке, но король косо смотрел на схватки между рыцарями своего двора. Если бы я убил Фиц-Алдельма в единоборстве, мое положение, достигнутое с таким трудом, оказалось бы под угрозой, а я не собирался пренебрегать им. Убийство оставалось единственной открытой для меня дверью, но у нее витала тень злополучного Генри. Я не готов был сделать этот шаг.
Настроение мое еще более ухудшилось позже, во время последнего совета, собранного Ричардом перед отправкой. Он словно угадал мое желание навредить Фиц-Алдельму.
– Любой, кто убьет человека на пути в Утремер, – объявил король, – будет привязан к покойнику и, если это случится в море, брошен за борт. Если на суше, их погребут вместе. Если достойные доверия свидетели покажут, что некий человек обнажил против другого нож или ударил его и пустил кровь, ему отсекут руку.
Ричард продолжил оглашать список наказаний за прочие преступления, а я посмотрел на Риса, стоявшего позади меня.
– Не стоит он ни одного из этих наказаний, – прошептал я.
Рис мрачно кивнул.
Как ни странно, я до некоторой степени испытал облегчение. Генри уже не давал мне спать по ночам. Нередко я просыпался в поту, а перед глазами стоял он в последние секунды, умолявший нас подумать о его жене и ребенке; я же лишал его жизни самым жестоким образом.
Как ни сильна была моя ненависть к Фиц-Алдельму, я не хотел, чтобы он присоединился к Генри в моих жутких видениях.
Утро того дня, когда мы выступили к Везле, выдалось погожим. Рассветное небо над Шиноном было лазурно-голубым. В воздухе, прохладном, но обещавшем тепло, был разлит запах свежескошенного сена с лугов за рекой. Два петуха перекрикивались друг с другом на близлежащей ферме. Не каждый день король выступает в поход в Утремер, поэтому все обитатели замка высыпали проводить нас. Рабочие и конюхи в поношенных, перепачканных туниках. Повара и мясники. Плотники, каменщики, подмастерья. Торговцы, бочары и изготовители луков. Прачки с красными руками. Служанки в лучших своих нарядах.
Были тут курносые младенцы на руках у матерей и мальчишки с мечами, сделанными из палок. Я видел писцов с чернильными пальцами и группу монахов с тонзурами на макушках. Сенешаль стоял в окружении подручных. Солдаты гарнизона, жандармы и рыцари построились у ворот и выше их, на укреплениях. На лицах отражались сожаление – «нас не взяли» – и облегчение при мысли о том, что этим людям нет нужды, как нам, совершать полное опасностей путешествие.
Богато одетая Алиенора стояла вместе с Джоном в дверях большого зала, придворные дамы толпились вокруг госпожи. Многие плакали, потому что их мужья или поклонники были в числе уходящих. Беатриса отсутствовала, и это кольнуло мою совесть, ведь я не зашел попрощаться с нею. Поступить так было трусливо, признаю, но проще. Я надеялся, что если она еще питает ко мне какие-либо чувства, то со временем они развеются. Лицо Джона было бесстрастным. Минутой раньше он пожелал Ричарду доброго пути с холодным уважением, не выдававшим ни намека на его истинные чувства. Король, со своей стороны, держался строго, посоветовав брату исполнять свой долг и оберегать королевство до его возвращения.
Я и другие рыцари двора ждали, когда Ричард переговорит с матерью. Это была не первая их встреча в этот день. Ранее он уединился с ней, а я нес караул у дверей. Король вышел покрасневший, со следами слез на глазах – я старался делать вид, что не замечаю. Из покоев Алиеноры доносился тихий плач. Теперь, час спустя, оба целиком овладели собой.
– Да благословит тебя Господь, – сказала Алиенора.
Ричард опустил голову:
– И тебя, мама.
– Скоро мы увидимся вновь. В Мессине.
Я посмотрел на королеву с еще большим, чем прежде, уважением. Она исполнила просьбу Ричарда, согласившись проводить дочь короля Санчо, Беренгарию, из Наварры на Сицилию. Довольно долгое путешествие, а государыне было уже под семьдесят. Да, Алиеноре довелось побывать даже в Утремере, но за сорок с лишним лет до того, в ее бытность молодой женщиной. Но Алиенора не пугалась тягот и, видимо, радовалась тому, что ей предстояло. Если бы все воины Ричарда обладали такой силой духа, подумал я, Иерусалим пал бы за считаные дни.
– В Мессине, мама. Я буду считать дни до встречи.
Склонившись, Ричард взял ее руку и поцеловал.
Они обменялись короткими взглядами, после чего он направился к своей походной лошади, которую держал Филип. На Джона король не посмотрел.
А вот я посмотрел, искоса, и пожалел об этом. Хотя пухлое лицо хранило невозмутимое выражение, глаза, это зеркало души, были холодными и черными, как у змеи. Если он и питал родственную привязанность к брату, то она была закопана глубже любого покойника. Скорее всего, мелькнула у меня мысль, в душе он радуется отъезду Ричарда.
Рис, стоя у головы моего коня, тоже наблюдал за происходящим.
– Кот за порог, мыши в пляс, – сказал он, пока я готовился сесть в седло.
– Надеюсь, ты ошибаешься, – ответил я, поглаживая ронси[6 - Ронси – так называли небольших, но выносливых коней, применявшихся в основном для походов и повседневных поездок.] по шее. – Не только ради короля, но и ради нас с тобой. Джон мне не друг.
– И мне тоже.
Взгляд Риса был прямым и суровым, как перед боем. Он взобрался на своего коня, который нетерпеливо переступал, постукивая копытом по мостовой.
Как и Филип, Рис не имел личных причин не любить графа Мортенского, но преданность много значила для него.
– Хорошо, что ты со мной, – сказал я. – Ты для меня как младший брат.
– А вы, сэр, как старший брат, которого у меня никогда не было.
Рис редко был подвержен движениям чувств, но в тот миг у него перехватило голос.
– Тогда мы, как братья, пойдем на войну.
Он ответил мне воинственной и благодарной улыбкой.
Ричард вскинул руку, приветствуя Алиенору, та в свой черед кивнула. Король и Джон обменялись взглядами, но не произнесли ни слова. Затем, издав громогласный клич «В Везле!», государь поскакал к воротам.
Мы последовали за ним.
По коже у меня побежали мурашки – так бывало, когда кто-то смотрел на меня. Я обернулся через плечо и напрягся, подумав, что взгляд Джона направлен в мою сторону. Но потом понял, что внимание его приковано к кому-то, находящемуся немного позади от меня.
– Где Фиц-Алдельм? – вполголоса спросил я у Риса.
Ему со своего места было видно лучше.
– В двух рядах позади нас.
– Что он делает?
– Смотрит назад, на королеву. – Рис помедлил. – Или на Джона. Точно не скажу.
Смотрел он на младшего брата короля – это я нутром чувствовал. Нахлынули воспоминания. Фиц-Алдельм выходит из инфирмария[7 - Инфирмарий – лечебница в монастыре.] в Бонмулене, за ним, немного погодя, появляется Джон. В течение месяцев, предшествовавших коронации Ричарда, я несколько раз замечал этих двоих, погруженных в беседу. Потом их встреча в винном погребе в Нонанкуре. Я выругал себя. Поглощенный своими обязанностями на службе у короля, я не придал всем этим случаям должного значения, к тому же между ними проходили месяцы.
Теперь все стало ясным как день. Джон и Фиц-Алдельм находятся в сговоре. Я готов был побиться об заклад на свою душу, что это так. Но без доказательств, раздобыть которые вряд ли бы удалось, я не мог ничего поделать.
Ничего. Только наблюдать. Ждать.
И держать меч наточенным.
Наш лагерь в Везле был обширным, рядом с сотнями его шатров стан французов выглядел не таким уж впечатляющим. Мы прибыли второго июля, а многие вассалы Филиппа отправились в Утремер еще до того. Оба короля встретились в отличном настроении, обменялись поцелуем мира и с воодушевлением стали обсуждать поход против Саладина. Они вновь поклялись оставаться союзниками и договорились, что будут делить поровну все совместные приобретения. Эту последнюю подробность мне еще предстояло припомнить. Еще сошлись на том, что прибывший в Мессину первым дождется там второго.
– Не выглядит он как король, – заметил негромко Рис. – Скорее, на крестьянина похож.
Мы, наряду с прочими членами двора, французскими рыцарями и знатью, наблюдали за переговорами между Ричардом и Филиппом.
Я с трудом сдержал смех. Рису сложно было возразить: красавцем Филипп не был. Правильно сложенный, но ничем не выдающийся мужчина, он обладал копной каштановых, вечно всклокоченных волос. Он был также слеп на один глаз, а его одежда, хотя и богатого кроя, вечно была мятой и заляпанной.
– Внешность обманчива, Рис, – сказал я. – Такого прохвоста ты в жизни не встречал.
– Ему верить нельзя, – подтвердил де Дрюн, подходя ко мне.
– Где ты был? – спросил я.
– То тут, то там, – сказал де Дрюн, подмигнув мне.
– Так где? – напирал я.
– Считал шатры французов. Пил вино с их арбалетчиками. Беседовал. – Де Дрюн выглядел довольным собой. – Даже если добавить уже выступивших солдат, войско Филиппа малочисленно в сравнении с нашим. Сколько у нас воинов, тысяч десять?
– Около того.
– У Филиппа меньше половины от этого числа.
– Уверен?
Мы сами подозревали нечто подобное, но было приятно получить подтверждение нашей догадки.
– Я бы поклялся честью жены, если бы был женат.
Я закатил глаза.
– Какую бы пакость ни замышлял Филипп, хотя бы силой оружия ему с нами не совладать, – сказал я.
– Но до этого ведь не дойдет, правда? – спросил Рис. – Мы же вместе идем освобождать Иерусалим.
Я улыбнулся. В чем-то Рис оставался ребенком.
– В Утремере он едва ли прибегнет к насилию, это правда. Но Филиппу всегда хочется взять верх над Ричардом, во многом из-за того случая с его сестрой Алисой.
Мне было любопытно, когда же король решится затронуть этот скользкий вопрос.
Де Дрюн протянул мне баклагу. Я засомневался, но, увидев, что представители обеих сторон пьют и смеются вместе, отбросил колебания и сделал глоток.
Простояв два дня под Везле, объединенные силы Ричарда и Филиппа выступили в поход, миновав по пути на юг Корбиньи, Мулен и Бельвиль-сюр-Сон. Путешествие было приятное: благодаря облакам, закрывавшим по временам солнце, зной оставался умеренным. Налетавший временами дождь не охлаждал нашего пыла. Еще одной причиной радоваться жизни, а заодно не быть постоянно начеку, было отсутствие Фиц-Алдельма. Умелый добытчик припасов, он был отряжен разыскивать провизию для людей и фураж для лошадей.
В Лионе, где через полноводную Рону был переброшен мост, я снова увидел своего недруга, скакавшего во главе вереницы повозок. Рядом с его конем бежал маленький пятнистый терьер, прыгавший за подачками, которые бросал хозяин. Занятый забавой, Фиц-Алдельм не заметил меня. Если повезет, подумалось мне, мы больше не встретимся до конца дня. Однако, выполнив поручение, рыцарь должен будет вернуться ко двору, и наша яростная вражда возобновится.
Переправу через Рону омрачило горестное событие: часть моста обрушилась под весом людей и лошадей. Милостью Божьей, утонули только два человека. К моей досаде, Фиц-Алдельма среди них не было. Я спас из воды здоровяка-рыцаря из Ромфорда – славного малого по имени Ричард Торн. Несколько коней выбыло из строя, переломав ноги, но главной неприятностью оказалась задержка в походе. Сколько-то англичан и французов успели переправиться, но тысячи воинов застряли на том берегу. Река шириной в четыре сотни шагов выглядела непреодолимой пропастью, во много раз более глубокой.
Филипп был сокрушен и подавлен, зато Ричарда вызов не устрашил. Он приказал искать лодки в окрестностях, а также валить деревья и строить суда. На следующий день, еще до заката, у нас их было больше сотни. Наутро король взял руководство на себя. Повинуясь его указаниям, самые большие лодки выплывали одна за другой на стремнину и, встав примерно в десяти шагах друг от друга, бросали якорь. Якорями служили тяжелые валуны и плетеные корзины, набитые камнями. Не обходилось без происшествий: люди падали за борт, корзины рассыпались, лодки порой переворачивались, однако работа шла своим чередом. К исходу дня через Рону протянулась более или менее ровная линия судов, удерживаемых на месте якорями.
Наши плотники тоже не сидели без дела. Они распускали свежесрубленные деревья на доски, которые затем перекидывали с лодки на лодку и соединяли веревками. Перил не было, настил покачивался из-за течения, и все же получилась дорога. Осторожно, ведя коней в поводу, первые воины переправились через реку еще до захода солнца.
Наблюдая за этим из своего шатра, Ричард улыбался от уха до уха.
– Поутру перейдут остальные, Руфус, – сказал он. – Мы потеряли три дня, только и всего.
Это выглядело не такой уж страшной задержкой. Мы могли отплыть не далее как через две недели. Пока все шло так, как было задумано.
Часть II. Сентябрь 1190 года – июнь 1191 года
Глава 4
Южная Италия, сентябрь 1190 года
Я сделал глубокий вдох, наслаждаясь прохладным осенним воздухом. Я скакал по густо поросшим лесом горам в обществе одного только Ричарда. Лежащие в девяти днях пути к югу от Салерно, эти горы, прекрасные, суровые и пустынные, где-то крутые, а где-то пологие, были скудно заселены. Расставшись рано поутру с нашими спутниками, мы успели заметить следы оленя и вепря – и даже отпечатки медвежьих лап. Не раз в просветах между деревьями я видел парившего в небе сокола. Нетерпение, сжигавшее меня с начала июля, со времени отплытия из Марселя, рассеивалось с каждым часом. Из этого порта к Святой земле отправилась половина войска под началом архиепископа Балдуина Кентерберийского, а нам выпал изнурительный поход по Итальянскому полуострову. Но вот мы приближались к Сицилии, этому важнейшему рубежу. Мое лицо то согревали лучи солнца, то охлаждала тень деревьев; я неспешно ехал рядом с королем и не просил о большем. Позади наших седел были приторочены одеяла и мешки с припасами, у меня имелась также небольшая палатка на случай, если мы не найдем пристанища на ночь. Разбойники в здешних краях встречались редко, а у нас были при себе шлемы, мечи и щиты.
