Смотри, как тебя оплакивают

– Хочешь сказать, тебя могут и не искать сейчас?! – вырвалось с его рта почти что криком.

Я ходила по опасному лезвию слова. Одно неверное и его ярость выйдет за пределы. Но сейчас мне оставалось лишь рисковать.

– А что? Зачем тебе знать, о ком я думаю? Ты… хочешь причинить вред моим близким?

Я решила задать прямой вопрос, не заметив, как перешла на ты. Уже без слез и всхлипов. Так, словно интересуюсь погодой за окном, которого здесь нет. И, кажется, этот вопрос ввел его в ступор.

– Т-ты…– запнулся он, возмущаясь. – Ты осмеливаешься задавать мне такие вопросы?! – его глаза расширились. В них читалась смесь раздражения и удивления.

Верно…Тут и впрямь нужна смелость, которой я в самом деле не могла похвастаться. Но что еще мне оставалось? Послушно ждать смерти? Быть марионеткой? Или же попытаться достучаться до психопата, усыпив его бдительность.

– Я просто не понимаю. Зачем держать меня здесь и говорить, чтобы я думала о близких?

– Ты считаешь, я обязан отвечать на твои вопросы? – выдал он истеричный смешок.

– А что будет? Даже если ты ответишь, я же не смогу ничего сделать…

– Раз ты такая любопытная, пусть неведение станет твоим дополнительным наказанием! – после этих слов он, как обиженный подросток, пробежал, взбираясь по лестнице, оставляя меня вновь одну в потоке страшных мыслей.

Зачем я полезла на рожон? Иногда я вела себя, как бессмертная, взять даже мое глупое бесстрашие гулять ночью одной. Что до остального – я страшилась высказывать своё мнение, вступать в споры. Так что не совсем понимала того, что творила в этом тёмном месте.

Мои руки совсем затекли, и мышцы ныли от напряжения. Запястья, вероятно, уже были покрыты глубокими отметинами от веревки, впившейся в кожу. Это обездвиживание больше не пугало, а начинало раздражать. Я чувствовала, как в голове зарождается гнев, смешиваясь с отчаянием.

Я стиснула зубы, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

– Да что ему нужно?!! – процедила я сквозь зубы. Слова прозвучали тихо, но в тишине комнаты они показались оглушительным. Я не решалась повысить голос, зная, что эти молчаливые стены могут услышать каждое слово. Но в то же время мне нужно было выпустить накопившееся напряжение, выплеснуть свою злость.

– Что… – и всё-таки я замолчала, не в силах побороть страх.

Тишину в комнате нарушало только моим прерывистое дыхание. Я пыталась найти выход, придумать план, но в голове была лишь пустота. Всё, что я могла делать, – это ждать и надеяться, что это закончится.

К горлу взобрался ком, меня мутило от этой нарастающей тревоги и голода. А еще я захотела в туалет. Я вдруг подумала, что описаться в джинсы не страшно, а может, и вовсе неплохая идея. Это должно было отбить у моего похитителя похотливые мысли хотя бы на время.

Так что, как только нужда застала меня врасплох, я её справила. Но испытала мерзкое чувство стыда, проникающее в мое тело так же быстро, как и расползалась тёплая моча по моим ляжкам. В такой ситуации мне не стоило стыдиться, но я не могла отпустить мысль, что обмочилась в джинсы, как трёхлетка.

Но это всё было мелочью по сравнению с теми чувствами, что мне предстояло испытать…

Глава 4. Я была сбежавшей

Утро 22 го сентября.

Сара Уоллес осторожно вошла в комнату дочери. Она редко беспокоила Мэри по утрам, но сегодня дочь не спустилась на завтрак вовремя, а Сара любила порядок и четкое расписание. Да и выглядела она всегда соответственно. Убранные в аккуратный пучок длинные черные волосы, фартук без единого пятнышка и неброский маникюр. Стиль одежды «библиотекарша» – именно так в шутку её называла Мэри.

– Мэ-э-эри…Ты что…еще спишь? – Сара возмутилась, подойдя к ее кровати. – Ты уже должна…

Сара откинула одеяло, ожидая увидеть спящую Мэри, свернувшуюся калачиком под теплым покрывалом. Именно так её дочь спала всю свою жизнь. Но вместо неё перед Сарой предстала лишь груда подушек. Ноги матери подкосились. Она успела придержаться за край письменного стола, чтобы не упасть. Тревога мгновенно охватила ее тело. Сердце бешено заколотилось, а водух в лёгких как будто исчез.

– Марк! Ма…рк! – крикнула она сыну. На возглас тут же прибежал высокий темноволосый парень. С Мэри, как и с мамой, у них совершенно не было сходств. Марк был копией отца – густые брови, вытянутое лицо, карие глаза. Он закатил их, увидев причину беспокойства матери, и пытался подобрать хоть одно не матерное слово для сестры.

– Вот же…дура, – цокнул он нарочно.

– Где…твоя …. сестра?! – Сара требовала ответа, отчеканивая каждое слово. Она была уверена, что Марк знает о её местонахлждении.

– Я…узнаю. Ты только не переживай, мам, – он удержал ее под локоть. – Давай спустимся?

– Может…она в душе?! – с надеждой в глазах Сара помчалась к ванной комнате, но Мэри там не оказалось.

– Она что…сбежала из дома, Марк?

На лице матери застыл страх вперемешку с разочарованием. Она надеялась получить отрицательный ответ.

– Наверное…Может, слишком хотела к Стелле? Посплетничать, – Марк пытался утешить мать, хоть это и давалось с трудом. – Я найду ее! Сейчас же всю округу обыщу!

Марк никогда не лгал. Если он давал обещание, то выполнял его всегда, особенно когда речь шла о семье. Он был ответственным и защитником справедливости, всегда заступался за слабых ребят, которых обижали старшеклассники.

Первой, к кому он заявился, была Стелла, так как на звонки с незнакомых номеров эта девчонка не отвечала, а Марк сменил его совсем недавно.

Когда он появился на пороге ее квартиры, Стелла удивленно уставилась на него. На лице застыло удивление и беспокойство. Что могло пойти не так, раз сам Марк Уоллес заявился к ней?

– Марк?! Что такое? – спросила она, слегка наклонив голову набок.

– Видела Мэри? Где вы были? – его голос был напряженным и серьезным.

Стелла мгновенно напряглась. Она приложила указательный палец к губам, призывая его к тишине, и, обернувшись на гостиную, понизила голос до шепота.

– Тише! О чем ты?

Марк почувствовал, как внутри него нарастает раздражение.

– Мэри сбежала сегодня ночью из дома, а утром не вернулась к завтраку. Она у тебя? – его слова прозвучали резко и требовательно.

Стелла замерла, медленно покачала головой, пытаясь осмыслить услышанное.

– Не-е-ет… Не вернулась? – повторила она, все еще не веря своим ушам. – Меня не было с ними…

– С ними это с кем, Стелла? – Марк однозачно терял терпение.

– Ну, помнишь…ты познакомил ее со Стью?

Марк демонстративно закатил глаза. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить всплеск гнева, которйе начал захлестывать его.

– С этим…? Вот же дура. Ясно…Ты знаешь, где они собирались?

– Да. За домом Картеров.

Марк тут же вышел за порог дома, даже не попрощавшись, а Стелла, смотря на его быстрый шаг, надеялась, что подруга всего лишь увлеклась посиделкой. Стелла знала, что Мэри может потерять счёт времени и то, как она любила флирт.

Марк наведался к Стью, который болел с похмелья и туго соображал. Его комната была завалена старыми книгами, бутылками и безделушками. На стенах висели постеры рок-групп, на столе лежал открытый ноутбук с эссе по экономике.

– Да не знаю я, где она! У меня бошка трещит! Отстань!

Ждать, пока этот парень придёт в себя времени не было. Когда ведро с холодной водой привело его в чувство, Стью рассказал, что видел Мэри в последний раз около двух часов ночи, но не был уверен в точном времени и ее направлении. За что получил еще и приличный удар по лицу, так как не удосужился ее проводить.

– Чтобы больше я тебя рядом с ней не видел! – Марк вышел из танхауса Стью и набрал последнего, с кем могла бы быть сестра. Но с другом детства Мэри не виделась уже больше недели.

– Как давно ее нет? – встревоженно спросил Карл в трубку.

– Эта девчонка сбежала ночью, но после двух часов ее никто не видел, а домой…она так и не возвращалась…Отец смотрел по соседским наружным камерам.

– Был у Стеллы? Где бы ей еще оставаться?

– О ней я подумал в первую очередь, но Мэри не там…

– Не там?! – возмутился Карл. – А где, черт возьми, эта глупая девка?

– Вот и я…не знаю, – ответил Марк устало. Теперь чувство злости сменилось на испуг.

Ближе к вечеру нервы сдали у всей семьи. Весь день Сара Уоллес спорила с полицией. Она бросалась гневными угрозами, которые обещала воплотить в жизнь, если офицеры тут же не ринуться искать ее дочь. Но Мэри сама покинула дом ночью и являлась уже совершеннолетней, так что полиция не могла бросить все силы на ее поиски.

Марк продолжал списываться и созваниваться с одногруппниками Мэри, а глава семейства Томас Уоллес пытался быть единственным стержнем, который не гнется из-за страха и отчаянья.

– Это просто бунт, – повторял он беспристрастно. – Я уверен, сегодня вечером Мэри будет вымаливать у нас прощения за такой переполох!

И самой Мэри действительно хотелось бы сделать это, но, к сожалению, ее отсутствие – это не просто девчачья прихоть. Сейчас она боролась за своё будущее.

Глава 5. Я была тревожной

Прошло примерно пару часов, прежде чем мой похититель вновь спустился ко мне. В его руках был потёртый пластиковый поднос. Видимо, он решил, что пора накормить свою мышку. Время прикорма. Тик-так.

Я легче перенесла звук проворачивающегося ключа. Находиться здесь одной в ожидании его действий было намного хуже, чем видеть эти растрепанные волосы и взгляд карих глаз из-под бровей. Я сразу вспомнила слова мамы. Она говорила, что у маньяков и убийц всегда такой тяжелый взгляд. Она всегда предостерегала меня от ошибок, рассказывая страшные истории в стиле «Теда Банди». Сейчас я готова была признать свою нееправоту, лишь бы вновь обнять её.

Мой конфуз уже высох, но оставил неприятный шлейф, и похититель явно учуял его.

– Ты…описалась? – без издёвки или злобы, а словно удивленно спросил он. И чего бы ему вообще удивляться? Он должен был предусмотреть, что у всех есть потребность в подобном.

– Да. Не было сил терпеть. Пожалуйста, придумайте что-нибудь для таких случаев. И я молю…ослабьте веревки. Мои руки…– кинула я взгляд на плечо. – Я их уже не чувствую.

Я говорила тихо, прикрывая от слабости глаза и уже не думая о словах, что слетают с губ. Если вначале меня спасал адреналин, то вскоре я уже подумывала принять свою участь. Все силы стремительно покидали тело и вместе с ними моё желание бороться.

Он кинул поднос с кашей к себе в ноги со звоном ложки. Намеренно переступив через него, он достал из кармана ветровки нож, и мое сердце снова пропустило пару ударов. Я даже натянулась из полулежащего положения, позабыв, что минуту назад планировала сдаться. Но он лишь склонился к веревке и с большим усилием разрезал ее. Я даже не ощутила свободы…Только его тяжелое дыхание и запах гари от одежды. Вспомнив о телах, которые находили сожженными до неузнаваемости, к горлу подкатило. Пришлось сглотнуть желчь обратно, чтобы меня не вырвало прямо на него. Это могло стоить мне жизни.

Когда мои руки были наконец освобождены, я почувствовала, как они безвольно повисли по обеим сторонам тела. Это было странное ощущение – они казались тяжелыми, будто налитыми свинцом, и в то же время какими-то чужими. Я не могла пошевелиться, не могла даже шевельнуть ими, и это пугало меня до глубины души.

Но затем, медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, я почувствовала легкое прикосновение большого пальца к указательному. Я попыталась пошевелить ими снова, и на этот раз движение было более уверенным. Пальцы слегка дрожали, но двигались. Я чувствовала, как возвращается ощущение контроля, как возвращается жизнь в мои конечности.

– Твои руки в порядке. Им нужно пару часов, чтобы восстановиться. А я пока…покормлю тебя.

«Что?! Нет!» – возразила я, но лишь мысленно.

Похититель присел рядом, уложив поднос себе на колени. Зачерпнув блестящей серебряной ложкой овсяную кашу, он поднес ее к моему рту. Я обратила внимание на его руки, всегда разглядывала мужские пальцы. Не знаю почему, но меня ужасно раздражали неухоженные ногти. А его…на удивление были чистыми и подстриженными. Увидь я там грязь или остатки еды, к горлу бы вновь подкатило и стошнило прямо в тарелку.

Я была голодной, но отказалась бы от пищи, если бы могла. Меня утешала мысль и воспоминание о маме в сегодняшнем сне, где она варила эту же кашу. Так что я открыла рот и, упорно сдерживая слезы, глотала овсянку, не разжевывая, чтобы не чувствовать вкуса. На четвертой ложке я молча мотнула головой, не в силах больше есть.

Он взглянул на меня смеющимися глазами и сам съел эту порцию, отвернувшись. А после, взяв поднос, собирался молча покинуть подвал. Опять уйти, оставив меня в этом адском кругу мыслей. Я больше не могла сдерживаться.

– Стой! – вырвалось из меня чересчур громко. Он медленно обернулся в недоумении. – З-зачем я тебе? Скажи, что ты хочешь сделать?

– Всему свое время. Скоро ты все узнаешь. Скажи спасибо, что теперь ты свободна в движении. Захочешь в туалет, там есть ведра, – кивнул он головой в дальний темный угол и поднялся по лестнице, запирая дверь.

Я заметила большой послеоперационный пластырь на предплечье. Кое как оторвав ослабевшей рукой липкий кусок, я увидела неглубокий порез без швов. Это вполне мог быть и чип. Я подумала, что он решит отпустить меня, чтобы поохотиться. Но зачем тогда пластырь? У меня в голове не соотносились похищение, нанесение этой раны и оказание малейшей помощи. Какое ему дело до этого? Всё должно быть идеально?

«Всему свое время», – повторила я его слова, усмехнувшись в тихой истерике и нарочно ударившись о стену затылком.

Мне казалось, я скоро свихнусь, размышляя, что сделает со мной этот странный человек. Что у него на уме? Точно ли он тот самый сжигатель? И почему он говорит о моих близких? Миллионы вопросов врывались в мою голову, словно влетевшая в узкое окно стая птиц. Одна пыталась вытеснить другую.

Тревога сменилась на обречённость. Я устала бояться, устала думать. Хотелось отключить все эмоции по щелчку пальцев. Но мысли о смерти то и дело возвращали страх, особенно, когда я представляла его извращённую расправу. Моя яркая фантазия вдоволь издевалась надо мной. Также я боялась, что он принесет мне новости о моих родных и разорвет мое сердце. Прокралась мысль, что ему нужна даже не я, а кто-то из моего окружения. Ведь он не мучил меня физически, не пытался домогаться и не выпытывал из меня какие-то сведения. Такое чувство, что он держал меня здесь только до определенного момента. Мысли по цепочке привели к другой: «Что, если…это какое-то жертвоприношение?»

Я тут же поднялась с пола. Ноги были слабыми. Я передвигалась очень медленно и тихо. К двери я даже не пыталась лезть, лишь рассмотрела громоздкий засов. Я представляла свою попытку бегства через эту дверь, и то, чем эта попытка для меня закончилась. Моя кровь стекала к его ногам по этим неровным полам.

Я мотнула головой, рассекая эту иллюзию. Мне надо было понять, где я нахожусь. Он сказал – «всему своё время». Вдруг, мне удалось бы подать сигнал или составить психологический портрет.

Я просканировала помещение взглядом, пыталась зацепиться за что-то важное. Ящик с инструментами в открытом ящике комода – отвертки, плоскогубцы и гаечный ключ. Смотря на них, я представляла отнюдь не ремонтные работы, а скорее изощренные пытки. Перед глазами тут же вспыхнули картинки с моим в них участием. Вонзённая в ногу отвёртка, разбитая гаечным ключом бровь. Всё, что меня окружало, заставляло мою фантазию работать на износ.

«Как он мог оставить меня с этими…орудиями? Он не боится, что я могу применить их?»

Моя рука потянулась к одной из тонких отверток, но я тут же отдернула ее с мыслью, что это проверка. Вот где моя трусость брала верх. «Вдруг он потом обыщет меня и разочаруется в своей послушной мышке?»

Вскоре я заметила несколько алюминиевых ведер и мисок, которые он намекнул использовать в качестве туалета. А также клетку для животных – человек бы туда не поместился. Разве что не целиком.

Миски и клетка. Либо он считал себя хозяином, играя с людьми. Либо он имеет отношение к животным. Либо…и то и другое.

Под ногами хрустели мелкие камушки, похожие на те, что я видела в кошачьих наполнителях. Я наклонилась, чтобы рассмотреть их поближе. Это были точно они. Их запах был мне слишком хорошо знаком.

Я задумалась. Может быть, у него несколько животных? И что, если они тоже имеют отношение к его странному откладыванию моей расправы? Вдруг он и впрямь готовит какой-то сумасшедший ритуал, а сожжение играет в нем важную роль. К тому же, в таких приношениях всегда убивались и животные.

Пытаясь сложить пазлы воедино, я выдумывала на ходу. На мгновенье я стала, как мама, которая рассматривала худшие исходы и жила в нарисованном воображением страшном будущем. И эти предположения заставили меня дрожать. Ноги тут же подкосились, и, задержавшись за открытый деревянный ящик, мне удалось не упасть. Мне уж точно не хотелось бы рухнуть, привлекая шумом внимание мужчины сверху. Медленно опустившись на четвереньки, я поползла к пригретому месту. Мне необходимо было сидеть именно там, в других уголках этого подвала я чувствовала себя менее защищенной.

Я прижала колени к груди, обнимая их, чтобы унять озноб в теле от стресса, и принялась считать секунды, успокаиваясь.

Один, два, три, четыре, пять

Пытаюсь успокоить пульс

Дойду до ста, потом опять

Возможно, так я не свихнусь?

Глава 6. Я была напугана

Я распахнула глаза, но меня встретила тьма. Лишь тонкая полоска света пробивалась в маленькое и неизвестное помещение. Нет, даже не помещение – пространство… «Где я?» – я пыталась осмыслить происходящее, а тело едва двигалось. Мне не хватало места. Вдруг вокруг стало темно, как в бездне, и я поняла, что надо мной закрылась крышка гроба. «Этого…не может быть!» Воздух в легких резко стал лимитным, а сердце, казалосьЮ замерло. Я отчаянно заколотила руками по крышке, но никто не слышал моего крика отчаяния. Следом я услышала звук. На крышку что-то падало гроздьями. Земля…Меня закапывали заживо!

– Нееет! – я вытаращила глаза и хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на сушу. Огляделась и облегченно вздохнула. Смешно…Сон был настолько ужасным, что даже реальность не казалась уже столь пугающей.

Я не знала, зачем похититель держит меня в подвале, даже не знала, сколько времени прошло с момента моего похищения. Как только я начинала дремать, меня будили кошмары. Бесчисленное количество раз в них я умирала, словно застряла в адском дне сурка – он топил меня, сжигал заживо, измывался и резал. И каждый раз мне хотелось увидеть его лицо, чтобы запомнить. Чтобы в следующей жизни отомстить.

И хоть я знала, что должна желать не видеть своего похитителя и оттягивать момент его действий, но, как оказалось, ожидание куда хуже этого. Оно сводит с ума, заставляет то и дело представлять себе момент смерти. Шатает и ломает психику. Словно это и есть орудие пыток – ждать…

Я задумалась о родителях, которые, как и я страдали от неведения. И потом пришла версия происходящего… Может, цель моего мучителя – сломленные личности? Раздавить мышь силой мысли…Но, с другой стороны, для этого похититель должен был устроить мне более эмоциональные качели. Чтобы мозг мышки вскипел.

Мне хотелось закричать. Потребовать рассказать, в чем состоит его сумасшедший план, выплеснув все свои мысли и доводы. Но я не могла позволить себе такой глупой дерзости. Так что эта смелая картина, как и все остальные, оставалась лишь в моей голове.

Я поползла на четвереньках к миске с водой. Мне не хотелось лишний раз вставать. Этот низкий потолок давил на меня, и чем ниже и тише была я, тем безопаснее было мое нахождение здесь. Я должна была быть мышкой.

Я приподняла миску и аккуратно отхлебнула несколько глотков, словно пью чай из огромной пиалы. А после протерла лицо и шею, оставив небольшое количество воды. Мне ужасно хотелось принять душ и смыть с себя все эти дни. Весь пот и мочу.

Совсем скоро я стала ощущать голод, живот предательски громко заурчал. Я инстинктивно схватилась за него, словно сдержу этот гул.

Через минут десять мой похититель вновь спустился с подносом. На нем стоял стеклянный граненный стакан с компотом и гречневая каша. Пустая, без мяса или подливки.

– Ешь, – произнес он, протянув мне ложку.

Я не могла не заметить, что он выглядел куда опрятнее. Даже помыл голову и зачесал свои темные густые волосы вбок.

Гречка была абсолютно безвкусной. Он не посолил ее, и, наверное, специально. Но мне было плевать, что есть, лишь бы заглушить жжение в желудке.

– Ну как? Вкусно? – спросил он с издевкой.

– Безвкусно, – произнесла я, прожевав. – Но съедобно.

– Без-вкусно? – повторил он, и я уставилась на него, не посмев даже проглотить пищу. – Что, даже не соврёшь? – усмехнулся он, сменив раздражение на безразличие. Я сглотнула ком еды.

– Зачем? Вряд ли какая-то лесть заставит тебя изменить свои планы, – ответила я спокойно. Старалась не выдавать в голосе неуверенности.

– Хм…А ты умна для юной особы…Мэ-э-эри Уоллес.

Услышав своё имя, я снова замерла. Ложка с грохотом упала на поднос. Я подозревала, что он знает, как меня зовут, но, когда он протянул моё имя с мерзкой ухмылкой, мне стало не по себе. У этого человека точно был план.

– Т-ты…преследовал меня? – пришло осознание, а голос предательски дрогнул.

– Выглядывал, так скажем, – его усмешка была едкой, он наслаждался каждым мгновением моего замешательства. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, а воздух становился всё более тяжёлым.

Он забрал поднос, поставил его на ящики с инструментами и отвернулся. Его спина казалась напряженной, плечи слегка подрагивали, словно он сдерживал что-то внутри. Нервно постукивая пальцами по дереву ящиков, он продолжил:

– Мэри Уоллес. Проживает со своей семьей на Пайн Стрит. У нее брат, отец, мать… Увлекается писательством, мечтает стать новой Джоан Роулинг. Ха-ха. Подрабатывает в местной библиотеке. В общем, вся такая невинная овечка, – его голос звучал язвительно, словно он намеренно хотел задеть меня. Я действительно притворялась святошей для многого окружения. Родителей, родственников, некоторых друзей.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна раздражения, но слова, которые он произнес следом, заставили мое сердце сжаться. Он направился к выходу, но вдруг остановился вполоборота. Его лицо на мгновение исказилось, будто он боролся с чем-то внутри себя. Он выждал с полминуты, а затем повернулся ко мне и произнес слова, которые пронзили меня до самых костей:

– Ах да… Самое главное. Родилась 8 мая 2002 года… А 28 сентября 2023 года… Умерла.

В его глазах мелькнула странная смесь удовлетворения и злорадства. Он вышел, оставив меня наедине с этой зловещей информацией.

«28 сентября умерла…» – раздавалось набатом в голове. Когда ко мне пришло осознание подлинного смысла этих слов, я стала прикидывать какое сегодня число. По моим подсчетам было 23 сентября.

– Я что…Умру через 5 дней?! – вырвалось из меня криком.

Мое тело показалось чужим, словно оно больше не принадлежало мне. Я смотрела на все вокруг, но не видела ничего. Мир стал размытым, я находилась где-то в лабиринте надломленного разума. Пришло отрицание – первая стадия к принятию. С каждым вздохом истерика разрасталась, грозилась вылиться в нервный срыв.

Второй стадией выступил гнев, я возжелала его смерти. Подбежала к ящику с инструментами и схватила одну из примеченных ранее отверток с мыслью, как вонзаю ее прямо в его шею. Как кровь этого психопата стекает по моим рукам…Как я облегчённо выдыхаю…

И кроме злости на него, у меня была огромная ярость ко всему миру. К матери за то, что она была невозможной и сделала меня своей полной противоположностью – глупой и неосторожной. К брату, за то, что познакомил меня со Стью, из-за которого я сбежала в ту роковую ночь. И, конечно же, к самому Стью, который не настоял на том, чтобы проводить меня. Я винила всех, кроме себя. А стоило бы дать себе звонкую пощёчину за такие мысли.

Когда в ход пошли торги, я оставила отвертку возле себя, предполагая, что она когда-нибудь пригодится, но твердо решила не действовать опрометчиво.

В депрессии я пробыла больше всего. Я испытывала не только злость, но и жалость и грусть. Они сменяли друг друга каждую минуту.

А вот принятие, наверное, так и не настало. Все начиналось с гнева по второму кругу, пока я не уснула, обхватив руками свои колени.

Мне снова снилась моя смерть…

Глава 7. Я была в ужасе

Я кое как открыла глаза. Минуту за минутой я проворачивала страшные сцены в своей голове, вспоминая слова этого психопата. « Умерла…рла…ла…» – раздавалось эхом в мыслях. Я даже усмехнулась. Дата еще не наступила, но уже умерла? В прошедшем времени? Он знал, как сломать мышку.