Пригород

Будучи за закрытой дверью, этот мерзавец приходил к несчастной и пугал её своим видом. А выходил из дома самим собой. Может, эта девушка и не знала, кто скрывался под этой личиной монстра – никто, кроме Джиджи, не знал.

Что же ему выбрать, думал он, нервно заламывая пальцы, смотря в потолок: спасти семью от грабителя или жертву от монстра? Что же ему рассказать…

* * *

Миссис Хансон сидела за столом и медленно смаковала овсянку.

– Не могу это больше есть, – сказал её муж и отложил в сторону ложку.

– Это полезно, ты же знаешь, мы должны подавать пример. Врач сказал, у Джиджи проблемы с желудком.

– У него проблемы с желудком от нервов, а не от хлопьев с молоком.

– Пожалуйста, потерпи.

Мистер Хансон взял ложку и нехотя открыл рот.

– А где он сам? – спросил он, пережёвывая кашеобразную слизь.

– Должен уже спуститься. Джиджи, дорогой, завтрак готов! – крикнула миссис Хансон.

Через пару минут дверь наверху открылась, и Джиджи сбежал по ступеням.

– Как спалось? – спросила мама.

– Каша стынет, – сказал отец, морщась от ненавистного вкуса.

– Но я не хочу, – сказал Джиджи.

– Я тоже, но у тебя больной желудок, поэтому ешь. – Мистер Хансон подвинул тарелку к сыну.

Тот нехотя, но приступил.

– Я кое-что видел, – вдруг сказал мальчик.

У отца каша встала поперёк горла. Он смотрел на сына, как врач на пациента, не понимая, есть ли рецидив. Наконец он справился с застывшими связками, с трудом проглотил вязкую кашу и сказал:

– Опять?

– Пожалуйста, дорогой, – встревожилась миссис Хансон.

– Нет, я хочу знать, опять?

– Может, он видел что-то обыкновенное, – перешла она на шёпот, – соседскую собачку, например, – улыбалась она сыну, будто прося – «скажи так».

– Я видел монстра.

– Тьфу ты! – Отец ударил ложкой о тарелку. – Кого?

– Говори тише, – шептала мама. – Сынок, ты уверен? Какого монстра?

– Он был у мистера Бишопа в доме, я видел его в окне. Он напал там на женщину.

– Напал? – переспросил отец.

– Мистер Бишоп живёт один, Джиджи, – сказала, не повышая голоса, мама. – Он может приводить в гости кого угодно.

– Но я видел, что ей не хотелось…

– Что ты видел? – переспросил отец. – Ты что, подглядывал за чужими домами?

– Я следил за мистером Бишопом. Просто тот монстр был с длинными…

– Так! – хлопнул отец по столу твёрдой рукой. – С меня хватит!

– А у мистера Бишопа нет длинных…

Отец надувал покрасневшие щёки, смотря в потолок, и медленно выпускал пар.

– Иди в свою комнату, – шепнула мать.

Джиджи, радостный, что не нужно теперь доедать эту склизкую гадость, встал из-за стола и убежал.

Родители ждали, пока дверь в его комнату брякнет замком.

– Ну и что? – начал отец. – Опять эти монстры? А ты потакаешь!

– Я не потакаю, я же предлагала обратиться к психологу.

– Мой бы отец дал мне ремня!

– Я даже не сомневаюсь. Послушай. – Миссис Хансон задумалась. – А может, той женщине и правда нужна была помощь?

– Ага, а мистер Бишоп – действительно монстр! Я тебя умоляю, Лилиан!

– Я просто предположила…

– Ты просто ищешь разумные объяснения, но их нет, – развёл он руками. – Чёрт бы это всё подрал! Тебе не сказали, когда он это перерастёт?

– Не знаю, годам к четырнадцати…

– То есть ещё год ждать?

Миссис Хансон молча собрала все тарелки, включила воду и начала мыть по одной, медленно-медленно, как только могла.

Она каждый раз мыла посуду, когда теряла над чем-то контроль. Количество чистых тарелок над мойкой она контролировала всегда.

Мистер Хансон ходил по дому тихо и уже не грозно ворча.

Его жена перемоет тарелки, а после начнёт всё по новой, как только раковина будет пуста.

Всю следующую неделю Джиджи следил за домом мистера Бишопа – он стоял под окнами и выжидал. Пару раз мистер Бишоп появлялся в той комнате, но сейчас она выглядела по-другому. Он обставил её мебелью, и она походила уже не на спальню, а на обычную гостиную в пастельных тонах. Мистер Бишоп сидел на горчичном диване и смотрел непристойный канал. Джиджи вдруг показалось, что кричащая женщина там, на экране, превратилась в ту, что он видел неделю назад, а мужчина, лежавший на ней, – в того волосатого монстра с тем же оголённым задом. Джиджи будто опять оказался в том дне, словно видел её глаза – она смотрела на него, понимая, что он ничем не может помочь. Мальчик так и стоял у окна соседа, когда тот его увидел – он наморщил высокий лоб и скрестил на груди руки. От страха Джиджи не мог и вздохнуть. Подойдя к окну, Бишоп закрыл плотные шторы.

Кем была эта девушка, Джиджи не знал, но вроде как где-то её уже видел – то ли в продуктовом, то ли на рынке, когда они с матерью выбирали салат. Она примелькалась ему недавно, значит, и жила где-то недалеко. Если у них с мистером Бишопом просто роман, на что намекнула мама, значит, он найдёт её в одном из домов, а если сосед держал её силой, в чем Джиджи был почти уверен, значит, ему её не найти и она по-прежнему у него.

Джиджи решил обойти все дома и начал с самых дальних. Их там было пятнадцать, через улицу ещё десять, потом магазин, и ещё один такой же квартал. Он подходил к каждому дому и стоял под каждым окном. Пару раз ему пригрозили, и Джиджи пришлось уйти, сделав вид, что он спутал адрес. На следующий день он стоял под другими домами – там в двух из пяти спален люди занимались всё тем же, и Джиджи всё так же не мог отойти от окна. Ни в одном из этих домов, ни за одним из тех окон он не мог отыскать её – ту девушку, что видел под монстром.

На седьмой день всё изменилось.

– Миссис Хансон! – раздалось после стука за дверью.

– Да-да. – Мать бежала открывать. Слишком настойчивым был этот стук, слишком тревожным предчувствие.

На пороге их дома стоял человек в галстуке и с красной папкой.

– Можно войти? – зашёл он.

Человек с красной папкой был из социальных служб.

– Я бы хотел взглянуть на ребёнка, можно его позвать?

– Мальчик спит, – заявила мама, когда сын появился на втором этаже.

Миссис Хансон тяжело вздохнула и выдохнула сразу же, как на пороге появился муж.

– Что происходит? – уставился на пришедшего мистер Хансон.

– Социальная служба, – показал тот свой документ. – Нам поступили жалобы от ваших соседей, что ваш сын, – посмотрел он на Джиджи докторским взглядом, – преследует людей.

– Это всё чушь, – спокойно сказал отец.

– У ребёнка же нет никаких отклонений?

– Я попросил бы вас покинуть наш дом.

– Вам стоит пройти семейную терапию, мальчик пугает людей. Он смотрит на них и никуда не уходит, просто смотрит, и всё.

– Вы на нас сейчас тоже смотрите, – ответил Нильс Хансон, – и никуда не уходите, это запрещено?

Лилиан Хансон смотрела на мужа с жалостью и любовью, они оба сидели в той лодке, что с каждым годом всё глубже уходила ко дну.

– Я советую ребёнку пройти обследование у психолога, – не отступал незнакомец.

– Пройдите, пожалуйста, вон.

Через две недели всё повторилось. Вот только пришёл весь район.

– Мы всё можем понять, – говорил тот, кто стоял на пороге, те, что стояли за ним, кивали ему в унисон, – но это длится уже месяц – он смотрит на нас и молчит.

– Он просто смотрит нам в окна, совсем не моргая.

– Мальчик очень пугает, правда, я пыталась с ним поговорить, – сказала полная женщина, – но он не отвечает, просто молчит, и всё.

– А потом убегает.

– Вы показывали его специалистам?

* * *

Мистер Хансон с треском отрывал скотч и обклеивал им все коробки.

– Ты всё собрала? – спросил он у жены.

Ей не хотелось опять уезжать, но так будет лучше для сына. Этот город плохо на него повлиял.

– Только посуда осталась, – достала она из шкафа фарфоровую балерину.

– Отлично, ключи я уже отдал.

Они уезжали тихо. За окном был туманный полдень. На заднем сиденье Джиджи смотрел на уплывающий город. Они уезжали из-за него. В его руках утренняя газета, он развернул её, перелистал страницы, дошёл до последней, на ней – фотография девушки в рамке.

Его прошибла нервная дрожь.

Разыскивается Лиза Стоун, 21 год, волосы светлые, глаза зелёные. Пропала две недели назад.

Студентка подрабатывала в городе няней. Хозяева думали, что она уехала, не попрощавшись, но когда с ними связались родители девушки, стало понятно, что домой она не приезжала. Если кто-то располагает какой-либо информацией, просьба сообщить по номеру…

Он сложил газету вдвое и затолкал в рюкзак.

– Что-то не так? – спросила мама.

Джиджи сдержал подступающий плач.

Глава 8

Элиот Ноэль

– Алисия? – вылупился на него мистер Финчер. – А с кем встречается Алисия? Алисия! А ну-ка, иди сюда…

– Нет, пожалуйста, я только спросил, – попытался успокоить его Элиот.

– Алисия! Чёрт возьми! Подойди ко мне!

Алисия вышла из комнаты в огромных наушниках – она явно шла не к отцу, но, увидев его взгляд, остановилась и спустила наушники.

– Ты что? Встречаешься с кем-то? – спросил её отец.

– Ни с кем я не встречаюсь. – Алисия сделала полшага назад и искоса посмотрела на гостя.

Всё, теперь для неё он враг, подумал Элиот, теперь она не доверится ему.

– А с кем тебя видел мистер Элиот?

Алисия посмотрела на соседа.

– Я не видел, я только спросил, – промямлил он, – мне показалось, извините.

Элиот вышел из соседского дома.

Во дворе велосипед Алисии, приставленный к забору, дождь смыл все следы грязи. Будто и не было вчера ничего, лишь в спицах застрявшие клочья вырванной с корнем травы.

– Мистер Элиот, – вышел за ним Финчер, – вы что-то знаете?

– Я? – обернулся тот. – Нет, ничего.

– Мне показалось, вы что-то знаете, иначе зачем вам…

– Вы же сами сказали, что Алисия только и думает о свиданиях. А сейчас такое время.

– Какое время? – насторожился тот.

– Небезопасное.

– Вы это о чём?

– Не читаете газет? Хотя в ваших, наверное, не пишут. Сейчас выпускают столько преступников или вообще умалишённых людей.

– Это кого же? – У отца Алисии округлились глаза. – Каких ещё умалишённых?

– Вот, например, недавно в городе на свободу вышел очередной тип, обвиняемый в двойном убийстве.

– И его выпустили? – вылупился на Элиота Финчер.

– Он был признан невменяемым, после прошёл лечение.

– И что же? Его вот так вот отпустили?

– Такие законы, – развёл руками Элиот. – Он прошёл терапию, в том числе и медикаментозную, комиссия решила, что этого достаточно.

– Невиданный идиотизм!

– Вот я и подумал, что вашей дочери нужно быть осторожней. Я вчера прогуливался по округе и видел, как Алисия, одна или с кем-то, я точно не разглядел, ездит на велосипеде вдоль леса…

– Я так и знал, что она с кем-то была! Так и знал, что за этой девчонкой нужно следить.

Элиот только кивал. Следить – это он и собирался делать.

– Спасибо, что предупредили, – пожал ему руку Финчер.

– Это обычная осторожность. Не более того.

– Конечно-конечно, – кивал тот. – О, смотрите, новые соседи приехали.

Элиот обернулся на тот самый дом, с которого ещё вчера сняли кричаще-красную ленту.

У гаража стояла машина, высокий «Ниссан», из неё разгружали коробки. Мужчина лет сорока – лица он не разглядел, да ему и не надо было, он и так хорошо его помнил – и женщина невысокого роста с тёмными волосами чуть выше плеч, он узнал её так же по фото. Рядом с ними ребёнок, лет тринадцати, может, чуть больше.

– Приехали, – выдохнул Элиот, значит, он всё правильно рассчитал.

– Может, поможем занести коробки? – подтолкнул его Финчер.

– Что?

– Коробки, говорю, занесём.

Элиот посмотрел на Финчера так, будто тот предложил ему прыгнуть с обрыва. Он же сорвёт ему весь план! Он хотел позже втереться в доверие или просто проникнуть к ним в дом, когда никого не будет, а сейчас и не думал светиться. Ему нужен был этот мальчишка и ещё чёртов кейс. А вот пялиться на них сейчас совсем было некстати. Отец семейства был себе на уме, это не Финчер, готовый первого встречного в дом впустить. Нет, смотрел Элиот на новых соседей, они не так просты. Он знал, что они скрывали, ему нужен был этот кейс, ему нужно было быть тише, незаметнее…

– Добрый день! – завопил над его ухом Финчер. – Подождите, мы сейчас поможем всё разгрузить!

Финчер подтолкнул Элиота в спину. Не запомниться не было шансов. Они все на него смотрели, оглядывая с головы до ног.

– Может, им и не нужна наша помощь? – пытался увильнуть Элиот. – Никто вроде бы не просил.

– Нужна – не нужна, – махал новым соседям Финчер, – люди так знакомятся. Разве вы знакомитесь не так?

Тут Элиот подумал, что не знакомился ни с кем очень давно, что последним, с кем он заговорил без особой на то причины, был как раз этот самый Финчер. И чем это всё обернулось? Этот идиот испоганил ему весь план.

Финчер пошёл вперёд, то и дело оглядываясь на Элиота, проверяя, не ускользнул ли тот. Элиот тоже шёл, медленно, не спеша, тяжело передвигая ногами, будто нёс на них кандалы.

«А если это не он? – всматривался он в мальчишку. – Если это не та семья…» Элиот побил себя по карманам. Чёрт возьми, фотография этого семейства, которую он всё это время носил с собой, осталась в вымокшем насквозь пиджаке. Который так и лежал на полу возле кровати. Когда он их только увидел, то был стопроцентно уверен, а вот сейчас засомневался.

– С новосельем! – уже подходил к ним Финчер. – Будем знакомы, – здоровался он.

Элиот подумал, что сейчас можно было уйти, развернуться как ни в чём не бывало и пойти к себе по делам, сослаться на срочный звонок или встречу, да на что угодно, только уйти. Его хватило, лишь чтобы остановиться. Встать и не двигаться с места. Элиот будто прирос к земле, будто под ноги ему налили цемента, и сейчас эта вязкая жижа застывала у него на глазах.

Он обернулся на дом мистера Финчера, звук открывшихся ставней… Так и есть! Алисия выпрыгнула из окна, огляделась по сторонам и, увидев Элиота, приложила палец к губам.

– Не ходи никуда, – прошептал он ей еле слышно, – не ходи…

Но она лишь улыбнулась в ответ, посмотрела на него и перепрыгнула через забор.

Что теперь делать, бежать за ней? Она ведь точно пошла к тому парню. Хорошо бы за ней проследить, и он бы сейчас проследил, если бы не её тупой папаша с его нарочитым гостеприимством.

Как была прекрасна Алисия, её шелковистые волосы уже не спускались до талии, а были собраны в тугой хвост. Ему нужно было за ней, ему нужно было…

– Давайте я помогу донести! – Голос Финчера звучал уже поодаль. Тот успел дойти до соседей, пока Элиот мялся на месте.

– Спасибо, – послышался голос женщины. – Осторожнее, здесь стекло.

– Мы, конечно, могли бы и сами, – ответил мужчина.

– Соседи должны друг другу помогать, – пыхтел Финчер, поднимая коробку.

Элиот посмотрел ещё раз в сторону дома Алисии. Только открытые ставни бились на ветру, её уже не было видно.

Он отодрал от земли свои неподвижные ноги и побрёл к новым соседям. И чем ближе он подходил, тем понятнее было – он не ошибся, это были они.

– Давно здесь? – услышал Элиот.

– Что, простите?

– Я говорю, давно здесь живёте? – спросил новый сосед.

– Недавно заехал…

– Нильс Хансон.

– Элиот Ноэль, – пожал он протянутую руку.

– Очень приятно, мистер Ноэль. Я просто хотел разузнать, как здесь что.

– Да здесь ничего особенного, – опять встрял Финчер, – провинция как провинция: магазины небольшие, улицы тихие, транспорта почти нет.

– Можно уже гулять, папа? – появился из-за двери мальчик.

Элиот смотрел на подростка. Да, это был тот самый пацан.

– Ты ещё ничего здесь не знаешь, – вышла из дома мама, – мы даже не прогулялись нигде.

– В том городе было лучше, – проворчал мальчишка.

«Здесь воздух свежее», – подумал Элиот.

– Здесь воздух свежее, – сказал отец.

Элиот вздрогнул, но не подал и виду, взял коробку и понёс её в дом. Хансон пошёл за ним.

– Что-то не так? – спросил тот, когда они застряли на пороге, пытаясь втиснуться оба в один дверной проём.

– Проходите, – отступил на шаг Хансон.

– Извините, – сказал Элиот и вошёл.

Дом был пуст, как всегда это бывает при новоселье, и потому казался огромным. И лестница казалась высокой, и потолки.

Из огромных окон струился солнечный свет, проходя по серым стенам, заполняя их еле видным теплом. На потолке – одинокая люстра, над лестницей – пара картин, ими обычно украшали дома перед продажей и, видимо, оставили так.

Элиот оглядел все коробки, которые стояли перед домом, – кейса возле них нет, видимо, он был в машине. Этот Хансон всегда носил его с собой. Интересно, куда он его спрячет, когда занесёт все вещи? Нужно будет обыскать весь дом.

Тряхнув тяжёлой коробкой, от которой болели руки, Элиот прошёл на кухню.

Из мебели здесь один лишь шкаф, пара стульев и гарнитур.

Миссис Хансон склонилась над одной из коробок, прочитала надпись «посуда», достала нож и разрезала скотч.

– Может, сначала всё занесём? – спросил её муж.

– Успеем, – сказала она, открыла коробку и потянулась за содержимым. Чашки, фарфоровые блюдца, заварочный чайник.

– Будете чай? – спросила она.

– Нет, спасибо, – его передёрнуло от её взгляда, – я уже пил.

Вдруг у женщины пошла носом кровь.

– Опять, – тронула она под носом, – сосуды, – уточнила она и, пройдя к умывальнику, открыла воду.

На полу осталась лишь пара красных капель. Элиот смотрел на эту кровь, как будто раньше никогда не видел. Вдруг маленькие невзрачные пятна расползлись в ширину по полу, разрастаясь и разрастаясь, а Элиот лишь смотрел, не понимая, почему другие того не видят.

– Боитесь крови? – спросила хозяйка дома, возвращаясь к коробке.

– Что такое? – вернулся муж.

– Кровь пошла.

– Тебе надо к врачу, – сказал он и понёс коробку в глубь дома.

– А это как здесь оказалось? – Женщина достала из посуды фарфоровую статуэтку балерины. – Чудо, что не разбилась. – Она открыла кухонный шкаф и поставила фигурку за стеклянную дверь.

Элиот смотрел на фарфоровую танцовщицу и не мог на неё наглядеться.

– А местечко у нас тихое, – зашёл в дом Финчер, – и хоть мистер Ноэль и говорит, что здесь нужно держать ухо востро, я думаю, здесь безопасней, чем в городе.

– Ухо востро? – переспросила женщина.

– Конечно, без этого никак, – начал Финчер. – У меня вот дочка, Алисия, например, на свидания бегает. А парни только и рады.

– Парни бывают разные, – появился в дверях мистер Хансон и, мельком взглянув на сына, что опять стоял у окна, только вздохнул.

– Все люди разные, – сказала жена. – Джиджи!

Он обернулся.

– Иди поиграй во дворе.

Мальчик улыбнулся и выбежал вприпрыжку из дома.

– Лишь бы не делать ничего, – покосился на него отец.

– Он ещё ребёнок, – сказала мама.

– У вас опять кровь. – Элиот протянул ей платок.

– И правда, – улыбнулась она и, приложив платок к носу, запрокинула голову.

Машина была закрытой, окна её затемнённые – не разглядишь. Ещё пара коробок стояла у дома, ожидая своего часа. Финчер долго прощался, расшаркиваясь, выводя тем самым Элиота из себя.

– Так, значит, Алисия ни с кем серьёзно не встречается? – вернулся он к разговору, когда они с Финчером наконец ушли от соседей.

– Я надеюсь, что нет. Хотя кого я обманываю, – вздохнул Финчер. – Родители, как водится, узнают всё последними. Вон за теми домами, – указал он поодаль, – есть клуб, вся молодёжь собирается там. А этот ваш псих, – посмотрел он на Элиота, – он какого возраста? Может, к ним присоединиться?

Элиот попытался припомнить.

– Точно сказать не могу, может быть, моего.

– Ну, значит, с ними его не будет. Не впишется, так сказать, в компанию. – Он хотел посмеяться над шуткой, но только кривая гримаса исказила его лицо.

Финчер задумался, посмотрел в туманную даль, потом на свой дом и на Элиота.

– А почему вы решили, что он придёт именно сюда?

– Говорят, он из здешних мест.

– Да что вы!

– Или из соседних. В общем, жил здесь когда-то. Не городской.

– А кого он прикончил?

Элиот почувствовал спёртый запах, так пахла кровь. Кровь вперемешку с химией. Когда пытаешься её смыть, кажется, будто она въедается в пальцы и остаётся с тобой навсегда. Эта кровь была у него на руках. Сколько раз он смывал её перед сном, сколько раз он стирал её с пальцев, и каждый раз она оставалась, видимая только ему.

– Так кого? – переспросил Финчер.

– Женщину, – вымолвил Элиот, – он убил женщину и вроде ещё кого-то.

– Вот ведь подонок!

– Так и есть, – согласился Элиот. Трудно было не согласиться.

Глава 9

Льюис

Льюис смотрел в старое зеркало и всё перевязывал непокладистый галстук. Какая-то предосенняя серость была сегодня и за окном. Это всё от сухости воздуха, думал он, в этих краях всегда было нечем дышать. В любую погоду. Будто кто-то поместил их город в стеклянную бутылку и высосал из неё воздух. Весь.

Сегодня был важный день.

Он только устроился на работу (непросто найти местечко сразу после колледжа), купил новый костюм, начистил ботинки, посмотрел на своё отражение и вздрогнул. Он почему-то не любил костюмы, всем телом их не выносил. Но дресс-код компании обязывал. Первое правило офисного планктона – быть таким же, как другой планктон.

Он уже стоял на пороге и искал ключи от машины, когда раздался телефонный звонок. Льюис распланировал весь свой день, все мысли имели чёткий порядок, пока через телефонную трубку он не услышал его…

Этот человек нечасто ему звонил, хотя и в покое не оставлял. Льюис всегда был будто на привязи, каждый раз содрогаясь от тона небрежно брошенных слов. Вот и сейчас этот голос наждачной бумагой прошёлся по его нервам.

– Как дела, Льюис? – услышал он.

Мурашки пробежали по телу.

Он стоял у открытой двери, ветер обдувал лицо, поднимал волосы, заходил под ворот, но ему нечем было дышать. Лёгкие будто сковало тисками, запаяло все входы-выходы, остановило кровь.

– Ты слышишь меня? – Голос на том конце повторил вопрос.

Льюис молчал.

– Кое-что произошло, – сопела телефонная трубка.

Как давно он его не слышал, и лучше бы не слышал вообще.

– Я занят, – еле вымолвил Льюис. – Как ты нашёл мой номер?

– Не задавай глупых вопросов. Нужно поговорить.

– Не думаю, что…

– У каждого есть свой долг, и ты не исключение. Вчерашнюю газету видел?

Льюис вернулся на кухню – там между холодильником и стеной была целая ниша для барахла. Эти чёртовы газеты он сваливал туда не читая. Разве кто их сейчас читал, кроме чудаковатых стариков?

Вот он, вчерашний номер.

Придерживая телефон щекой, он стал разворачивать страницы.

– Шестая страница, – прохрипел голос в трубке.

Его тембр заметно осип, два года прошло с тех пор, как он слышал его в последний раз.

– Ну что, нашёл?

Льюис перелистывал страницы, не понимая, что ему искать.

Вдруг взгляд его замер, ноги обмякли, он ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу давящей на горло рубашки, подошёл к кухонному окну и распахнул его настежь, так что створки громыхнули об стену.

С шестой страницы вчерашней газеты на него смотрело полоумное лицо. Фамилия под фото резанула по памяти.

Жгучие картинки из прошлого встали перед глазами, поднимая воспоминания, давно позабытые чувства, надолго уснувшую злость.

Вот он стоит над свежей могилой и думает, насколько же она глубока. Рядом священник зачитывает молитву, люди безмолвные, мрачные, всё тот же мужчина стоит за его спиной, положив ему руки на плечи. Льюис не помнит его, но не решается отдёрнуть плечо.

В гробу женщина, ему незнакомая, но, всмотревшись в её лицо, Льюис чувствует что-то странное, что-то режущее до боли. Голова разрывается на части, он трогает бинт на лбу и опять опускает руки, держа их в жесте великой скорби.

– Ну что, вспомнил? – возвратил его в реальность всё тот же наждачный голос.

Пройдёт немало лет, и Льюис часто будет видеть её на фото, у него останется немало фотографий с ней. Он будет думать о ней, но в каждом его представлении она остаётся такой же – мёртвой или живой, но при этом всегда в том же самом коричневом платье и чёрных туфлях.

– Ты ещё там? – Голос в трубке повысил тон.

Льюис пришёл в себя.

Страх и ненависть сжали желудок, а потом поднялись тошнотой по груди и до самой гортани.

Запись над фото в газете:

«Теперь на свободе».

– Как же так? – шептал Льюис.

– Они его отпустили, вот как.

Он почувствовал боль в руке, давящую, царапающую, – это ключи от машины упёрлись в ладонь.

Из окна детские крики, ребятня нагоняет круги, раздражая велосипедным трезвоном.