скачать книгу бесплатно
– Какой? – снова испугалась Ася, предчувствуя, что не осилит больших расходов. И вообще, зачем в ресторан, если она знает дешевую пельменную, где пахнет как в хорошем ресторане.
– На Невском. Называется «Русский ампир», – деловито продолжила Софья.
– А-а-а…
– Чего?
– А, он нам по карману? Недорогой ресторан-то этот?
– Дорогой – недорогой. Смотря, что заказывать будешь, – проговорила Софья Михайловна со знанием дела и замолчала. Ася почувствовала, что её подружка сделала губы коромыслом. Потом в трубке что-то щелкнуло. Бабуся на том конце провода прочистила горло и снова спросила:
– Ну. Решила чего?
– Идем, – как можно более уверенно ответила Ася, хотя была в жутком смятении. Ресторан в центре города. Это, наверное, так расточительно, всё равно, что купить себе новые зимние сапоги на меху…
Весь день после этого разговора Ася была в тревоге. В тревоге ела овсяную кашу на половинном молоке. В тревоге искала новое платье с синей брошью на левом лацкане, которое ей двадцать лет назад муж подарил. Одно время Ася хотела этим платьем пол мыть. Решила, что оно устарело, но потом почему-то передумала. И правильно сделала. Вот оно и пригодилось платье-то. Его ещё носить можно. Ася встряхнула платье, пригляделась к нему получше. Вполне можно носить. Платье как платье. Правда от него немного нафталином пахнет, но это ничего. От других старух в местной аптеке за углом ещё хуже пахнет, но их за это никто из очереди не выгоняет. Значит и её из ресторана не выгонят.
Потом Ася с волнением шла в магазин на проспекте Сизова, 25, чтобы купить себе новую шляпу. Ей нравились шляпы темного цвета из шелковых лент, но в модном магазине на проспекте Сизова Асе почему-то стали предлагать фетровые цвета бирюзы. Ася поворачивалась перед зеркалом и так и эдак, в профиль и анфас. Нет, не подходят ей фетровые шляпы цвета бирюзы.
Сняла очки. Да вроде бы ничего – подходят. Одела – не подходят. Расплывчатости не хватает. Да и цена не нравится, хотя в ней никакой расплывчатости и в помине нет. Ася внимательно посмотрела на цену. Нет, не нравится такая цена. Шляпа может и подошла бы, если без очков, а цена не подходит.
В общем, шляпу на Сизова, 25 Ася в тот день не купила и вернулась домой расстроенная. Для чего-то открыла кладовку, пошла в темноту, на что-то в темноте наступила. Подняла то на что наступила. Да это же шляпа совершенно новая, которую она почти не носила. Только она сейчас немного раздавленная, немного сплюснутая в кучу и пыльная. А так, если её расправить, она очень даже ничего. Ася встряхнула шляпу. Ничего себе, шляпа ещё какая хорошая!
Вечером ей позвонила Софья Михайловна, та, которая профессорша.
– Ну, чего ты решила?
– Да я… это самое.
– Ты готова уже? Уже собралась?
– Да… Не знаю только…
– Не мямли. Говори ладом, – приказала Софья.
– Я… боюсь, что денег не хватит у меня, – выпалила Ася.
– Ну, насчет этого не беспокойся. Дорогого подарка я не обещаю. Но если денег не хватит – доплачу. Ты меня знаешь.
– Да, да, я поняла, – успокоилась Ася и улыбнулась. Вот ведь какая у неё подруга! Всегда на помощь придет, в любом положении выручит. Как без неё? Настоящий клад! Ася стала вертеться перед зеркалом в мятой шляпе, в платье, пахнущем нафталином, и что-то напевать. Хорошая у неё подруга. И платье тоже хорошее, и шляпа – ещё ничего. Всё у неё хорошо, вот только душа отчего-то трепещет.
В тот день две старухи в шляпах встретились возле ресторана на Невском проспекте, 17. Осторожно прошли в заведение. Швейцар посмотрел на них косо, но не остановил, ничего им не сказал. Значит, вид у них был приличный.
Выбрали себе столик в сводчатом голубом зале под люстрой. Стали заказывать еду. Ася так разволновалась, что ничего учтивому официанту сказать не смогла. Её заколотило. Тогда бразды правления Софья Михайловна взяла в свои руки.
– Закуски, – спросил официант, – какие будем заказывать, милые женщины?
– Салат, – скороговоркой ответила испуганная Ася и прикрыла ладошкой рот.
– Подожди, – остановила её профессорша. – Подайте нам.., подайте нам, – повторила она, пробегая глазами меню и подыскивая что-нибудь подешевле, – подайте нам эминсе из томатов с подкопченной мацареллой.
– Что? – поразилась Ася. – Это же стоит бешеных денег… Они снимут с меня последнюю шляпу.
– Нет, – успокоила подругу Софья. – Это не так дорого.
– Так, – отозвался молодой человек, скрывая улыбку. Черкнул что-то в блокноте и снова спросил:
– Горячее что-нибудь?
– Да, – отозвалась Софья.
– Суп, – перебила её подруга взволнованным голосом. – Суп говяжий. И всё и…
– Вот, – не обращая на неё внимания, продолжила Софья, – это.
– Что? Это.
– Пельмени из зайчатины в бульоне из белых грибов.
– Ужас! – охнула Ася и вся скукржилась от досады.
– Так… А на десерт? – продолжил невозмутимый официант.
– На десерт, на десерт… Ну, допустим домашнее мороженое, – снова отозвалась Софья.
– Пить что будем? – снова спросил официант.
– Пить будем… Пить будем вот это… Тут по-английски написано Mar-ti-ni Bian-co, кажется, – по слогам прочитала Софья.
– Сколько?
– По двести.
– Можно и по сто, – шепотом поправила подругу Ася, беспокоясь за свой кошелёк и предполагая, что этот чертов Мартини стоит как старый автомобиль.
Честно сказать, Ася в этом богемном ресторане сразу почувствовала себя неуютно, не в своей тарелке почувствовала. Всё её угнетало: и сводчатые потолки, и позолота на внутреннем орнаменте, и люстра с хрустальными подвесками. Ей стало казаться, что нужно будет отдельно заплатить и за люстру, и за орнамент, и за позументы.
– Ну чего ты трясешься вся? – строго спросила у неё Софья Михайловна, когда молодой официант отошел от них достаточно далеко. – О чем ты переживаешь?
– Да уж выбраться бы отсюда поскорее, да и всё бы, – призналась Ася.
– Неужели тебе здесь не нравится?
– Нравится, но как-то не по себе мне. Я ни разу в таких заведениях не была. Всё больше в кафе да столовых. Боюсь чего-то тут я.
– Чего ты боишься? – не поняла Софья.
– Счета боюсь. Золота этого, блеска боюсь…
– Ну, допустим счет ещё не принесли.
– А я впрок боюсь уже.
– Ну и дура.
– Сама дура.
Старухи в шляпах стали ругаться и ругались долго, пока им не принесли еду и выпивку. Кажется, они много чего заказывали и названия у блюд были многообещающие, солидные, с пылу с жару, а еды принесли с гулькин нос. Да ещё в крохотных тарелочках. Зато каждое блюдо было украшено очень оригинально и со вкусом. Должно быть, на французский манер.
– Эх. Надо было пойти в пельменную, – запоздало посетовала Ася. – Там хотя бы поели бы ладом.
– Не говори ерунду. Мы с тобой в ресторане, как все интеллигентные люди. И беседовать мы должны интеллигентно, – сказала Софья Михайловна назидательным тоном.
– О чем это? – удивилась подруга в шляпе набекрень и в платье, от которого пахло нафталином.
– На отвлеченную тему… Например, о литературе.
– Опять стихи читать, что ли?
– Да при чем тут стихи… Можно обсудить любимых писателей.
– Льва Толстого? – нашлась Ася.
– Причем здесь Лев Толстой? – удивилась Софья Михайловна. – В таких заведениях обсуждают иностранную литературу. Писателей с мировыми именами. Таких, как Сол Беллоу, Федерик Бегбедер, Жан-Поль Сартр.
– Я не знаю таких, – растерянно призналась Ася. – Никого не знаю, кроме Ромена Роллана.
– А чего ты читала у него?
– Жана Кристофа. Да и то давно.
– Так это же здорово. Там главный герой композитор.
– Да, композитор и музыкант.
– Прекрасная вещь. Там Ромен Роллан описывает процесс сочинения музыки и даже её звучание.
– Вроде того.
– Нигде не встречала таких описаний, – призналась Софья, отпивая из красивого фужера красное вино и одновременно откидываясь на спинку стула. – Как хорошо там всё изложено, относительно музыки. Как тонко! Как будто слышишь эту музыку своими ушами. Как будто она захватывает тебя и несет, несет, как волна морская.
– Ты так красиво говоришь, – восхитилось Ася, доедая грибной бульон и пытаясь найти в нем что-нибудь мясное.
– А в ресторане принято красиво говорить. Ты разве не знала? Неужели мы с тобой в ресторане будем ругаться.
– Я понимаю. Говори. Ругаться не будем.
– Сама перебила, а теперь – говори. У меня уже из головы всё вылетело, что я хотела сказать, – укорила Софья.
– Говорят, нынче пенсию не добавят нам, – неожиданно посетовала Ася.
– Ты это к чему опять клонишь? – возмутилась Софья Михайловна.
– Да так, к слову пришлось.
Между тем старухи в шляпах как-то незаметно съели и выпили всё, что им принес молодой официант. Всё съели, а есть почему-то хотелось. Прямо так бы и поели ещё чего-нибудь мясного с черным хлебом. Так бы и выпили чего-нибудь. Хотя бы «каберне» или даже водки. Настроение появилось, а еда и выпивка неожиданно исчезли. Стол опустел и стал навевать грустные мысли.
– Может, ещё закажем чего? – неуверенно предложила румяная Софья. – Не на широкую ногу конечно, а так. Чтобы не уходить.
– А давай, – согласилась слегка захмелевшая Ася, решительно махнув рукой. – Гулять – так гулять!
Короче говоря, две старушки – подружки в тот вечер порядочно покутили. В конце вечера они уже плясали в центре просторного зала, энергично закидывая вверх ноги и руки. Шляпа у Софьи Михайловны съехала на затылок. Из под шляпы выпали седые кудельки редких волос. Она стала потеть и задыхаться.
Зато Ася в тот вечер чувствовала себя прекрасно и однажды даже попыталась забраться на импровизированную сцену, чтобы что-то спеть. Но вежливые молодые люди во фраках её вовремя остановили.
– Самодеятельность у нас не приветствуется, – пояснили они.
Ася начала с ними спорить, утверждала, что она поет профессионально. Она училась.
– Мое призвание – вокал! – кричала она фальцетом. – Дайте мне спеть романс «Не покидай меня». Дайте. Пустите меня на сцену. Я покорю партер.
В общем, Софья Михайловна заметила, что Ася после двух рюмок водки раскрепостилась настолько, что стала приставать к какому-то иностранцу с прелюбодеяньями. Читала ему стихи, пробовала худой зад устроить ему на колени. И вообще стала распущенной и нахальной, чего раньше с ней никогда не случалось. Вдруг выяснилось, что она может изъясняться по-английски и даже читает наизусть стихи Теда Хьюза про то, как из крови рождается крик.
У Софьи Михайловны от её проделок голова пошла кругом. Она пробовала поймать Асю за руку. Но Ася увертывалась и вырывалась. Кричала: «Пусти! Не лезь ко мне. Это мой день рождения, не твой». Софья Михайловна пыталась с ней серьёзно поговорить, но Ася её не слушала. Отмахивалась и отбивалась.
В конце концов, она решила, что эту старуху надо поскорее увести отсюда, убрать с глаз долой, пока она не натворила глупостей. Откровенно говоря, Софья Михайловна рассчитывала, что Ася протрезвеет, как только увидит счет из ресторана. Но Ася даже глазом не моргнула, когда увидела этот самый счет. Даже бровью не повела.
Отсчитала семь тысяч, отдала деньги молоденькому официанту и снова упорхнула в толпу танцующих. Кружилась там, что-то пела, закидывала руки за голову. Как будто ей было вовсе не 75, а в два раза меньше. Как будто она была не старуха в шляпе, а стройная юная дама с копной золотистых волос.
В какой-то момент Софье Михайловне всё это надоело. Она подкралась к вредной старухе сзади и схватила её за шиворот. Ася удивленно обернулась, обиделась и влепила Софье оплеуху. Софья тоже не осталась в долгу.
Так старухи в шляпах впервые подрались.
Софье Михайловне было после этого очень неудобно. Она как бывшая профессорша сгорала со стыда, а как простая обидчивая старуха больше не хотела иметь ничего общего с этой худой и нервной развратницей, от которой пахнет водкой и нафталином.
Дар Софьи Михайловны
В свои семьдесят лет Софья Михайловна неожиданно увлеклась стихами. Она решила, что в ней погибает большой поэтический дар. Не такого масштаба, конечно, как у Пушкина или Бальмонта, но всё же достаточно увесистый. Несколько поэтических строк она вполне могла связать одной общей темой и подобрать к ней подходящую рифму. Примерно так же как к хорошему пальто принято подбирать сапоги. Или к юбке – туфли. Или к голове – шляпу. Или к носу – очки.
А так как она была бывшая профессорша, то решила не пускать это дело на самотек. Сходила в библиотеку имени Лермонтова на Литейном проспекте и попросила там «Теорию стиха» Виктора Жирмунского. Когда-то давно, давно, так давно, что забылось уже почему, эта книга произвела на Софью потрясающее впечатление. Воодушевила, вооружила нужными знаниями. Заставила другими глазами взглянуть на поэзию последних десятилетий.
Когда Софья Михайловна сидела за книгой, а это продолжалось два дня и два долгих вечера, ей всё время звонила Ася и каждый раз куда-то звала. То погулять в Летний сад, то поесть чебуреки в «Емеле», то просто на лавке посидеть где-нибудь. И так она со своими звонками Софье надоела, что она сочинила для неё тюремную песню в стиле шансон. И назвала эту песню «Отсижу я свой срок».
Слова там были такие:
Отсижу я свой срок и обратно вернусь,
Обниму я подросшего сына,
И папане его широко улыбнусь,
