Смотри, как тебя оплакивают

Катерина Келлар

Смотри, как тебя оплакивают

Пролог.

Его прозвали сжигателем. Небольшой городок Уилмингтон жил в ужасе с появлением этого убийцы, который нарушил привычное спокойствие улиц.

Все началось с громкого убийства юной Дианы Беккет. Ее тело нашли на пустынной окраине города, сожженное до неузнаваемости. Полиция быстро прибыла на место, но улик было крайне мало. Вскоре стало ясно, что это не случайность.

Родители стали запирать своих дочерей на домашнее обучение. Они не позволяли им выходить за порог дома, опасаясь, что они могут стать новой жертвой. Но юные души, полные стремления к свободе и приключениям, не могли смириться с такой жизнью. Они находили лазейки в системе правил, рискуя всем ради нескольких часов свободы.

Каждый раз, когда пропадала очередная девушка, город погружался в панику. Полиция активно искала подозреваемых, но безрезультатно. За неделю до исчезновения каждой жертвы находили документы или ценности, измазанные кровью. Это были небольшие следы, но их было достаточно, чтобы шокировать граждан.

Народ приговаривал, что он маньяк-фетишист, которому нравится привлекать к себе внимание «визитной карточкой». Полиция же полагала, что убийца играет с ними, считая мотивом подобной показушности лишь самомнение маньяка и высмеивание органов правопорядка.

Но это было не так…

Глава 1.Я была наивной

Мой дневной сон прервал уже надоедливый рингтон айфона. Нащупав рукой под одеялом телефон, я, прищурившись, уткнулась в экран, на котором высветилось «Стью». Этот звонок, словно ведро с ледяной водой, окончательно разбудил меня. Выждав десять секунд и проверив голос на хрипотцу, я приняла вызов:

– Да?

– Привет, Мэри.Сегодня снова костер. Придешь? Я…соскучился.

– Посмотрим, – ответила я привычно надменно, но вся покраснела.

– Я буду ждать, – усмехнулся в трубку Стью, зная, что я уже давно во власти его очарования.

Иначе быть не могло. Он был одним из самых золотых парней в нашем небольшом городишке. Широкоплечий и чертовски красивый спортсмен с толстым кошельком. Своим прекрасно слаженным телом он любил хвастаться при любом удобном случае. Я, как и многие, попалась на его крючок. Мечтала быть в центре внимания, хоть и прекрасно понимала, что он из себя представляет.

Я тотчас открыла переписку со Стеллой и судорожно настрочила ей несколько смс подряд. Подруге редко удавалось устроить вылазку, в отличие от меня, так что довольствовалась она лишь моими новостями и сплетнями.

Собрав длинные каштановые волосы в небрежный пучок, я уставилась на свое отражение в зеркале. Круглые зелёные глаза сощурились, когда я заметила красную точку на лбу. Маленький нос сморщился от осознания, что это прыщ.

– Как всегда вовремя!

Пусть мне и двадцать один год, я испытывала эмоции подростка и адреналин от предстоящего побега из дома. Несомненно, я была достаточно взрослой, чтобы гулять без лишних вопросов допоздна, но из-за орудующего маньяка почти все мои сверстницы находились под тотальным контролем родителей. Я в особенности. Моя мама сжала меня в тугие тиски своей гипер-опекой из-за её тревожности. Она всю жизнь боялась абсолютно всего: летать, ездить на машине, громких звуков, подозрительных людей. Прогнозировала в мыслях только худшие исходы. Это изводило и её, и нас с братом.

Когда мама узнала об убийстве шестнадцатилетней Дианы Беккет, она сразу же посадила меня под домашний арест. Мне разрешалось выходить только в университет, да и то с отцом в качестве личного водителя. Она не замечала, что я выросла и больше не та маленькая Мэри, которую она смогла бы уберечь от всего мира, нося на руках.

Я долго искала выход. Решила не протестовать, а просто сбегать из дома, усыпляя ее бдительность образом примерной дочери, которую не стоит проверять. Первые две недели мне приходилось быть покладистой, ложась в одиннадцать и выполняя все её поручения беспрекословно.

– Спокойной ночи, мам, – выглянула я из-за двери и убедилась, что мама пошла спать. Она сонно брела в свою комнату, щурясь от света в коридоре.

– И тебе, – широко зевнула она.

Два, три часа выжидания… и я начала сборы на ночную вылазку уже в четвёртый раз за этот месяц. Мама приходила с работы измотанной, так что не вставала ночью, а отцу и в голову бы не пришло проверять, сплю ли я.

Я открыла дверцы шкафа в поисках наряда. На полках, как всегда, царил хаос, в котором сложно было найти нужную вещь. Мама постоянно сбрасывала груду моего хлама, пока я не разберусь в нём. Но спустя неделю всё возвращалось к привычному бардаку.

Я натянула свои любимые светлые джинсы прямого кроя, которые лежали сверху этой груды, раскопала на нижней полке белую свободную футболку, которая не особо нуждалась в глажке, и накинула джинсовку. Всё-таки был вечер.

–Ах да…Где мои белые кеды? – вспоминала я, куда упрятала коробку с последнего шоппинга.

Я сунула телефон в карман и открыла окно второго этажа. Ночь была прохладной, и свежий воздух мгновенно наполнил комнату. Всё было как в тех подростковых фильмах о любви – побег через окно моего дома. Волнительно и немного рискованно, но зато какой восторг.

Я осторожно выглянула в окно, внимательно осматривая территорию вокруг. Вдалеке светились огни города, а луна ярко освещала пейзаж. Сжав подоконник, я глубоко вдохнула и ухватилась за толстую ветку, которая почти стучалась мне в окно, то и дело бросая мне вызов бежать. Ветка слегка прогнулась, но выдержала мой вес.

Спустившись ниже, я нашла опору на другой массивной ветке и спрыгнула на землю. Поёжилась от прохлады и застегнула джинсовку. Распустив пучок, я поправила волосы и прислушалась к ночным звукам. Где-то лаяла собака, вдалеке гудели машины. Я чувствовала себя немного неуверенно, но в то же время свободной.

Завязав потуже шнурки, я отправилась на встречу с теми, кого считала друзьями. Каждый шаг в ночной тишине как будто эхом разносился вокруг, но я старалась не думать о последствиях. Мне хотелось одного – быть независимой и свободной.

Когда я выключила авиарежим, сообщения посыпались на меня градом, разрывая эту тишину. Все они в основном были от Стелы и полны эмоций и стикеров.

«Ну наконец то!»

«Я знала, что он не мог устоять перед тобой!»

«Потом все обязательно расскажешь мне!»

Листая диалоги, я наткнулась на затесавшееся там сообщение от Карла – моего друга детства.

«Мэри Уоллес! Если мне еще раз придется выслушивать лекции от преподавателя по психологии о твоих прогулах, в следующем учебном году я сделаю вид, что мы не знакомы!»

«Да куда ты денешься», – подумала я с улыбкой. Он так редко писал мне в последнее время. Карл обязательно отвесил бы мне оплеуху за ночные прогулки. Иногда мне казалось, что он стремился стать моим вторым братом.

Я совсем быстро добралась до дома Картеров, где устраивались наши посиделки у пруда. Благодаря Питеру, который жил в этом доме со старшим братом, у нас не было проблем с выпивкой и разборками с соседями из-за шума.

Увидев Стью, машущего издали рукой, я улыбнулась. Он сразу же выделялся из всего этого сборища неотесанных парней, которые вели себя придурковато. И пусть все они были бабниками, Стью отличался от них сдержанностью. Этим он и манил к себе – своей холодной аурой, притягательной ухмылкой и легким флером интеллигентности.

Этакий отдельный вид плохишей, которые мне безумно нравились. Я наивно надеялась, что он найдет во мне что-то особенное и влюбится, ведь такое перевоспитание частенько показывают в мелодрамах. Но, к сожалению, в жизни эта вероятность сводится к одному проценту…

В общем-то все разочаровывают.

Глава 2.Я была глупой

Я возвращалась по Пайн стрит, совершенно не переживая, что время близится к двум часам ночи. Фонари пусть и скудно, но все же освещали эту улицу, застланную опавшими листьями. Слабый ветер поднимал их и тут же опускал.

Я любила раннюю осень и особенно любила в это время года погружаться с головой в новое увлечение. Обычно это были старшекурсники, такие как Стью.

Все мои мысли занимало воспоминание о сегодняшнем вечере – долгожданном поцелуе у костра под гитарные мотивы. И то, что Стью не проводил меня, я списала на его самодовольство. Спросив меня всего раз, в который я ради приличия отказала, он уселся обратно в походное кресло. Я оправдывала его тем, что пройти мне нужно всего квартал, а его друзья нуждались в лидере вечеринки. Я наивно верила, что он слишком уверен в себе, чтобы провожать ту, кто ему отказал в этом.

Я не была предусмотрительной. И сбегала, убеждая себя, что не подхожу под цели маньяка, а может, и назло маме. Хотелось доказать, что в мире за стенами комнат нет ничего страшного, как ей всегда казалось. Были дни, когда мама не могла выбраться за порог дома. Каждый шаг усиливал её панику. Мне казалось, что она превратила меня в полную свою противоположность. Я видела, что с ней творится, и всеми силами протестовала, чтобы не стать такой же замкнутой.

Все жертвы «сжигателя» еще не достигали совершеннолетия, а я была на втором курсе университета. То есть считалась взрослой для его типажа.

Я никогда не думала, что такое может произойти со мной. До этого я лишь слышала сводки новостей, и такие зверства не касались моих родных. «Меня это не коснётся », – так я размышляла. И, кажется, поплатилась за свое легкомыслие и эгоизм.

Через несколько домов я бы вернулась в свой, взбираясь по заранее подготовленной леснице. Рухнула бы в кровать и уснула, вспоминая о Стью, а на следующий или через день я бы снова сбежала в его объятия.

Но рука, которая закрыла мне рот и глаза, изменила мои планы, как и всё моё будущее. Мою жизнь, окружение…Всё.

Я услышала стремительные шаги позади и ускорилась. В ушах стоял стук собственного сердца, а по телу прошла волна горячего воздуха. Я боялась обернуться. Боялась посмотреть в глаза своему страху. Но вдруг послышался собачий лай, и краем глаза я заметила поводок, а потом уже заставила себя взглянуть на того, кто шёл позади меня. Тук-тук-тук…Сердце пропустило удар. Это был всего лишь парень на пробежке со своим хвостатым другом. Я шумно вздохнула и опустила напряжённые плечи.

Дорога вновь опустела, но я решила не медлить с возвращением домой. И всё же взобраться по лестнице в этот вечер мне так и не довелось…

Никаких шагов, никаких звуков. Я успела лишь заметить возвышающуюся надо мной тень, и мой рот накрыла рука. Я мгновенно ощутила странный привкус во рту, мир перед глазами канул в мрак, а потом и я последовала за увлекающей меня тьмой, не успев прочувствовать тот же страх, что и пять минут назад…

***

Сопротивление век было сильным, будто их склеили. Я с трудом открыла глаза, и они тут же наполнились слезами. Свет был тусклым и мерцал, словно пробивался сквозь толщу воды. Попытка разглядеть что-то вокруг провалилась: предметы расплывались, превращаясь в размытое пятно. Голова налилась тяжестью, пульсирующая боль в висках была невыносимой.

« Где я?»

Я тряхнула головой и часто заморгала, пытаясь прояснить зрение. В воздухе витал резкий запах сырости, чистящих средств и чего-то химического, вызывающего тошноту. Я сглотнула, но во рту было сухо. Попытка сосредоточиться на чем-то одном закончилась провалом: все вокруг оставалось размытым, как в тумане.

Прежде чем глаза привыкли к полумраку, я начала дрожать от осознания, что я не дома и скована. Мои руки были связаны за спиной тонкой, но прочной веревкой. Узлы оказались слишком тугими, я не могла даже провернуть запястья. Каждое движение вызывало резкую боль в предплечьях, а ещё я ощутила что-то тёплое, стекающую по коже. Поняла, что это кровь, и судорожно пыталась освободиться или хотя бы посмотреть, что именно за рана на моей руке. Но безуспешно.

Постепенно стали различимы детали: деревянные ветхие полы, несколько полок с раскиданными бутылками, парочка коробок. Подвал, но там не было пыли или паутины…

Первая моя мысль была смешной, неуместной и очень наивной. Я представила, что моя слишком тревожная мама решила проучить невоспитанную и дерзкую дочь, схватив ее по пути к дому, и напугать с помощью какого-нибудь знакомого. Да так, чтобы я навсегда запомнила, что такое ослушаться её. Чтобы насовсем забыла, что такое белый свет и боялась, как и она, каждого шороха. Кажется, я готова была поверить в то, что мама способна на это. Я готова была верить во все, кроме очевидного – что я попала в ловушку недавно провозглашенного убийцы или очередного психопата.

– Это…он? – произнесла я еле слышно, смутно вспоминая громкие заголовки статей. Точно помнила, что он сжигал тела до неузнаваемости, но не знала…Уже при смерти или заживо…

Мысль, что со мной могут расправиться так изощрённо, так адски…сковала меня в невидимых объятиях. Всё туже и туже, пока я не могла стала задыхаться. На шее, казалось, появилась петля, которую также медленно затягивали. Задрожали губы, и глаза застилали слезы, искажая все вокруг. Я испытывала раздирающий душу ужас и гнетущее ожидание того, кто меня забрал.

Но самым лживым и обнадеживающим из всех чувств была надежда. Я надеялась, что за мной придут с минуты на минуту. Что сюда ворвется полиция, и офицер развяжет и успокоит меня, как это было в многочисленных фильмах, которые я так любила смотреть. Это убеждение было твердым. Я не могла просто так умереть. «Этого не может произойти со мной!» – голосил разум.

Когда я услышала, как ключ в двери проворачивается, я впала в ступор. Мозг и тело еще не поняли, что нужно делать и я металась взглядом по этому тёмному месту. Скрип деревянных половиц, по которым нарочно медленно спускался мой похититель, наращивая мрачную атмосферу, все же заставил меня забиться в угол. Я вжалась в стену, желая слиться с ней, как хамелеон, чтобы остаться невидимкой. Но чего я ожидала? Что он не заметит меня в тени этой комнаты? Глупость…Но инстинкты были быстрее мысли.

Мерзкий голос стал насмехаться сквозь плотную ткань, а потом незнакомец шагнул в этот тусклый свет, и я задрожала. Мысли сменялись беспорядочно, я не знала, что делать…что сказать.

Он показался мне еще молодым мужчиной, быть может, лет тридцати пяти, а его джинсы и толстовка, на первый взгляд были чистыми и даже не потрепанными. Телосложение не сильно крепким, а рост чуть выше среднего. Даже в стрессовой ситуации мой мозг сразу же прикидывал, смогу ли я его одолеть. Но нет, я бы не решилась…Что я могла сделать со связанными руками?

«Почему он надел медицинскую маску? А вдруг не собирается убивать? Ведь если я увижу его лицо, у меня не будет шанса?»

Эти мысли, дарящие повторную глупую надежду, сразу промелькнули в моей голове. И я, не зная зачем, выползла на свет, словно мошка.

Он перестал смеяться, но его щелевидные глаза выдавали удовлетворение.

– Зачем вышла? Хотела же спрятаться, – усмехнулся он, засунув руки в передний карман толстовки.

– Я…– Мой голос не был похож на привычный. Он был настолько тонким, что я даже запнулась. – Я не хочу умирать, – взмолилась я. Он в ответ выдал истеричный смешок.

– Нашла чем удивить. Никто этого не хочет.

– Вы…хотите…убить меня?

И вновь странная насмешка.

– А ты что думаешь?

«Его смешит все это? Чего он ждет? Что его не будут бояться? Или, наоборот, безукоризненного послушания?», – спросил мой внутренний голос, а глаза метались в растерянности. Во мне всё ещё теплилась надежда на то, что этот некто может не желать мне зла. Или хотя бы смерти.

Я изучила сотни книг про психические расстройства. У мамы была совсем тяжелая форма ОКР1. Также я ознакомилась с множеством историй про мышление убийцы, ведь мечтала написать отличный психологический триллер. Но все эти тру-крайм подкасты только подшатнули мою веру в людей. И откуда же тогда во мне всё ещё не умерла надежда?

Когда я сталкивалась с психопатом в своём черновике романа, я знала, что ожидать от него… Но ведь в реальном мире – у каждого своя уникальная история, которая, как им кажется, оправдывает их страшные деяния. И его истории я не знала…Но вскоре поняла, что должна. Обязана выяснить его слабое место.

– Так что…– собралась с мыслями я. – Что в-в-вам нужно?

– Почему ты не бьешься в истерике? – сузив глаза и наклонив механически голову в бок, спросил он. Такое поведение всё больше вводило в ужас.

– Ч-что?

– Я хочу …увидеть твои страдания, – произнёс он размеренно и надменно, словно я общалась с начальником или психотерапевтом. Его голос был на удивление приятным, без хрипотцы или дефектов речи. В другой ситуации я бы даже сказала, манящим.

– Что в-вы имеете ввиду?

– Пережди эту ночь здесь с мыслями о все-е-их своих близких.

Он подошел к деревянному комоду и грубым рывком открыл первый ящик. Оттуда показалась лишь ещё одна тьма и еле различимые силуэты предметов. Он достал глубокую металлическую миску с блестящими краями. Налил в неё воду из пятилитровой пластиковой бутылки рядом и, присев передо мной, поставил миску на пол. Все его движения были резкими и жестокими. Я представила, как он орудует ножом – быстро и точно, словно мастер фехтования, или душит меня со всей этой жестокостью. Или крутит колёсико зажигалки с безумным взглядом, а огонь в его глазах не имеет ничего общего с пламенем зажигалки. Он бросает её в меня, и я чувствую, как обжигающий жар охватывает моё тело, а затем всё вокруг исчезает в ослепительной вспышке света и боли.

– Это… Если вдруг захочешь пить, – сказал он вдруг низким, слегка хриплым голосом, как будто долго не говорил, и прокашлялся. Я вернулась в реальность.

Он поднял голову и посмотрел на меня изучающе. В его глазах не было похоти, но я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот взгляд явно принадлежал человеку, привыкшему контролировать ситуацию, но сейчас он был чем-то обеспокоен.

Он ушёл, не сказав больше ни слова, поднявшись по лестнице с тем же скрипом лестницы от тяжёлых шагов. А я смотрела на миску с водой, обдумывая его странные слова. «Что он имел в виду, говоря о моих близких?»

Поток мыслей обрушился на меня головной болью, отдающей в виски. Я прикрыла глаза, чувствуя, как веки становятся все тяжелее. Усталость навалилась мгновенно. Я постепенно проваливалась в сон под неразборчивый бред. Мысли в голове были как разрозненные обрывки фильма, который я не могла посмотреть до конца. Я пыталась ухватиться за одну из этих них, но они ускользали, оставляя за собой лишь ощущение пустоты. В конце концов, организм устал бороться со стрессом, и я уснула. Мне требовалась перезагрузка.

Глава 3.Я была смелой

Я проснулась в своей комнате и кинула взгляд на фотокалендарь с группой «BTS». Отметив маркером предстоящее день рождения брата, я впервые за две недели не решилась сбежать из дома ночью.

Накинув халат и махровые смешные тапочки, я вприпрыжку спустилась на первый этаж. Мама уже стояла у плиты и варила овсяную кашу. Я крепко обняла ее сзади, а она слабо улыбнулась, ворча, что мои объятия ей мешают.

– Всё, всё! – посмеялась я и присела за стол, предвкушая завтрак.

Со второго этажа спустился отец и младший брат, который явно разугливал по округе этой ночью. Его волосы были растрепаны, глаза еле раскрывались, и, позабыв о манерах, он выперся без футболки.

– Доброе утро!

– Мам, у нас что, опять овсянка?! – цокнул брат, присаживаясь рядом со мной.

– А тебе что нужно? Омлет с колбасками? – дразнила его я.

– Не помешало бы, знаете ли.

Я влепила ему в шутку подзатыльник и…вновь проснулась. Но уже не в своей уютной и маленькой спальне, а в сыром и темном подвале. Я приподнялась с холодного пола и огляделась в полумраке. Глаза тут же налились слезами от осознания своего положения. А слишком реальный сон только усилил мой страх и отчаянье. Я чувствовала тепло матери всем телом, а ладонь словно и впрямь прошлась по дубовой голове брата.

– М-мама. Т-ты, наверное, сходишь с ума?

Я понимала, что, узнав о моем похищении, она слепит все самые страшные картинки в своей голове воедино, и от них у неё непременно случится приступ. Мне было больно думать о ней, представляя её в полусознании или бьющейся в истерике. Я надеяалась, что она сможет жить надеждой, что я всё ещё жива. Хотя бы это должно было держать в ней жизнь.

Мой живот урчал, в горле пересохло, а на щеках чувствовались застывшие слезы. Я была обезвожена. Посмотрела на миску с водой, желая нырнуть в нее лицом, словно собака. Хотела утолить жажду и заодно умыться, но боялась, что она может быть отравлена. Хоть и трезво оценила, что красть меня, чтобы просто отравить, совсем неинтересно. Особенно такому изощрённому психу, как он.

Здесь царил полумрак, едва рассеиваемый одинокой лампочкой без абажура, которая свисала на длинном шнуре. Она добавляла атмосфере какой-то обречённости. Я не знала, утро сейчас или день, а может быть, и вовсе ночь. Из-за стресса я могла проспать как пару часов, так и целые сутки.

Потеря во времени дезориентировала меня, и мне снова захотелось спать. Слабость придавила к полу. Я свернулась калачиком, погружаясь в сон. Но звук замка вырвал меня из этого состояния. Старый, скрипучий замок в этот раз с трудом поддавался, и его медленные, прерывистые щелчки эхом разнеслись по комнате. Тревога заполонила тело, и оно напряглось. Я ощутила, как адреналин волной прокатился по моим венам, наполняя меня энергией и заставляя мышцы дрожать от нетерпения.

Мой похититель спустился и остановился, когда его взгляд упал на нетронутую миску с водой. В его глазах мелькнуло разочарование, смешанное с легким раздражением.

Грациозно, словно хищник, который привык к полной власти, он двинулся в мою сторону, засунув руки в карманы спортивных брюк. Подойдя ближе, он небрежно пнул миску ногой, перевернув её вверх дном. Вода растеклась по деревянным полам и в щели между реек. Это был ещё один способ показать, что в сравении с ним я маленькая мышь. Та, что попалась в мышеловку по глупости.

«Мне нужно было выпить ее!», – воскликнула я мысленно и тут же зачем-то оправдалась перед ним. Думаю, мозг дал сигнал – «Он зол! Успокой его! Иначе…»

– Я…только проснулась… – вышло хрипло. – Не успела даже выпить воды.

Он резко повернул голову в мою сторону и одобрительно усмехнулся. Присел к миске, чтобы поднять ее.

– Ла-а-адно, – протянул он с тенью сомнения и направился к комоду. Взял бутылку с водой и снова наполнил миску почти до краев, поставив в метре передо мной. Специально бросил, чтобы вода расплескалась за края.

Недолго думая, я зашаркала по пыльным полам на коленях. Пришлось изощриться, чтобы удержать равновесие с заведенными назад руками и не рухнуть лицом вперед. Как только я ощутила на губах воду, я стала жадно пить ее, как дворняжка в жару. Из раза в раз поднимая голову, потому что не могла задержать дыхание.

Самое мерзкое из всего – это то, что я надеялась на его расположение из-за этого представления. Думала, что, если я буду послушной и отчаянной, похитителю будет интересно. Лучше же наблюдать, как мышка мучается, чем просто убить. У маньяков такое мышление. Я знала, что психопаты любят играть в кукловодов. Это их заводит.

– Хм…Так ты и вправду не успела ее выпить? – ухмыльнулся он, погладив меня по голове, как тот, кто подал дворняжке жизненно необходимую миску воды. Я вздрогнула от неожиданного контакта и замерла.

– А я-то уже подумал, что ты не доверяешь мне.

Он говорил так, словно мое недоверие совсем ничем не обусловлено и мало того, даже задевает его чувства. Интересно, эта обидчивость была показной или настоящей?

– Ну так что? Как тебе ночь в этом месте? Думала ли ты о ком-то из своих близких?

Еще раз глотнув воды, я поднялась. Я боялась сказать, что думала о маме и также боялась пытаться врать ему. Ведь не думать в моей ситуации было невозможным. Мне только и оставалось что думать.

– Да.

– И о ком же?

– Обо всех. Меня, наверное…потеряли.

– Хм…это хорошо, – улыбнулся он. Я даже растерялась из-за его странной реакции. Почему эти слова его обрадовали? Ему следовало бы опасаться разоблачения, если меня активно ищут (на что я и надеялась), стоило разозлиться на моё предположение и быть осторожнее.

«Но что, если ему …ему нравится играть с полицией? Ведь он не просто так задает эти вопросы о близких. Ему что-то нужно…Нужно от моих близких?! »

– А может…и нет, – проскулила я, чтобы проверить теорию. – Я слишком часто сбегаю из дома. Какая же я…идиотка, – в голосе проскользнула горечь, и тут я не врала. Я и правда каждую секунду, проведённую в этом месте, занималась самопожиранием.