скачать книгу бесплатно
5 июля 2009
За пять лет до рождения Элль
Акт второй. Друзья vs Семья
У меня появилась подруга в ансамбле – Элизабет. Она итальянка с европейским и канадским паспортами. Лиз старше меня на два года, мы с ней очень похожи. Люди часто спрашивают, не сестры ли мы.
Завести друзей в Лос-Анджелесе – еще тот квест. Все всегда заняты, куда-то торопятся (чаще всего на прослушивания или репетиции), занимаются исключительно только собой и своим творчеством.
Оказалось, что Элизабет живет в пяти минутах ходьбы от нашего дома – для Лос-Анджелеса это просто чудо. В LA мы везде передвигаемся только на машине – у нас нет друзей на расстоянии пешей прогулки.
Наша дружба начиналась так: однажды Лиз просто позвонила мне и спросила:
– А там у вас в Израиле принято пить чай с вкусняшками?
– Я думаю, что этот обычай у меня в крови! – обрадовалась я.
– Тогда приходи ко мне в гости! У меня есть шоколадка. Поболтаем.
Я сразу испугалась и сказала: нет, не могу. Как я пойду в гости? В Лос-Анджелесе, одна. Одна буду идти по улицам, а потом сидеть и разговаривать с незнакомым человеком in English?!
Ну уж нет! Я одна лучше дома посижу.
– Oh, come on, Alice, – быстро проговорила Элизабет на мою отговорку, – я выхожу к тебе навстречу. Где мы с тобой встретимся?
Я растерялась и почувствовала себя неловко – меня впервые зовут в гости на новом месте! Надо идти из приличия и уважения.
– Мы обе с тобой живем возле Аллеи звезд на Голливудском бульваре! Давай выберем звезду? – предложила я.
– Прекрасно! Я считаю, что звезда Гудини ровно посредине между моим и твоим домом. Давай у Гудини? – небрежно бросила Элизабет.
– Тогда у Гудини! А кем был Гудини? – наивно спросила я.
– Вот встретимся – я расскажу! – заверила меня Элизабет.
Мы подружились и стали много времени проводить вместе.
Элизабет жила со своим парнем, иранцем Навидом. У нее, как и у меня, не было водительских прав, поэтому Навид везде возил Лиз, как Илан меня. А теперь на репетиции нас возили то Илан, то – Навид.
Чаще всего нас привозил именно Навид. Некоторые рестораны, в которых мы выступали, находились ужасно далеко от Голливуда – 50 км в одну сторону! В час пик мы могли добираться на площадку все два часа! Илан, хоть и обещал всегда возить меня, но со временем устал и очень не любил так далеко ездить. И в те редкие случаи, когда везти нас выпадало ему, Илан делал это с такой неохотой, которая так красноречиво вырисовывалась на его лице, что Элизабет настаивала, чтобы нас вез исключительно ее Навид.
?
9 сентября 2009
За пять лет до рождения Элль
К нам в гости приехал отец Илана (с мамой Илана они в разводе). Я называю его просто Игорь. Мы с ним в очень хороших отношениях, общение с ним не напрягает, несмотря на разницу в возрасте. Многие мои друзья удивляются: мол, как я могу так мило дружить с папой бой-френда? Не знаю… Он ко мне очень тепло относится, как будто немножко заменяет мне родного отца…
Я радуюсь, когда Игорь появляется у нас в гостях. По вечерам мы садимся пить чай, он достает свои тонкие сигареты, выкуривает их одну за другой, пуская тонкие струйки дыма, и начинаются истории.
Возле Игоря и Илана я чувствую себя в безопасности и даже какой-то беспечной. Я знаю, что они обо всем позаботятся – Илан всегда заботится обо мне, а там, где Илан не сможет, Игорь встанет за нас горой – Игорь очень любит сына и все для него делает. Я понимаю, что получаю любовь Игоря только потому, что меня выбрал Илан, но я не обижаюсь. Мне не хватает отцовской заботы и любви, поэтому я охотно принимаю ее.
Игорь часто рассказывает о том, как Илан был маленьким, и из каждого такого сюжета очевидно, что из пяти своих братьев и сестер Илан – папин любимчик. Все дети Игоря – от разных женщин, разница между старшим и младшим почти 30 лет. Сейчас Игорю около пятидесяти и он опять молодой папа.
У него есть история про каждый свой брак, в этом даже сквозит некое хвастовство. Честно говоря, меня немного коробит такой подход к институту семьи, но папа Илана говорит обо всем с таким шармом, что поневоле поддаешься его обаянию и отвлекаешься от этических аспектов повествования.
Чаще всего он рассказывает о своем предпоследнем браке, с мамой Илана, Лерой. Они познакомились, когда Игорю было двадцать пять, за плечами два брака и двое детей: мальчик от первого и девочка от второго. Знакомство с Лерой пришлось как раз на второй брак, но любовь с ней была такой сильной и стремительной, что Игорь, не раздумывая, ушел от второй жены.
Когда я слушаю эту историю, мне кажется, что отец Илана до сих пор любит Леру. Со времени их развода прошло уже более пяти лет, а я не могу вспомнить ни одного случая, когда бы Игорь не говорил о ней. Даже когда мы остаемся вдвоем без Илана, гуляем по городу, идем съесть пиццу, пока Илан в своей киношколе, Игорь обязательно где-нибудь в диалоге упоминает Леру – больная тема. А ведь у него уже новый брак, маленький ребенок…
Илан реагирует на папины истории про маму по-разному: где-то смеется, где-то говорит, чтобы папа не придумывал лишнего, а иногда открыто заявляет:
– Пап, но ты тоже, прямо скажем, не лазурный талит[1 - Идеального во всех отношениях, честного и кристально чистого человека можно назвать талит ше-кула тхелет, в переводе с иврита – «талит, который весь лазурного цвета».].
Кажется, Илан не принимает ничью сторону в разводе – он одинаково зол на обоих родителей. Но на маму – чуть больше. Папе в этом признается редко, да и маму особо не защищает.
По вечерам, когда мы ложимся спать, Илан крепко обнимает меня и говорит:
– Я не хочу, чтобы у меня было так, как у папы.
– Как так? – спрашиваю я.
– Столько жен, дети от разных браков… – объясняет Илан. – Я хочу быть с тобой всегда и чтобы у нас было шестеро детей! – добавляет он.
– Шесть?! – удивляюсь я.
– Да, шесть! Давай сделаем так – на каждый мною заработанный миллион долларов ты будешь рожать мне ребенка! – предлагает Илан.
Я счастливо смеюсь, и мы засыпаем.
…Мы проводим несколько дней вместе с Игорем. Я в свою очередь рассказываю ему про свои танцы. Конечно, Игорь больше любит говорить, чем слушать, но я ему это прощаю. Его истории действительно куда насыщеннее моих. И я думаю, он особенно любит рассказывать их мне потому, что я очень благодарный слушатель.
Сейчас я хочу, чтобы Игорь пришел посмотреть на меня в работе. Я приглашаю его с Иланом на мое выступление с ансамблем.
За три месяца, что я танцую в коллективе, я стала увереннее в себе и, кажется, даже выросла в своем мастерстве. Я отточила технику, выучила все постановки номеров. Мне нравится, как я держусь на сцене – я расправила плечи шире, моя улыбка стала естественнее, я знаю, что и зачем я делаю, и мою уверенность можно увидеть со стороны.
Папа Илана привез мне из Израиля новый костюм для выступлений. Его сшила для меня моя мамуля: это пышная юбка-солнце и лиф изумрудно-зеленого цвета с переливающимися кристаллами. Это потрясающе красиво смотрится на моей загорелой коже. Мне уже страшно не терпится, чтобы меня поскорей увидели в этом костюме на сцене.
В этом ресторане мы выступаем регулярно: в общей сложности получается шесть раз в неделю, а по выходным аж два шоу за вечер. Четыре танцовщицы размещаются в маленькой гримерке два на два метра. В этой же комнатушке хранятся наши костюмы для выступлений. Вдобавок к этому каждый раз мы привозим туда свои чемоданы на колесиках. Когда я иду на выступление и везу за собой такой чемодан при полном параде, никто не должен догадаться, что я здесь «рабочая лошадка». Я вышагиваю в вечернем макияже на каблуках, и все думают, что я бортпроводница. Наверно.
Что можно найти в чемодане танцовщицы? Там обязательно припасена большая бутылка воды, полотенце, булавки, лак для волос, расческа, косметичка для макияжа, большая коллекция блесток, которыми осыпаешь свое тело перед выходом на сцену, танцевальная обувь, костюм для соло (помимо общего, хранящегося в гримерке), «аптечка первой помощи» со льдом и пластырем на случай неожиданной травмы, швейный набор, если вдруг понадобится пришить неожиданно отвалившуюся от костюма кнопку, CD-диски – никогда не знаешь, как будет работать плеер.
В итоге в комнатенке тесно настолько, что поднять руки вверх всем четырем девушкам одновременно нельзя – сразу же кто-то рискует получить в лоб.
Шоу-программа длится двадцать пять – тридцать минут, на переодевание между номерами у нас есть от тридцати секунд до двух минут, тут уж как повезет. За одно шоу мы переодеваем четыре-пять костюмов. Сумбурно и весело шоу пролетает молниеносно. Публика нас любит, хлопает, танцует с нами. Это семейный ресторан, здесь дети и взрослые все вместе. И еда очень вкусная! Именно сюда я приглашу Илана и его папу посмотреть на меня!
И пришел этот день! Я особенно тщательно готовлюсь к этому важному для меня выступлению, ведь Илан и Игорь впервые увидят меня в составе ансамбля. Днем они гуляют, а я репетирую и настраиваюсь. Илан приходит домой в дурном расположении духа:
– Чем ты тут набрызгала? – недовольно морщится он. – У меня и так аллергия!
– Ничем особенным или новым, – тороплюсь оправдаться я. – Может, спрей для волос? Извини. Я брызгала у зеркала в ванной и давно, я не думала, что тебе будет мешать, – стараюсь сгладить его возмущение, чтобы не спровоцировать ссору перед поездкой.
– Мне все мешает! – не успокаивается Илан. – И эти блестки по всему дому мне везде мешают, – его несет. – И выступления на другом конце города в час пик меня раздражают, – нагнетает Илан.
– Но ты мне обещал, – я пытаюсь робко возражать в ответ, и в этот момент мне страшно, что он решит никуда не ехать, и мы с Элизабет останемся без машины и водителя. Как мы тогда попадем на выступление?
Почему каждый раз, когда меня ожидает особенный вечер, где я должна прекрасно выглядеть и быть в хорошем настроении, Илану всегда удается со мной поссориться? Я не припомню ни одного важного события, где бы он приложил минимальные усилия к тому, чтобы поддержать меня или хотя бы не портить то, что есть.
Илан сел за руль, рядом был его папа, мы с Элизабет разместились сзади. Я из последних сил старалась изобразить улыбку, создать приятную атмосферу в предвкушении своего выступления. Но всю дорогу в ресторан Илан не умолкая ворчал: то его раздражали жуткие пробки, то жара, то он вообще начинал предъявлять претензии по поводу моего мизерного заработка, ради которого он тащился сейчас черт знает куда… Несложно предположить, что после такого монолога никто в машине уже не хотел никуда ехать. Даже Игорь, который изначально был так хорошо настроен, начал сомневаться в целесообразности этого мероприятия. Я уже сгорала от стыда на заднем сидении, чувствуя, что стала виновницей этой нервотрепки, и мечтала, чтобы вечер побыстрее закончился.
Как назло, в ресторане почти не было свободных столиков. Это было популярное заведение и обычно места там бронировали заранее. Тем не менее, моих гостей посадили в хорошем месте. По правилам полагалось что-то заказать из меню…
– Я не голоден, я не буду ничего заказывать, – уперся Илан.
Я ничего не могла понять, ведь Илан обожает рестораны! Еду он заказывает всегда и везде, ради эксперимента и удовольствия. И именно здесь он вдруг не захотел ничего?
– Дорого и бессмысленно, – пояснил он и был почти готов уходить. А я хотела расплакаться.
– Пожалуйста, останься, я прошу тебя, – взмолилась я. – Я оплачу? ваш ужин! Пожалуйста, закажи что-нибудь.
Они остались.
Я ушла в гримерку растоптанная и униженная. Это был первый раз, когда Илан приехал на мое выступление и не остался сидеть в машине – это был его шанс посмотреть мое выступление, ведь я так хотела, чтобы он увидел меня в танце, в работе с ансамблем! Это был первый раз, когда он познакомился с девочками из нашей группы, и мне так хотелось, чтобы он был милым и очаровательным, каким он очень хорошо умеет быть.
Внезапно мои размышления прервала распахнувшаяся дверь – Илан бесцеремонно ворвался в нашу гримерку.
– Вы скоро уже? – очень грубо спросил он.
– Я же тебе говорила, через двадцать пять минут от прибытия в ресторан, значит, – я посмотрела на часы, – еще минут пять и мы начнем.
– Давай скорее уже, – выпалил он так, словно в этом огромном ресторане только я решала, когда нам выступать.
Мне стало ужасно не по себе – я уже не хотела никаких выступлений. Ведь я так ждала этого вечера! Но сейчас у меня было только одно желание – провалиться от стыда сквозь землю…
Элизабет не выдержала и сказала при всех, на английском:
– Алиса, что за мужчина у тебя? Он тебя вообще уважает? Он ужасно вел себя всю дорогу, теперь распоряжается тут… Он просто унижает тебя!
От неожиданности я не нашлась, что сказать и только пробормотала:
– Это все cultural differences[2 - Культурные различия (англ.).]. (На иврите это не звучало так угрожающе, как могло показаться со стороны…)
Выступила я в тот вечер как обычно. Не так, как умею, как хотела бы или как люблю. Технически я хорошо выполнила свою работу на сцене, но все время искала взглядом Илана. Одобряет? Нравлюсь ли я ему?
– Алиса, как всё здорово! – обрадовался Игорь. – Мне понравилась музыка, ресторан, ваше шоу – всё! Я в восторге!
– А тебе? – спросила я Илана.
– Не знаю, я привык видеть тебя в другом образе… Раньше ты танцевала по-другому. А теперь, работая в ансамбле, ты танцуешь не так, – пробурчал невыразительно Илан.
– Хуже или лучше? – допытывалась я.
– Не знаю, по-другому. Мне нравилось, какая ты была раньше…
А я… Замкнулась в себе и всю дорогу ехала молча. Я думала – что я о себе возомнила? Зачем я их тянула через весь город? И вовсе я даже не так уж и хорошо танцую…
7 октября 2009
За пять лет до рождения Элль
В ансамбле я нашла подруг – теперь у меня есть друзья в Лос-Анджелесе, которые зовут меня на вечеринки и пишут мне сообщения. Мы много работаем и репетируем, но мне хорошо – я делаю то, что люблю. И хотя особого дохода пока нет, сейчас это не важно. Я завишу от Илана, но все-таки я начала приносить зарплату и горжусь собой. Конечно, Линда очень непростой человек: она часто бывает в плохом настроении и делает нелепые замечания – некоторые из них не имеют ничего общего с танцем. Она может сказать, что у кого-то из нас некрасивые пальцы на ногах или слишком узкий разрез глаз… Что мы коротышки или, наоборот, дылды. Что нам всем пора делать силиконовую грудь или худеть. И никогда нельзя угадать, что она еще скажет, как поведет себя… Я только начинаю копаться в себе, искать доказательства ее словам или как стать лучше в ее глазах, но она уже находит новый изъян и опускает нас все ниже и ниже.
О том, чтобы хвалить наши успешные выступления, речи быть не может. Если мы отлично выступили, она просто молчит как рыба, но если не дай бог была ошибка хоть в чем-то, на нас обрушивается водопад гадостей…
В эти выходные у меня был огромный успех в одном из клубов, публика аплодировала стоя, и хозяин был счастлив. Он даже позвонил Линде и похвалил меня. Я не знала про этот звонок и пришла на репетицию в понедельник довольная собой, окрыленная успехом. Я не собиралась никому ничего говорить, мне самой было приятно знать, что я так хорошо выступила.
На репетиции Линда сразу прицепилась ко мне:
– Посмотрите на нее: думает, что звезда! Прямо Фифи Абду[3 - Фифи Абду – известная египетская танцовщица.]. Тьфу! Ты – ничто и не думай, что могла кому-то понравиться. Просто публика уже была пьяная, вот и хлопала так…
Это был сильный удар. Я еще не выработала иммунитет против ее гадостей, и меня больно подкосила ее критика. Я была унижена и расстроена… Я все равно старалась быть лучше! Но какие бы усилия я ни прилагала, Линда пожимала плечами или махала в мою сторону рукой и говорила:
– Ну нету этого у тебя, понимаешь? Нет в тебе огня – ты никогда не сможешь понравиться зрителю.
Я не могу уйти из ансамбля. Я не могу нахамить Линде – она пообещала, что поможет мне с рабочей визой. Она мой единственный шанс остаться в Лос-Анджелесе. Получить сейчас рабочую визу в США вообще не просто, а уж получить визу артиста, да еще в Лос-Анджелесе – это безумная мечта! Для этого тебе надо долго доказывать, что ты достойна этого. Не просто достойна, а незаменима и равных тебе в штате Калифорния не должно быть! Иначе зачем тебе давать визу?
Я собираю о себе целое досье – свои успехи, выступления в Израиле, фото и видео своих концертов… Но этого недостаточно. Самое главное – надо найти работодателя или спонсора, который официально возьмет тебя на работу и предоставит государству доказательства, что у него серьезная компания, которая нуждается именно в таком специалисте. Это не просто. Нет, вру – это почти нереально! Но Линда говорила, что поможет, поэтому я терплю все ее выходки.
10 ноября 2009
За пять лет до рождения Элль
Почти все документы готовы. Мы с Иланом нашли мне крутую женщину-адвоката, которая занимается именно визами для артистов со всего мира. Она помогла мне собрать кучу разных «бумажек» – файл размером с «Война и мир». Я и сама не знала, как многого я стою, пока не почитала о себе в этих записях.
Линда согласилась подписать для меня документы – мне нужна от нее последняя подпись, и тогда, если все получится, мне дадут рабочую визу! На целый год.
Только подать профайл надо срочно, потому что у моей туристической визы заканчивается срок действия, и я обязана подать заявку, пока еще легально нахожусь на территории Штатов.
И вот сегодня четверг – день, когда мне нужно отправить последние документы моему адвокату, Линда отказывается подписывать мои бумаги, пока не вернется из какого-то путешествия.
– Линда, я прошу тебя, я приеду в любую точку. Мне необходима эта подпись сегодня! – пытаюсь объяснить я Линде по телефону.
– Я вернусь во вторник, и мы поговорим, – отвечает она.
– Ну, мы же уже обсудили всё… Я думала, мы договорились. Я взяла адвоката и это мой последний шанс: в понедельник закончится моя турвиза, и тогда я окажусь без статуса и без визы. В таком случае мне не только не дадут рабочую визу, а не ровен час, вообще могут депортировать из страны. Пожалуйста, Линда, – заклинаю я чуть не плача.
– Я подумаю, – и отключила телефон.
