У белого медведя за пазухой

– Фрёкен Мина! Вот вы где!.. Гляжу, уже попробовали свиные ребрышки? – она весело подмигнула. – А я к вам привела вашего проводника! Знакомьтесь, это Оз!

Проводник поглядывал на меня из-под слегка сдвинутых светлых бровей, а губы его, казалось, готовы были скорее презрительно искривиться, нежели растянуться в приветливой улыбке. Суровости его облику добавляло длинное ружье, висевшее у парня на плече.

– Только Оз? И всё? – с вежливым любопытством спросила я.

Фру Хадсон в ответ, разумеется, рассмеялась. Губы проводника растянулись в презрительной ухмылке.

– Что ж, теперь вы знакомы, и дальше уже прекрасно пообщаетесь без меня («Не факт», – подумалось мне). – неоправданно оптимистично воскликнула фру Хадсон и похлопала парня по плечу. – Побежала я, в общем! До свидания! – и веселая норвежка упорхнула так легко, насколько позволяла ее комплекция.

После минутного неловкого молчания я спросила, нарушая неловкое молчание:

– Хотите кофе?

Оз покачал головой и сухо поинтересовался:

– Много ли у вас вещей?

– У меня внушительных размеров палатка, – призналась я с ноткой самооправдания в голосе, словно взяла непростительно много. – И туристический рюкзак.

– Тогда я жду вас через четверть часа у входа в отель со всем вашим снаряжением, – процедил Оз. – И советую поторопиться: мне бы не хотелось пробираться в темноте.

И вовсе не слушая моего ответа, новоявленный проводник кивнул, развернулся и удалился. А я подумала, что такое многообещающее начало знакомства скорее разочаровывает. Похоже, в проводники мне достался раздражающе необщительный парень!

Поспешно прикончив пудинг, я убрала за собой посуду и поспешила в свой номер за вещами. Ровно через пятнадцать минут я волокла вниз по лестнице свою палатку, и мне оставался целый пролет, когда крепкая рука подхватила мой багаж. Эта рука принадлежала моему проводнику.

«По крайней мере, он готов помочь», – порадовалась я обнаруженному положительному качеству. – «А человеку, который готов помочь – и помогает – можно доверять!».

Даже крайне привлекательной внешности парень может дико раздражать, если он извлекает слова раз в час. Однако, нельзя судить о человеке по первому впечатлению. Я буравила его широкую крепкую спину, ничуть не перекосившуюся под тяжестью палатки, пока шла за ним к машине, и размышляла о том, смогу ли , вопреки всему, наслаждаться поездкой от всей души.

– Мы поплывем на моей лодке, – сообщил Оз, резко обернувшись, словно это должно было меня вдохновить.

– Не на машине? – удивилась я.

– На машине до лагеря не добраться, – пояснил проводник наставительным тоном, каким разговаривают с малыми детьми. – Надеюсь, у вас нет морской болезни?

– Я управляюсь с различными лодками, начиная от весельной и заканчивая небольшой яхтой, с десяти лет, – сообщила я, не удержавшись от толики иронии в голосе. – И за это время меня ещё ни разу не укачало, даже в сильный шторм!

Оз кинул на меня удивленный взгляд, но ничего не ответил.

Вслед за проводником я обогнула здание отеля и увидела пирс, который был виден из окна моего номера. Небольшая лодка, в которую Оз небрежно скинул мои вещи, мне показалась очень милым суденышком. Синяя, с несколькими белыми полосами и четким и простым названием «Måke» (что по-норвежски значит «Чайка»).

В кемпинг мы с моим проводником добрались только к вечеру, когда с горы Пирамиды сошли фиолетовые сумерки. Поездка на лодке прошла довольно хорошо. Я лишь пару раз ошарашила проводника своим энтузиазмом исследователя. Первый раз – когда увидела тупиков, ныряющих неподалеку от лодки и ничуть не боящихся мотора. Я завизжала от восторга: «Какая прелесть!» и чуть не выронила в воду свой фотоаппарат. С этого момента фотоаппарат я не убирала, и была абсолютно готова, когда вдалеке появились киты. Периодически издавая восторженные вздохи, вроде: «Какая красота!» и «Мамочки, здорово же!», я сумела запечатлеть китов во всей своей красе. Да они словно позировали мне! Такие величественные и спокойные…

А потом я увидела место, где расположился кемпинг, и чуть ли снова не пустилась в пляс от восторга! Честное слово! Так уютно было видеть группу цветных палаток, соседствующих с тремя винтажными фургончиками, и разведенный костер, который так и манил народ: отовсюду, словно натрудившиеся за день муравьишки, сползались люди… Мои ноги, вслед за подпрыгивающим в груди сердечком, готовы были пуститься в пляс! Впрочем, на лодке это было бы затруднительно – Оз лихо причалил, основательно тряхнув суденышко, и, спрыгнув на землю, крепко-накрепко пришвартовался. Затем мой проводник оглянулся, чтобы подать мне руку, но я уже сама выпрыгнула вслед за ним. И тут же увидела ещё довольно молодую женщину с двумя русыми длинными косами, лежащими у нее на плечах, спешащую к нам.

– Привет! Ты, должно быть, Мина? Такое миленькое имя! – сказала женщина, беря меня под руку и увлекая за собой к костру. – Я – Фрита. Да, просто Фрита, без всяких условностей – не люблю это церемонное «фру Йенсен»… Привет, Оз! Тебя искала Лена зачем-то… – кинула мимоходом Фрита, и, не слушая его ответ, снова обратилась ко мне.

– Милочка, ты наверно устала? Голодна? И ведь как раз к ужину! Якоб сегодня расстарался – такой аромат от его лукового супа, аж слюнки текут… Якоб у нас – первоклассный повар! Да и парень он отличный, ты скоро познакомишься… Эй, Якоб, когда начнём?

– С минуты на минуту! – отозвался плечистый, но несколько полноватый парень в зелёном клетчатом фартуке.

– Отличненько! – довольно похлопала себя по плоскому животу Фрита.

Мы подошли к одному из фургончиков, который оказался кухней. Там же, как я потом узнала, ночевал и Якоб Якобсен – ведь он был частью этой кухни. Возле фургона было организовано кострище, вокруг которого в форме прямоугольника без одной стороны располагались грубо сколоченные низенькие лавки. Лавки уже потихоньку занимали кемперы, учуявшие вправду восхитительный запах лукового супа. Я, кстати, пробовала такой суп лишь однажды, когда встречалась с моим бывшим другом Иваром во французском ресторане в Осло… Не очень-то приятные воспоминания, хотя суп был отличным.

Фрита усадила меня у костра рядом с собой, и тут же я получила миску с дымящимся супом и ложку от Якоба (он мне приветливо улыбнулся!). Затем Фриту отвлекли, и она вскочила, чтобы с кем-то пообщаться. Я сидела с миской и чувствовала, как мои руки нагреваются от горячего металла. Не знала, куда её отставить, если станет совсем невтерпеж, как вдруг услышала рядом с собой голос:

– Вы забыли взять деревяшку под горячее!

Я взглянула на парня. Который стоял рядом со мной с заискивающей улыбкой и протягивал деревянную подставку. Взглянула и увидела, как он меняется в лице. Сама я тоже была поражена и вскочила с восклицанием: «Не может быть!». При этом мои руки дрогнули, и я пролила на свои кеды часть лукового супа.

– Ай! – от боли глаза мои наполнились слезами. Далее всё происходило словно бы в тумане. Чьи-то любопытствующие голоса, чьи-то лица… Я не вполне осознавала, чьи руки забрали у меня миску с остатками супа и стащили с ног кеды. Немного придя в себя я обнаружила, что за руки меня держит Фрита, а вокруг костра кемперы сидят на своих местах и мирно беседуют. Они заняты супом, никто не таращится в мою сторону.

– Ты как, милая? – голос Фриты был полон сочувствия. Она протягивала мне бумажную салфетку. – Не сильно обожглась? Это бывает, я сама десятки раз проливала на себя горячее…

Я кивнула, вытерла салфеткой глаза и нос, и посмотрела на свои ноги.

– Мои кеды…

– Всё в порядке, Оз унёс их, чтобы выполоскать – ведь они в жирном супе!

«Значит, это был Оз», – немного удивленно подумала я, а вслух пробормотала:

– Спасибо…

– Поблагодаришь его потом, милая! – улыбнулась Фрита. – Вообще говоря, тебе с проводником повезло – Оз у нас очень внимательный.

– Правда? – с сомнением произнесла я.

– Якоб уже налил для тебя другую порцию супа и остужает его на холодном камне, – продолжила Фрита, а затем добавила чуть потише. – Но что же случилось? Ты вскрикнула «Не может быть!». Что такое ты увидела?

Я вздрогнула и уставилась на деревянную дощечку, которая теперь валялась на земле. Я не знала, как рассказать – и стоит ли?

– Должно быть, мне что-то почудилось в сумерках, – соврала я, нагибаясь и поднимая дощечку. – Мне жаль, что я всех так напугала…

– Ах, ничего, ничего, дорогая! – заверила добродушная Фрита. – Но с тобой точно всё хорошо?

– Я уже в порядке, спасибо тебе, – улыбнулась я. Затем сделала вид, что с любопытством разглядываю кемперов. Тут к нам подошел Якоб с новой миской супа. Вид у него был почему-то смущенный – словно в происшедшем была его вина. Я постаралась уверить парня, что ничего подобного. Со словами благодарности приняла суп и принялась за еду. Суп оказался просто верхом кулинарного мастерства, о чём я не преминула громко заявить. Якоб услышал и расплылся в улыбке. А Фрита рядом со мной одобрительно кивнула. Немного погодя, когда окружающие позабыли о происшедшем, я решилась найти глазами того, из-за которого пролила на себя суп. И нашла. Он пытался спрятаться за какого-то худощавого парня, но это не вполне удалось. Да, всё произошло быстро. Но я узнала его, а он узнал меня. Парень, который принес мне деревянную подставку – я отчетливо помнила его имя: Руне Кнутсен.

Пляски на краю света

После ужина я обнаружила, что сижу босиком. Мои кеды мне так и не принесли обратно – а я понятия не имела, где они могут быть. Оза тоже не было видно… Но со мной рядом валялся мой походный рюкзак, в котором была запасная пара. Это всеведующая Кари уговорила меня их взять, и теперь я была ей благодарна. Обувшись, я вместе с Фритой отправилась на осмотр территории.

Хотя напускать на себя меланхоличный и задумчивый вид было не в моем характере, я всё-таки не могла мысленно не возвращаться к удивившему меня факту: Руне Кнутсен здесь. Тем не менее, я постаралась встряхнуться. Зачем погружаться в себя, когда вокруг столько всего происходит интересного! Я держала глаза широко открытыми, а мои губы то и дело расплывались в улыбке. Даже когда Фрита представила мне этого самого Кнутсена, я постаралась сделать вид, будто вижу его впервые и произнесла только дежурное:

– Как поживаете?

Видно было, что парень в замешательстве (и поделом!). Но надо отдать ему должное: поздоровался, поприветствовал, как ни в чем ни бывало. Этим мы и ограничили свое общение нынче вечером, но у обоих, я совершенно уверена, осталось чувство, что нам придется объясниться (и объясняться нужно будет именно ему!).

А вообще-то первым, кого мне представила Фрита, был её муж – герр Йенсен, которого она звала «мой дорогой Олав». Эти двое женаты уже лет десять или около того, но детей у них нет. Всю энергию они вкладывают в работу, трудясь в университете и организовывая каждое лето такие вот кемпинги. Глядя на них, нельзя усомниться, что они пара: всё такие же влюбленные друг в друга, какими были, когда произносили свои свадебные клятвы.

Фрита рассказала мне об устройстве кемпинга. Люди здесь делилятся как бы на три касты (при этом все абсолютно свободно общаются друг с другом, ведь Йенсены – за душевное общение): руководство, проводники и студенты. К руководству относятся Йенсены и, конечно, Якоб. Проводников пять, а среди них Оз и – кто бы вы думали? – Руне Кнутсен! Меня так и подмывало спросить, как этого гнусного червяка угораздило добиться столь ответственной должности. Но выяснение этого я отложила на потом. Остальные трое проводников: красавчик Виктор Сване, выглядевший так, словно сошел с обложки модного журнала; немного стеснительный и молчаливый Бьорн, в ответ на мое приветствие промычавший «Очень рад» и по-медвежьи пожавший мою руку; и единственная девушка среди проводников – Лена. Эта девушка, по-моему, чересчур высокая. Она взглянула на меня сверху вниз довольно холодно, искривила губы и язвительно произнесла: «Как тебе луковый суп?». Впрочем, на это я, ничуть не смутившись, ответила:

– Пальчики оближешь! Видела, как я попросила добавки?

Виктор Сване, слышавший наш разговор, одобрительно прыснул, что не добавило в наше с Леной знакомство сердечности. Более того, кажется, я приобрела в ее лице своего первого в жизни врага. Уже уходя за Фритой к компании весело болтающих студентов, я слышала её слова:

– Кажется, новенькая малышка не лишена чувства юмора… Тебе такие нравятся, да, Виктор? Или ты предпочитаешь милашек без мозгов?

Но что на это ответил Виктор, я уже не услышала.

Группа ребят сгрудились около парня с гитарой, певшего «Yesterday» очень приятным голосом. Две премиленькие хохотушки – беленькая и рыженькая – наперебой умоляли певца исполнить что-нибудь на родном языке. И тот, уступив, запел неожиданно по-русски:

«Вот идёт по свету человек-чудак,

Сам себе печально улыбаясь…»

Я обрадовалась, так как знала эту песню – её часто пела Лия, когда я заглядывала к ним с Артуром на вечерний кофе. Приблизившись к гитаристу, я громко и от души стала подпевать:

«Приходит вре-мя,

С юга птицы приле-та-ют!

Снеговые горы та-ют

И не до сна!..»

Тот воодушивился, заулыбался, и мы допели дуэтом, ловя на себе удивленные взгляды других кемперов, которые, конечно же, не разумели ни слова.

– Ты так хорошо понимаешь русский, – сказал мне гитарист, отыграв последний аккорд песни,– Откуда?

Он немного подвинулся, приглашая меня сесть рядом с собой.

– Русские корни, – призналась я. – В семье поддерживают традицию говорить и понимать по-русски, хотя мы давно уже все норвежцы. – Но мать внушила мне с пеленок, что знать языки – полезно!

– И она права! – рассмеялся парень. – А я из Республики Беларусь, и русский – это язык, на котором я мыслю… Меня, кстати, Денисом зовут.

– Здорово! А я – Мина.

– Мина? Интересное имя… Приятно познакомиться!

– Это моя мать, увлекавшаяся королевскими династиями, назвала меня в честь матери датской принцессы Дагмар (ставшей потом матерью последнего Российского императора) – Луиза Вильгельмина. Но все зовут меня просто Мина, или Минни, как ту самую Дагмар… Такая вот сложная комбинация!

– Как это интересно! – восхитился Денис. – А ведь я, как историк, немного интересовался Александром III и его женой, и их семьей. Даже писал курсовую работу по методам воспитания в их семье…

– Надо же! – поразилась я. – Фантастика! Впервые встречаю человека, которому не нужно объяснять, кто такие эти люди с длинными именами!

– А я впервые знакомлюсь с девушкой, названной в их честь! – подхватил Денис.

Всё это время мы шпарили по-русски, и окружающие, разумеется, ничего не понимали, а потому очень скоро переключили своё внимание на иной объект: гитарой завладела симпатичная норвежская студентка по имени Рагне Мальмин. Она не пела, а только очень талантливо исполняла различные мелодии. А потом кто-то крикнул, что-то вроде «А старина Оз отлично играет на губной гармошке!» Так что моему проводнику ничего не оставалось, как подсесть к Рагне. Образовался дуэт, и вскоре новоиспеченные музыканты уже исполнял одну за другой танцевальные композиции. А некоторые из кемперов резво пустились в пляс.

Первым на танцевальное поле выскочил Виктор Сване с одной из тех милых хохотушек, беленькой. Ее рыженькая подружка не долго оставалась в стороне – девушку почти сразу пригласил норвежский студент, с которым я пока не была знакома. К ним поспешила присоединиться чета Йенсенов – они всегда готовы были разделить любое веселье. Я, стоя в сторонке и отбивая ногой ритм, хотела было от души им позавидовать, но тут Денис спросил меня:

– Хочешь потанцевать?

И я сказала «да» с таким энтузиазмом, что белорусский парень рассмеялся и потянул меня в круг танцующих. И мы танцевали. О, как мы танцевали! Мне думается, нигде не умеют так танцевать национальные танцы, как в Скандинавии. После двух пассажей с Денисом я, сама не знаю как, оказалась в паре с Виктором и отплясывала с ним так лихо, как только могла. Затем рядом со мной снова оказался Денис с подчеркнуто вежливым: «Герр Сване, не вернёте ли вы мне мою партнершу», и тут заиграла медленная плавная мелодия. Я была рада этому – ведь уже выдохлась от бесконечных задорных прыжков и притопов. И я была благодарна Денису, что он не лип и не лез обниматься, как Виктор (хотя, по-моему, его на сей раз рыженькая партнерша против, как будто, не была).

Это был последний танец. Музыканты устали ничуть не меньше танцоров. Фрита объявила, что пора расходиться по палаткам, и тут я вспомнила, что как раз палатку-то и не поставила. Я вообще про неё забыла – наверняка она осталась в лодке Оза. Стояли белые ночи, и я не сомневалась, что палатку поставить будет не так уж трудно… Но я устала! Очень устала! Я спросила Фриту, где мне можно поставить свою палатку, но в ответ получила лишь недоуменный взгляд.

– Твоя палатка давно уже стоит, – ответила наша организатор. – Вон она, смотри! Желтая, верно? На месте для девушек, между палаткой нашей студентки из Китая Ксиу Ли и этой милой Рагне.

– Серьёзно? Да, и правда – это моя палатка! – я удивилась и обрадовалась одновременно. – Но кто же…

– Оз, конечно, – пожала плечами Фрита и нечаянно зевнула. – Ох, прости! Что-то я нынче сонная…

– Ничего удивительного, – засмеялась я. – Я сама с ног валюсь! Пойду укладываться!

На этом мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Фрита удалилась в сторону их с Олавом просторной красно-белой двухместной палатки с норвежским флагом на ней. Я проводила её взглядом и осмотрелась. Местом для кемпинга был довольно просторный глинисто-каменистый пляж, примыкающий одной стороной к горе. Возле самой горы на большом выступе и расположились четыре палатки. Одна из них, двухместная, принадлежала, как я потом узнала, сестрам Лиз и Каролине Брандт – тем самым хохотушкам. Они приехали, кажется, из Берлина, чтобы изучить здесь историю «Пирамиды». Чуть поодаль раскинулись три одноместные: зелёная, жёлтая и светло-коричневая.

Забравшись на выступ и подойдя к палатке, я внимательно осмотрела её и убедилась, что поставлена она была весьма основательно. Я и сама умею ставить палатку, но наверняка сделала бы это не так идеально ровно. Я испытывала благодарность и решила обязательно выразить свою признательность Озу при случае.

Порадовавшись, что меня наверняка не сдует ночью, даже если поднимется ветер, я залезла в палатку и первым делом разыскала среди вещей фонарик. При свете его ярко-жёлтого луча я быстренько разложила спальный мешок, тёплое одеяло, подушку, влезла в любимую клетчатую пижаму и, наконец, улеглась. Щелкнула фонариком – и меня окутала уютная и мягкая, располагающая ко сну темнота…

«Я на краю света…» – пробормотала, прислушиваясь к шёпоту ночного фьорда, закрыла глаза и тут же крепко уснула.

Утро в кэмпинге

– Вставай! Эй, вставай! Мина! Мина!

– Сейчас, Кари, ещё чуть-чуть, – сонно пробормотала я, зарываясь носом в подушку.

Но снова заснуть не удалось – кто-то продолжал настойчиво трясти мой спальный мешок. Нехотя я перевернулась на спину и открыла глаза: надо мной нависло симпатичное лицо с ямочками на щеках, принадлежащее Рагне Мальмин.

– Кто такая Кари? – улыбнулась она, отстраняясь.

Я потянула молнию на спальном мешке и, высвободившись из него, села.

– Я проспала? – в свою очередь спросила я.

– Еще как! – ответила Рагне нетерпеливо. – Через минуту планерка, и если ты на неё не явишься, то пропустишь всё самое интересное! Вставай скорее! – и она стремительно вылезла из палатки.

– Подожди меня! – возопила я, вскакивая, стаскивая с себя пижаму и одновременно шаря вокруг в поисках джинсов.

Две минуты спустя мы обе спускались по веревочной лестнице с нашего плато.

– На планерке распределяются задания на весь день для каждой группы, оглашается список дел и событий… После планерки – завтрак, – на ходу рассказывала Рагне. – Я, к сожалению, не в одной группе с тобой, но все равно мы все взаимодействуем и часто выполняем какие-либо задания сообща.

– А что за задания? – двигаясь трусцой за длинноногой Рагне, полюбопытствовала я.

– Увидишь! Мы уже почти пришли!.. Вон, как раз свободные места рядом! – Мы примчались к площадке для сборов, где вчера ужинали, и девушка потянула меня за руку к доске, умощенной на двух камнях, на которой сидел тот самый гитарист из Беларуси, Денис. Он приветственно мне улыбнулся.

– Привет, девочки! Проспали?.. Ну вот, теперь все в сборе, – объявила Фрита Йенсен. – Можем начинать обсуждение! Сегодня у нас просто грандиозные планы!

Я с интересом слушала и одновременно наблюдала з ребятами. Большинство сонные, полуодетые, в джемперах поверх пижам. Например, рыженькая сестричка Брандт (кажется, Каролина) была полностью одета и успела даже нанести легкий макияж. Зато беленькая головка её сестры Лиз вяло покоилась на ее плече; она часто сонно моргала белесыми ресничками, которые еще не успела преобразить тушь. Обе девушки кутались в бежевый плед. Рядом с Лиз примостился смешной кудрявый парнишка из Штатов, он стащил с носа круглые очки и отчаянно тер глаза. Ребята из Китая выглядели бодро на зависть всем, ибо успели уже позаниматься йогой – должно быть поймали силу цзы или достигли внутреннего просветления? Как бы там ни было, а братья Сване явно не достигли просветления. Они оба хмурились. Стиг из-под насупленных бровей кидал в стороны старшего брата мрачные взгляды, а по красивому лицу Виктора было ясно, что он еле сдерживается, чтобы не вспылить. Интересно, что уже успело произойти между ними в такую рань? У Филиппа Уре короткие волосы стояли дыбом – так и хотелось подойти и погладить его по голове, чтобы хоть немного это исправить – мне вспомнился Турре с его вечно торчащими в рождественское утро вихрами. Я поискала глазами Руне Кнутсена – он трусливо прятался за широким плечом Бьорна. Что ж, с ним я разберусь позже! Глядя на широкое дружелюбное лицо Якоба хотелось улыбнуться.

Единственная девушка-инструктор Лена выглядела довольно обычно – разве что, была еще более язвительная и резкая, чем всегда: стало быть, тоже не выспалась. Рядом с ней, скрестив ноги, сидел Оз. Он, казалось, не боялся своей зубастой соседки и сохранял нейтрально насмешливый вид. Глядя на его распахнутую утепленную клетчатую рубашку, я вспомнила, что моя собственная почти такая же лежит в рюкзаке в палатке, а не защищает меня сейчас от утренней прохлады. Брр! Ведь было действительно довольно свежее утро. Поежившись, я скрестила руки на груди – авось, поможет согреться.

– Как вы знаете, два дня назад три наши группы из пяти ездили в «Пирамиду» на экскурсию… Теперь настала очередь еще двум группам наверстать упущенное, – вещала Фрита. – Они отправятся в «Пирамиду» на полдня, а к вечеру вернутся в лагерь, где Якоб будет поджидать прибывших с вкусным ужином. А у других трëх групп будет другое задание…

– Значит, распределение уже было? – нашептывала я на ухо Рагне. – А где можно узнать состав групп?

– Листки висят на боку фургончика-кухни, – сообщила девушка и добавила со смешком: – Не знаю уж, кто постарался так распределить, но в каждой группе получились парень плюс девушка плюс интструктор… Ну, и еще старались распределять, чтобы обязательно из разных стран были… Дружба народов и все такое!

– … Итак, Кнутсен и Стрём везут своих подопечных в «Пирамиду». Сване и Лена с ребятами поплывут на исследовательскую прогулку и фотоохоту на китов и белых медведей. Ну а Расмуссен и компания сегодня останутся в лагере на дежурстве, будут активно помогать Якобу – верно, Якоб?

– Уж я им спуску не дам! – заверил Якоб.

– В прошлый раз он командовал мной и Купером, – хмыкнула Рагне. – Нас с этим парнем из Америки объединили временно в одну группу, пока ждали вас… Он такой неуклюжий!.. Ты знаешь, он опрокинул котелок с тушеным мясом на траву, и часть мяса склевали чайки…

– Также вчера к нам присоединились новые члены, – продолжила фру Йенсен. – Это – Мина Карлсен из Кристиансанна и Денис Новик из Минска… Ребята, мы рады приветствовать вас в нашем лагере и надеемся, что дни, проведенные здесь, запомнятся вам, как самые чудесные в это лето! – женщина радужно улыбнулась. – У меня всё! Всем удачи! И приятного аппетита!

– А что будет вечером? – подала голос Лена Маркуссен, искривив по привычке губы.

– О! Спасибо, что напомнила, Лена! – воскликнула Фрита. – Сегодня у нас вечер поэзии. Будет несколько декламаций и небольшая инсценировка… Если у кого-то ещё из вас есть желание продекламировать стихотворение, подходите ко мне, я вас запишу.

И с этими словами она с легким вздохом уселась на свое место. Ребята загудели, словно разбуженные пчелы. Якоб вперевалку отправился к фургончику, чтобы разлить по тарелкам сладкую кашу. За ним потянулись дежурные. Я, слегка подрагивая от утренней свежести, тоже встала.

– Так, говоришь, списки групп на листке… – уточнила я. – Надо бы посмотреть!.. А успею ли я сбегать за джемпером?