Китайские фонарики. Повести и рассказы

Так сложилось, что на протяжении трех десятков лет Алевтина была палочкой-выручалочкой для своих родственников и друзей. Она отдавала деньги то одним, то одалживала другим. Занятые суммы возвращали не многие. Те, кто не возвращал деньги, правда, больше и не просили. Исключение составлял лишь Мишенька в студенческие годы. Другие родственники и знакомые, вероятно, чувствовали неловкость или все-таки имели проблески совести. Но скорее всего они знали историю, когда Алевтина набралась смелости и отказала одному из родственников по материнской линии в одолжении денег на первый взнос в кооператив. Ему даже в голову не могло прийти, что у Алевтины на тот момент просто не было запрашиваемой суммы. Но Алевтина не стала никого разубеждать, ответила спокойно:

– Должникам я второй раз не одалживаю.

Родственники тогда смогли убедиться, что Алевтина все-таки не полная идиотка. Другой вопрос, что возврата денег Аля никогда не требовала и не напоминала, эту черту знали все. Алевтина искренне считала, что человек сам должен помнить о своих долгах, это же элементарная этика. К сожалению, морально-этические нормы, видимо, были известны не всем, и многие пользовались ее «забывчивостью». Но у Алевтины была хорошая память, и выводы она все-таки делала.

В этот раз позвонила давняя подруга. Они были знакомы еще со времен студенчества. Подруга рыдала:

– Алечка, боже мой, у внука обнаружили…

Валентина, подруга, перешла на шепот:

– Мне даже страшно произносить это слово. Господи, откуда у такой чудесной крошки эта болезнь?! Ты же знаешь, если что-то серьезное, у нас ничего не лечат! Все бесполезно, нет ни средств, ни возможностей. А нужно срочно! Время против нас. Лечение дорогое, но есть шанс! Алечка, ты понимаешь, есть! Мы уже и клинику нашли за границей. Аля! В чем мы провинились, Господи! Юленька и так одна, без мужа сыночка воспитывает. Негодяй попался, даже сына на свою фамилию не захотел записывать. Нам уже выслали стоимость лечения, с визой помогут, у мальчика будет индивидуальная программа. Аля, но мы должны внести стопроцентную предоплату! Иначе с Юленькой не подпишут договор. Боже мой, а у нас нет сейчас всей суммы! А если понадобится продлить курс лечения или что-то дополнительно? Кредит я тоже не успеваю оформить…

– Валя, – перебила Алевтина причитания подруги, – сколько нужно?

– Нам не хватает трехсот тысяч…, – всхлипнула Валентина.

– У меня только сто пятьдесят, – вздохнула Алевтина.

Но подруга радостно воскликнула:

– Алечка, большое спасибо! Сто пятьдесят тоже на дороге не валяются. Еще муж у приятеля займет. Мы отдадим, мы обязательно отдадим…

– Валя, перестань, – Алевтина снова перебила подругу, – сейчас надо о внуке думать. Как он?

– Он – лапочка! А на Юленьку как похож. Говорит уже, а ноженьки-то не ходят…, – Валентина опять заплакала, – славненький такой, улыбчивый… Алечка, – Валя спросила тихо, – а когда я могу приехать за деньгами?

– Прямо сейчас и приезжай, я только схожу в банкомат.

Алевтина отдала подруге все деньги, какие у нее были на тот момент. Почти двести тысяч рублей, считая только что полученную зарплату. Для кого-то эта сумма покажется абсолютно ничтожной, для кого-то, наоборот, слишком большой, для Валентины она была жизненно необходимой. Так считала Аля, глядя на небольшую стопку пятитысячных купюр, передаваемых на помощь маленькому незнакомому человечку. Лишь бы скорее начать лечение. А там даже Алевтина была согласна взять кредит, только бы помочь ребенку. Тем более, что у нее самой не было ни дочери, ни внука…

Подруги полчаса посидели на кухне, поплакали… Потом Аля вызвала для Валентины такси. Не ехать же с такой суммой на общественном транспорте, на ночь глядя. Перед уходом Алевтина сказала подруге:

– Валя, ты долг не торопись отдавать, – и, усмехнувшись, добавила, – у меня деньги эти на пустяки лежали, лечите малыша.

– Алечка, дай бог, дальше сами справимся, тебе огромное спасибо…

Уже стоя в дверях, Валентина опять расплакалась, покачала головой:

– Все спрашиваю себя и спрашиваю, за что же мне такое несчастье на старости лет? Все, ведь, хорошо было. С мужем счастлива, дед-то наш, хотя и пенсионер, но работает и еще на многое способен, – Валя вдруг лукаво улыбнулась, – дочь умница-красавица, внучок, счастье мое…

Внезапно Валентина выпрямилась, как будто что-то вспомнила или поняла, и словно прозрев, широко раскрытыми глазами посмотрела на Алевтину:

– А может, это за Геру? Не скажи я ему тогда, может, и у вас все бы сложилось по-другому…

Подруга не вернула деньги Але ни через год, ни даже через три года. Лечение на внука действовало благоприятно, но курсы реабилитации следовало повторять, а это требовало новых денежных вливаний. Валя звонила Алевтине, извинялась, просила подождать и на нее не сердиться. Алевтина все понимала и в свою очередь просила подругу не беспокоиться о деньгах.

– Валя, пойми, – успокаивала она подругу, – деньги, как река, притекут-утекут. Хуже, если в них можно захлебнуться и погибнуть, как в сказке о жадном радже. А так… будто постоишь на берегу, зайдешь в воду, намочишь ноги, – Аля вздохнула, – а потом пойдешь к себе домой, босая да налегке. Как хорошо!

– Боже мой, Аля, эти вечные твои аллегории! Кому сейчас легко? – не понимая, спрашивала Валентина и снова просила прощения у своей подруги.

Время неумолимо летело вперед. К прожитому году добавлялся следующий. Алевтина Михайловна давно разменяла шестой десяток, и перед выходом на пенсию очень хотела сделать себе дорогой подарок. Заслужила! Тем более, что подарок был выбран. Шуба. Правда, Алевтина не торопилась стать пенсионером в общепринятом смысле. Она намеревалась только оформить пенсию, а дальше продолжать работать, пока не выгонят. А что еще остается делать одинокой женщине в годах?

Купить красивую шубу и приходить в ней на работу. Алевтина улыбалась своим мечтам. Смешно, но шубка стала ее наваждением. Так давно хотелось купить, и все никак не получалось.

И все-таки этот день настал. Алевтина Михайловна радовалась, как ребенок, что она, наконец, сможет стать обладательницей чудесной шубы. Заказать шубу по интернету Алевтина не хотела. Не известно, что привезут. Ей было необходимо видеть изделие, потрогать мех, осмотреть подкладку.

В одну из суббот, в конце октября Алевтина поехала на меховую ярмарку. Вероятно, лучше было дождаться весны, когда будут снижены цены. Но сезон продаж уже начался, и ей очень хотелось СЕЙЧАС. И потом Алевтина надеялась, что на понравившуюся шубу накопленных денег хватит, а возможно будут какие-нибудь скидки.

День выдался чудесный. Алевтина улыбнулась, взглянув на небо. Синее-синее! Она повертела головой в разные стороны. «Надо же, – подумала про себя, – ни облачка. Это знак!». Воздух был прохладен и свеж, Алевтина глубоко вздохнула, расширив ноздри. Было еще довольно рано для субботнего дня, но Алевтина всегда считала, что все важные дела надо начинать выполнять как можно раньше. Опавшие листья клена, тополя, липы, березы вперемешку лежали на земле и тротуарных дорожках. Их еще не успели собрать дворники и упаковать в черные мешки, чтобы потом вывести на свалку и оставить там гнить без всякой пользы. Ночью был небольшой заморозок, листья покрылись легким инеем, и их края были опушены белой каймой. Алевтина шла, наступая на листья, а они шелестели и хрустели под ее ногами. И в этом хрусте Аля неожиданно почувствовала хрупкость любой жизни и зыбкость бытия…

Алевтина побывала на ближайшей ярмарке, потом поехала на другую. В третьем торговом центре, где оказался самый большой выбор, она ходила от ряда к ряду вывешенных шуб уже второй час. К ней подходили продавцы, предлагали модели, Алевтина мерила и… каждый раз возвращала предложенную шубу обратно. Ей ничего не нравилось. И это было самое удивительное! Алевтина никогда бы раньше не подумала, что таким сложным окажется этот выбор. Какой-то шубы! Смешно, право. Справедливости ради стоит сказать, что парочка моделей Але все-таки понравилась, и фасон, и цвет, но цена… Цена была намного больше, чем имелось у Алевтины наличности. Поэтому, Алевтина эти шубы даже не мерила. Вдруг подойдет? Зачем расстраиваться. А так, была надежда, что на ее фигуре эти модели просто не смотрелись.

Алевтина устала, ей хотелось домой. Она понимала, что сегодня шубу уже не купить. Как-нибудь в другой раз. Она съездит в другие магазины или дождется весны. Спускаясь по эскалатору, она обратила внимание еще на одну витрину. Кажется, сюда она не заходила. Алевтина наскоро осмотрела несколько шуб, но ей опять ничего не понравилось. К ней подошла молодая продавец:

– Вам помочь?

Алевтина хотела отмахнуться, ничего не объясняя, но девушка была такая симпатичная и так мило улыбалась, что Аля тоже улыбнулась и вздохнула:

– Понимаете, я первый раз в жизни хотела купить шубу, сделать себе подарок к Новому году. Но ничего не могу подобрать. Понимаете, ни-че-го.

Алевтина развела руками. Девушка внимательно слушала.

– Я хожу по магазинам с самого утра. Но мне ничего не нравится. А хочется, чтобы увидела и… пропала! Вы меня понимаете?

– Понимаю, – девушка улыбнулась, – а на какую сумму вы рассчитываете?

Алевтина ответила.

– А Вы хотите длинную или укороченную?

– Конечно, длинную, – сказала Алевтина, – ну, не обязательно, чтобы шуба пол подметала, хотя бы по щиколотку. И цвета какого-нибудь… ну, я даже не знаю какого…

– Мне все ясно, – засмеялась продавец, – а почему Вы не хотите укороченную? Сейчас такие шубки в моде, и за руль в такой шубе садиться удобно…

– Я не вожу машину, – перебила продавца Алевтина, – и потом, девушка, куда мне, в моем возрасте, короткую…

– А с брюками? – удивленно спросила продавец.

– Но я предпочитаю брюки не носить, – ответила Алевтина.

– Но сейчас-то Вы именно в брюках! – парировала настырная девушка.

– Да-а, в брюках, – Аля как бы с удивлением посмотрела на свои ноги, – но это… я надела, чтобы удобнее по магазинам было ходить.

– Я почему Вас так долго расспрашиваю, – сказала продавец, улыбаясь, – у нас есть очень интересная модель Вашего размера, правда, она укороченная. Нет-нет, не бойтесь так, – девушка засмеялась, встретившись с испуганным взглядом Алевтины, – именно, укороченная, до колен. Очень симпатичная шубка, примерим?

Алевтина была в растерянности и молча пожала плечами. Она была так расстроена предыдущими примерками, что ей было уже все равно. Укороченная так укороченная. В конце концов, померить-то ее она может!

А продавец уже несла ей шубку. Откуда она ее достала, Алевтина даже не успела заметить, так была шустра продавец.

Алевтина посмотрела на шубку и обмерла. Это была норковая шуба. А какой у нее был цвет! Нежный – нежный, светло кофейный с молоком. Алевтина точно помнила, что такого цвета ей сегодня еще ни одна шуба не попадалась.

– Вы только посмотрите, какого она цвета, – говорила продавец, помогая Алевтине надеть шубу, – а какой выработки мех, а как сделана подкладка, какие швы? Вы видите?

– Да-да, – механически отвечала Алевтина, отыскивая ценник.

Шуба стоила дорого, но она ЭТОГО стоила! Алевтина в этом убедилась, когда надела шубу и посмотрела на себя в зеркало.

Алевтина стояла перед зеркалом и рассматривала себя со всех сторон. На нее смотрела совсем другая Алевтина. Помолодевшая, с озорными искорками в глазах… Алевтина впервые за долгие годы улыбнулась так, как счастливо улыбаются дети красивой игрушке. Продавец тоже радостно улыбалась. По ее лицу можно было прочесть: «ну, вот, видите, я же говорила!».

«Все, беру! – думала про себя Алевтина, – укороченная, но все, что надо, закрывает. А мех какой, а цвет! И сумма, написанная на ценнике, у меня с собой есть».

Алевтина погладила шубку.

– Как Вам идет! – щебетала продавец, – и как с брюками хорошо, просто чудесно!

– Только, знаете, я должна Вас предупредить, – неожиданно сказала продавец несколько расстроенным голосом, – есть небольшой брак…

– Какой брак? – испугалась Алевтина, оглядывая шубу спереди и поворачиваясь спиной к зеркалу, пытаясь разглядеть сзади, – я ничего не вижу…

– Ой, да Вы не бойтесь, – махнула рукой продавец, – мы сделаем еще небольшую скидку. Брак не на шубе, вот, посмотрите, а на пуговице.

Алевтина подошла вплотную к зеркалу и стала рассматривать пуговицу. Пуговица была очень красивой, пластмасса имитировала камень, кажется, мрамор, подумала Алевтина, и по этому мрамору, как будто бежала золотая змейка, так была сделана инкрустация металлом.

– Вот, посмотрите, хвостик у змейки отломан, вернее, выщерблен, получается не очень красиво…, – виновато объяснила продавец.

– Да, ерунда какая-то, – отмахнулась Алевтина, – я бы даже и не заметила, если бы Вы не сказали…

– Ой, какая шубка! Ты только посмотри! Я хочу эту шубу!

Алевтина вздрогнула и обернулась.

Позади нее стояла пара, девушка и мужчина. Они только что зашли в этот бутик. Мужчине по виду можно было бы дать лет сорок – срок пять, а девушке – не более двадцати одного – двадцати двух лет. Видимо дочь с отцом, подумала Алевтина. Девушка подошла вплотную к Алевтине и с нескрываемым интересом разглядывала шубку. Она даже провела рукой по рукаву. Алевтина несколько опешила, но ничего не сказала, она только с удивлением смотрела на проявление такой бестактности.

– А у вас есть еще такая? Я хочу надеть, – подскочила девушка к продавцу.

– Нет, такая модель у нас в единственном экземпляре, – возразила продавец таким тоном, что Алевтина уловила в ее голосе нотки злорадства.

– Но ты, ведь, мне ее купишь, правда? – девушка подбежала к своему спутнику.

– Девушка, я уже ее покупаю, – миролюбиво улыбнулась Алевтина.

– Но еще, ведь, не купили! – выпалила в ответ девица и нетерпеливо дернула мужчину за рукав.

– Крис, тебе же сказали, – усталым голосом произнес мужчина, – эта женщина уже покупает шубу. Посмотри что-нибудь другое или пойдем в другой отдел.

– Никуда я не пойду! Я уже и так измотана, – взвизгнула девушка, – и я хочу только эту!

Девушка от нетерпения даже топнула ногой, как обиженный ребенок. Девица начинала раздражать, тем более она опять почти вплотную подошла к Алевтине. Аля инстинктивно сделала небольшой шажок назад и попыталась дружелюбно сказать:

– Девушка, правильно говорит Ваш папа, Вам надо…

Но Алевтина не договорила, девушка ее бесцеремонно перебила:

– Это не папа! Это мой муж!

– Извините, – изумленно проговорила Алевтина, взглянув на мужчину. Они встретились глазами, и мужчина, как будто виновато, слегка ей улыбнулся.

– Давайте я Вам покажу другие модели, – предложила продавец, – пойдемте к этому ряду…

– Никуда я не пойду! – вновь воскликнула девушка, ее щеки порозовели.

– Кристина, тебе нельзя так волноваться, подумай о…, – мужчина попытался взять жену под руку, но она нервно выдернула руку.

Тогда продавец обратилась к Алевтине:

– Пойдемте к кассе, я пробью Вам чек.

– Да-да, конечно, – сказала Алевтина, снимая шубку и кладя ее на прилавок.

В этот момент девушка подбежала к прилавку и схватила шубку в охапку. Она уставилась на Алевтину вытаращенными глазами и опять закричала:

– Зачем тебе такая шубка?! Ты себя в зеркало видела? Старая страшная тетка, и фигуры у тебя никакой нет! Страшная, страшная, страшная! Купи себе длинную и носи! А это моя, моя…

Девица заплакала, у нее была самая настоящая истерика. Алевтине даже показалось, что она оседает на пол. Видимо, это показалось не только ей, так как муж девицы подбежал к прилавку и подхватил свою жену сзади.

Алевтина зажмурилась, внутри у нее все клокотало от обиды и несправедливости. «Паршивка маленькая, как не стыдно, я же тебе в матери гожусь!». Лицо Алевтины покрылось пятнами. Так всегда случалась, когда она сильно волновалась. А здесь поводов для волнения было много. Мало того, что Алевтина не могла выносить, когда на нее кричат, так еще и малолетки. А эта девчонка ей даже тыкала и называла старой и страшной. «Боже мой, – думала про себя Алевтина, – неужели я произвожу такое ужасное впечатление? Старой и страшной? Значит, все мои ухищрения выглядеть моложе напрасны?» У Алевтины тряслись руки, она никак не могла попасть в рукав пальто. Никакого другого желания, кроме, как скорее убраться отсюда, у Алевтины уже не осталось.

Кое-как нацепив на себя пальто, Алевтина схватила свою сумочку и выскочила в коридор магазина.

– Куда же Вы, женщина, постойте! – крикнула ей в след продавец.

Но Алевтина только покачала головой на ходу, ей не хотелось оборачиваться, слезы ручьем уже лились по ее щекам…

Алевтина приехала домой. День, так радостно начавшийся, окончился настолько бесславно. Делать ничего не хотелось. Аппетита у Алевтины не было, не хотелось не только ни ужинать, но даже просто выпить чаю. Аля сидела на диване с опущенными вниз руками. Она, конечно, уже не плакала, но чувствовала, что слезы находятся где-то рядом, и при удобном случае снова прорвутся наружу. Алевтине было очень тоскливо, если не сказать хуже. Ей было ОДИНОКО. Некому было поплакаться в жилетку или хотя бы просто пожаловаться. Звонить приятельницам по подобным пустякам Алевтина не привыкла. Ну, не купила сегодня шубку. В следующий раз куплю. Честное слово, смешно! Всего того, что в душе, не объяснишь.

Алевтина взяла томик стихов Андрея Дементьева. Неожиданно захотелось перечитать любимые. В его стихах Алевтина всегда находила душевные нотки и настроения, созвучные своим собственным. Вот и сейчас томик раскрылся на строках:

Особенно тоскливы вечера,Когда ты в доме у себя, как пленница.Сегодня так же пусто, как вчера.И завтра вряд ли что-нибудь изменится.И это одиночество твоеНе временем бы мерить, а бессонницей.То книги, то вязанье, то шитье.А жизнь пройдет – и ничего не вспомнится.И все-таки однажды он придет.И сбудутся надежды и пророчества.Твои он губы в темноте найдет.И шепотом прогонит одиночество.

«И шепотом прогонит одиночество…», – тихо пробормотала Алевтина. Как же это было давно… больше четверти века назад…

***

Они познакомились в аспирантуре. Герман должен был защищать диссертацию на два года раньше Алевтины. Он тоже не был москвичом и жил, как и Алевтина, в общежитии. А познакомились случайно и банально. В библиотеке. Алевтина сидела с краю, около прохода. Германа она даже не видела, как и всех остальных, идущих вдоль прохода. Алевтина смотрела поверх стола, мысли были далеки от окружающего ее мира, все результаты опытов, проведенных в лаборатории, удачно вписывались в тему диссертации, Алевтина даже улыбнулась.

– Вы мне улыбнулись, – неожиданно около себя услышала Алевтина.

Молодой человек остановился около ее стола, и, судя по выражению его лица, он был намерен познакомиться. Алевтина очень испугалась, что молодой человек сочтет ее навязчивой девицей, поэтому замахала рукой и строго ответила:

– Извините, если так получилось, но это я не Вам улыбалась, а своим мыслям.

– Ну и что, что не мне, – молодой человек был настойчив и продолжал стоять рядом, – все равно приятно видеть улыбающееся лицо, а то посмотрите, все такие сосредоточенные…

И он обвел зал рукой. Алевтина невольно проследовала взглядом за его рукой. И действительно, все вокруг, кто уткнулся в книги, а кто ищущим взором осматривался в поисках удобного местечка. Все были весьма серьезны. Тогда Алевтина улыбнулась уже наблюдению своего собеседника и кивнула в знак согласия.

Конечно, они познакомились, так как оба этого хотели. Алевтина поняла сразу, что не будет препятствовать знакомству с ним, что нередко происходило с другими молодыми людьми, желающими свиданий с ней. Аля почувствовала это, как только взглянула на него. Внутри что-то кольнуло, то ли ветерок пробежал. Герман был ей симпатичен с первого взгляда. Ведь так бывает! И имя у него такое необыкновенное…

Герман сел рядом с Алевтиной. Соседнее место было свободным и как будто ожидало именно его. Наверное, такое стечение обстоятельств давно было задумано кем-то третьим, а Алевтина ни о чем даже не догадывалась. В этот день плодотворно поработать, как того требовала наука, им не удалось. Оба были внутренне возбуждены, все время перешептывались и в результате ушли вместе из библиотеки намного раньше, чем планировали.

Уже выйдя из института на улицу, Герман и Алевтина были крайне удивлены, выяснив, что они, оказывается, живут в одном общежитии, только на разных этажах. И раньше никогда друг друга не видели. А сегодня вдруг встретились. Судьба? Оба засмеялись. Именно в этот момент, смеясь, Алевтина неожиданно поняла, что только этого мужчину она будет любить всю жизнь.

В таких случаях, как у Алевтины и Германа, принято говорить, что роман двух влюбленных развивался стремительно. Так оно и было на самом деле. Они уже не могли провести день, не увидев друг друга. А, встречаясь, никак не могли наговориться. Что тоже было невероятно. Ведь очень часто молодые люди не знают, о чем говорить, и просто молчат, хотя и держатся за руки. Но у них все было по-другому. Если о чем-нибудь первым начинал говорить Герман, Алевтина тут же подхватывала и продолжала его мысль. И наоборот. Когда Алевтина обращалась к Герману с любимым вопросом «А ты знаешь?…Ты понимаешь?» Герман знал и понимал. Из него не надо было вытягивать слова, и можно было, не боятся самой показаться глупой, и задавать любые нелепые вопросы. Он был так не похож на других мужчин, окружавших Алевтину. Зато они, Герман и Алевтина, были настолько похожи во взглядах на жизнь, в понимании действительности и своих мироощущениях, и было даже как-то странно осознавать, что они не знали друг друга с детства. Оба любили науку, природу и детей.

Но в первый раз они поцеловались только после недели знакомства. Ни до чего более серьезного дело пока не доходило. Другие были времена. Хотя Алевтина уже втайне этого желала и чувствовала, как Герману приходится себя сдерживать, чтобы не перейти грань дозволенного. Она ощущала это по его сильным объятиям, по прерывистому дыханию, как с каждым разом ему все труднее и труднее от нее отстраниться…

Как всегда бывает, то, что должно случиться, когда-нибудь случается. Все произошло в новогоднюю ночь, точнее в первое новогоднее утро. Праздник тогда отмечали шумно и весело, на квартире у будущего мужа Алиной подруги по институту – Валентины. Были ребята из их студенческой группы, всего человек десять-одиннадцать, Алевтина сейчас уже точно и не помнила. Родителей Валиного жениха дома не было. Валя тогда шептала Алевтине на ухо, что со свекром и свекровью ей неслыханно повезло, мало того, что ее, не москвичку, приняли как свою, а это уже само по себе – чудо, так еще и с пониманием отнеслись к молодежи, уехали справлять Новый год к родственникам!

Застолье, танцы, песни под гитару, а потом Алевтина с Германом ушли. Хотелось подышать свежим воздухом и… побыть вдвоем.

Они медленно шли по заснеженному городу. На крышах домов переливалась праздничная иллюминация, а окна светились веселыми огоньками новогодних елок и экранов телевизоров. Навстречу попадались веселые компании, которые радостно кричали «С Новым Годом!». Герман и Алевтина, держась за руки, ни на минуту не отпуская друг друга, тоже весело кричали в ответ и махали руками. Никогда еще раньше Алевтина не была так счастлива, как в тот новый год. Сердце щемило от предвкушения чего-то неведомого, но настолько влекущего, что осознание этого вызывало у Алевтины мурашки по всему телу. Она чуточку дрожала.

– Тебе холодно? – Герман остановился, – я чувствую, ты дрожишь.

– Да, есть, немного, – улыбнулась в ответ Алевтина, и посмотрела ему в лицо.

Герман прижал ее к себе, снял перчатку и нежно погладил по холодной щеке, сметая опускающиеся снежинки.

– Аль, а, ведь, я тебя люблю…, – тихо проговорил Герман, глядя Алевтине в глаза.

…Он ушел из ее комнаты, когда давно уже был день, и яркие лучи холодного январского солнца пробивались сквозь зашторенное окно. Соседка Алевтины по комнате тоже встречала Новый год где-то в компании и собиралась вернуться не раньше обеда, поэтому несколько часов они были полностью предоставлены друг другу.

«Гера, мой любимый Гера, Герочка…», – чуть слышно шептала Алевтина, и казалось, она говорит это только мысленно. Она гладила его по гладко выбритой щеке, еще не успевшей за ночь обрасти жесткими щетинками. Наверное, это и есть То, что называется Счастьем. Во всяком случае, то внутренние состояние, которое Алевтина ощутила в эту первую с Германом ночь, навсегда осталось в ее памяти. Слезы лились по ее лицу.

– Почему ты плачешь, я сделал что-то не так, тебе больно? Дорогая, скажи мне, – говоря это, Герман вытирал слезы и целовал ее губы, заплаканные глаза, щеки.

Алевтина мотала головой, от переполнявших ее эмоций говорить не было сил, она пыталась ему ответить, но лишь улыбалась и снова плакала. Наверное, Герман не совсем точно ее понял, потому что он наклонился над Алевтиной и стал ее успокаивать: