Пригород

Лора Кейли

Пригород

© Кейли Л., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1

Трюдо

Этот день обещал быть обычным, как и все осенние дни. Когда солнце уже не греет, но ещё отдаёт тепло, хорошо пробежать по парку, ловя его редкие лучи. Всё могло пойти именно так, если бы Клода Трюдо, уже надевавшего спортивную обувь на свои отёкшие ноги, не отвлёк телефонный звонок. Полчаса назад он слышал звуки пожарных сирен, но надеялся, что это не криминал. Он был самым опытным и самым уставшим полицейским в отделе. Если вызвали его, значит, дело действительно дрянь.

Трюдо приехал на вызов, когда все уже были на месте, все, включая жертву – сгоревшего до мышц человека – и пострадавшего, найденного на пороге того же дома. Тогда никто и не сомневался, что убийцей был именно он. Взгляд его был стеклянным, руки испачканы в саже, под которой потом обнаружили кровь, сам он еле дышал. Обычно поджоги совершают сразу, чтобы замести следы. О том, была ли это самозащита или преднамеренное убийство, говорить было тоже рано. Однако всё указывало на него, вот только сам подозреваемый не мог сказать ничего. По дороге в больницу его состояние резко ухудшилось, а шансы Трюдо выведать у него хоть что-то резко сошли на нет. Как сказали потом врачи, пациент надышался угарным газом и непонятно, как выжил вообще.

Непонятно, как можно узнать хоть что-то от человека, который не приходит в себя.

* * *

Кем был подозреваемый, ему так и не удалось узнать. Как и то, кем был убитый. А прошли уже целые сутки.

– И что сказал медэксперт? – спросил он, как прибыл в участок.

– Тело сильно обгорело, – перелистывал документы сержант Дэвид Барнс, – там всё до мяса, пока даже возраст невозможно определить.

По отпечаткам же подозреваемого Трюдо ещё вчера ничего не нашёл. Если бы лицо убитого не было так изуродовано огнём, может, и можно было составить хоть какой-то портрет и показать его по местным новостям в надежде, что родственники найдутся.

– Слушай, – он почесал затылок, – а вот лицо обгоревшего восстановить никак нельзя?

– Они тебе кто, пластические хирурги?

– Я имел в виду, через какую-нибудь компьютерную программу…

Сержант только вздохнул.

Помимо ожога, лицо жертвы было разбито чем-то тяжёлым. Трюдо сказали, что на месте обнаружили разводной ключ.

Дом же и вовсе готовили к сдаче, и риелтор, в чьей базе он был, искренне удивился, когда узнал, что там кто-то жил. Значит, они проникли туда незаконно.

– Слушай, кто-нибудь ищет жертву? – Сержант Барнс отвлёк Трюдо от раздумий.

– Нет, никто.

– Так куда тебе торопиться?

– Действительно, куда, – вздохнул детектив и вышел из кабинета.

– Если что, я на связи! – только услышал он вслед.

Осматривая пострадавшего там, во дворе сгоревшего дома, перед тем как его погрузили на носилках в машину, Трюдо заметил часы на его руке. Стрелки на них застыли.

Весь день мысль об этих часах не давала ему покоя. Не было ничего подозрительного в том, что они не шли, но Трюдо всё равно казалось, будто он что-то упустил.

Глава 2

Джиджи

– И сказал Господь…

Джиджи не расслышал, что он сказал. Он плохо слышал священника. Его голос то прорывался сквозь ветер, то исчезал опять. Дождь больно хлестал по щекам косыми порывами, острыми иглами мелких капель. Джиджи прятался за старым высоким дубом и смотрел на кладбище, усеянное белыми надгробиями и чёрными людьми возле одного из них.

Здесь каждую неделю кто-то кого-то хоронил, и они всегда были в чёрном.

Отец сказал, что это символ траура.

– Когда люди в горе, они не могут быть одеты ярко, – объяснил он.

Джиджи посмотрел на свои красные кеды, на штаны жёлтого цвета, и ему стало стыдно.

Дождь не спешил утихать. Под огромными лапами ветвистого дуба Джиджи почти не намочил ног, и одежда осталась сухая, а если бы он не выглядывал всякий раз, когда хотелось посмотреть ближе, то и волос бы не намочил. Он провёл озябшей ладонью по мокрой голове и стряхнул осевшие капли.

Если бежать до дома, он, наверное, вымокнет весь. Домой ему сейчас не хотелось – там полнейший бардак.

– Здесь полнейший бардак, – повторял мистер Хансон, перешагивая через коробки, – где, чёрт возьми, его носит? Нам выезжать через десять минут.

Он взял одну из них и понёс в машину.

Миссис Хансон смотрела в окно. Она знала, где Джиджи: он всегда был там, где кого-то хоронят.

– Опять на кладбище? – зашёл за новой коробкой отец и с натугой поднял её с пола.

– Может, обратиться к психологу? – робко спросила жена.

– Эти шарлатаны найдут всё что угодно, а потом доказывай, что он не дурак.

– Но это ведь ненормально. – Она с тревогой смотрела в окно на затаившее бурю небо. – Скоро гроза.

Мистер Хансон только крякнул от сильной натуги и ничего не сказал.

– Дорогой, – обернулась она, но муж уже был за дверью.

Он выносил коробку за коробкой, а она не могла сдвинуться с места. Ничем ему не помогла. Волнение сковывало мышцы, делая бессильным и без того хрупкое тело.

Что-то странное происходило с их сыном, и это стали замечать уже и соседи. Люди бывают жестоки, когда находят отличного от себя. Когда кто-то отличен, его выгоняют из стаи, вот и Джиджи пришлось уйти. Он всех пугал.

Мальчику интересна смерть, в этом нет ничего плохого, убеждала она себя, разве не так? Сначала ребёнку интересно, как появляются люди, а потом – куда они все уходят. Может быть, так и познаётся жизнь – через уход из неё.

Дверь с размаху ударилась о стену.

– Проклятый ветер. – Мистер Хансон прикрывал рукавом лицо. – Бери свои сумки, и я закрываю дом.

– Нильс…

Он обернулся.

– А как же?..

– Я говорил ему не задерживаться. – Он нахмурил брови.

Миссис Хансон посмотрела на мужа с любовью.

– Не волнуйся, – смягчился он, – подъедем за ним прямо к воротам.

– Ты тоже думаешь, что он там?

Отец только вздохнул.

Когда у тебя странный ребёнок, можно сколько угодно уверять себя в ином, но всякий раз реальность бьёт тебя по щекам, заставляя проснуться. Миссис Хансон взяла две сумки, последний раз взглянула на дом и пошла к машине.

Джиджи заметил, что все эти похороны всегда походили одни на другие. А он был уже на многих.

На кладбище все теснятся друг к другу, обнимая за плечи, касаясь рук, держась за носовые платки, за ручки чёрных зонтов, сносимых порывами ветра, потом подходят к гробу, говорят что-то недолгое, нехотя отступают назад, вроде желая сказать ещё что-то, но не найдя ничего, уступают место другим.

Когда он был на похоронах в первый раз, это стало для него шоком, но сейчас… Сейчас он знал, как выглядит смерть и как она подступает.

Как-то дома за столом он спросил отца, не думает ли он, что кто-то скоро умрёт. Отец тогда нахмурил лицо, поднял правую бровь и переспросил, но когда понял, что верно расслышал, покашлял в кулак и покосился на мать.

Мать снисходительно посмотрела на Джиджи, но в этом её тёплом взгляде была та самая просьба, о которой она просила ещё день назад, – меньше думать о подобных вещах.

– А от чего умирают люди? – спросил он её тогда.

Мать остановилась у порога его спальни.

– От болезней, от…

– Нет, я хотел спросить, от каких травм?

Она взглянула на него с укоризной и сказала не думать на ночь об этом, а то приснятся кошмары. Джиджи думал об этом полночи, но кошмары ему не приснились.

– А ты можешь умереть? – спросил он её шепотом на следующее утро, пока отец, ворча и ругаясь, искал ключи.

– Все умирают, сынок, – погладила она его по щеке, – такова жизнь.

Он заплакал, мать прижала его к себе и так и не поняла, что же она такого сказала.

Вот и сейчас у него текли слёзы, но под этим дождём он почти их не заметил.

– …так рано ушедшей, – послышалось вдруг и опять заглушилось порывами ветра.

Ему хотелось подойти ближе, посмотреть на гроб, действительно ли это была она или ему показалось, но Джиджи не мог. Страх убивал любопытство. И всё же он помнил её: рыжие волосы, веснушчатый лоб. Её звали Алин Риз.

Процессия уже расходилась, когда издалека донёсся знакомый сигнал клаксона.

Джиджи посмотрел в сторону кладбищенских ворот. Они были такие высокие, будто и правда открывали путь в другой мир.

Там, посреди прочих машин, стоял их серый «Ниссан».

– Где мой рюкзак? – крикнул Джиджи, запрыгивая в машину.

– Ты же всё здесь превратишь в болото! – ворчал недовольный отец.

– Господи, ты весь замёрз, – обтирала мать его мокрые волосы своим длинным шарфом.

Джиджи смотрел на мамины сумки.

– Что ты делал там в такую погоду?

– Где мой рюкзак? – крикнул он, чуть не плача.

– Да вот же он, не кричи. – Мама достала небольшой чёрный рюкзак из-под её сумок.

– А где мой кейс? – опомнился вдруг мистер Хансон.

– В багажнике с чемоданами, – спокойно сказала мать.

– Ты уверена? Может, вернуться?

Отец всегда таскал с собой свой синий кейс, он закрывался на ключ и был таким красивым. Джиджи любил на него смотреть.

– Я видела его, когда закрывала багажник.

– Отлично, – выдохнул он, – ты же знаешь – там всё по работе. Все бумаги, договоры.

– А газету ты сегодняшнюю взяла? – вдруг опять засуетился Джиджи.

– Зачем тебе газета? – спросил отец, пытаясь следить за дорогой. – Чёрт знает что происходит, из-за этого дождя почти ничего не видно.

– Не взяла? – испытующе смотрел на мать Джиджи.

– Взяла, – сказала миссис Хансон ему на ухо заговорщицким шёпотом и тихо передала газету сыну. Мальчишка пытливо перелистывал страницы, потом быстро сложил её вдвое и засунул в рюкзак.

Может, он хочет стать журналистом, подумала миссис Хансон, куда лучше, чем гробовщиком…

Глава 3

Элиот Ноэль

Прошло чуть больше недели, как Элиот переехал в этот город.

– Я бы хотел снять вон тот дом, – указал он на небольшой особняк с аккуратно подстриженным газоном и забором возле него.

– Простите, он уже занят, – посмотрел в документы риелтор.

– Но этот баннер…

«Дом сдаётся» – длинная красная вывеска растянулась на два окна.

– Баннер никак не снимут, но дом уже сдан, семья должна заселиться со дня на день.

Элиот хотел было заглянуть в документы риелтора, удостовериться, та ли это семья и всё ли правильно он рассчитал, но этот тип с бейджем на шее, как назло, прижал бумаги к себе. Будто в них было что-то секретное. «Разве может быть что-то секретное в бумагах о сдаче домов?» – думал Элиот, не сводя взгляда с этого парня.

– А можно узнать, кто заезжает?

– О, я думаю, вы узнаете об этом совсем скоро. Здесь принято знакомиться с новыми соседями в тот же день. В том-то и прелесть таких небольших городков – все знают друг о друге всё с самого первого дня.

«В этом весь ужас таких городишек», – подумал Элиот, но промолчал.

– А они точно снимут именно этот дом?

– К сожалению, да, предоплата уже внесена.

– Очень жаль.

– Но вы можете взять дом напротив. Он почти такой же.

Элиот Ноэль взглянул на такой же дом.

– Он даже лучше, – сказал риелтор.

Этот дом был и правда лучше, у него было больше комнат, просторная кухня и такой же просторный холл. Но Элиоту было всё равно. Главное, чтобы в дом с красной лентой не заселился никто другой, кроме этой семьи.

– Хорошо, давайте его, – согласился он и вздохнул.

Он потом часто вздыхал, смотря на здешних соседей, на их жизнь, что неспешно перетекала из одного дома в другой, на их чудную беззаботность. Элиота всегда пробирала дрожь, когда он слышал их смех, в особенности детский – он скрёб по нервам, заходил под кожу, застывал в крови. Этот смех стоял неподвижным туманом, застревая в каждом предмете, нависая над пыльной землёй.

Элиот всё ходил и ходил кругами, меря шагами дом, рассекая своею нервозностью застоявшийся воздух. Ему порою казалось, будто стрелки настенных часов шли уже совсем по-другому, медленно, с бесстыжей оттяжкой, так бывает всегда, когда сильно чего-то ждёшь.

«Ну ничего», – думал Элиот, он здесь не просто так.

Его тошнило от этих улыбок, от вычурно-радостных лиц. Когда вокруг столько чужого счастья, это не может не раздражать.

– С новосельем! – как-то зашла миссис Милли, одна из приставучих соседок – он ещё не запомнил их всех.

Он кивнул, забирая пирог.

– Местечко у нас тихое, – продолжала она, не отпуская тарелку, – здесь, знаете, почти никогда ничего не происходит. Многие поэтому и уезжают в город. Вот и продают дома.

«Ничего не происходит», – повторил про себя Элиот и содрогнулся.

– Мы раньше нигде не встречались? – спросила она с кокетством.

– Я только приехал, – сказал он, выпроваживая её.

Элиот Ноэль закрыл дверь и лишь потом понял, что не сказал даже спасибо, так и захлопнул дверь перед её лицом, когда же открыл, миссис Милли уже не было. Элиот ступил за порог, вышел на крыльцо, но она уже испарилась, только пирог дышал ароматом слегка подгоревших груш.

Последнее время он жил один. Так было даже спокойней. Ещё недавно он попробовал жить как все – у него даже была жена, пусть и гражданская. Ему часто снилась Аннет. Его неумолкающая Аннет, она говорила и говорила так быстро, что ему порою казалось, будто это не мысли её складывались в слова, а слова складывали мысли. Мысли из пустозвонных слов. Но оттого было даже спокойней. Когда свои раздумья не давали дышать, он звал её, и она говорила, разбивая их густоту, она была задним фоном, белым шумом, вечно трещащим приёмником в стене. Его говорливая Аннет. Сейчас её даже чуть-чуть не хватало.

Этот городишко был по-особому тих. Элиот выходил на прогулки вечерами, когда спадала жара, а воздух пах прохладой, такой приятной и свежей, какой она бывает только в тени. «Вечер – это долгожданная тень бесконечно душного дня», – думал Элиот, прогуливаясь между домов, взглядом проходя по каждому дому. И только один вызывал у него беспокойство – дом с красной вывеской, разрезавшей его пополам. Элиот пошёл мимо него. Через три дома виднелся ещё один, небольшой, светло-серый. Со двора пахло краской. Хозяин красил забор.

– Добрый вечер, – поднял он на Элиота своё испачканное лицо и широко улыбнулся.

Элиота перекосило от этой улыбки.

– Добрый вечер, – кивнул он ему.

Уже неделю он следил за дочерью этого человека. Всё время, пока здесь жил. Она постоянно каталась на велосипеде, то и дело проезжая мимо. Один раз даже улыбнулась и поздоровалась с ним с присущим только девушке кокетством – он тогда забирал газету и смутился, что вышел в трусах.

Из подростка она превратилась в молодую женщину. Фигура приобрела изящные очертания, сформировалась грудь, округлились загорелые бёдра.

«Тебе бы лучше следить за дочерью», – посмотрел Элиот на её отца, но тот ничего не заметил.

У неё была белоснежная улыбка и небесного цвета глаза, в них отражалось небо, синее, хмурое, с отблеском еле заметных лучей.

Она опять проехала мимо, звеня дребезжащим звонком, – ветер поднимал её платье, оголяя трусы и загорелые ноги. Её длинные русые волосы блестели на солнце, как и алые ленты в них.

– Ну как обустроились? – спросил его мистер Финчер, не отвлекаясь от покраски забора. – Я вот решил покрасить до дождей, скоро осень, знаете ли, как польёт, потом и не успеешь, а ещё туман… Вы заметили, какие у нас туманы? Не видно почти ничего. А какая после них влажность – краска ляжет пузырями. Потом переделывай всё.

«И как у такого идиота могла родиться такая дочь?» – подумал Элиот и опять взглянул на Алисию – она кружила вокруг и кружила, будто специально дразня его.

– А вы откуда приехали? – спросил мистер Финчер.

Тот хотел было что-то ответить, но не успел.

К дому подъехала Алисия и опять посмотрела на него, или ему показалось… Ему много что казалось, например что каждый сосед в каждом из этих домов за ним постоянно следил. И чем чётче ему это виделось, тем сильнее хотелось уехать. Но он не мог не дождаться, слишком многое на кону.

Алисия всё так же сияла своей белоснежной улыбкой и так же, не отрываясь, смотрела на него.

«Лучше бы ты так не заигрывала», – думал Элиот, но улыбнулся в ответ.

– Где ты гуляешь целыми днями? – прикрикнул на неё отец. – Да ещё и на велосипеде!

– Да ладно тебе! – сказала она и, бросив велосипед на землю, убежала в дом.

– Ни о чём не думает, – вздохнул отец. – Одни свидания на уме, а ведь скоро уже экзамены.

– Возраст, – сказал Элиот.

– И не говорите, – Финчер размешивал краску, – смотрите, уже загустела!

«Не уследишь ты за ней», – хотел сказать Элиот, но лишь отошёл.

Дома он заварил крепкий кофе.

«Нужно как-нибудь поговорить с девчонкой, – размышлял он, мешая сахар в стакане, – сказать ей, чтобы была осторожна». Мало ли кому она приглянется, а там есть на что посмотреть – у него тянуло в штанах, – точно есть. Хотя он сам может за ней присмотреть. Он может её охранять, вдруг подумал Элиот. Он не оставит её одну.

Мистер Ноэль допил вторую чашку, но его всё так же уводило в сон, он уже еле держался, клонясь к столу.

– Алисия, – повторил он её имя, когда глаза его нещадно слипались, – я зайду к тебе завтра, – бормотал он, проваливаясь в сон.

– Я зайду к тебе завтра, – повторил кто-то рядом.

Это была она. Это был тот же сон из его прошлой жизни.

Она брякнула трубкой о тумбу, не попав в телефон, брякнула снова – опять не попала, трубка упала, ударилась об пол, болью отдаваясь в висках.

– Господи, Аннет! – встряхнул он газету.

– Это Лиза, – ворчала она, – просила приехать, а я не хочу! На это уйдёт целый день! Разве легко просто так выкинуть день, у меня что, других дел нет? Ты меня слушаешь?

Её дребезжащий голос будто молотком стучал в голове. Он перестал читать и отложил газету.

– Ради бога, ты можешь потише…

– Не могу! Кстати, тебе сегодня звонили, пока ты был на работе.

– Кто? – насторожился он.

– Откуда я знаю – просто спросили, здесь ли живёт Элиот Ноэль.

– И?

– Ну, я сказала, что здесь…

– А потом?

– А потом бросили трубку. Вот я и говорю, эта Лиз думает, что я могу просто так взять и приехать, а я ей говорю, может, это тебе приехать, в конце концов, не так далеко живём…

Элиот встал с дивана и пошёл на кухню.

– Ты меня слушаешь вообще?

Вообще, Элиот давно её не слушал, но говорил обратное, он и жил с ней от обратного, то есть почти не жил.

Он медленно помешивал кофе, переключая новостные каналы. Ничего интересного не произошло.

Только какой-то туман в голове никак не хотел уходить.

– Ну, я пошла, – сказала она и направилась к двери.

– Ты куда? – только успел крикнуть он. Но ничего не услышал. Его Аннет если и могла с кем-то болтать, то только сама с собой.

Интересно, кто ему звонил?

Элиот бессмысленно переключал каналы, один за другим, один за другим, пока из телевизора не закричали:

– Вы отгадали слово! – Аплодисменты ударили по ушам.

Он проснулся и открыл глаза.

Нащупал возле себя пульт – тот лежал рядом с банкой кофе – и выключил проклятый ящик. Потной ладонью вытер слюну с подбородка, погладил помятую щеку. Встал.

Опять ему приснилась Аннет и его прошлая жизнь. Она не умела разговаривать тихо и всегда будила его. Может, потому он с ней и развёлся? Ах да, это же она от него ушла. На часах было почти двенадцать. Полуденное солнце било по глазам. Элиот оглядел новый дом и вдруг что-то вспомнил, встал и пошёл к окну. В дом напротив так никто и не заехал. Только красный плакат с белыми буквами упорно приглашал к себе: «Дом сдаётся».

Элиот посмотрел немного левей – дом Алисии был через три дома. Завтра утром ему нужно будет её навестить, только подумал он, как поймал взгляд проходящего мимо соседа и тут же зашторил окно. Нет, ему нужен мальчишка, сначала он, потом синий кейс, а после он разберётся и с ней. Хотя, может, она будет первой в этом чёртовом списке.

Глава 4

Джиджи

Они уже год как на новом месте. И Джиджи почти что привык. В этой части штата небо казалось чище, воздух жарче, а вот деревья такие же, как и там, – высокие-высокие, до самых небес. Джиджи долго смотрел на деревья – ему казалось, когда он своим взглядом доходил до самых вершин, то будто оказывался уже не здесь, а там, где-то за пределами облаков. Он был не таким уж маленьким, чтобы верить в бобовое дерево, но и не слишком взрослым, чтобы не видеть в высоких деревьях лестницы в небеса. Ветви их утопали в облачной дымке, значит, до них можно добраться, думал он, спускаясь по лестнице на первый этаж. Он часто о чём-то мечтал, мать говорила – это фантазии, отец называл это дурачеством от безделья.

Сам же отец много работал. Он был брокером или менеджером – Джиджи не вникал: папа ходил со своим синим кейсом и никогда не выпускал его из рук.

– Там важные бумаги, – говорил он всякий раз, когда Джиджи начинал играть с замком.

– А ключ от него есть?

– Конечно, как же я тогда его открою…

– А покажи.

Отец доставал связку домашних ключей и показывал один небольшой. Потом вставлял его в замок и… заветное – щёлк.

Там и правда были бумаги и ещё печать, всё слишком взрослое для Джиджи, но вот сам этот кейс…

Вот бы у него был такой, подумал Джиджи.

– Я тоже такой хочу, – сказал он.

– Вырастешь – купишь. – Папа потрепал его по голове.

Джиджи вышел из своей комнаты.

Он хотел найти кейс отца и ещё раз на него взглянуть. Родители как раз уехали в магазин. В общем, дома он был один. Джиджи прислушался к стенам… Когда кто-то был дома, то и стены будто бы говорили. На самом деле говорили за ними, но Джиджи интереснее было думать так. Стены молчали, как и весь дом. Джиджи принялся искать дипломат, он бегал из комнаты в комнату, даже забрёл в родительскую спальню, что было запрещено. Открыл шкаф, прислушался к стенам, порылся на полках, прислушался снова, залез на стул – и наверху ничего.

Теперь он спускался вниз.

Одна ступень скрипела под другой, и так до нижней ступени. Джиджи сбежал на первый этаж и посмотрел наверх. Никто за ним не шёл, а лестницы всё так же скрипели и стены будто говорили шёпотом.

– Мам, – крикнул Джиджи, но никто не отозвался, только пол вдруг начал шуметь. Или то было подполье?

Джиджи пошёл на звук, то и дело прислушиваясь к нему. Тот вёл его к подвальной двери. Джиджи шёл на цыпочках, пытаясь ступать по воздуху, а не по паркету, но тихо всё равно не получалось. На миг ему показалось, что звук этот исчез, и он пошёл уже нормальным шагом, но через секунды стены опять зашептали, а под полом будто начали что-то передвигать. Джиджи застыл.

Не шевелись – говорил ему внутренний голос. Он замешкался, но всё же пошёл, ещё один шаг, другой, и вот он уже у двери в подвал.

«Может быть, это ветер?» – подумал он. Но какой ветер в подвале?

Джиджи проверил замок – открыто. Оттолкнул дверь от себя – она поддалась.

«Если в дом проник посторонний, вам нужно спрятаться в укромном месте и вызвать полицию, – вспомнил он урок безопасности в школе, – а лучше незаметно выйти из дома и попросить помощи у соседей».

Джиджи не хотел просить помощи. Во-первых, он был уже взрослый, чтобы справиться самому, а во-вторых, если там никого, то его опять поругают за то, что ему «показалось».

Джиджи переступил порог, дверь за ним чуть не захлопнулась с шумом, но он вовремя удержал её ногой, медленно доведя до замка.

В подвале – старая мебель, наверное, от прошлых хозяев, он никогда здесь не был с тех самых пор, как они сняли этот дом. Вещей не так много, но Джиджи и этого хватило, чтобы испугаться каждой из них, увеличить её в размерах, придать странные формы страшных теней. Он обходил поставленные друг на друга коробки, стулья, приставленные к стене, плетёное кресло, старый стол, высокий шкаф – ему вдруг показалось, что в этом шкафу кто-то есть. Джиджи медленно к нему подошёл. Дверцы неплотно прикрыты, и если всмотреться, то можно понять, что там никого.

Хотя…

Он потянулся к двери – пальцы его дрожали, как и весь он дрожал. Джиджи чувствовал чьё-то присутствие и никак не мог понять, мерещилось это ему или нет.

Где-то в дальнем углу резкий шум.

Он даже не обернулся.

Живот скрутило от страха, и вот он и сам не заметил, как оказался в этом шкафу. Через узкую щель неприкрытой двери он пытался хоть что-то увидеть.

Он слышал шаги, и это был точно не ветер.

По подвалу их нового дома бродил человек. Он был среднего роста и лысый. Джиджи не видел его лица, света здесь было немного, но и этого ему хватило, чтобы разглядеть силуэт и фигуру, вот только лицо так и осталось в тени.