скачать книгу бесплатно
Далее в цитируемом документе прямо говорится о том, что: «Образование в области одного из психотерапевтических методов должно осуществляться интегрально», и что одновременно с углубленным изучением какого-либо конкретного психотерапевтического метода должны приобретаться «широкие представления о других методах». То есть интегративному вектору профессиональной психотерапии здесь уделяется существенное значение, но в то же время внятно говорится и о том, что в подготовке специалистов-психотерапевтов: «Гарантированным является разнообразие терапевтических методов». И следовательно, ни одно из магистральных направлений развития современной психотерапии – центробежное и центростремительное – в рассматриваемом стратегическом документе не упущено.
Между тем Страсбургская Декларация по психотерапии по своему содержанию в большей степени ориентирована на подготовку специалистов-практиков и традиционное понимание интегративных модусов профессиональной психотерапии, что, безусловно, соответствовало уровню развития профессиональной психотерапии в 90-е годы прошлого столетия, но явно недостаточно для современного состояния развития психотерапевтической науки, практики и требований в сфере психотерапевтического образования.
Основные положения данного наиболее важного международного документа последних десятилетий в сфере психотерапевтического образования – при понимании всей значимости и важности приведенных тезисов – безусловно должны быть дополнены и модифицированы, в том числе и с учетом самых последних достижений в общей теории психотерапии.
Принципы психотерапевтического образования, выводимые из общей теории психотерапии
Инновационный контекст психотерапевтического образования, выводимый из концепций и концептов матричных уровней общей теории психотерапии, в первую очередь касается профессиональной метапозиции специалистов психотерапевтического профиля – т. е. вопроса, который обычно выносится за скобки психотерапевтического образования. Однако в нашем случае именно переосмысленная профессиональная метапозиция является важнейшей характеристикой профессионального статуса специалиста психотерапевтического профиля, и не только идеологической – а мы знаем, что проработанная, вдохновляющая идея дает и поддерживает импульс к развитию любого организованного сообщества (вспоминаем Арнольда Тойнби и Карла Ясперса), – но и вполне технологизированной, и даже инструментальной, т. е. содержательной характеристикой.
Проведенные в ходе реализации Базисной НИП эпистемологический анализ и глубокая историческая реконструкция процесса становления первородной психотерапевтической традиции, теории и практики, исследование и выявление подлинных эпистемологических оснований научной психотерапии позволяют утверждать, что специалист психотерапевтического профиля является носителем величайшей традиции, так или иначе представленной на всех этапах развития человеческой цивилизации.
Данная традиция, представленная различными вариантами интерпретации и технологизации феномена темпоральной пластики психического, в продолжении всех отслеженных исторических эпох безусловно опережала рутинный адаптивный опыт человека (включая и ограниченный неадекватными эпистемологическими установками опыт научного исследования категории реальности), и в силу данных обстоятельств существовала в виде некой параллельной по отношению к светской магистрали цивилизационного становления линией духовного развития, попечения и заботы («психотерапия» в буквальном значении – «чуткая забота о душе»).
Не вдаваясь в подробности этого не всегда мирного и благостного сосуществования, укажем лишь на то, что непростой период, в продолжении которого специалисты в сфере «чуткой заботы о душе» вынуждены были балансировать на двух шатких и к тому же разъезжающихся в разные стороны платформах, наконец закончился. С завершением разработки общей теории психотерапии мы получаем научно обоснованную, т. е. вполне надежную, ассоциированную эпистемологическую платформу, которая, помимо всего прочего, «исцеляет» вот этот почти уже состоявшийся цивилизационный разрыв и объединяет потенциал духа и разума современного человека. Таким образом, специалист, действующей в авангардном крыле современной психотерапии, является не только носителем «вечной» – в понимании Олдоса Хаксли – традиции, но и представителем обновленной, в полном смысле целительной и весьма оптимистичной цивилизационной идеи, открывающей новые горизонты бытия для человека и общества.
Последовательное, пошаговое продвижение и утверждение настоящей профессиональной метапозиции в программах подготовки специалистов психотерапевтического профиля, вне всякого сомнения, самым позитивным образом отразится на субкультуре профессионального сообщества, понимании подлинной миссии психотерапии и ресурсном статусе ее носителей.
Общий алгоритм подготовки специалистов психотерапевтического профиля
Современная психотерапия – это, безусловно, поле деятельности не только для психотерапевтов-практиков, но и для специалистов научного, педагогического, организационного и экспертного профилей. В то же время приходится констатировать, что традиционные подходы в сфере профессионального психотерапевтического образования в основном фокусировались на подготовке психотерапевтов-практиков. Так, например, в уже процитированном документе Страсбургской Декларации по психотерапии 1990 года говорится о том, что психотерапевтическое образование «включает теорию, личный терапевтический опыт и практику под руководством супервизора». В то же время о каких-либо других спецификациях подготовки специалистов психотерапевтического профиля в данном стратегическом документе не сообщается.
В этой связи одним из главных принципов психотерапевтического образования является обеспечение его дифференциации по основным спецификам профессиональной деятельности с одной стороны, и его методологической целостности – с другой. Такого рода задача решается за счет проработанного алгоритма систематизации обширного материала общей теории психотерапии, который, собственно, и является единым методологическим стержнем образовательных программ по каждой из названных спецификаций профессиональной психотерапевтической деятельности.
Данный алгоритм представлен следующими позициями:
• адекватная, продуманная проблематизация общего поля психотерапии (соответствующий проблемный сектор определяется в том числе по каждой специфике профессиональной психотерапевтической деятельности);
• теоретизация и концептуализация эмпирически исследованной феноменологии психотерапии (на данном этапе должны быть представлены удовлетворительные объяснительные модели исследованного феноменологического поля психотерапии);
• проработанная технологизация полученного таким образом психотерапевтического знания, проведенная с учетом специфики каждого вида профессиональной психотерапевтической деятельности;
• продуманная и проработанная инструментализация инновационных технологий психотерапевтической деятельности – научной, образовательной, практической, организационной, экспертной;
• интериоризация (эффективное усвоение) всех вышеприведенных – согласованных, взаимообусловленных и взаимосвязанных – позиций специалистами психотерапевтического профиля за счет эффективных образовательных технологий, дифференцированных по каждой специфике профессиональной психотерапевтической деятельности.
В итоге мы имеем обширную проработанную и систематизированную информационную базу (теоретические и прагматические блоки общей теории психотерапии), единый методологический стержень построения тематических образовательных программ, в совокупности обеспечивающих необходимую методологическую целостность процесса подготовки специалистов психотерапевтического профиля.
В то же время практически по каждой позиции в дополнение к базисному содержанию присутствуют и специфические акценты на аналитическую, технологическую, навигационную (образовательную), нормативно-этическую и собственно экспертную составляющую общего информационного континуума, выполняющие важную функцию дифференциации профессионального поля современной психотерапии. Психотерапия, таким образом, перестает быть стихийно сложившейся практикой с размытыми границами, представляемой, по сути, лишь «мастерами» и их «учениками», а трансформируется в зрелую, легитимную и дифференцированную – в соответствии с актуальными тенденциями развития современной психотерапии – сферу профессиональной деятельности с понятными и далеко идущими перспективами.
Профили, секторы и уровни психотерапевтического образования
В соответствии со всем сказанным, в общем поле современной психотерапии выделяются следующие вполне оформленные профили профессиональной деятельности: научной, образовательной, практической, организационной (включая функцию разработки нормативных документов), экспертной. Информационно-просветительная и рекламная деятельность в отдельный блок не выделяется, поскольку данный профиль в той или иной степени присутствует в сфере активности любого специалиста.
Каждый из приведенных здесь профилей профессиональной деятельности в идеале подкрепляется профессиональным стандартом такой деятельности, а также образовательным стандартом, учитывающим специфику подготовки специалистов – исследователей, педагогов, практиков, организаторов, экспертов. И вместе с тем понятно, что основной объем профессионалов, действующих в области психотерапии, представлен специалистами-практиками, оказывающими профильную помощь населению. В конечном итоге все усилия исследователей, педагогов, организаторов и экспертов направлены на то, чтобы общий объем, ассортимент и качество такой помощи соответствовали актуальному социальному запросу. Таким образом, вопрос высокоэффективной подготовки специалистов психотерапевтов-практиков всегда остается в центре внимания стратегии обеспечения качества психотерапевтической деятельности.
В настоящем блоке общей теории психотерапии аргументируется такая позиция, что область психотерапевтического образования должна быть представлена как минимум тремя секторами образовательных программ. Первый и наиболее сложный сектор профессионального психотерапевтического образования представлен программами подготовки специалистов по всем обозначенным здесь спецификациям. Следующий по сложности сектор психотерапевтического образования охватывает обширную группу клиентов, завершивших активный психотерапевтический цикл и мотивированных на продолжение взаимодействия в режиме самопсихотерапии с информационной поддержкой, прохождением программы психотерапевтических тренингов, специальной программы эффективной самоорганизации. Третий сектор психотерапевтического образования, наименее дифференцированный с точки зрения представленных здесь образовательных программ, охватывает тем не менее наиболее объемную и сложную аудиторию населения в целом. Данный сектор ориентирован на активное продвижение социально значимых информационных проектов в сфере развития психотерапевтической культуры населения. Настоящий образовательный сектор, собственно, и представляет программы социальной психотерапии, предназначенные для населения и его дифференцированных групп.
Следует иметь в виду, что обозначенные здесь различия в сложности структуры и содержания выделяемых секторов психотерапевтического образования ни в коем случае не означают различий в степени ответственности и в качестве реализации предусмотренных здесь образовательных программ. Напротив, область взаимодействия современной психотерапии с дифференцированными по различным функциональным признакам группами населения, а также клиентами, заинтересованными в продолжении развивающей образовательной практики психотерапевтического профиля, является не менее приоритетной, чем подготовка профессиональных кадров.
Что же касается выведения уровней профессионального психотерапевтического образования, то в настоящее время мы видим смысл в следующей градации профессионального образование в психотерапии:
• уровень базисных компетенций (высшее психотерапевтическое образование, полученное в соответствии с утвержденным стандартом высшего образования);
• уровень смежных компетенций (дополнительное психотерапевтическое образование, полученное специалистом с иным высшим образованием);
• уровень компетенций специалиста-эксперта (соответствует статусу подготовки кадров высшей квалификации; предполагает получение дополнительного фрагмента высшего образования, либо прохождение специальной программы дополнительного образования).
Здесь следует иметь в виду, что во многих регионах мира, например, в Российской Федерации, психотерапия не выделена в отдельную профессию, академическую дисциплину и в силу этого может быть представлена лишь уровнем смежных компетенций. Однако в специально оговоренных случаях (здесь учитывается объем и качество соответствующих образовательных программ) дополнительное психотерапевтическое образование может быть приравнено ко второму высшему образованию.
Виды программ профессионального психотерапевтического образования
В соответствии с предшествующей позицией, целесообразным представляется выделение следующих видов программ профессионального образования, реализуемых в сфере психотерапии:
• программы высшего (додипломного) психотерапевтического образования, реализуемые в том числе по профилю психотерапевтической практики, науки, подготовки педагогических кадров, организации психотерапевтической деятельности, подготовки специалистов-экспертов;
• программы дополнительного (последипломного) психотерапевтического образования, в том числе программы, приравниваемые ко второму высшему образованию, программы специализации и усовершенствования по избранным психотерапевтическим методам и дисциплинам, программы дополнительной подготовки специалистов-экспертов с возможностью прохождения процедуры аккредитации на статус специалиста-эксперта по определенному профилю профессиональной психотерапевтической деятельности;
• программы непрерывного профессионального образования, реализуемые в ходе участия в тематических конференциях, съездах, конгрессах и других масштабных информационных мероприятий, проводимых организованным психотерапевтическим сообществом;
• программы непрерывного профессионального самообразования, реализуемые непосредственно специалистами, действующими в сфере профессиональной психотерапии.
Специально следует отметить значимость всех представленных здесь видов психотерапевтического образования. В частности, признанными экспертами в сфере оценки качества психотерапевтической помощи (С. Миллер, 2017) отмечается, что главным фактором, демонстрирующим разницу между успешными и неуспешными психотерапевтами-практиками, является наличие постоянного профессионального самоанализа и самообразования у первой категории специалистов. По нашим данным, еще одним таким фактором является наличие осмысленного, проработанного на глубину от пяти до семи лет профессионального маршрута, включающего приемлемые для специалиста-психотерапевта виды профессионального обучения.
Основные блоки подготовки специалистов-психотерапевтов
По результатам многочисленных тематических обзоров, а также многолетней педагогической деятельности атора в секторе профессионального психотерапевтического образования, наиболее эффективной представляется следующая общая схема построения программы высшего или приравниваемого к высшему психотерапевтического образования (в данном случае используется образец программы подготовки психотерапевтов по профилю интегративной – полимодальной психотерапии).
Теоретический блок образовательного процесса представлен: общей теорией психотерапии со всеми ее компонентами; возможностями углубленной проработки функциональной концепции психического с внятными объяснительными моделями основных и наиболее востребованных психотерапевтических эффектов; такими же моделями наиболее распространенных психотерапевтических методов с проработкой вариантов существенного повышения их эффективности; функциональными моделями профессиональной психотерапевтической деятельности по основным профилям такой деятельности.
Содержание теоретического блока представлено соответствующими дисциплинами (модулями), которые включает: дисциплины (модули), относящиеся к базовой части программы; дисциплины (модули), относящиеся к специальной части программы; и дисциплины (модули), относящиеся к ее вариативной части. Специфика научной, педагогической, организационной, а также экспертной профессиональной психотерапевтической деятельности представлена в основном в дисциплинах и модулях специальной и вариативной части теоретического блока программы высшего и приравниваемого к высшему профессионального образования.
Каждая дисциплина в свою очередь представлена определенным набором учебных модулей – проработанных стандартных циклов профильного обучения. Каждый учебный модуль включает определенное число кредитов – компактных образовательных микроциклов, удовлетворительное усвоение которых является основанием для получения необходимых зачетных единиц обучающимся по программе высшего или приравниваемого к высшему профессионального психотерапевтического образования.
Практический блок образовательного процесса включает следующие дифференцированные виды практики.
Практика, относимая к базовой части образовательной программы: проработка основных моделей – в том числе заведомо неэффективных и неэкологичных, а также эффективных и экологичных – профессиональной деятельности психотерапевта-практика; проработка этапов формирования профессионального мастерства; психотерапевтические тренинги по развитию основных компонентов личностного статуса «Я-профессионал»; классы профессионального мастерства в модели «психотерапевтическая лаборатория» с максимальным вовлечением курсантов в прорабатываемые аспекты психотерапевтического процесса; отработка базовых психотерапевтических техник и технологий с использованием «формуляра учебных проблем» или «кейсов», и возможностью оперативной педагогической коррекции; личная терапия курсантов (учебная), осуществляемая в режиме «психотерапевтической лаборатории»; собственная психотерапевтическая практика курсантов (учебная) с интервизией и супервизией; собственная супервизорская практика (учебная) с экспертной оценкой супервизорского процесса; практика участия и проведения модифицированного варианта балинтовских групп; практика психотехнического и комплексного анализа психотерапевтического процесса; собственная психотерапевтическая практика с проведением психотехнического и комплексного анализа эффективности проводимой психотерапии и обобщением полученных результатов; преддипломная практика и выполнение дипломной работы по специализации «Оказание психотерапевтической помощи».
Практика, относимая к специальной части программы: исследовательская практика; практика разработки, реализации и защиты исследовательского проекта по избранной тематике (дипломная работа выпускника программы высшего или приравниваемого к высшему образования по специализации «Научно-исследовательская деятельность в сфере профессиональной психотерапии»); специальная педагогическая практика с супевизорским сопровождением по избранной тематике и обобщением полученных результатов (дипломная работа выпускника программы высшего или приравниваемого к высшему образования по специализации «Образовательная деятельность в сфере профессиональной психотерапии»); специальная организационно-управленческая практика с супевизорским сопровождением по избранной тематике и обобщением полученных результатов (дипломная работа выпускника программы высшего или приравниваемого к высшему образования по специализации «Организационно-управленческая деятельность в сфере профессиональной психотерапии»).
Практика, относимая к вариативной части программы: практика усвоения необходимых навыков по реализации технологических блоков интегративной психотерапии в дифференцированных клиентских группах; педагогическая практика в избранном сегменте подготовки специалиста-психотерапевта; актуальная исследовательская практика в избранном сегменте научной деятельности; актуальная практика организационно-управленческой деятельности по избранной спецификации.
Что же касается существенно более компактных циклов дополнительного или непрерывного профессионального образования, то обозначенные компоненты образовательного процесса могут быть представлены здесь в виде отдельных модулей общей образовательной программы, либо – более или менее целостных фрагментов таких модулей.
Важным моментом является такая аргументированная позиция, что к программам профессионального психотерапевтического образования допускаются лица, соответствующие правилам допуска к профессиональной психотерапевтической деятельности, в том числе – при наличии первого высшего образования, что является некой гарантией присутствия у претендента необходимого общего кругозора, культуры и жизненного опыта, а также навыка по усвоения значительных объемов информации высокого уровня сложности.
Обеспечение качества психотерапевтического образования
По данному направлению профессиональной деятельности нами обосновывается тезис о том, что высокое качество профильного образования и особенно сектора профессиональной подготовки специалистов психотерапевтического профиля обеспечивается:
• качеством информационного контента (концепции и концепты общей теории психотерапии), соответствующего самым строгим требованиям в отоншении научного обоснования и состоятельности представленного здесь теоретического и прагматического содержания;
• качеством образовательных программам, в частности, разработанной системой стандартов психотерапевтического образования;
• качеством подготовки преподавательского состава, реализующего программы психотерапевтического образования;
• инструментами контроля качества в сфере образовательной деятельности: предварительного контроля (аккредитация образовательных программ, аттестация преподавательского состава), текущего контроля (супервизия образовательного процесса, процедуры тестирования курсантов, зачеты, экзамены), итогового контроля (итоговая оценка знаний, умений, навыков профессиональной деятельности, аттестация на статус специалиста-психотерапевта с оформлением допуска к профессиональной деятельности).
В данной связи важным компонентом системы управления качеством психотерапевтического образования является подготовка кадров экспертного уровня, способных разрабатывать, реализовывать и оценивать соответствующие образовательные программы.
Заключение по пятому разделу
Настоящий раздел раскрывает содержание четвертого матричного уровня общей теории психотерапии – актуального профессионального поля, – ориентированного на содержание профессиональных знаний-умений-навыков специалиста-психотерапевта.
Такого рода прагматическое содержание выводится из разработанной и представленной на рассматриваемом матричном уровне ОТП концепции управления качеством психотерапевтической деятельности. То есть данный компонент ОТП выполняет важную функцию системообразующего организационного стрежня для прописываемых здесь технологий и инструментов управления качеством психотерапевтической деятельности.
Содержание настоящего раздела, таким образом, обосновывает состоятельность общей теории психотерапии по следующим группам используемой системы критериев соответствия.
В отношении второй группы критериев, оценивающих принадлежности общей теории психотерапии к системе кодифицированных научных знаний, фиксируется состоятельность представленных здесь концепций, технологий и инструментов – пятой позиции, предписывающей необходимость их соответствия принципу системности.
По третьей группе критериев, оценивающих уточняющие характеристики предметной сферы психотерапии, фиксируется соответствие по шестой позиции, предписывающей возможность выведения основных профессиональных установок и институций, адекватное нормативное оформление профессиональной психотерапевтической деятельности.
Далее можно говорить о соответствии теоретических и технологических конструкций настоящего уровня ОТП пятой группе критериев по трем главным позициям (в схеме критериев Д. Прохазки и Дж. Норкросса – первому пункту).
Также необходимо отметить соответствие рассматриваемых здесь компонентов ОТП некоторым существенным характеристикам внутреннего вектора дифференциации-интеграции (седьмая группа критериев, третья позиция), сфокусированных на возможности давать адекватные представления об универсальных теоретических и технологических составляющих психотерапевтического процесса.
Основным достижением настоящего раздела является соответствие по восьмой группе критериев, оценивающих степень проработанности организационных концептов общей теории психотерапии: позиция (1) – наличие проработанной концепции и действенных инструментов по управлению качеством психотерапевтической деятельности.
Раздел VI.
Компоненты общей теории психотерапии пятого матричного уровня – нормативно-этического
Вводные замечания
Основные компоненты настоящего матричного уровня ОТП – концепция психоэтики, декларация прав клиента и универсальная модель этического кодекса в психотерапии – были разработаны нами в ходе реализации завершающих этапов Базисной НИП, на которых основное внимание уделялось этическому содержанию и соответствующему оформлению психотерапевтической деятельности.
В ходе выполнения данного исследовательского фрагмента, психоэтика – в функциональном смысле – определялась нами как учение о нравственной стороне психотехнологической деятельности человека, разрабатываемое на основании важнейших принципов и компонентов общей теории психотерапии. Фактически данное определение означает, что концепция психоэтики в полной мере учитывает: обновленную «информационную генетику» и функциональную сущность психического; необходимость крайне бережного и экологически выверенного отношения к психике, тем более в тех видах профессиональной деятельности, которые связаны с рисками развития соответствующих негативных эффектов; необходимость обоснования, разработки и утверждения достаточно строгих этических регламентов любой психотехнологической и, безусловно, профессиональной психотерапевтической деятельности.
Настоящее определение, следовательно, означает еще и то, что концепция психоэтики в своем завершенном виде генерирует функциональные смыслы и принципы нормативного регулирования в сфере психотерапевтической и любой другой психотехнической деятельности. Согласно таким принципам психоэтическое целеполагание безусловно и постоянно должно присутствовать в фокусе внимания специалистов-психотерапевтов. То есть идеологией психоэтики должно быть пронизано концептуальное, технологическое и нормативное обеспечение процесса психотерапии и других ментальных дисциплин. Сама же психотерапия в свете всего сказанного должна быть генератором, ключевым носителем и активным проводником идеологии психоэтики в стремительно расширяющемся поле агрессивных психотехнологий.
Актуальный исследовательский контекст
Необходимость обращения к теме психоэтики в первую очередь связана с обстоятельствами, которые с известными оговорками можно обозначить как внешние и которые имеют крайне неблагоприятную тенденцию стремительного и неконтролируемого кризисного развития с предсказуемым катастрофическим итогом.
Речь здесь идет о глобальных экологических проблемах, эффективное решение которых невозможно без «прорывных» достижений в сфере эволюционной этики: экологии разума (Г. Бейтсон, 2005, 2016), психоэкологии, психоэтики, но также и о процессе распространения деструктивных социальных эпидемий Новейшего времени, на наших глазах перерастающим в главную угрозу существующему социальному порядку.
Нет никакого сомнения в том, что, с одной стороны, мы являемся свидетелями абсолютно беспрецедентного роста степени агрессивности среды – и в большей степени даже информационной среды, нежели природной. С другой стороны, мы наблюдаем все более ускоряющуюся динамику разрушения адаптивного потенциала (или потенциала здоровья) человеческой популяции, притом что какого-либо ощутимого успеха в сфере противодействующих усилий – а по другим, более жестким оценкам речь идет о вполне очевидном провале таких усилий – идейное и технологическое содержание как Третьей, так и Четвертой промышленных революций нам так и не принесло. И мы также абсолютно уверены в том, что только лишь радикальный разворот упомянутых двух векторов цивилизационного развития – в сторону существенного снижения степени агрессивности среды и «прорывного» улучшения адаптивных кондиций современного человека и общества – способен изменить обозначенную здесь тревожную ситуацию в позитивном направлении. А такой разворот возможен лишь с разработкой и принятием идеологии психоэтики, выстроенной на основе обновленной «информационной генетики» общей теории психотерапии.
Далее необходимо иметь в виду, что наиболее агрессивный агент внешней среды – рынок деструктивных психотехнологий – в последние десятилетия не только увеличивался в объемах, но и непрерывно расширялся по ассортименту используемых технологий. Озабоченность по этому поводу выражали многие известные ученые и философы, в том числе известные специалисты в области лингвистики, технологий контроля сознания Н. Хомский (1989), С. Хассен (2001), Н. Д. Узлов (2011). Этими специалистами в конце прошлого и начале нынешнего века отмечался взрывной рост использования психотехнологий, ограничивающих свободу человека: информационного манипулирования сознанием и поведением человека, деструктивного социального влияния, манипулирования личностью, манипуляции сознанием, скрытого управления человеком, тайного принуждения личности, контроля сознания, «промывания мозгов», рефлексивного управления, психоинжиниринга, психологического кодирования, несанкционированного программирования, «зомбирования», «шизофренизации» массового сознания, «теневой» психологии, создания виртуальных «групп смерти», создания компьютерных игр, стимулирующих суицидальные тенденции и проч., при том что сектор конструктивных психотехнологий – в первую очередь профессиональной психотерапии, психологического консультирования, экологически выверенных трениговых технологий и, с некоторыми оговорками, воспитания и образования – так и не был надежно отграничен от деструктивного психотехнологического сектора. В теоретических концептах, на которых базировались данные технологии, вопросы современного понимания, сохранения и развития крайне важной категории индивидуальной свободы в ходе прохождения соответствующего психотехнологического цикла, в должной степени не прорабатывались, в силу чего некоторые чрезмерно критически настроенные авторы до самого последнего времени причисляли психотерапию, консультирование и тренинги к полюсу манипулятивных психотехнологий, сродни технологиям «промывания мозгов».
В данной связи еще один «внутренний» импульс к углубленной разработке рассматриваемой темы исходит уже от профессионального сообщества психотерапевтического и психологического профиля, озабоченного проблематикой отделения «зерен» собственно профессиональных технологий от «плевел» парапрофессиональной практики. В недрах этого сообщества – медленно, с досадными перерывами и возвратами к «спасительной» идее запретительной правоприменительной практики в отношении сомнительных, не легализованных должным образом психотехнологий – вызревает общее мнение о том, что простого решения данной проблемы не существует, и что желаемое, устойчивое и набирающее интенсивности перераспределение рынка психотехнологий в пользу психотерапии возможно лишь в результате подлинных прорывов в сфере обеспечения качества профессиональной психотерапевтической деятельности. А значит – и глубокой проработке этической составляющей такой деятельности, ибо, как уже было сказано, та позиция, что категории эффективности и этики в случае психотерапии слабо или вообще никак не соотносятся, есть вредная иллюзия.
Таким образом, именно лидерами профессиональной психотерапии была осознана необходимость углубленной проработки концепции психоэтики, выведения на данной основе обновленных этических принципов и правил оформления профильной деятельности. И далее – воспринят тезис о том, что вот эти обновленные нормы и правила оказания психотерапевтической помощи в итоге окажутся настолько привлекательными для населения, что у представителей иных психотехнических практик просто не останется выбора, кроме как следовать этим этическим правилам.
Соответственно, в среде экспертов, действующих в сфере профессиональной психотерапевтической деятельности, осознается необходимость поиска обновленных подходов и критериев оценки этического содержания психотерапевтической коммуникации, в том числе в отношении механизма власти-свободы, безусловно присутствующего в терапевтических отношениях; оценки влияния используемых здесь психотехнологий на качественные характеристики индивидуального и социального психического здоровья, высокий уровень развития которых, как мы знаем, обеспечивает устойчивость человека и общества к агрессивному влиянию среды, а значит, и более высокие уровни свободы.
Все вышесказанное свидетельствует о том, что профессиональная психотерапия в лице своих лидеров, экспертов и действующих специалистов все более осознает необходимость продвижения и утверждения психотерапии в статусе профессии, которая гарантированно не угрожает, а наоборот, обеспечивает и повышает уровни личной свободы клиента.
Таким образом, модифицированная в соответствии с обновленными рамочными концепциями современная психотерапия – это наиболее свободная, во всех смыслах данного термина, профессия, область наиболее эффективного противодействия манипулятивным тенденциям последних десятилетий, из-за чего она является наиболее востребованной социальной практикой Новейшего времени.
Далее следует иметь в виду, что в области ментальных дисциплин – и в первую очередь в психотерапии и психологическом консультировании – приоритетный этический принцип «не навреди» был реализован за счет введения в данную сферу профессиональной деятельности базовых принципов и требований биоэтики. При этом главные требования здесь заключались в использовании только таких технологий и методов профессиональной помощи, эффективность которых доказана и не вызывает никаких нареканий с позиции прочих этических принципов.
Проведенный нами анализ (А. Л. Катков, 2015) показывает, что несмотря на существенные претензии, предъявляемые к используемой в настоящее время системе оценок эффективности оказываемой психотерапевтической и психологической помощи, последняя выполняет свою главную функцию: определяют и дифференцируют собственно психотерапевтические, психологические, клинические, социальные, экономические и другие учитываемые эффекты, а также позволяет делать однозначные выводы об адекватности конкретного вмешательства или используемой технологии в целом. Методологический инструментарий, позволяющий проводить такую дифференцированную оценку, в основном представляет технологию доказательной исследовательской практики, адаптированную к особенностям сферы профессиональной психотерапии и консультирования. Стержнем данной технологии являются рандомизированные контролируемые испытания, которые призваны решать задачу разнообразия, генетической полноты исследуемых представительств генеральной совокупности, на которую затем переносится полученный результат (например, на популяцию с определенными адаптационными расстройствами). Такая стержневая технология позволяет получить научно обоснованное утверждение в отношении того, что исследуемое вмешательство: 1) действенно, 2) бесполезно, 3) вредно, 4) на сегодняшний день ничего сказать об эффективности данного вмешательства нельзя.
В качестве примера сочетания требований доказанной эффективности и других этических принципов (например, информированного согласия и проч.) можно привести следующие критерии, используемые для определения степени научной обоснованности используемых в психотерапии методов: доказанная эмпирическая эффективность используемых методов; эти методы не основываются на предпосылках, которые не совместимы с научными выводами; эффекты психотерапевтического вмешательства можно объяснить, прибегая к научно обоснованным психологическим теориям; в идеальном случае эти методы обосновываются с помощью так называемых нормопрагматических высказываний, которые выводятся из проверенных нормативных положений (например, из соответствующего профессионального стандарта); цели терапии, которые достижимы с использованием данного метода, этически узаконены, метод этически оправдан; свойства и вероятность ожидаемых негативных побочных эффектов находятся в благоприятном соотношении с ожидаемыми позитивными основными эффектами; объем затрат, которые связаны с применением метода, находится в благоприятном соотношении с ожидаемой пользой (М. Perrez, 1983).
И здесь же мы можем сослаться на следующие параметры, рекомендуемые для оценки психотерапевтической эффективности:
1) действенная эффективность, которая в свою очередь раскладывается на такие категории, как: статистическая значимость измерений, клиническая значимость измерений, процентная доля пациентов с улучшением, спектр действия, стойкость изменения (определяемая по катамнезу), масштабы негативных эффектов; 2) рентабельность, понимаемая как соотношение стоимостных значений пользы к аналогичному показателю затрат; 3) удовлетворенность пациентов; 4) практическая эффективность (т. е. пригодность и эффективность в реальных условиях); 5) этическая приемлемость (R. D. Stieglitz, U. Baumann, 2001).
При этом важно понимать, что сама по себе методология доказательной исследовательской практики позволяет получать значимые ответы даже и без исчерпывающих знаний механизма вмешательства, и в этом смысле она не подменяет фундаментального исследования. Однако фундаментальные исследования, проводимые в сфере профессиональной психотерапии, не могут обойтись без процедуры верификации своих гипотетических положений по стандартам доказательной исследовательской практики, после чего и возможно масштабное внедрение исследуемых психотерапевтических технологий.
Исходя из всего сказанного, разработка сложнейших этических вопросов и концепции психоэтики в психотерапии является своевременной, актуальной и особенно востребованной в формате социальной психотерапии.
Концепция психоэтики
Общая информация
Концепция психоэтики, как понятно из всего сказанного, является одним из основных фрагментов общей теории психотерапии и важнейшим эвристическим следствием теоретических построений первого-третьего матричного уровня ОТП. Концепция психоэтики – а в нашем случае и подлинно научная этика – представлена следующими компонентами: объяснительная модель феномена этики; новая модель адаптивного (этического) интеллекта; этическое содержание и правила оформления психотерапевтической коммуникации; принципы нормативно-этического регулирования психотехнологической деятельности; этическая подготовка специалистов-психотерапевтов, психологов и других специалистов ментального профиля. В этом порядке мы и будем рассматривать перечисленные здесь функциональные компоненты психоэтики.
Объяснительная модель феномена этики в ОТП
Итак, согласно концептуальным построениям первого матричного уровня общей теории психотерапии – объемной реальности и обновленного понимания функциональной активности психического, – каждый актуальный план объемной реальности (т. е. определенная структура пространственно-временного форматирования) имеет свою информационную генетику, обусловленную пластичными характеристиками универсального алгоритма репрезентации базисных характеристик реальности. Генерация таких информационных характеристик является главной сферой функциональной активности психического. Данный универсальный алгоритм представлен в следующей формуле: генеративная активность психического – фиксируемый импульс активности сознания (ФИАС) – феномен субъективного времени – первичная информация – память – личность – актуальные планы «объективной» и «субъективной» реальности (вторичная информация) – модификация ФИАС – генерируемые атрибуты «объемной» реальности. В приведенной формуле ключевой компонент ФИАС выполняет функцию темпорального «гена» и формирует не только пространственную структуру объектного статуса реальности, но и определяет весьма сложные закономерности взаимодействия статусов объемной реальности – субъектного, объектного и потенциально-непроявленного.
Понятно также и то, что в рамках предельно ограниченной модели «единственно возможной объективной реальности» на первый план выводятся закономерности объектно-субъектного плана, а все, что не вписывается в эти рамки, отходит в сферу трансцендентного. Однако в темпорально-пластической модели реальности – никак не менее, а в определенных условиях и более приоритетной является интереснейшая сфера взаимодействия статуса субъекта и проявляемого именно в этих условиях потенциального статуса объемной реальности. То есть «нравственный закон внутри нас» является в данной модели таким же «легитимным», что и закон всемирного тяготения. А сфера трансцендентного интерпретируется как поистине безграничный сектор объемной реальности, который теперь доступен для исследования и весьма интересных выводов – в частности выводов о возможности формирования подлинно научной этики.
С точки зрения такой новой этики становятся, наконец, вполне проявленным и понятным источник этических императивов и вообще природа этических инсайтов, столь красочно и поэтично описываемых основателями мировых религий, пророками, но также и великими мыслителями минувших эпох (см. фрагменты эпистемологического анализа в настоящем разделе). И более того, главная моральная дилемма о неконфликтном сосуществовании «вечных» этических принципов и «сиюминутных» эгоистических мотивов только и находит свое решение в обновленном контексте научной этики.
Такого рода достойный компромисс, безусловно предполагающий креативное и «взаимовыгодное» решение возникающих здесь мотивационных коллизий, в полной мере воплощается в содержательных характеристиках процесса индивидуальной и социальной самоорганизации. В частности, в функциональном содержании выделяемого в ОТП важнейшего уровня процесса индивидуальной самоорганизации – разработки и реализации ситуационно-стратегических, адаптивных моделей поведения в соответствии со значимыми краткосрочными, среднесрочными и долгосрочными целями. В данном случае существенное внимание уделяется способности субъекта эффективно использовать все преимущества конкретной ситуации для достижения значимых промежуточных и конечных стратегических целей, соотносить множественные варианты развития событий, адекватно определять приоритеты и следовать им без какого-либо ущерба для этических установок и принципов, а при наличии неустранимых препятствий – гибко менять используемые подходы с сохранением высокого темпа продвижения к планируемым результатам. Таким образом, из актуального жизненного пространства субъекта в существенной степени устраняется один из главных дестабилизирующих факторов, связанный с расхождением имеющихся стратегических и этических установок с возникающими ситуационными императивами.
Интересно и то, что такой неконфликтный способ сосуществования, а также и взаимодействия рассматриваемых адаптивных стратегий в нашем случае прямо адресуется к теме синергии «гнозиса» и «логоса», обеспечиваемой фундаментальными уложениями ассоциированной эпистемологической платформы. То есть научная этика у нас является не только эвристическим следствием общей теории психотерапии, но и подкрепляется инновационным методологическим инструментарием ОТП.
Из всего здесь сказанного, как нам представляется, можно сделать вывод о том, что если в человеке и есть некая «божественная искра», то такая «искра» представлена в виде темпорально-пластической функции психики человека, которая и является основой первичного «гнозиса», или способа познания сложнейшей категории объемной реальности. Вопрос, следовательно, заключается в возможности осмысленной и произвольной актуализации феномена темпоральной пластики и адекватной интерпретации получаемых таким образом планов реальности и соответствующих этических императивов. В ясном понимании, каким именно образом – в неконфликтном, а наоборот, в синергетическом режиме – могут взаимодействовать основополагающие архетипы познания сложнейшей категории реальности «логоса» и «гнозиса». В полноценной проработке появляющегося здесь горизонта возможностей по адаптивной трансформации и сверхэффективному взаимодействию носителей основополагающих способов репрезентации статусов объемной реальности – инстанций психического, традиционно обозначаемых как осознаваемые и внесознательные, – с достижением суперресурсной целостности, но также и в понимании того, какая же внятная и привлекательная, обоснованная с позиции авангардной науки, проработанная в инновационной психотерапевтической практике идея этического императива идет на смену понятиям «Божественного завета», «трансцендентного императива», психологическим конструктам «Сверх-Я» и Self, и каким образом могут быть представлены и реализованы обновленные этические принципы и метапозиция бытия-в-мире человека Новейшего времени, при том что духовно-этическое и научное наследие предшествующих эпох ни в коем случае не «выплескивается», а только лишь просветляется, дополняется и обогащается в этой первородной купели продолжающегося чуда жизни. Обоснование все этих возможностей, собственно, и является функциональным стержнем концепта обновленной модели адаптивного (этического) интеллекта, краткое описание которого представлено ниже.
Новая модель адаптивного (этического) интеллекта
Обозначение «новая модель» применительно к термину «адаптивный интеллект» используется нами по той причине, что первое научное описание психологической модели адаптивного интеллекта было сделано выдающимся швейцарским психологом-исследователем Жаном Пиаже в середине прошлого века. Согласно Пиаже, «Интеллект является наиболее необходимым и эффективным орудием во взаимодействиях субъекта с окружающим миром, самым совершенным из всех адаптационных механизмов» (Ж. Пиаже, цит. по изд. 2004).
В начале 2000-х известным специалистом в области психологии управления Гари Култоном и его сотрудниками была разработана бизнес-модель адаптивного интеллекта. Определение «адаптивный интеллект» понимается здесь как сложная, многоуровневая система, которая состоит из четырех способностей человека: ценностей, способности поддерживать эмоциональную стабильность в условиях изменений и неопределенности, интеллектуальной гибкости и специальных коммуникативных навыков. Данная модель получила широкое распространение в деловых кругах Запада.
