Принцип «Земля»

– Витале пошел за тобой. Туда, – рукой показала на первую арку Деви.

– Не беда. Разберемся, – ответила уверенная Эмили.

– А ты не видела там больше никого незнакомого, – спросил Рилей.

– Твою голову что ли? – засмеялась Ванесса.

– Нет. Не видела, – задумалась Эмили. – Голова высовывалась из этой арки?

– Да, – ответил Рилей.

– Значит, она шла к нам сверху. Чтобы ее найти, нужно идти наверх. То есть в ту арку.

И Эмили, не раздумывая, шмыгнула в нее.

Она увидела забавную картину, хотя после этих арок она уже ничему не удивлялась. В углу, обратившись лицом в угол, согнув спину, сидел человек в позе молящегося.

– Эй, – осторожно окликнула его Эмили.

Она не торопилась докричаться до него и получить реакцию. Человек явно не был в состоянии душевного равновесия. Но голос другого живого человека, показалось Эмили, не вызвал у сидящего усиления настороженности, наоборот, он действовал на него успокаивающе, его плечи невольно опустились, дыхание стало более глубоким. Не спеша, Эмили все-таки подошла к нему и дотронулась до плеча.

Найти общий язык они не смогли. Эмили даже и не надеялась на это, лишь только увидев его лицо. Они уже проходили это с Хантаем и Сай. Этот был из них же. Им удалось, однако, познакомиться.

– Идем, Арамаан, – сказала Эмили, и взяла его за руку. – Идем со мной.

Она повела его в арку, возле которой он нервно остановился.

– Все нормально. Идем, – уговаривала Эмили.

Ей пришлось задействовать всю свою убедительность, чтобы заставить его пройти через арку. Вслед за ним прошла и она.

– Смотрите. Вот она наша голова. Рилей был прав. И мы зря нападали на него с духами. Его зовут Арамаан. Больше я ничего не знаю. Он такой же, как Хантай и Сай, говорит мало и на каком-то своем наречии.

Обычное дело. Большинство европейцев не способны отличить людей разных азиатских народностей. Но Хантай сразу понял, что это не его сородич. Однако он заговорил с ним. Несколько фраз они произнесли как будто невпопад, но потом заговорили на третьем языке, что на слух, конечно, сумели определить присутствующие. Заговорили очень слаженно и кинулись обнимать друг друга.

– Как это чудесно, – сказала Ванесса, – разыгрывая слезы умиления, хотя вполне возможно, что ее радостные эмоции были настоящими.

– Да просто индийское кино! Я твой брат, и ты мой брат, – улыбнулась Эмили. – Деви, только не обижайся. Но у вас действительно все фильмы такие.

– Что же это такое? Эти двое, значит, нашли себя. Витале пропал. А без него я в абсолютном информационном вакууме, – негодовал Тадеу.

Из этих слов Эмили поняла только слово Витале.

– А! Витале! Нужно его найти! Он, наверное, заблудился. Я сейчас, – сказала Эмили, – найду Витале. А потом… Ванесса, Деви, – Эмили обратила на себя внимание. – Я вернусь, а потом не знаю, кто как, а я пойду на первый этаж, буду искать выход отсюда.

И она пошла вниз.

15

– Это была последняя информация на сегодня. Но мы еще вернемся к этому вопросу, так как нужно будет думать, что делать с людьми.

– Вы это серьезно говорите, что мы закрываем Европу? То есть, я правильно понимаю, полностью?

– Вы меня понимаете правильно, – ответ был дан спокойным тоном уверенного руководителя, хотя и немного усталым. Сказывалось позднее время. – Я именно это и говорю. И категорически серьезно.

– И это решение, насколько я понимаю, уже окончательное и никакой дискуссии не предполагается?

– Дискуссия уже была. Все, в том числе и Вы, имели возможность выразить мнение и изложить аргументы. Так что не нужно делать вид…

– Ладно, не будем. Только все равно не понятно. Закрыть Европу! – он в недоумении покачал головой.

– Все очень понятно. В сложившейся ситуации, о чем именно я говорю, все присутствующие в курсе, мы просто не можем более обеспечивать этот проект. Он не самый масштабный, в плане территории, но финансово самый дорогой.

– Полностью! – видно было, что вопрос хотя и муссировался, но такое решение было неожиданным, и выбивало из колеи. – И насовсем?

– Странный вопрос! А Вы полагаете, что можно заморозить проект? Бросить в Европе людей, пусть выживают сами? Или может людей убрать, а бросить все остальное? Без присмотра?

– Сокращение проекта могло бы быть компромиссным вариантом?

– Кого удалим? Турцию, Грецию? Испанию? Или, может, Черногорию? А… Наверное, Францию? Допустим, кого-то оставим. Что скажут другие?

– Ну, …

– Затрудняетесь? Каждый из этих вариантов обходится нам дороже любого другого целого направления. Европа нынче дорога! Она, впрочем, всегда была дорогой.

– Это цинично, говорить о культуре и истории через призму денег.

– На моем месте было столь же цинично свернуть все остальное и оставить только Европу. Финансово эти варианты сопоставимы, но людей пострадало бы в десять раз больше. Так что циничным можно было бы назвать и отстаивание Вами Европы, поскольку это именно Ваше направление.

– Хорошо. Оставим циничность циникам!

– Спасибо на добром слове. Надеюсь, и в дальнейшем мы с Вами будем находить общий язык столь же легко. На самом деле, я Вас понимаю. Это нормальная реакция с Вашей стороны. Но такова ситуация.

– Да. Пожалуй, я несколько погорячился. Вы, конечно, в чем-то правы.

– Изначально предполагалось значительно большее сокращение финансирования на исследовательские цели. Удалось выбить увеличенный бюджет.

– Там как на базаре, начинают сразу с шокирующих скидок, чтобы в итоге сторговаться на удобной им величине, – провел аналогию еще один из присутствующих коллег.

– Да. И мы уже не в первый раз сталкиваемся с такими сокращениями, – руководящий тон сменился на товарищеский, поскольку острые углы вопроса уже прошли.

– Увы! Это так! – подтвердил «старейшина» совета. – Хорошо, что хоть иногда с громкими лозунгами властители, так сказать, с барского плеча возьмут и скинут нам прибавку, которую позже начинают обрезать то с одной стороны, то с другой. А без подачек мы бы уже давно сидели в бублике. Но это, извините за отступление, сбоку темы.

– Жалко старушку! – слова были сказаны с глубоким сожалением. – Но были и более крутые времена. Когда вообще все менялось. Был ведь уже почти бублик!

– Хватало только на песочницу под балконом, – подхватил «старейшина». – Так что сейчас еще все хорошо!

– Тогда на хорошем и закончим. Только позволю себе еще раз напомнить, что необходимо будет распределить людей по оставшимся направлениям.

С этими словами совет был закрыт.

***

Заканчивался долгожданный и вместе с тем неожиданно подошедший к концу пятый курс. Но это так только для студентов. Для профессоров время идет ровнее. Один пятый курс меняется пятым курсом следующего потока, потом следующего… Сданы все экзамены. Встретить в университете Авдея, Ярика, Лизон или кого-то другого из их компании уже было событием. Тем более…

– Нонна? Тебя ли я вижу? Какая радость!

– Натан Саныч. Здравствуйте. Я тоже рада Вас видеть. Вы спешите?

– Немного. Ярика здесь после экзаменов не встретишь, и тебя тем более удивительно. Ты по какому-то вопросу?

– Да на следующий год восстанавливаться хочу. Вот зашла узнать. А то летом здесь никого не найдешь.

– Значит, всё. Выросли! От мамкиной юбки оторвались, – улыбнулся Натан Саныч. – Как там мальчуган-то поживает?

– Глеб хорошо. В садик пошли, теперь вот я днем бываю свободна.

– Слушай, ну, я бы поговорил, только мне сейчас к Ильичу нужно. Ты в деканат-то или на кафедру зайдешь?

– Так прямо к вам и иду! Я подожду Вас.

– Отлично! Не прощаюсь тогда.

*

Натан Саныч зашел в кабинет ректора.

– Савелий Ильич, здесь некоторые документы, по поводу…

Зазвонил телефон и Савелий Ильич рукой показал, мол, оставьте документы здесь, я посмотрю, и стал отвечать на звонок. Но оторвался и от него, вспомнив, что…

– Да, Натан Саныч. Я уже посмотрел списки новых групп в экспедиции. Они, конечно, с профессорами согласованы?

– Безусловно.

– В общем, готовьте приказ. Я, правда, внес небольшие коррективы. Я бы рекомендовал… – хотел, было, пояснить Савелий Ильич, но то ли отвлекся, то ли передумал. – Увидите сами.

***

Вечером дома Нонна рассказала Ярику, что была сегодня в универе, всех видела, кого застала, со всеми разговаривала.

– Ага. А я в обед забежал, тебя дома нет. Чудеса, думаю.

– И не говори. Чудеса! Сын в саду. Загуляет мамка!

– Да Тамилка уже так и решила! – припомнил с улыбкой Ярик.

– Вот же зараза! – улыбнулась Нонна. – Ты ее видел?

– Она как раз, когда я уходил, зашла в гости. Удивилась! «Эх, мать-то дает!» сказала.

– Поговорит она еще у меня!

– Ты знаешь, она, кстати, не сильно говорливая была сегодня, – припомнилось Ярику.

– Тамилка-то? – удивилась Ноннка.

– Мне так показалось.

– Утром в универе мы виделись пару минут, была нормальная… Ну, или делала вид. Она уточнила, что я не надолго в универ. Но не предупредила, что собирается зайди.

– Может, она и не собиралась? – предположил Ярик.

– Да может… – Ноннка пыталась припомнить подробности утренней встречи, как это она ничего не заметила. – А я засиделась с Семенычем, потом у Натана Саныча.

– Может у нее за пару часов случилось расстройство какое… – промямлил Ярик.

– Какое еще расстройство?

– Расстройство настроения, например.

– Ну, если только настроения… То одно из двух. Не иначе! – заумно многозначительно заключила Нонна. Но все-таки не удержала свое любопытство. – И что, она прям совсем ничего не рассказывала?

– Сказала, зайду в другой раз. Буду знать, что теперь ваша мамаша свободна, и ей нужно предварительно позвонить.

– Ладно. Я ей сейчас сама позвоню. Она просто не знала, что мы Глеба в садик отдали.

– Ты же в деканате была? Че тебе Натан-то рассказывал?

– Европу, оказывается, закрывают?

– Полностью?

– А ты не в курсе? Полностью! Натан говорит, Панкрат Андреевич чуть не поседел на совете, когда услышал, что его Европу все-таки порезали. Даже поругался с Савелием Ильичем.

– С ним разве можно поругаться? Он же всегда спокоен, как три сытых удава.

– Ну, в общем да. Как и положено руководителю. Потом на кафедре они отпаивали Панкрата Андреича чаем. Семеныч с высоты своего опыта убедил его, что это не самое страшное. На кафедре только об этом и разговоры. Они же сейчас распределяют студентов, кто на Европу ездил. Кстати, пятикурсников собрать не могут.

– А из нашего потока не многие ездили на Европу.

– Ну, да. Я помню.

– Ты узнай у Тамилки, что там у нее такого? Не из-за Европы же она такая не своя, – улыбнулся Ярик.

***

– Ну, привет, подруга! – словно пропела, но бодро и радостно произнесла Ноннка, раскидывая руки в стороны и разглядывая подругу во все глаза, как будто сто лет ее не видела.

На самом деле они действительно не виделись сто лет при таких обстоятельствах. Возможно, редкость таких выходов, точнее сказать давность последнего, и была причиной бурного восторга обеих.

– Ой, привет! Ну, вот! – Тамилка тоже рентгеном окинула подругу, просто заставив таким взглядом ее покрутиться и показать себя. – Ну, и че и че? Как ты? Собралась? Ой, вижу, вижу. Угу, – зачирикала Тамилка. – Мы, наконец, опять можем ходить с тобой по магазинам вместе, – пищала она, обнимая подругу.

– Слушай, ну, ты че думаешь… вчера с тобой поговорили, а потом я подумала, ну это же клево, что ты предложила встретиться здесь.

– Ну, ты, Нонн, даешь! Конечно, клево! Сколько же можно дома сидеть?

– Я еще потом прикинула, а мне уже реально нечего одеть. Так что тебе сегодня полно работы, красавица!

– Ну, только если очень, очень полно! – многозначительно сказала Тамилка. – Придется сделать оптовую скидку за услуги стилиста.

– Но сначала ты мне все расскажешь, – перебила ее Ноннка.

– Все, что?

– Я пока не знаю, что. Но Ярик мне вчера сказал, что ты какая-то странная была. Не слишком многословная.

– А обычно я слишком? – возмутилась Тамилка. – Ну, я ему еще скажу. Ладно. Пролетели, помадой мимо ротика… – сделала она вид, что забыла. – А он у тебя, слушай-ка, становится проницательным. Ты посмотри-ка! Не иначе на работе с одними бабами целыми днями трещит.

– Так! Не переводи тему! – возмутилась Ноннка. – У тебя-то что происходит?

– Да уже все нормально. Просто мы с Митькой поскреблись маленько. Вечером, кажется, все рассосалось.

– Вечером? Мммм… – Нонна потрясла головой, словно что-то подозревает.

– Что не так? – сделала вид, что смутилась Тамилка. – Вечером!

– Наверное, поздним?! – подмигнула Нонна.

– Ой. Какая разница?! – закокетничала Тамила.

– Это со всеми бывает. Без этого, во-первых, скучно, во-вторых, мужиков без этого не воспитаешь. Сядут и едут!

– Да оно понятно. Главное, чтоб не слишком часто. А то решит, что стерва, и… Ну, в этот раз мы прям вдрызг, конечно.

– Не! Нормально?! «Поскреблись маленько» – это у тебя, когда «вдрызг». Ты уж как-то определись? Да давай, рассказывай. Я же так просто от тебя не отстану теперь.

– Ну, началось с того, что…

Тамилка рассказала Ноннке все, как было, и что вчера они после двухдневной разлуки помирились. По ходу беседы они обсудили еще примерно несколько собственных жизней и обошли все бутики, не всегда замечая, как в их разговоре появляются и исчезают посторонние лица:

– …ну, я, значит, представляешь, пол вечера, первый раз сама, обложилась всеми лаками… – вещала между делом Тамилка, – на столе вот прям так, значит, стоят лаки, – она показала рукой, как будто у нее ряд из двадцати с лишним флаконов был. – Я такая вся ошпаренная музой…

– Ты же сказала, что пять цветов купила. Прям показываешь ряд на два стола, – уточнила Нонна.

– Ну, у меня же были еще. Я еще у девок попросила всяких разных оттенков, – уточнила Тамила. – Ой, вот смотри симпатичная туника. На лето то, что надо, – обратила она внимание подруги, проворно перебирая глазами и пальчиками вешалки.

– Да и не только на лето. Ее сочетать можно будет, – заценила находку Ноннка.

– Это Италия, – полупрошептал вдохновенный голосок смотрительницы бутика.

– Как у тебя глаза только не разбегались от такого количества пузырьков!? – продолжила основной разговор Нонна.

– … Разбегались! Еще как!

– Это тоже Италия, – откомментировал голосок очередную вещицу, удостоенную девушками более полсекундного внимания.

– Это ты полвечера ванную занимала? И Митек тебя ни разу не выселил оттуда?!

– Отложить в примерочную?

– Что ты?! – усмехнулась Тамилка.

– Да, пожалуйста. И эту, – ответила Нонна.

– Ты такое не носишь?! – удивилась Тамилка.

– Это я для тебя отложила.

– А это тоже Италия, из коллекции этого сезона.

– Я в комнате засела, – вернулась к важному Тамила.

– Я представляю этот запах в комнате!!!

– Так что интересно-то: Митька ни на запах не отреагировал…

– Терпел, наверное, бедняжка, – хихикнула Нонна.

– Вот эту тряпочку посмотришь?

– Ну, давай, – подозрительно согласилась Нонка.

– Это Франция, – восхищенно закатила глаза гардеробщица.

В изображенном закате глаз можно было так же усмотреть полное недоумение и нервенную тряску пальцев от услышанного пренебрежительного слова «тряпочка», которым Тамила ласково назвала милый топик.

– Эта галерея все Франция, – добавила, словно с высоты чердака, продавец.

– Я думаю, тебе пойдет. Думаю, ты даже немного удивишься, –подтвердила жестами-примерками свои предположения Тамилка. – Так что, посмотри.– А Митька… Ну, наверное терпел. И на результат он тоже не отреагировал!

– Ну, мужики! – снисходительно выдохнула Нонна.

– Я, значит, розовый по минимуму. Он терпеть его не может…

– На этой стоечке тоже Италия, – еле успевал за перемещениями девушек голос географички.

– Что с них взять!

– Я выводила, старалась одинаково.

– Зеркально на разных руках! – подхватила старальческую песню Нонка.

– Смотри, что я тебе нашла! – воскликнула Тамила. – Или… Может это себе взять?

– И это тоже Италия. А на следующей витрине актуальные твинсеты. Франция.

Нонна оценила находку подруги:

– Нет. Мне нашла! Значит, мне!

– Очень модная модель. Италия.

– Простите, а Италия, Франция – это какие-то заклинания? – наконец, обратила внимание на продавца Ноннка.

– П… Почему заклинания? – недоумевая раскрыла глаза продавец.

– Вы так часто их повторяете, как будто это должно действовать магическим образом.

– Простите, – смутилась девушка. – Эту блузу тоже отложить в примерочную?

– Да. Она померяет, – ответила Тамила.

– Точно! Зеркально! – история с маникюром не тонула ни в вешалках, ни в заклинаниях, ни шутках. – Как ты догадалась?

– Ты всегда так заказывала.

– Вот видишь, ты даже такие важные вещи помнишь. А он ни вечером, ни утром! Представляешь!

– Это он, наверное, специально. Весь вечер терпел запах лака. А в отместку сделал вид, что не замечает твои труды!

В итоге культпохода подруги присмотрели несколько шмоток Ноннке, Тамилка себе подобрала обновочку, и одной продавщице разбомбили ее стратегию продаж. У обеих сложилось впечатление, что день крайне удался.

– А я на будущий год решила восстанавливаться. Поэтому вчера ты меня не застала дома. Я ездила в универ наводить справки, – поделилась Ноннка.

– Да ты что, мать! Ну, ты осмелела, я смотрю.

– Ну, надо же высшее-то получить. Уже как-никак половина-то диплома есть. А там глядишь, и снова за лопату. Ох! Соскучилась! Хочу! – замечталась Ноннка. – Как представлю, комары, лопата, никакого маникюра… Костер!

– Ну, так ты можешь и не восстановившись еще поехать летом с нами.

– Нет. Пока не могу. Глеб еще совсем малой. Через пару лет его уже можно будет отправить к бабушкиным комарам, а самой уж… В этом году Ярик хочет выбраться.

– Я уже слышала. Он все начальство уже доконал, хочет, чтоб открыли Африку.

– Я тебе больше скажу. Если универ ее не откроет на бюджетной, Ярик накопит денег и откроет за свой счет.

По ходу беседы они дошли до остановки и дождались подходящей кареты. Продолжили уже по дороге в детский сад, куда Нонна торопилась, чтобы забрать сына.

***

– Давно с тобой не попадали вместе на обед.

– Это да! – ответил Натан. – Чаще приходится одному, причем в армейском темпе.

– Ты еще помнишь этот темп? – удивился Семеныч.

– Ты шутник! Такое на всю жизнь!

Натан Саныч и Семеныч зашли в университетскую столовую и заняли очередь.

– А я все то в другом корпусе оседаю, то иногда просто времени нет, – продолжил Натан тему, почему им редко удается пообедать вместе.

– То всего две пары, или к третьей, – поддержал Семеныч.

– Ну, это тебе так можно. Я все время на работе.

– Декан, однако! Зато как звучит! – улыбнулся Семеныч, поддерживая друга.

На какое-то время их вниманием завладел выбор блюд и душистая раздатчица, явно вчерашняя выпускница кулинарного техникума, еще не успевшая заматереть, окрыситься и заматериться на одних и тех же посетителей.

– Анатолий, почему ты не хочешь взять его в свою группу? – вдруг перевел тему Натан, когда они разместились за столиком. – Численность группы у тебя позволяет, ты ходил и большим составом. Пусть это было давно, и ты был моложе…

Семеныч не сразу уловил, о чем речь, но после понял, что имеет в виду Натан, и о ком он говорит.

– Давно, не давно! Это не важно. Натан, ты же знаешь. Если я не вижу человека рядом с собой, то я не возьму его с собой. Точнее я не пойду с ним.

– И в этом правиле не может быть исключений?

– Это правило меня ни разу не подводило! С чего тогда в нем появиться исключениям?! А чего ты уже какой раз мне его сватаешь? Мы же уже сформировали группы.

– В тех составах появились изменения.

– Кто их внес?

– Это рекомендация Савелия Ильича.

– Хм… Все понятно. Только это ничего не меняет. Ты же понимаешь?

– Слушай, ну Стоялинцев же даже пять лет как-то здесь выдержал. Все остальные сходят до конца второго курса. Отличник!

– Это мелочь. У меня в группах, сам знаешь, процент троечников больше, чем у других. Это для меня не критерий. А то, что он дожил до диплома, это не благодаря отсутствию моих стараний. Ты сам знаешь, как оно было. Слушай, не смотри так на меня. Савелий Ильич рекомендовал, как ты говоришь, – Семеныч сделал акцент на слове «рекомендовал» с хорошей паузой, намекавшей на то, что рекомендацией можно воспользоваться, а можно и не воспользоваться.

– Нужно как-то аргументировать.

– Так и аргументируй. Семеныч против. А уж почему Семеныч против, это ты не обязан аргументировать.

Натан Саныч и сам мог бы припомнить неудобные моменты, когда ему приходилось как-то замять разговор в присутствии нежданно зависавшего возле них Стоялинцева, чтобы потом продолжить его в другом месте. Но что крутилось в голове у Семеныча, он, конечно, знать не мог.

Через небольшую паузу Семеныч добавил.

– В любом случае, Ильич не может утвердить мой список без моего согласия. Тем более я не помню, чтоб Стоялинцев сам ко мне обратился с просьбой, включить его в группу.

– Еще не поздно?!

Семеныч сморщил нос и покачал головой, как бы давая понять, что не желает этого, и что это все равно ничего не изменит. А иногда движением брови можно сказать больше, чем страницами текста.

– Посмотрим, – закончил он.

***

– Сегодня, слышишь? Мне нужны будут эти документы сегодня, – с самого утра на повышенных тонах раздавал указания Ян Константинович. – Я когда тебя еще просил о них?

– Вот первый раз десять секунд назад, – ответила Виолетта.

– Какие десять секунд? Ты не в себе что ли? Повторяю, сегодня! И кофе, с самого утра прошу. Или опять скажешь…?

– Кофе уже готов, сейчас будет, – Виолетта не стала еще больше раздражать шефа, хотя про кофе он тоже ничего не говорил. Вообще говоря, влетел в офис, даже не поздоровавшись.

Она поспешила налить кофе, но нервничала и пролила. Отдернула чайник и уронила крышку.

«Елки! Все к одному. Хоть не разбилось ничего, – думала она. – Еще кофе закончился. Когда за ним бежать? Так, кофе, сахар, ложечка, сливки. Лучше открыть самой, а то… Еще поставлю кардамон, корицу… да, и анис. Хватит. А то не сможет выбрать, тоже потом выслушивай… Бегу».

Вернувшись, она набрала Ярика.

– Привет. Слушай, будь другом. Днем будешь где, купи шефу кофе. Лавацца или Турати. А лучше оба. Заканчивается, а бежать ну, некогда.

– Ага. Я слышал, что он сегодня в ударе. Сам пьет кофе, а наша Серафима уже валерианкой не обходится. Хорошо, куплю, – ответил Ярик.

Немного позже в приемную забежал Оказий Пантелеевич, кинул стопку бумаг на стол и развернулся на выход.

– Это на подпись? – уточнила Виолетта.

– На подпись, на подпись. Я же их не в туалете бросил, – огрызнулся тоже взвинченный Оказий. – Да, давай, хватай, беги. Он их с утра ждет.

– Я просто уточнила. Если б Вы не сказали, что это срочно, я бы как обычно понесла их к обеду. Он документы рассматривает два раза в день.

– Деточка, проснись! И делай свою работу! – кинул Оказий и хлопнул дверью.

Виолетта взяла документы и побежала к шефу. Постучала в дверь.

– Кто там скребется? Входите, – раздалось из-за двери.

– Документы из юр. отдела. На подпись. Сказали, Вы срочно ждете.

– Они все-таки разродились?! – он взял документы и начал листать. – Подожди, сейчас заберешь. Черт, – неожиданно рявкнул он. – Виолетта, почему они даты не впечатывают?

Виолетта сглотнула:

– Я передам им еще раз, чтобы впечатывали, – ответила она.

– Когда уже эти двухтысячные закончатся?! Устал двойку в году писать!

– Осталось совсем немного, чуть меньше тысячи лет, – понимая, что юмор может сыграть и невеселым образом, пошутила Виолетта.

– Да, – выдохнул шеф. – Я знаю, что они только начались. Просто двойка у меня плохо получается! – наконец, улыбнулся он.

Несколько мгновений тишины и шеф вернул бумаги Виолетте.

– Держи. И пускай впредь ставят даты! – нервно кинул он ей в спину.

Вышла Виолетта как оплеванная: «Оказывается, стучаться теперь не в почете, и за нерасторопность Оказия и отсутствие дат получаю я!»

– Оказий Пантелеевич, Ваши документы подписали, – сообщила по телефону Виолетта.

– И что они еще у тебя делают?

– Вообще-то,… – она хотела сказать: «…это не входит в мои обязанности», но подумала: «Что тут спорить? Сегодня все укушенные». – Хорошо, через пять минут принесу.

– Знаю я твои пять минут, у меня нет получаса, мне нужны эти документы. Слышишь? – уже почти вопил Оказий Пантелеевич.

– Я никогда не заставляю себя ждать полчаса. Вы это знаете, – начала с досады защищаться Виолетта, почувствовав, что крышку с чайника пора снимать, пока она не взлетела.