Инцел

Илья попрощался с отцом, вернулся домой, бросил рюкзак в прихожей, не здороваясь с матерью, и закрылся в своей комнате. Плотно задернул шторы и погрузил комнату в спасительный полумрак: лишь экран ноута мерцал маяком. Илье казалось, что солнечный свет смеется над ним. Что солнечный свет и вообще весь свет в значении «мир» его отвергает. «Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте», как у «КиШ». Он – одинокий, неприкаянный призрак. Чудовище, готовое мстить.

Хотелось пойти на кухню и налить себе чай. Но там с кривым от отвращения к жизни лицом гремела кастрюлями мать. Илья боялся попасться ей на глаза, будто она могла просканировать его. И хотя он поставил на дверь своей комнаты замок, прибирал там сам и мать уже много лет туда не заходила, ему казалось, что она может прочитать его мысли. И что, когда мать умрет от старости, на том свете ангелы Божии откроют ей всю грязную правду о ее бесталанном сыне. Ну или не ангелы. Короче, каким-то образом она непременно узнает, что первый раз Ильи с проституткой не удался. И она будет хохотать, тыча в него своим узловатым артритным пальцем с кровавым рубиновым кольцом.

Однажды прямо перед парадом на 9 Мая, когда Илье было восемь, в городе выпало море снега: мать сокрушалась, как же бравые ребята будут маршировать по таким сугробам. А Илья и соседский мальчик Вася выбежали во двор лепить снеговиков.

Илья плюхнулся в сугроб и возился там, повизгивая, как поросенок в луже, пока полностью не вымок. Лежа на спине, барахтая руками, он подставлял разинутый рот снежинкам, сбивавшимся в мягкие прохладные хлопья. Вася, который умело прикидывался паинькой при взрослых, а сам был горазд придумывать пакости, суетился у снежной кучи, формируя из нее силуэт. Снег был крепким и податливым, работа ладилась.

– Повыше сделай! – командовал Илья из положения лежа. – Вот это снеговик выходит! Снеговичище!

– Это не он, это она! Это баба! Снежная! Я ей сейчас сиськи вылеплю, – крикнул раскрасневшийся скульптор, заталкивая мокрую челку под шапку.

Оба заржали, довольные идеей. Сказано – сделано. Илья вскочил, отряхнул коленки и присоединился к ваянию.

– Ей нужна прическа, – заключил он. – Чтобы было понятно, что это женщина.

– А по сиськам, что ли, непонятно?

Оба снова заржали. Но для прически подходящего материала не нашлось. Палочки были редкими и походили больше на мужскую стрижку-ежик. Под снегом нашлась сухая трава, однако выдрать ее было невозможно. Вася предложил сбегать домой за маминым платком, но пацаны тут же поняли, что за платок им бы влетело. Было решено слепить снежной бабе небольшой бантик. Другим вторичным женским половым признаком стали ресницы из палочек, обрамляющие камушки глаз. Рот, тоже из камушка, но покрупнее, получился круглым, капризно-требовательным. Сама дама вышла высокая, выше мелкого Ильи, дородная, со снежными руками-колбасками, недовольно скрещенными под внушительным бюстом.

– Как назовем? – спросил Илья.

– Тетя Мотя! – сказал Вася первое, что пришло в голову.

Мальчики замерли, любуясь на свое сисястое произведение, и каждый из них в тот момент что-то почувствовал.

Илья вернулся домой одухотворенным и набесившимся. Закинув шапку, варежки и комбинезон сушиться на дверь своей комнаты, он достал альбом для рисования и карандаш, улегся на ковролин с изображением извилистой трассы и разноцветных машин и принялся сочинять.

Сказка про Конфитюр и Конфету

Жила-была Конфета. Она была сладкая и шоколадная. У нее был муж Конфитюр. Он был высокий и красивый, и на боку у него висела сабля, которой он отпугивал ворон от своей Конфеты. Они любили друг друга. Но настала зима, и Конфитюр увидел снежную бабу Тетю Мотю. Она была красивая, белая, пышная и зимняя. У нее были большие (зачеркнуто). Конфитюр влюбился в Тетю Мотю и решил бросить Конфету. Но Тетя Мотя сказала ему: мы не можем быть вместе, потому что я из снега, а ты из сахара. Конфитюр сказал: но ведь сахар тоже белый. Но уже настала весна, и снежная баба растаяла. Конфитюр вернулся к Конфете, и стали они жить-поживать, и все было у них хорошо.

Конец

– Скажи на милость, что у Тети Моти было большое?

Жизненный урок в восемь лет: если зачеркиваешь слово, оно не перестает существовать, не исчезает из текста. Зачеркивание только выпячивает твою невысказанную мысль, делая ее высказанной яснее некуда.

Илья молчал.

– Это неприлично! Это грязно! Мне стыдно, что у меня такой сын!

– Мама, это Васька все придумал! Это он и снежную бабу слепил, и сказку написал!

– Не смей, слышишь, никогда не смей наговаривать на людей! Особенно на Васю. Вася хороший, отзывчивый мальчик. И учится хорошо, и рисует красиво, и голова у него не забита всякими гнусностями. А ты ему в подметки не годишься!

Злополучный Вася со своими родителями через пару лет переехал в Питер. Не без удовольствия Илья узнал, что в Питере Васю выгнали из академии Штиглица, с кафедры монументально-декоративной скульптуры, и он снаркоманился где-то в Ленобласти. Но тогда Илья впервые испытал чувство, которое отныне было с ним всегда.

В поисках утешения после проституточной Илья открыл ноутбук, свой портал в пространство, где потенциально кто-то мог разделить его боль. По запросу «люблю и ненавижу» нашелся стих древнеримского поэта Катулла:

И ненавижу ее и люблю. Почему же? – ты спросишь.

Сам я не знаю, но так чувствую я – и томлюсь.

(перевод Ф. Петровского)

Илья подумал, что даже в такие стародавние времена мужчины страдали от похожих проблем. Это поддержало его, но не то чтобы сильно помогло. Поэтому он пошел по другим ссылкам. Дальше встретились сухие психологические статьи про амбивалентность чувств и созависимые отношения: вывод везде был такой, что если человек попал в эту ловушку, то ему нужно срочно к психологу. Илья не верил в психологов. Ему казалось, что все они шарлатаны, вытягивающие из людей деньги. Может быть, где-нибудь в Москве и есть хорошие психологи, но они дерут миллион рублей в час, а в этом захолустье люди идут на психфак сугубо затем, чтобы «разобраться в себе», и помощь таких «специалистов» сомнительна. К тому же речь идет не о реальных отношениях. Он любит ее, он думает о ней, а она в Москве, успела выйти замуж и живет припеваючи. Стерва. Его снова накрыла ярость.

Илья открыл первый попавшийся форум. Ветка называлась «Люблю и ненавижу девушку одновременно, что делать?»:

VolTer: Так не бывает

prEdAtoR3567: Определись в своих чувствах: чего больше? Если больше любви, то забей на все и будь с ней. Если больше ненависти, то порви с ней, не общайся, заблокируй везде. Удачи!

DarkDen: Есть одно средство. Возьми клубок ниток, подумай о девушке и отмотай нитку такой длины, какой ты представляешь связь между ней и тобой. Перережь и сожги. Скажи вслух трижды: «Отпускаю тебя с любовью. Аминь».

666zombie666: Вам поможет волшебная ночь любви вместе, чувак))))

user_noT_found: feel ya, дружище… это, наверное, идиотизм, но я не знаю, ради чего мне жить… она как зависимость, как наркотик… мне 26, а я уже будто старик… она спит со всеми, типа за free love, но она не шлюха, она моя любимая… и я ненавижу свою любимую… она разрушила мой мир.

fylll:

>user_noT_found

>не шлюха

а кто она еще, раз спит со всеми? xD

user_noT_found: она красивая девушка… у красивой девушки всегда есть секс… ей есть из кого выбирать, за ней мужчины бегают табунами и на каждом углу предлагают член… а я урод и нищеброд, и меня она не выбирает.

fylll: сочувствую… жирдяй что ли? качалка мб?

user_noT_found: не, качалка не поможет. я карлан, рост 170. девушки таких как я не любят. у меня еще глаза цвета говна и нос-бульба.

fatal_impact: а я лысый, выгляжу на 15 лет старше, мне тоже нидают: (((((

Илья тут же ощупал свой нос. Правильный мужской нос, крупный, с горбинкой. Глаза зеленые, с коричневыми крапинками – тоже ничего ужасного. Но рост и залысины. Собрал комбо уродств.

Дальше шло двадцатистраничное обсуждение генетики и биологии, а юзер_ноТ_фаунд все плакался, что он некрасивый и тупой, что таким, как он, быть просто неприлично и что его никто-никто на свете не любит. К обсуждению присоединились другие мужчины, и все они писали о том же, что и юзер_ноТ_фаунд. Дальше можно было уже не читать. Все было и так ясно.

В универе от физкультуры можно было отмазаться, написав реферат и отдраив в конце весны спортзал. Но в школе физра оказалась неотвратимой – сплошное унижение. На построении его всегда ставили в конец ряда. Обзывали гномом, недомерком, малышом-коротышом, даже физрук ласково нарек Илью мальчиком с пальчик. Меньше всего шансов у него было в баскетболе. Когда класс делился на команды, Илья всегда оставался последним: никто не хотел брать, его и самого можно было легко закинуть в кольцо вместо мяча.

– Куда родители смотрели, – возмутилась врачиха на школьном медосмотре при всех, замеряя его рост железной рулеткой. – У парня низкорослость!

И выписала направление к детскому эндокринологу.

– А в кого ему, я извиняюсь, быть высоким? – сказала та на приеме. – Вы говорите, у него и папа невысокий. Ну и вот, рост родителя плюс-минус десять сантиметров. В вашем случае – минус. Тем более он у вас недоношенным родился и часто болел.

Судя по разочарованному лицу матери, жирный такой вышел минус. Ну, прости, мам, что даже здесь подкачал.

– Может, выстрелит еще? – спросила мать без всякой надежды.

– Мальчики растут до восемнадцати-двадцати лет, не отчаивайтесь. А вообще, у мужчин рост от ста шестидесяти пяти сантиметров считается нормальным. Твое развитие в пределах нормы. Так что ты, Илья, совершенно нормальный. Девочки любят не за рост. Развивай лучше чувство юмора и хороший вкус в одежде, и тогда у тебя от них отбоя не будет.

С этим напутствием эндокринолог отпустила Илью и его маму с миром.

Дома, лежа в кровати и с выключенным светом, Илья подслушивал, как за дверью ссорятся родители.

– Она так и сказала: «Не в кого ему быть высоким»! Сам карлик, и сын у тебя карлик. Испортил будущее пацану своими генами, кому он нужен будет такой мелкий?

– Значит, танкистом будет! – крикнул отец. – Отстань ты от ребенка! Ты на меня посмотрела – вот и на него кто-нибудь позарится!

– Да лучше бы не посмотрела никогда! Глаза бы мои тебя не видели!

И пошло-поехало.

Облысение Илье тоже досталось от отца. В юности и у того и у другого были симпатичные кудри, как у молодого Ульянова на октябрятском значке. Но у Ильи от них ничего не осталось. Бриться под ноль он не желал – считал, что у него уродливый приплюснутый череп. Спереди сохранялся довольно жизнерадостный чубчик, но то, что осталось от волос по бокам, – было так печально и так куце, что без слез не взглянешь. Впрочем, он как-то научился смотреть на себя без слез, хоть иногда и накрывало так, что хотелось поменяться телами с каким-нибудь Тимоти Шаламе. Ну или хотя бы прическами.

Чтобы окончательно добить себя в приступе любви и ненависти, Илья открывает такой родной профиль «ВКонтакте» и находит фотоальбом «Наша свадьба». Банкетный зал оформлен в фиолетовых тонах, украшен розовыми и сиреневыми воздушными шарами. Илья ненавидит это сочетание цветов, выглядит как понос единорога. У подружек невесты тоже сиреневые платья, но присутствующие мужчины, конечно, начхали на дресс-код и оделись кто во что горазд. Видно, что организатор свадьбы замахивался на стиль американских романтических комедий – когда все роскошно, минималистично и в одной цветовой гамме. Однако для реализации эстетичной свадьбы молодоженам явно не хватило бюджета, и получилось очень по-русски, но с претензией, думает Илья, и эта претензия оскорбляет его чувство прекрасного. Хотя кто он такой, чтобы осуждать? У него-то самого никогда не будет свадьбы. Даже такой.

Тонкая талия Лены перетянута широкой сиреневой лентой. Такой же лентой перевязан ее компактный свадебный букет из сиреневых и розовых цветов, названия которых Илья не знает, но точно не розы. По плечам Лены рассыпались завитые локоны, на тот момент еще родного цвета – пепельно-русого, она почти блондинка. Илья считает, что так ей лучше, чем с красными волосами, но, как говорится, хозяин-барин. У Лены нежный свадебный макияж в тон волосам и платью, она улыбается своей немного хищной улыбкой. Хищности ей придает, наверное, слишком острый кончик носа, но Илья никогда не считал, что он ее портит.

Илья переводит ненавидящий взгляд на того, кто стоит по правую руку от Лены. Ее жених, теперь уже муж. Лена взяла его невыразительную и простецкую фамилию – что-то вроде Рукосуевой или Табуреткиной, которую Илье неприятно произносить даже мысленно. Про себя он по-прежнему обращается к ее романтической девичьей фамилии – Чайкина. Мужа Лены зовут Петр. Человек с именем Петр одновременно может быть и царственной особой, и поросенком на тракторе из мемных детских книжек Петрушевской, и пионером-двоечником из советского фильма. Но муж Лены не тянет ни на одну из этих ролей. Петр высокий – хоть и до Петра I, конечно, далеко – и удивительно нормальный, лишенный выразительных черт. Определенно хорош собой, но его красота кажется среднестатистической, как у человека со стоковой фотографии: Илья оценил бы его внешность на шесть из десяти. Такие люди, как муж Лены, всегда хорошо устраиваются в жизни, берут от нее лучшее и живут без особых потрясений.

Илья смотрит на свадебное фото Лены и Петра до тех пор, пока изображение не начинает расплываться из-за подступающих слез. Он делает это, чтобы стало еще больнее. I hurt myself today, – пел Трент Резнор в песне о героиновой зависимости[3]. Илья тоже безнадежно зависим, он обречен.

Илья выходит в коридор, приближается к зеркальному трюмо в прихожей. Ненависть к себе достигает предельной концентрации. Он хочет разбить зеркало кулаком и даже замахивается, но боится, что осколки порежут руку и он умрет от кровопотери. Поэтому исторгает сдавленный стонущий звук, означающий, что игра проиграна на первом же уровне.

– Ты что там воешь? – спрашивает мать из кухни. – Молоко кончилось. Сходи купи, пропердись, а то плесенью уже скоро покроешься, как старая колбаса.

Судя по всему, она даже и не заметила, что он уходил.

Глава 4

Прочитано. Она онлайн.

Елена 15:35

Привет, дорогой! Ух как неожиданно))) Спасибо!!! Я увидела в профиле, что у тебя тоже не так давно был ДР. Так что и тебя с прошедшим) Представляешь, а ты мне приснился на днях!

Я щас сдохну, подумал Илья. Но выждал несколько минут, чтобы показать, что переписка «ВКонтакте» – не самая важная часть его жизни. Пусть думает, что у него есть дела.

Илья 15:41

Спасибо! Я не справляю др, правда) А что я делал во сне?

Елена 15:42

Да не помню уже))) Что-то эпизодическое, но милое. Как будто ты в Москве был, и мы гуляли, и вокруг цветочки и птички всякие

Ему захотелось обнять и расцеловать Лену через расстояние, перетечь к ней через отверстие камеры над экраном. Но по-прежнему нельзя отвечать сразу. Если он ответит сразу, он потеряет привлекательность, как использованный носовой платок. Нужно, чтобы она уяснила: он не волочится за ней, у него есть какое-никакое достоинство! Поэтому он ждет еще ровно три минуты.

Илья 15:45

Не поверишь, но я как раз собирался)

Он немного подумал и добавил:

Илья 15:46

Меня тут позвали просто

Елена 15:46

Рили? А насовсем или просто погулять?

Кто позвал?;)

Илья 15:48

Надеюсь, что насовсем. Хочу недвижку купить

Елена 15:49

Оооо) Здоровья погибшим)

С этим тут прям не оч

Все дико дорого

Мы снимаем на севере недалеко от работы моей. Метро Аэропорт. А если покупать, то нам только в Новой Москве светит, не хочу за МКАДом жить

Сообщения Лены сыпались на него, как монетки в мобильной игре-таймкиллере. Московских аэропортов Илья знал только три: Шереметьево, Домодедово и Внуково. А что, возле них есть метро? Спросить он постеснялся. Надо погуглить. Ну и придурок. Собрался совершать масштабный переезд, который полностью изменит его жизнь, а не знает о месте, куда собрался, ровным счетом ничего. Кроме того, что там живет Лена. И Никита, конечно.

Уловка, кстати, сработала. Потому что она спросила:

Елена 15:53

Илья, а ты в Москву к девушке переезжать собрался?)

Ну, можно сказать и так.

Илья 15:54

Неее, меня друг позвал))

И добавил:

Девушки нет пока что)

Он представил, как она сейчас спросит: «А что, у такого, как ты, может быть девушка?»

Елена 15:55

Ясно)

И что-то долго печатает. Три маленькие точки переливаются на экране, и Илье кажется, будто он, накрепко пристегнутый в тесной вагонетке, поднимается на пиковую точку неправдоподобно высоких американских горок. Он набирает в грудь воздух за секунду до разрыва сердца, до неминуемой смерти. Три точки мигают, а потом исчезают. А потом опять мигают.

Проходит пятнадцать минут. Как правило, в таких случаях человек пишет что-то сложное и противоречивое. Что-то, что заставляет быть осторожным в формулировках, писать и тут же стирать. С одинаковым успехом она могла вот-вот признаться ему в любви или предъявить нечто неприятное.

Илья хотел было присосаться к ашкудишке, но вспомнил, что бросил. Тогда он вернулся к еще более архаичной привычке – содрал заусенец на большом пальце. Заусенец закровил, Илья сунул палец в рот и немного перевел дух.

Полчаса он смотрел на открытое окно чата. Вышел из-за компьютера и лег на диван. Он пролежал, пялясь в потолок, где-то минут сорок, а потом вскочил и кинулся к компу – в переписке так и стояло последнее сообщение от Лены: «Ясно)». Она не в сети. Он сделал что-то не так. Он явно испортил о себе впечатление, и Лена больше не хочет с ним говорить. Но чем он провинился: неужели тем, что у него нет девушки? Она, наверное, поняла, что он неудачник и девственник. Это невозможно скрыть, это читается даже на расстоянии.

Илья снова прилег и, обессиленный от тревоги, заснул. Когда он проснулся, было уже темно. В окно светил фонарь, лезли наполовину облетевшие ветви.

Елена 20:45

Знаешь, когда ты мне приснился, я подумала, как давно мы виделись и как мы с тех пор выросли. Даже мама мне постоянно говорит, как я изменилась) Я всегда считала, что тебе не место в нашей гнилой шараге, и поэтому очень рада, что ты наконец созрел. Мне кажется, ты яркий человек и тебя здесь ждет интересный жизненный путь. Когда ты к нам в итоге? Я, короче, удалила своего бывшего отовсюду безвозвратно))) Главный мудак моей жизни, ахах. Ты помнишь его по-любому. Свою чудесную подругу-блядину, которая с ним трахалась, я тоже удалила))) С Петей мы женаты уже давно, он друг моего однокурсника по Плешке, тоже разраб.

В Москве у меня не получилось перевестись, и я поступила снова на первый курс. Пробовала в Вышку, в МГУ на мехмат, в МФТИ, недобрала. Но даже Плешка и наша шарага – это небо и земля. Пока училась, успешно прошла стажировку аналитиком, и мне предложили работу, до сих пор тут. Все круто, стабильно, нравится. Спасибо, что написал, думала, я по нашему захолустью и по шараге никогда в жизни скучать не буду, а оказалось, я все же немножко скучала! Расскажи мне, как там, какие новые кафешки появились, открылся ли у нас «Юникло». «Белая ворона» еще работает? А про Круглова и Балябину знаешь че-нить? Расскажииии, мне все интересно пипец, хочу покрысить)))

А вообще, пиши мне лучше в тг, я там быстрее отвечаю: helen_chaika

Ему захотелось взлететь и стать точкой в небе. Стать самолетом и приземлиться у метро «Аэропорт».

Дайте мне белые крылья, – я утопаю в омуте,

Через тернии, провода, – в небо, только б не мучаться.

Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком

Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!

Песню группы «Порнофильмы»[4] разорвали на каверы уличные и ютуб-музыканты. Эта песня свела с ума «Тик-Ток», звучала из каждого утюга, каждый безнадежный романтик цитировал ее в твитах. Но, несмотря на затасканность, Илья ее любил, как любят простое и вкусное блюдо вроде пасты карбонара. Илья ненавидел быть как все, но не мог не признать, что у хорошего продукта всегда множество поклонников. Авторы песни попали в сердца тысяч парней, таких же, как он, – живущих «в диапазоне между отчаянием и надеждой», как назывался альбом, где вышел этот трек. И теперь надежда в этом диапазоне достигла экстремума.

Какое длинное и обстоятельное письмо. Илья ценил это. Он так долго ждал момента, когда сможет снова с ней говорить. И вот сейчас они говорят. Он чувствует ее интерес, легкий флирт, но в то же время искренность и тепло через экран. А скоро он окажется по ту сторону экрана. Скоро он увидит ее снова.

Илья в очередной раз почувствовал, как душа и тело разделились. Душа Ильи завидовала телу, которое скоро переедет в Москву. Илья завидовал сам себе. И сказал сам себе: чувак, если увидишь ее, передай, что я ее люблю. Он не мог больше ждать. С одной стороны, это был странный поворот судьбы, а с другой – он сам же ею и управлял. Это было чудесно и асинхронно, словно он на вечеринке в клубе посреди танцпола – и музыка закончилась, но ритм продолжает звучать в оглушенных ушах. Он вышел из-за компа и встал посреди комнаты совершенно растерянный.

Готовясь к переезду, Илья строчил заметки в телефоне, ставил галочки напротив выполненных дел, но списки становились только длиннее. Он мог проснуться среди ночи, вспомнив, что нужно продлить рецепт на антидепрессанты, которые ему назначили от тревожности, и, возможно, попросить увеличить дозировку: на новом месте точно придется много нервничать. Он просыпался, вспомнив, что напоследок хотел сходить в свой любимый крафтовый бар и поесть там бургер с вишней и сыром дорблю; вернуть однокурснику Сереге книгу «Дом листьев» Данилевского, которую Серега давал почитать еще до ковида (если честно, он ее открыл, одолел три страницы и поставил на полку). Переезд оказался не таким быстрым, как Илье хотелось, но зато четко спланированным, жестко организованным – как эвакуация из торгового центра, где объявили пожарную тревогу.

По ночам душа Ильи покидала его пожароопасное же от любви тело и летала над низенькими крышами родного города, прощаясь с ним. «Как больно, когда города нас хотят разорвать». Им это почти удалось, но города разные, а небо, небо-то одно, и оно объединяет все города одним морозным осенним дыханием. Илья стоит перед распахнутым окном, видит, как изо рта вырывается облачко, и представляет, что это его душа, которая прежде него летит в Москву, к Лене. Он так долго мечтал у окна, что его продуло и он простыл прямо перед самолетом в середине ноября.

Вопреки представлениям о дне, когда он покинет родной город навсегда, Илья не осознавал свои действия, не любовался собой со стороны, будто снимается в клипе. Он даже музыку не мог слушать от тревоги и в такси до аэропорта, который представлял собой одноэтажный барак, ехал в полной тишине. С городом он давно попрощался мысленно, и в окно смотреть не хотелось. Все, что Илья мог подумать напоследок о своем городе – что он потонул в липкой, грязной снежной каше и стал невыносимо мерзким. Хотелось поскорее его покинуть в надежде, что в Москве будет посуше.

Только маску не забудь, предупредил Никита: штрафуют жестко. «И я знаю, что ты не хочешь, но необходимо „ширнуться шмурдяком“, как ты это называешь, и везде показывать фИ-код, иначе тебя никуда тут не пустят». Они договорились, что Никита встретит его в Шереметьеве. Жить Илья в первое время будет у него, в Кузьминках, платить надо только за интернет и коммуналку. Потом он немного изучит город и будет подыскивать доступный вариант ипотеки. У Ильи были кое-какие сбережения для первоначального взноса: как ни пеняла на него мать, что он все транжирит на шмотки, оказалось, не все. На новость о его скором переезде она среагировала со скепсисом, но хотя бы без скандала. Впрочем, она в принципе уже давно не устраивала скандалов, и лишь по старой, детской памяти Илья все еще ждал, что она будет вопить нечеловечьим голосом и колошматить посуду.

«Кому ты там всрался в этой Москве? Прямо-таки Никита позвал? У Никиты живи аккуратно, он парень чистоплотный, не будет терпеть, если станешь борзеть и засираться, как дома. Ипотеку не бери, это ярмо на двадцать лет. А если ты раком заболеешь, как ее будешь выплачивать? Не накопил на квартиру в Москве – сиди на родине, работа есть, жилье есть, все есть, чего тебе еще надо. Ну, дело твое, конечно, мать никогда не была для тебя авторитетом».