Тайна девочки из Вудхаус-Гроув

Фрэнки стояла у кованых ворот Вудхауса и всматривалась в дорогу так долго, пока не расползлись тени от деревьев. В глазах потемнело. На мгновение её захлестнула необъяснимая тоска, словно в мире, кроме неё, никого не осталось.

– Всё, идём! – крикнула Рут. – Не могла найти куртку, извини. У нас есть время заглянуть на ярмарку до начала церковной службы.

Фрэнки моргнула, сбрасывая наваждение. До слуха тут же донеслось блеяние овец на холме. Сибли вихрем пронеслась мимо, и ничего не оставалось, как припустить следом.

– Зачем? Мы же собирались в Байбери после службы.

Рут торопливо вышагивала по тропинке. Её высокий хвост маятником раскачивался из стороны в сторону.

– Обычно директора помогают с подготовкой к праздникам. А раз ты решила заделаться охотником за привидениями, то лучшего момента для перехвата мистера Патерсона не найти. Хотя я даже не представляю, что ты ему скажешь.

Фрэнки усмехнулась.

– Добрый день, мистер Патерсон. Не найдётся ли минутки, чтобы рассказать, почему вас подозревали в убийстве?

– Ага, – весело подключилась Рут. – А он скажет что-то вроде: «Конечно! Я как раз хотел об этом кому-нибудь поведать. Забавная вышла история. Как сейчас помню».

Они рассмеялись. Фрэнки немного расслабилась и поняла, как до этого была напряжена. Днём её отвлекала учёба, но стоило опуститься сумеркам, а туману подползти к нижнему этажу школы, как тревога возвращалась. Теперь выходить ночью одной, пусть и в коридор, стало страшно. Не хотелось увидеть то, что перевернёт её понимание нормальности. Например, призрак Эмили Уоллис. Если бы такое произошло, то Фрэнки тут же присоединилась бы к ней уже в новом призрачном обличье. Может, Рут права, и у неё всего-навсего разыгралось воображение?

Отчего-то случай в раздевалке теперь виделся в ином свете. Ведь вопреки мнению, что новенький всегда становится всеобщим объектом внимания, это не так. Если человек осознанно не вступает в перепалки, не приносит в сложившийся уклад хаоса, то, как правило, про него быстро забывают, как про вещь, которая не выбивается из общей картины. Оттого, наверное, не было никаких девочек за дверью. Была лишь одна конкретная, которая в самом деле хотела обратить на себя взор Фрэнки. Каждый раз вспоминая проведённое в темноте время, её передёргивало от ужаса. Едва ли кому-то понравится, когда грань между живыми и мёртвыми оказывается настолько тонкой.

Когда девочки поднялись на холм, лёгкий ветерок взбил их волосы. По изгородям прыгали птички, которые заприметили у одной из калиток тачку с овощами, но страх мешал им приблизиться. В отличие от ворон. Одна уже сидела на большой тыкве, громко каркая. Из дверей коттеджа показался старичок в охотничьей шляпе с двумя козырьками, как у Шерлока Холмса, и погрозил птице тростью.

– А ну, пошла вон! Это выставочная тыква, мерзавка!

Он быстро зашаркал к тачке, закинул поверх трость и поспешил на праздник. Под скрип колёс Фрэнки и Рут последовали за ним. На площади вовсю занимались подготовкой: мужчины натягивали длинные гирлянды из флажков, устанавливали полосатые тенты, а женщины расставляли на столах овощи, угощения и сувениры. В это время пожилые люди хвастались перед соседями кабачками и тыквами, любовно похлопывая их и позируя на камеру. В воздухе растекались ароматы выпечки.

– Что я говорила! – Рут дёрнула Фрэнки за рукав. – Смотри, вон мистер Патерсон, у «Кельтского уголка». Давай! Я пока возьму нам кофе.

Фрэнки посмотрела в сторону лавки из белого известняка, у которой мужчина в клетчатой твидовой кепке безуспешно пытался установить красный шатёр для гадания. Он прихрамывал и явно изрядно устал. Ей показалось странным, что никто из жителей не помогал ему. Однако в этом крылся шанс переговорить с глазу на глаз, поэтому Фрэнки поспешила на подмогу.

– Добрый день, сэр! – собравшись с духом сказала она. – Давайте я вам помогу.

Мужчина повернулся. Достаточно приблизившись, Фрэнки смогла рассмотреть сеть морщинок на лице и тёмные волосы, на висках слегка подёрнутые сединой.

– Буду признателен, – угрюмо ответил он. – Мисс?..

– Фрэнсис Гейт, сэр. А вы мистер Патерсон, верно?

– Точно, мисс Гейт. – Он передал верёвку. – Попробуйте натянуть её как следует, а я пока разберусь с другой стороной.

Патерсон принялся закреплять каркас на противоположной стороне, а Фрэнки всё думала, с чего начать разговор. Директор Баксвуда не производил впечатления словоохотливого человека, но в то же время не казался таким высокомерным, как их директриса, мисс Келлехер.

– Позвольте спросить, – прервал молчание Патерсон. – Разве воспитанницы Вудхаус-Гроув не должны присутствовать на церковной службе?

– Конечно, сэр. Но время ещё есть, а нам с подругой захотелось одним глазком посмотреть на подготовку к празднику.

– Могу ошибаться, но раньше я вас не видел. Вы недавно поступили в школу?

Ладони, удерживающие верёвку, вспотели. Нужно постараться, раз выпала возможность. Проблема состояла в том, что Фрэнки несильна в таких разговорах.

– Верно, сэр. Если честно, теперь я и родители переживаем из-за этого.

– Что же вызывает опасения, мисс Гейт?

Единственное решение, что пришло Фрэнки – соврать. Конечно, мама не знала о давнем случае. А если и была в курсе, то не придала значения, раз отправила её сюда.

– Маму напугал один старый случай с девушкой по имени Эмили…

– Это было давно, – грубо перебил её Патерсон. – Не стоит всему верить. Что вам успели наплести, что ваша мать испугалась?

Она передёрнула плечами, стараясь взять себя в руки.

– Знаете, мистер Патерсон, я бы и рада её успокоить, но сама толком ничего не знаю. Скажите, а вы были знакомы с Эмили Уоллис?

Мужчина оторвался от дел и покачал головой. Его голубые глаза недобро сверкнули.

– Смотрю, старая история до сих пор не даёт подросткам покоя, – сказал он брезгливо. – Мисс Гейт, скажу как есть: мне не нравится, когда вокруг Баксвуда плодят грязные домыслы. И если вы пришли ко мне, значит, они до сих пор крутятся в людских головах. Да, я знал Эмили. Мы были хорошими друзьями. И то, что она мне нравилась, не даёт людям права подозревать меня в её смерти. Спустя столько лет, в самом деле!

– Ни в коем случае, сэр! Просто я попыталась разобраться…

– Разобраться? – хмыкнул Патерсон, подходя к ней, чтобы забрать верёвку. Он принялся натягивать шатёр. – Даже полиция не смогла ничего выяснить. Полагаете, вам это под силу? После того случая родители стали забирать студентов из школ. Они считали, раз поймать убийцу не удалось, то дети находятся в опасности. Газеты при любом удобном случае полоскали и Баксвуд, и меня. Сейчас, слава Господу, всё спокойно. Об этих событиях давно позабыли. Спрашивайте, что собирались, и спасибо за помощь, мисс Гейт!

– Какими были Эмили и Питер? – выпалила Фрэнки.

Мужчина присел на лавочку, вытянув больную ногу. Он потянулся к карману за пачкой сигарет, но, видимо, вспомнил, что разговаривает со школьницей, и опустил руку.

– Эмили была хорошей девушкой. А Флойд… – Патерсон горько усмехнулся. – Тут как говорится, хорошие девочки любят плохих парней. Самоуверенный, дерзкий. Мы не общались.

– Вы вернулись в Баксвуд, – мягко сказала Фрэнки.

– Да. Считал, что так люди перестанут видеть во мне того, кем я не являюсь. – Мужчина посмотрел на неё. – А теперь, будьте так добры, принесите из магазина хрустальный шар. Я обещал помочь расставить весь этот бутафорский хлам.

Фрэнки кивнула. Она чувствовала взгляд мистера Патерсона между лопатками. По коже пробежал холодок. Тем не менее образ Эмили Уоллис постепенно приобретал краски. Если об этом событии писали в газетах, то имело смысл покопаться в старых подшивках. Хотя директор Баксвуда, очевидно, ставил написанное под сомнение.

Она толкнула дверь и очутилась в тёмном помещении с синей подсветкой. В воздухе спиралями вился дым от ароматических палочек, а шипящее радио то и дело переключалось с одной волны на другую. Только в первой программе говорили про цвета ауры, в другой – о привидениях.

Фрэнки огляделась и прошла вглубь помещения. Стеллажи заполняли книги по эзотерике, англосаксонским преданиям, народным праздникам. Под потолком висели обереги из ракушек, на стендах – карты Таро, черепа, кубки и бижутерия с кельтскими орнаментами. Стены украшали афиши прошедших и будущих мероприятий.

– Эй, есть кто-нибудь?

Одно время после уроков они с друзьями часто крутились возле подобных мест. Майра увлекалась гаданиями, а Лив любила собирать всякие побрякушки, наподобие статуэток с Буддой или подвесок. В таких местах было на что посмотреть, не говоря уже об особой атмосфере.

– И помните, – тянущимся, будто в экстазе, голосом вещала женщина по радио, – очистите разум! Откройте двери сознания! Отпустите мысли лёгким потоком, тогда вам откроется истинная картина мироздания. Вы сможете увидеть души наших соседей из тонкого мира…

– Нет, спасибо… – прошептала Фрэнки, выискивая взглядом хрустальный шар. – Такие двери хотелось бы держать закрытыми.

Голос женщины потонул в помехах. Приёмник на стойке кассы замигал красным в поисках доступной радиоволны. Через шум проскальзывали голоса, но Фрэнки не смогла разобрать и слова. Она бросила взгляд на приёмник и – о, чудо – наконец нашла шар.

Половицы под ногами заскрипели, когда она подошла к стойке. Ради интереса прокрутила колёсико на радио – оно замолчало. Приложив динамик к уху, прислушалась; оттуда доносился еле слышный шёпот. Фрэнки нахмурилась, хотела прильнуть ближе, когда тусклый свет в лавке погас. Под потолком раздался мягкий перезвон оберегов из ракушек. Палочки продолжали дымить. По телу пронеслась первая холодная дрожь.

Лучше ничего не трогать. После глубокого вдоха лёгкие наполнились ароматами благовоний и ветхих книг, что стопками лежали у кассы. Казалось странным, что за этими мрачными стенами царил праздник.

Фрэнки моргнула и аккуратно поставила радиоприёмник на место. Свет проникал только через небольшое, заставленное книгами окно. Неожиданно красная лампочка замигала, и шёпот вернулся. Она нагнулась и снова вслушалась. Кто-то дышал. Тяжело, с хрипом.

– Здесь… Милая девочка… Где ты?

Фрэнки, как заворожённая, подалась ближе. Их дыхание смешалось, казалось, будто человек по ту сторону динамика находится прямо здесь. Он будто шептал прямо в ухо.

– УБЬЮ ТЕБЯ! УБЬЮ!

Рёв прошил уши насквозь. Фрэнки отскочила к стеллажу с книгами, зажимая рот рукой. Сердце гулко забилось о рёбра. Лампочка на радиоприёмнике погасла. Наступила тишина. Тяжёлая холодная тишина, в которой слышались только удары сердца и мягкий перезвон оберегов, хотя окно с дверью были закрыты. Ощущение пережитого накануне ужаса снова вернулось. Когда ей удалось выдохнуть сквозь пальцы, изо рта вырвалось облачко пара.

Где-то в темноте с мерзким скрипом медленно открылась дверь.

– Здравствуйте, я помогаю…

Она смотрела по сторонам, но двери нигде не было видно. Может, в подсобке всего-навсего копался продавец, а она уже испугалась.

Стоило уйти, но Фрэнки парализовало от страха. Она могла только смотреть и впитывать звуки.

Дверь стукнулась о стену, вызвав дрожь по телу. В безмолвии, в которое погрузилась комната, хруст костей стал оглушающим.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Тогда-то Фрэнки отмерла. Она бросилась к входной двери со всех ног. В ушах всё нарастал этот тошнотворный звук, будто кто-то шёл на сломанных ногах.

Она подёргала ручку – ничего. Из маленького окошка Фрэнки увидела мистера Патерсона и принялась колотить в дверь. Звуки позади становились громче, но обернуться – выше её сил.

– Мистер Патерсон! – голосом на грани истерики звала Фрэнки. – Помогите!

Мужчина сразу повернулся, понял, что происходит что-то нехорошее, и ринулся к ней, налегая на дверь плечом. Снова спасена. Но мысль, что перед паранормальным она беззащитна, захватила сознание. А пока Фрэнки сделала рваный вдох, ухватившись за куртку мистера Патерсона.

***

От расспросов директора Баксвуда удалось отделаться фразой о панических атаках. Едва ли слова о призраке, что с недавнего времени преследовал её, помогли бы оставить о Фрэнки положительное впечатление. Окончательно успокоиться получилось при виде Рут, поджидающей за углом ближайшей лавки. Естественно, она жаждала подробностей. Пришлось сначала рассказать о случившемся в недрах «Кельтского уголка» – Рут совершенно точно испугалась, – лишь потом перейти к делу.

Они успели подойти к территории церкви, что начиналась со старых покосившихся надгробий. Вороны недовольно закричали, когда девушки остановились под одним из облюбованных ими деревьев. Фрэнки всё ещё трясло, и трясло сильно, но она старалась отбросить на время мысли о случившемся.

– Значит, Патерсону нравилась Эмили, – проговорила Рут, постукивая ногтем по стаканчику с кофе. – И не нравился Питер. Тогда я не удивлена, что подозрение в начале пало на него. Но с другой стороны, почему он вообще стал с тобой говорить?

Фрэнки пожала плечами. У входа в церковь стояло несколько девочек, разговаривая с учениками Баксвуда. Служба вот-вот должна начаться.

– Он боится, что фантазии подростков могут подорвать доверие к нему и в частности к школе. Мне показалось, Патерсон очень переживает за судьбу Баксвуда.

– Поэтому ли он вернулся? – усмехнулась Рут. – Знаешь же эту истину, где убийца всегда возвращается на место преступления. Да, конечно, информации мало. В фильмах как-то по-другому всё.

– Да ты прикалываешься? Чем тебе моя история – не фильм ужасов? Я тут пытаюсь не сдохнуть вообще-то!

Рут приобняла её за плечи, и они пошли по заросшей травой каменной дорожке.

– Постарайся успокоиться. Если всё станет хуже, тебе придётся уехать. – Сибли подняла сумку. – А пока я купила соль.

– Зачем?

Уставившись на неё, точно на полоумную, Рут состроила гримасу.

– Засолим тебя, как лосося! Призраки вообще-то боятся соли и всё такое.

Под смешки они вошли в церковь.

Тихие беседы во время проповеди явно сбивали настроение викария, так что служба вышла короче воскресной. Пока девушки и парни налаживали контакты, заигрывали и шутили, Фрэнки пялилась в потолок в уверенности, что тут-то ей опасаться нечего. Ведь место считалось домом Божьим, разве нет? Под монотонный голос каждая клеточка в теле постепенно расслаблялась, хотя мысли снова вернулись к утреннему инциденту. Рука сама легла на маленькую Библию, что покоилась рядом на скамье. Фрэнсис никогда не была слишком религиозной. Да, её семья посещала службы в часовне недалеко от дома по случаю Пасхи, Рождества, когда кто-то из немногочисленных родственников умирал или связывал себя брачными клятвами. Сейчас же, сидя под высокими сводами, она смотрела на красоту витражей и покидать это место не хотела.

Почему-то Фрэнки казалось, что в «Кельтском уголке» к ней приходила вовсе не Эмили. Та, конечно, пугала до чёртиков, но не пыталась навредить. Ведь вряд ли сегодняшний гость хотел просто пожать руку или что-то в этом роде.

Она резко выпрямилась.

Что, если теперь она будет видеть абсолютно всех призраков в округе?

Теорию стоило проверить, и, пожалуй, лучшего места, чем церковное кладбище, и быть не могло. Поэтому, когда служба закончилась, Фрэнки вскочила в надежде миновать столпотворение на выходе и помчалась прочь. Может, в свете дня всё не казалось скверным, но обязательно наступит ночь.

Когда она вышла на улицу, над территорией прихода зазвенел колокол. Ветер срывал с деревьев бледно-жёлтые листья. Покружив над землёй, они медленно оседали на могилы. Сначала Фрэнки боялась оторвать взгляд от шнурков на ботинках, ведомая лишь каменной дорожкой. Потом всё-таки набралась смелости и посмотрела на кладбище. Никого там не было. В очередной раз ей хотелось убедить себя, что происходящее – лишь результат стресса. Но интуицию не обманешь.

Колокол смолк. В отдалении звучали возбуждённые голоса ребят, они спешили на праздник. Фрэнки позавидовала им, а потом поймала себя на мысли, что придаётся бесполезной жалости. Нет уж! В её жизни происходили вещи пострашнее каких-то привидений.

Фрэнки почти полностью обогнула церковь, когда увидела доказательство того, что Эмили Уоллис и Питер Флойд действительно существовали. Под пожелтевшим деревом нашлись две могилы из белого мрамора. Возле надгробия девушки лежал букет увядших цветов. Очевидно, кто-то приходил на кладбище, чтобы поухаживать за могилой. Фрэнки присела на корточки и обнаружила, что под первым букетом лежит ещё один. Обычно сухие цветы заменяют свежими. Значит, сюда приходило несколько человек, решила она.

– Всегда восхищался промыслом Господа, который даровал Эмили не только прекрасную душу, но и отразил её во внешней красоте. – Совершенно бесшумно рядом возник старый викарий. Фрэнки встала. – Но то, как закончилась жизнь этого юного создания… Это огорчает. Ужасная трагедия.

На красном морщинистом лице отразилась неподдельная скорбь. Он смотрел на надгробие, но казалось, что мысли его далеко. Может, преподобный Кромби и вовсе не заметил её.

– Эмили была красивой? – спросила она.

– Ослепительная красавица, – с улыбкой сказал собеседник. – Мальчики из Баксвуда, что были постарше, ей прохода не давали. Каждую воскресную службу приходилось делать замечания.

Фрэнки указала на могилу парня.

– А как же Питер?

Скрюченным пальцем преподобный Кромби почесал висок.

– Признаться, я плохо знал молодого человека. Видел его мельком на службах. Если мне не изменяет память, ему не нравилось такое внимание к милой Эмили. Однажды, после проповеди, у дверей церкви молодые люди затеяли драку. Один из её друзей, не помню кто, признался в чувствах. Это очень разозлило Питера. Представьте себе! Драка! И хватило же ума. Это ведь святое место.

– Вы правда видели драку?

– Ложь – большой грех, дитя, – укоризненно сказал викарий. – У Эмили было два друга: Роберт Патерсон – сейчас он возглавляет школу для мальчиков, вы наверняка знаете, и Ричард Тёрнер. Чудесный человек! Он преподает в Баксвуде верховую езду. Так вот, как это водится у молодых людей, они соперничали за внимание девушки.

Пока Фрэнки обдумывала полученную информацию, карие глаза преподобного Кромби сверкнули. Он спохватился:

– Идите, дитя, негоже в праздник стоять у могил. Жизнь так быстротечна.

Она кивнула. Вот и новая информация. Значит, у Эмили были друзья, которые не одобряли её отношений с Питером. Утренняя беседа с Патерсоном подтвердила, что он до сих неприязненно относится к покойному. Почему они невзлюбили его? Сами были влюблены в девушку?

Неожиданно Фрэнки остановилась.

– Извините. – Она обернулась. – Но, кажется, я видела призрак Эмили, как бы глупо это ни звучало.

– Правда? – с любопытством спросил викарий, но тут же сник. – Это печально. Чего она хотела?

– Помощи.

– Тогда помогите ей, дитя. Эмили обязательно бы помогла.

Глава 7

Сентябрь 1991 года

Как и предрекал мистер Тэтчер, ясную погоду быстро сменили холодные ветра с дождями. Остатки веселья постепенно отошли на второй план и улеглись, как осадок в стакане с водой. Давали больше домашней работы, тренировки по крикету и лакроссу стали интенсивнее настолько, что под частым душем летний загар потускнел. Сентябрь подходил к концу.

В один из вечеров пришла очередь Эмили звонить домой. У каждой девочки было три минуты на разговор в неделю. Их воспитатель говорила, что «этого достаточно, чтобы рассказать об успеваемости и передать приветы, а не наматывать шнур на локоть в пустой болтовне». Так и было. Этого времени порой оказывалось даже много, если учесть, что обычно воспитанницы с родителями обговаривали детали встречи. А те, кто был не против «намотать шнур на локоть», писали письма. Миссис Уоллис сообщила, что приедет в последнюю субботу сентября.

Дни за занятиями текли быстро, но никто бы не сказал, что поговорить не о чем. Глупо считать, будто старшеклассницы могли проигнорировать новость о новом парне из Баксвуда. В первую неделю только и разговоров было что о Питере Флойде из Америки. Даже близняшки Поппи и Матильда Гамильтон – их с Лотти соседки по комнате – не раз мечтательно упоминали о том, как красив Флойд, какая очаровательная у него улыбка, а ещё «эта прядка на лбу, как у Элвиса». Девочки сходили по нему с ума, хотели ближе познакомиться и наверняка в мечтах уже делили одну фамилию на двоих.

Справедливости ради, от парней из Баксвуда он действительно отличался: Питер показался Эмили более улыбчивым и открытым. В его жестах, словах, даже улыбках таилась та непонятная для английских подростков раскрепощённость, которая вызывала стеснение, но и приковывала внимание. Он в самом деле стал новостью.

В первые выходные он присоединился к пикнику, а потом болтался с ними по улицам. Питер с лёгкостью включался в беседу, и даже временами высокомерный Тёрнер, казалось, заглядывал ему в рот. Эмили была рада его компании, потому что не приходилось чувствовать неловкость при общении с Робби. А сам Робби притих. Он часто плёлся в конце, а случись встретиться с ним взглядом, как уводил глаза. Чем веселее и громче становился Питер, а его присутствие в их жизни явственней, тем больше хмурился Патерсон.

– Он просто ревнует, – сказала как-то Шарлотта.  – Ты же видела, как Флойд смотрит на тебя. По-любому запал, а этот болван бесится. Я спросила у родителей, оказывается, он из влиятельной семьи финансистов. Вряд ли наш Роберт может похвастаться тем же после того, как Патерсоны обанкротились. Уверена, он злится из-за этого.

А Эмили с удивлением отметила, что злится на Робби. Признаться подруге не решилась, но вдруг стало обидно. Неужели их летняя переписка имела значение лишь для неё? Неужели истолковала дружеское поведение как нечто большее? Может, дело вовсе не в ней, а в Ричарде. Они же лучшие друзья, и Робби раздражало, что Флойд таскался с ними. Пусть это эгоистично, но от мыслей, что не взгляды Питера в её сторону тому виной, Эмили расстроилась. В груди сжалось, и будто стало тяжелее дышать. Какая же она глупая.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.