скачать книгу бесплатно
– Все бумаги.
– Причину пожара выяснили?
– Говорят, простая неосторожность с огнём.
Рэн оглянулся на Лейзу. Она не расстроится. Скорее, обрадуется. Теперь никто не обвинит их в заговоре и подделке документа чужими руками.
– За рощей есть постоялый двор с харчевней, – сказал Айвиль. – В нём всегда много народа. Рядом находится поле Живых Мертвецов. Слышали о таком?
– Нет, – признался Рэн.
– Ну и ладно, потом услышите. При виде наших воинов толпа разбежится, и постоялый двор будет в вашем полном распоряжении.
– Не хочу терять время.
– У вас времени хоть отбавляй, – сказал Айвиль, сопроводив слова жестом. – В стране объявили траур. Избрание короля состоится через месяц.
– Тем более! – упорствовал Рэн. – Хочу провести время с пользой.
– Вашей матушке надо отдохнуть и пообедать. Как давно вы в пути?
– Сегодня девятый день.
– Верхом! Не всякая женщина такое выдержит. Если не вы, то кто побеспокоится о вашей матери?
Рэн посмотрел на Айвиля. Точёный профиль, ровный нос, слегка заросший подбородок, словно дворянин никак не решался отпустить бороду, но гладко выбритое лицо ему тоже не нравилось.
– Зачем вы это делаете?
Айвиль оторвал взгляд от дороги и повернул голову к Рэну:
– Что?
– Проявляете к ней сочувствие. Что вас связывает?
– Ничего. Вашу матушку я вижу впервые. Её муж… ваш отец помог моему отцу. Я не знаю, чем именно. Умирая, мой отец сказал: «Если леди Лейза вернётся в Шамидан, защити её». Я всего лишь исполняю предсмертную просьбу отца.
– Показывайте, где эта харчевня, – произнёс Рэн и вслед за Айвилем свернул с тракта.
~ 9 ~
Стоило Выродкам и рыцарям переступить порог трапезной комнаты, как простой люд тотчас убрался прочь. Пахло похлёбкой, дымом, жиром, потом. На деревянных столбах коптили масляные лампы. Единственное окно, затянутое бычьим мочевым пузырём, не пропускало ни света, ни свежего воздуха. Если бы не приоткрытая входная дверь и не дымоход над очагом – посетители харчевни угорели бы от чада.
Под крышей находилась галерея. Или длинный балкон? Рэн не знал, как в подобных заведениях называется площадка, примыкающая к деревянной стене и огороженная перилами из жердей. Просунув головы между тонкими круглыми палками, дети смотрели вниз, открыв рты и боясь пошевелиться. Рыцари успели снять потрёпанные накидки и надели поверх доспехов пурпурные туники с двумя лебедями на груди. Воины, все как на подбор рослые, крепкие, и их боевая экипировка вызвали у бойкой детворы, привыкшей к любой публике, немой восторг. Видать, подобные посетители здесь нечастые гости.
Там же, наверху, плакал младенец и кто-то пел колыбельную. Голос тоненький, детский. Скорее всего, мать хозяйничает на кухне, а малышами занимается старшая дочь. В гомоне песню никто бы не услышал, но сейчас в харчевне было тихо. Рыцари – сыновья горных лордов – лишнего слова не скажут. Похоже, что и Выродки молчуны. В трапезную тех и других набилась почти сотня. Эсквайры, личные слуги герцога и остальные воины ждали своей очереди во дворе, сидя на бортах лошадиных поилок и кормушек.
Между столами забегали девки, держа на подносах пирамиды глиняных мисок с похлёбкой.
– Никогда раньше не обедали в харчевне? – спросил Айвиль.
Он сидел на скамье, положив рядом с собой плащ и умостив сверху ножны с мечом. Для Рэна притащили стул и накинули на него покрывало, сшитое из кошачьих шкур. Рэн чувствовал себя неловко на нелепой пятнисто-полосатой подстилке: мастерица не утруждала себя подбором меха по цвету и высоте ворса. К тому же сидеть вольно мешал длинный плащ из грубого сукна: Рэн не осмелился снять его, подозревая, что в меховом покрывале полно ползающих и прыгающих паразитов.
– В такой – не обедал, – ответил он и посмотрел на деревянную черепушку в центре стола, наполненную до краёв чем-то похожим на пепел.
– Это зола, – объяснил Айвиль.
– Зачем?
– Вместо соли.
Рэн вздёрнул брови на лоб:
– Серьёзно?
– Соль беднякам не по карману. Они присаливают еду золой. – Айвиль упёрся локтем в стол. – Там, откуда вы приехали…
– Я приехал из Дизарны.
– Да, конечно, – кивнул Айвиль. – В Дизарне всё иначе?
– Я не интересовался, сколько стоит соль.
– В знатных домах Шамидана на званых ужинах столы ломятся от яств, но вы не найдёте солонку.
– Богачам она тоже не по карману? – хмыкнул Рэн, наблюдая, как Выродки с безразличным видом глотают похлёбку.
Рыцари жевали хлеб и поглядывали на кухаря, крутящего над очагом длинный вертел с ягнёнком и тремя тушками гусей. С мяса стекал жир. Огонь в очаге шипел, разбрасывая оранжевые брызги.
– В соль легко подсыпать яд, – сказал Айвиль, почёсывая щетину на подбородке. – Большинство ядов невозможно отличить от соли.
Прикидывая в уме, в какую сумму обойдётся ему обед толпы воинов и слуг, Рэн откинулся на спинку стула:
– Смотрите на меня и думаете: «Какой же он молодой и неопытный!» Всё верно, опыт приходит с возрастом. Однако в свои двадцать четыре я много чего знаю и умею. Сейчас я стою у истока неизведанного пути. Будут просчёты и ошибки. Но я быстро учусь.
– Я смотрю и думаю, как же вы похожи на отца! Я помню, каким он был до заключения под стражу. Черноволосый, черноглазый. Совсем как вы. И помню его на суде. За несколько дней у него появилась седина. Такая необычная – клочьями. Мне даже показалось, что на суд привели другого человека. Он стал меньше ростом и сильно похудел. Думаю, ему сказали заранее, какая казнь его ожидает. Он знал, что его приговорят к четвертованию. Господи! За что?! За подделку документов! Хорошо, что он умер накануне казни и не испытал этот ужас.
Глядя на лорда, Рэн боролся с желанием укоротить ему язык и понимал: всем рот не заткнёшь. Сейчас каждый второй станет ворошить дело двадцатилетней давности.
Намереваясь сказануть ещё что-то, Айвиль набрал полную грудь воздуха… и отвлёкся на подошедшего к столу Выродка:
– Узнал, кто они такие?
– Торговцы. Говорят, прозевали поворот. Когда поняли, что не туда заехали, – развернулись.
Айвиль отпустил наёмника и с задумчивым видом уставился на золу в черепушке.
– Что-то не так? – поинтересовался Рэн.
– Вчера неподалёку от Тихого ущелья мы обогнали обоз. Мы ждали вас сутки, а обоз так и не появился. И вдруг я вижу в харчевне знакомые лица.
Рэн пожал плечами, как бы спрашивая: «Это так важно?» Девиз дома Айвилей – «Тайны уходят в могилу» – напрямую связан с родом их деятельности. Когда становишься хранителем чужих грязных тайн, перестаёшь верить в добро, все вокруг кажутся врагами и подонками.
Хозяин харчевни лично принёс на оловянных блюдах мясо, зелень и хлеб. Поинтересовался, какой напиток подать великим лордам: эль или сидр, и ушёл расстроенный отказом от выпивки.
Выродок поставил на стол два кубка, наполнил их из серебряной фляжки.
– Вино из лучших сортов винограда, – сказал лорд Айвиль, пригубив бокал. – У меня своя винодельня. Попробуйте.
Рэн сделал глоток и повернулся на шум возле входа в харчевню.
– Я же сказал, свободных мест нет! – кипятился караульный, загораживая дверной проём. – Иди отсюда!
– Я ищу свою дочь, – прозвучал хриплый голос.
– Здесь нет твоей дочери.
– Она позорит честь отца. Я хочу забрать её!
– Пропусти его! – приказал Рэн.
В харчевню вошёл пожилой сутулый человек в залатанном гамбезоне. Такие носят наёмники, готовые служить за гроши, и грабители, поджидающие на дорогах злосчастных путников. На потёртом кожаном ремне не наблюдалось ни меча, ни ножа. Наверняка спрятал оружие где-то в кустах.
Человек обвёл помещение одним глазом (второй был сильно прищурен), посмотрел на детей, сидящих на балконе. Не рискнув подойти к столу великих лордов, поклонился:
– Извините. Я ошибся. – И вышел прочь.
Рэн принялся за еду. К его удивлению, мясо ягнёнка оказалось сочным и хорошо прожаренным, а хлеб ноздреватым и душистым. Потягивая вино, Айвиль неотрывно смотрел на дверь. «Излишняя подозрительность – это хорошая черта характера или недостаток?» – подумал Рэн и вытер руки о тряпку.
– В какого бога вы веруете? В того, кто помогает, или в того, кто карает?
Айвиль поставил кубок на стол:
– Хотите знать, какое у меня вероисповедание: старое или новое?.. Я не верю в бога.
– Вы упомянули Господа.
– Все эти слова: «О боже! Господи! Ради бога!» – мы произносим неосознанно. Они передаются нам с молоком матери. Я верю в чудо, благодаря которому родился. Других чудес на свете нет. Всё остальное зависит от самого человека и от людей, которые его окружают.
Рэн улыбнулся:
– В этом мы с вами близки. Я верю в чудо с тремя голосами.
– У этого чуда есть название?
– Человек.
– Человек, – эхом повторил Айвиль.
– Ведь что такое человек?
– Вы хотели сказать «кто».
– Не-е-ет, – протянул Рэн. – Что. Человек – это тело, разум и душа. У них есть голоса. Иногда они звучат по отдельности, иногда вместе. Мы часто их путаем и не понимаем, что вынудило нас совершить тот или иной поступок. Бедняки лучше слышат голос тела. Оно говорит им о своих нуждах: ему холодно, больно, неуютно, его мучает голод или жажда. Богатые люди лучше слышат голос разума; он желает денег, власти, славы. А голос души… Его никто не хочет слышать.
– Почему?
– Потому что тело и разум требуют взять, присвоить, уничтожить, а душа просит поделиться с кем-то, посочувствовать. Человек так устроен, что своя рубашка ближе к телу, поэтому он не хочет прислушиваться к голосу своей души.
Глядя на Рэна, Айвиль прижал кулак к губам:
– Кто вас воспитывал?
– Какое это имеет значение?
– Горные лорды основали новый рыцарский Орден?
– Нет.
– Вы состоите в каком-то тайном обществе?
Рэн рассмеялся.
Айвиль посмотрел ему за спину и встал:
– Миледи.
Слуга приставил к столу табурет, явно принесённый из комнаты постоялого двора, где мать Рэна приводила себя в порядок. Придерживая подол пурпурного бархатного платья, украшенного витыми шнурами цвета золота, Лейза села и, сцепив на коленях руки, осмотрелась.
– За двадцать лет не изменилось ничего, – сказала она, выделив интонацией последнее слово.
Хозяин, кланяясь и бормоча под нос бессвязные фразы, поставил перед ней блюдо с мясом, сбоку положил нож и вилку с двумя длинными зубьями.
– Вы очень любезны, благодарю вас, – вымолвила Лейза.
Привыкший к окрикам, хозяин смутился окончательно. Попятился, беспрерывно кланяясь и спотыкаясь, и скрылся в дверном проёме, из которого доносились грубые женские голоса и стук посуды.
Лейза сдвинула блюдо к центру стола.
– Местная кухня вам не по вкусу? – улыбнулся Айвиль.
– Я перекусила в комнате.
Рэну не нравилось, как лорд смотрит на мать. Да, она хороша собой: волосы пепельного цвета, серые, почти стальные глаза, лицо без единой морщинки, фигура без изъянов. Глядя на Лейзу, не скажешь, что ей сорок два. Но в присутствии сына нельзя смотреть на неё как на женщину! Она мать герцога! Почему она так оделась, будто пришла на званый ужин? Для кого это платье и причёска? Неужели для Айвиля?
Лорд словно прочёл мысли Рэна. Отвёл взгляд и принялся водить пальцем по столу.
– Дождь закончился, – прозвучал мелодичный голос Лейзы. – Люди поели. Лошади отдохнули. Можно ехать.
