скачать книгу бесплатно
– Его коттедж теперь принадлежит моей сестре Араминте. Это в конце тропинки. Я не часто там бываю. Она не очень любит гостей.
Я поднял руку в порядке эксперимента, потом растянул мышцы.
– Думаю, все гены дружелюбия в семействе достались вам.
– Алистеру тоже кое-что перепало вместе с семейным домом. – В его голосе появилась горечь. – Но ты прав. У меня есть друзья. Я закатываю вечеринки. Я всех шокировал, по случаю оставив свой дом. И, если мои выводы правильны, я единственный из Холмсов за последнее время, который влюбился.
Я открыл рот, чтобы спросить о родителях Шарлотты, потом передумал. Если они и любили друг друга, похоже было, что это к делу не относилось.
– Вы все еще с ним? – Я помолчал. – Ведь это «он», да?
Леандр вздохнул и сел рядом со мной. Под нашим двойным весом поленница сдвинулась.
– Чего ты хочешь от Шарлотты?
– Я…
Он поднял палец.
– Только не корми меня «ее парнем», «лучшим другом» и прочим бредом. Эти слова слишком расплывчаты. Скажи конкретно.
Ничего такого говорить я не собирался. А собирался сказать ему, чтобы он не лез в наши дела. Но это уже не было нашими делами.
– Она делает меня лучше. Я делаю ее лучше. Но вот именно сейчас мы делаем друг друга хуже. Я бы хотел вернуться к тому, что у нас было раньше. – Произнесенное вслух, это звучало просто.
– Могу я дать тебе совет? – спросил Леандр, и его голос был печальным и глухим, как ночь вокруг нас. – Девушка вроде нее – это даже не девушка. И все же она такова. А ты? В любом случае ты навредишь себе.
К слову о бреде.
– Что вы имеете в виду?
– Джейми, – произнес он, – единственный выход – покончить с этим.
Я слишком устал, чтобы говорить об этом дальше, поэтому сменил тему.
– Вы узнали что-нибудь? От ваших контактов, я имею в виду. Что-нибудь полезное, чтобы ехать назад в Германию?
Он прищурился.
– Кое-что. Я узнал, что мне надо перекинуться словечком с Адрианом Мориарти. Но, как я понимаю, в этом желании я не одинок.
Адриан Мориарти был коллекционером картин, первоклассным мошенником и, как я узнал этой осенью, частым и высоко ценимым гостем европейских утренних ток-шоу. Я был удивлен, услышав, что он замешан в скандале с картинами.
– И все в порядке? Я слышал, как кто-то кричал об отъезде. – Я опустил голову. – Знаю, это не мое дело.
– Не твое, – сказал Леандр и похлопал меня по плечу. – После такой работы ты будешь хорошо спать. Только я советую тебе делать это одному и за запертой дверью. С пододвинутым к ней креслом.
– Подождите, – я замялся. – Вы и тот парень. Вы все еще вместе? Вы так и не сказали.
– Нет. – Он коснулся моего плеча и встал, собираясь уходить. – И никогда не были. Он не мог – он женат. Или был женат. Потом снова женился.
И тогда я начал складывать головоломку своими силами.
Потому что история движется по кругу, особенно моя жизнь, если Леандр любил моего отца. Я вспомнил составленный им список. «№ 74. Что бы ни случилось, помните: это не ваша вина, и вы, вероятнее всего, никак не могли этого предотвратить». Я смотрел, как Леандр поднимается по холму к дому, а потом закрыл лицо руками.
Я запер дверь. Я придвинул к ней кресло. Я лег в постель в одиночестве и, проснувшись, нашел Шарлотту Холмс, свернувшуюся на моем полу в маленький темный шар.
– Ватсон, – сонно сказала она, поднимая голову с ковра, – ты постоянно получал сообщения. Поэтому я выбросила твой телефон из окна.
Окно стояло открытым. В него задувал холодный ветер. К моей чести – к моей величайшей чести – я не стал заворачивать ее в одеяла, или кричать, или требовать ответа, или поливать комнату бензином.
По крайней мере мы находились на первом этаже.
Спокойно, как только мог, я встал, перешагнул через нее и вытащил мой телефон из куста роз.
– Восемь сообщений, – сказал я. – От моего отца. О Леандре.
– О. – Холмс села, потирая руки. – Ты бы не мог закрыть его? Подмораживает.
Я со щелчком закрыл окно.
– Очевидно, твой дядя был вчера вне зоны доступа. Что было бы не так уж страшно, если бы мой отец не получал от него электронные письма каждый вечер в течение последних четырех месяцев. Он хочет, чтобы мы проверили, все ли с ним в порядке.
Я пытался, но без успеха, не вспоминать несчастного голоса Леандра. Мой отец. Постоянно в мятом костюме. Вполне удовлетворен сам собой. Мой отец, который вел беспорядочную жизнь в двух странах, безнадежные затеи, изрядное количество мистических ужастиков, которые он писал от руки, а потом читал их мне, как в театре, по телефону, на разные голоса. Как кто-нибудь мог влюбиться в него таким образом – настоящая тайна.
Взгляд Холмс скользнул по мне оценивающе:
– Ты видел его последним.
– Я?
– Леандра. Его не было за ужином. И тебя тоже.
Я схватил два куска хлеба на кухне и пошел к себе, не в силах сидеть в комнате, полной испытующих взглядов.
– Да, меня не было.
– Нет, вы двое… – Она взглянула на мои руки. – Кололи дрова? В самом деле, Ватсон?
– Это была отдушина, – объяснил я.
Она дрожала, и я стянул покрывало с кровати и накинул ей на плечи.
– О, извини, – сказала она, отбросив его. – Я забыла, что, если мы не говорим о твоих чувствах каждые несколько часов, ты превращаешься в хипстера-лесоруба. И не важно, что чувствую я.
– Да, по факту, это действительно не важно. Это же легче легкого – разговаривать с тобой, пока ты прячешься от меня весь день, играя на скрипке неизвестно где, запирая свою дверь и притворяясь, что тебя там нет. Я просто чудо чувствительности в сравнении с тобой. Это же ты подобрала ключ и отодвинула кресло, чтобы поспать у меня на полу.
– Я этого не делала, – сказала она. – Я забралась через окно.
Кресло и в самом деле подпирало дверную ручку.
– Зачем? Ты можешь сказать мне хотя бы, для чего ты забралась ко мне ночью?
– Хотела видеть тебя. Но не хотела с тобой говорить, поэтому дождалась, пока ты уснешь. – Она словно объясняла что-то идиоту. – Что в этом такого трудного для понимания?
– Ладно тебе, чокнутая, – сказал я, но в моем голосе послышалось напряжение.
Она говорила беспечно, но ее глаза полнились чем-то, слишком похожим на боль, и я ненавидел себя за то, что был ее причиной. Я причинял ее прямо сейчас, просто стоя там.
– Пойдем поищем твоего дядю. Возможно, он любезничает с садовником или учит соседских белок петь.
Его не было в саду. Его не было в кухне, и в холле, и в комнате, которую все, к моему ужасу, называли биллиардной из-за стола для пула.
Холодный мраморный пол холодил мои ступни, и я быстро шагал за Холмс, которая завернулась в длинный волочащийся халат пыльного цвета.
– Он мог отъехать по делу в Истберн, – предположил я, когда мы подошли к прихожей.
Холмс со вздохом указала на землю под окном.
– Конечно, не мог. Ночью шел дождь, а свежих следов шин нет. Можем спросить моего отца. Выйти из дома можно разными путями, а Леандр, должно быть, спешил. Мы не знаем всего, что он выяснил, пока был здесь. – И она пустилась дальше, на этот раз вверх по лестнице, к кабинету своего отца.
– Всего? Ты подслушивала? – спросил я, стараясь успеть за ней.
– Конечно, подслушивала. Что еще делать в этом несчастном доме?
– Ты не избегала меня? А разнюхивала?
Она подумала.
– Я могла делать и то и другое.
– А, не важно. Продолжай.
– Могу сказать, что Леандр собирал информацию, чтобы поддерживать ту личину, которую он носил в Германии. У каких картелей какие связи, малооплачиваемые художники известны своими подделками на стороне, кто был связным с другими городами, и какими. Особенно пристально он отслеживал двух фальсификаторов – Гретхен, и кого-то по имени Натаниель. – Она нахмурилась. – Хотя, может, это его дружок? Или оба? Вышло бы очаровательно.
– Холмс. Леандр? Исчезновение?
– Да. Ну, я постоянно слышала это имя через отдушину, но без контекста, так что не поняла, кем он приходился моему дяде.
– Через отдушину?
Холмс свернула за угол.
– Вентиляционная отдушина ведет из моего чулана в кабинет моего отца.
Это заставило меня вспомнить ее сверхъестественную скрипку, слышную повсюду – звук, идущий ниоткуда. Должно быть, он поднимался через пыльный воздух, когда Холмс играла в чулане. Я представил ее в гнезде из одежды, на полу, с головой, откинутой к стене, и закрытыми глазами, играющей сонату.
– И все же это не дает нам ничего такого, что нам сейчас нужно знать. Значит, мой отец.
– Холмс, – сказал я, не желая иметь дела с ее родителями без нужды. – Подожди. Он не оставил тебе записку? Ты проверяла мобильник? Он мог всё объяснить.
Нахмурившись, Холмс выудила телефон из кармана халата:
– Есть новое сообщение, – заметила она. – Пять минут назад. Незнакомый номер.
Мы остановились посреди коридора, и она включила запись.
– Лотти, со мной все в порядке, – с наигранной бодростью произнес голос Леандра, – скоро увидимся.
Она взглянула на телефон, не веря своим ушам. Потом включила запись снова: «Лотти, со мной все в порядке. Скоро увидимся».
– Это не его номер, – сказал я, глядя на экран. – Чей же?
Холмс немедленно нажала на кнопку «Ответить».
«Этот номер не обслуживается». Она попробовала еще раз. И еще раз.
Потом щелкнула по сообщению. «Лотти, со мной…» – не дав ему договорить, Холмс убрала телефон. Я слышал тихий голос в ее кармане.
– Он не называет меня так, – проговорила она. – Никогда. Мне надо увидеть отца.
В коридоре, который вел к его кабинету, портреты сердито смотрели на нас со стен. Я хотел спросить, не подслушала ли она что-нибудь еще, но тут дверь в конце коридора открылась.
– Лотти, – сказал Алистер, встав в проходе, – что ты тут делаешь?
– Ты не видел дядю Леандра? – спросила она, сплетая руки. – Он хотел взять Джейми и меня с собой в город.
Я не понимал, как можно солгать Холмсу. У меня это никогда не получалось. А вы бы справились?
По испепеляющему взгляду, который Алистер бросил на дочь, я понял, что и у вас бы не вышло.
– Он уехал ночью. Одному из его контактов в Германии стало подозрительно его долгое отсутствие. – Он рассеянно махнул рукой. – Конечно, он сказал, что тебя любит, желает тебе всего хорошего и так далее.
Послышался шорох, и отец Холмс перекрыл дверь рукой.
– Мама? – спросила Холмс, пытаясь его обойти. – Она здесь? Я думала, она в своей комнате.
– Не надо, – ответил Алистер. – Она очень плохо себя чувствует.
– Но я… – И она нырнула под его рукой в кабинет.
Больничной кровати не было. Я не видел Эмму Холмс несколько дней и думал, что она лежит в своей комнате, но она была здесь, откинувшись на софе, как будто упала на нее. Светлые пепельные волосы свисали ей на лицо, на ней был халат, как у дочери, накинутый на пижаму, измятую и мокрую. Когда я открыл рот, она подняла руку. Я взглянул на Холмс, которая остолбенела.
Этот дом не был похож на нашу квартиру, где никак не пройти в ванную, не столкнувшись с кем-нибудь еще. Здесь можно было бродить неделями и созерцать лишь мраморный пол, лестницы и невидимые кресла. Вы начинали верить, что вы одни в целом мире.
– Какие у вас планы на Рождество? – резко спросила ее мать хриплым шепотом.
– Я…
