Орудия смерти. Город потерянных душ (новый перевод)

Клэри обернулась к выжидательно смотрящей на нее королеве.

– Тогда по рукам.

Королева потянулась, расплылась в довольной улыбке.

– До встречи, маленькие охотники. Поделюсь с вами мудростью, хоть вы ее и не заслужили. Задумайтесь, стоит ли вам искать своего друга? Ибо, как часто случается с вещами, драгоценными нам, когда находишь потерянное, понимаешь: оно уже не то, что было прежде.

Когда Алек добрался до квартиры Магнуса в Гринпойнте, было уже одиннадцать. Изабель уговорила его посидеть в «У Таки» с ней, Клэри и Саймоном, и, хоть он сперва отказывался, не пожалел, что согласился. После того, что случилось у фейри, ему требовалась пара часов, чтобы прийти в себя. Он не хотел появиться перед Магнусом в полном раздрае после чар королевы.

Больше не приходилось звонить в домофон – теперь у него был ключ, и Алек втайне этим гордился. Он прошел наверх, мимо соседской двери. Жильцов с первого этажа он еще ни разу не видел, но, похоже, у них был бурный роман. Однажды он обнаружил разбросанные по всему коридору вещи и записку на лацкане валяющегося среди них пиджака «Лживому лгущему лгуну», а теперь – прицепленный к двери букет и карточку среди цветов, гласящую: «ПРОСТИ МЕНЯ». Такая жизнь в Нью-Йорке – всегда узнаешь о соседях больше, чем хотел бы.

Дверь Магнуса была слегка приоткрыта, и в коридор выплывали приглушенные звуки музыки. Сегодня это Чайковский. Затворив за собой дверь квартиры, Алек почувствовал, как плечи сами собой расслабились, опустились.

Он никогда не мог угадать, как квартира будет выглядеть в следующий раз. Сейчас она была обставлена минималистично: белые кушетки, раздвижные столики, черно-белые фото Парижа на стенах – но каждый раз он чувствовал себя в ней как дома. Здесь всегда пахло Магнусом: чернилами, одеколоном, копченым чаем, ароматом магии, напоминавшим жженый сахар. Алек сгреб в охапку Председателя Мяо, дремавшего на подоконнике, и вошел в кабинет.

Магнус сегодня был одет строго – по сравнению со своим обычным стилем, – в джинсы и черную футболку c заклепками у ворота и на рукавах. Черные волосы стояли торчком, будто он раздраженно ерошил их, кошачьи глаза щурились от усталости. Увидев Алека, он уронил ручку и улыбнулся.

– Ты нравишься Председателю.

– Ему нравятся все, кто его за ушами чешет, – ответил Алек, беря кота поудобнее, так, что мурчание отдавалось прямо в груди.

Магнус откинулся на стуле, потягиваясь, зевнул. Его стол был весь завален смятой бумагой и набросками – один и тот же узор снова и снова, те самые руны, найденные на крыше, с которой исчез Джейс.

– Ну как там королева фейри?

– Как всегда.

– Злобная стерва, то есть?

– Она самая. – Алек вкратце пересказал ему все, что случилось при Благом дворе. Он никогда не понимал, зачем болтать, если можно уложиться в пару слов, и почему Джейс так любит цветисто выражаться.

– Я беспокоюсь о Клэри, – сказал Магнус. – Опасаюсь того, что зреет в ее рыжей головке.

Алек посадил Председателя Мяо на стол, и тот сразу же уснул, свернувшись клубком.

– Она хочет найти Джейса. Разве можно ее за это винить?

Магнус подтянул Алека за ремень поближе, его взгляд смягчился.

– Значит, если б я пропал, ты бы сделал для меня то же самое?

Алек отвернулся, рассматривая рисунки.

– Опять изучаешь эти руны?

Магнус отпустил его, немного разочарованный.

– Где-то здесь прячется ключ, с помощью которого их можно расшифровать. Какой-то язык, которого я еще не знаю, очень древний. Это старая черная магия, чернее всего, что я раньше видел. – Он склонил голову к плечу. – Подай, пожалуйста, табакерку. Вон ту, серебряную, на краю стола.

Алек проследил за его взглядом и увидел на другом конце длинного деревянного стола серебряную шкатулочку. Она походила на маленький металлический сундучок с ножками, c изогнутой крышкой и инициалами «У. С.» на ней, выложенными алмазами.

У… Уилл? Имя, которое Магнус назвал, когда Алек спросил, кем это пугала его Камилла. Боже, как давно это было…

Он прикусил губу и взял шкатулку.

– Что это?

– Я же говорю, табакерка, – ответил Магнус, не поднимая головы от бумаг.

– Табакерка… в смысле? такой странный портсигар?

Магнус взглянул на него и рассмеялся.

– В смысле, там хранят табак. В семнадцатом и восемнадцатом веках были очень популярны. А теперь я там держу всякую мелочовку.

Он протянул руку, и Алек отдал ему шкатулку.

– Ты когда-нибудь думал… – начал Алек и осекся. – Ты не волнуешься, что Камилла где-то скрывается? Что она сбежала?

«И что я в этом виноват», – добавил он мысленно, но промолчал. Магнусу незачем было знать.

– Она всегда где-то скрывается, – ответил Магнус. – Понимаю, Конклаву это не нравится, но меня устраивает, когда она живет своей жизнью и не лезет в мою. Меня давно это не задевает.

– Но ты ведь любил ее. Когда-то.

Магнус коснулся алмазных инициалов.

– Думал, что любил.

– А она все еще тебя любит?

– Очень сомневаюсь, – сухо отозвался Магнус. – В последнюю нашу встречу она вела себя невежливо. Но, скорее всего, потому, что увидела рядом со мной восемнадцатилетку с руной выносливости. У нее-то такого нет.

– Вот не надо обо мне так говорить! – возмутился Алек. – Я против подобного описания меня.

– Она всегда была ревнивой, – ухмыльнулся Магнус.

«Умеет он менять тему», – подумал Алек.

Магнус только что ясно дал ему понять, что не хочет говорить о бывшей любви. Но ощущение дома и покоя исчезло еще раньше. Каким бы юным Магнус ни выглядел – а теперь, босому и взъерошенному, ему легко можно было дать лет восемнадцать, – между ними пролегали океаны времени.

Магнус достал из табакерки канцелярские кнопки, закрепил на столе лист, который разглядывал.

– Ты в порядке? – спросил он, заметив, что Алек хмурится.

Вместо ответа Алек взял его за плечо и потянул за собой.

– Хватит работать. Уже поздно, спать пора.

Магнус прикусил губу, глянул на разбросанные по столу бумаги, на слоги древнего языка.

– Ты иди… А я еще посижу пять минут.

– Да, конечно. – Алек знал, что, когда Магнус увлечен исследованиями, пять минут обычно затягиваются на пять часов. – Спокойной ночи.

– Ш-ш-ш, – Клэри прижала палец к губам и кивнула Саймону, чтобы заходил первым. Свет в доме Люка уже не горел, в гостиной было тихо и пусто. Она показала Саймону на дверь в свою комнату и пошла на кухню взять стакан воды, но на полпути замерла.

В коридоре отчетливо послышался усталый мамин голос. Клэри понимала: они с мамой сейчас проживают каждая свой ночной кошмар. Знать, что твой сын жив, способен посеять хаос во всем мире, да еще и куда-то исчез… Конечно, это разрывало маме сердце.

– Но они сняли с нее все обвинения, Джослин, – послышался шепот Люка. – Никакого наказания не будет.

– Это все моя вина. – Теперь мамин голос звучал приглушенно, будто она уткнулась лицом в плечо мужа. – Если бы я не родила это… создание, Клэри бы сейчас не страдала!

– Ты не могла знать, – пробормотал Люк. Клэри понимала, что он прав, но на секунду все равно разозлилась на мать.

«Ты должна была убить Себастьяна в колыбели, чтобы он не вырос и не сломал нам жизнь!» – подумала она и тут же ужаснулась себе. Что это за мысли?! Клэри развернулась и убежала к себе в комнату, захлопнула дверь, будто спасаясь от погони.

Саймон, сидевший на кровати и игравший в какую-то игру на DS, глянул на нее удивленно.

– Все нормально?

Сколько раз он вот так сидел в этой комнате! В детстве они часто оставались у Люка на ночевки. Она постаралась придать пространству жилой вид, сделать его своим: их с Саймоном фотографии, снимки с Лайтвудами, с Джейсом, с семьей ворохом торчали из-за рамы зеркала над комодом. Люк подарил ей мольберт, кисти и краски были аккуратно разложены рядом. На стены она прикрепила постеры любимых аниме: «Цельнометаллический алхимик», «Бродяга Кеншин», «Блич».

Многое в комнате указывало на то, что она Сумеречный охотник: пухлый том Кодекса Сумеречных охотников с ее пометками и рисунками на полях, полка с книгами об оккультном и паранормальном, на столе – новый глобус, тоже подарок Люка, с очерченным золотым границами Идриса в центре Европы, рядом ее стило…

Саймон, сидящий скрестив ноги посреди ее кровати, был одним из немногих, кто связывал ее старую жизнь с новой. Его темные глаза выделялись на бледном лице, метка Каина чуть мерцала на лбу.

– Это все мама, – сказала Клэри, прислонившись к двери. – Ей плохо.

– Разве она не рада? В смысле, что тебя оправдали.

– Она не может забыть о Себастьяне. Постоянно винит себя.

– Но она не виновата, что он таким стал. Это все Валентин.

Клэри не ответила. Она снова вспомнила ту ужасную мысль – что мама должна была убить Себастьяна, как только он родился.

– Вы обе вините себя за то, в чем на самом деле не виноваты. Ты – за то, что бросила Джейса на крыше…

Клэри вскинула голову. Она ведь никогда не говорила, что винит себя за это, хотя винила, конечно.

– Я никогда не…

– Ты оставила его там одного. И я тоже. И Иззи. И Алек, его парабатай. Мы просто не могли знать, что так будет. Если б ты осталась, все могло закончиться куда хуже.

– Может, и так.

Клэри не хотелось об этом говорить. Избегая взгляда Саймона, она ушла в ванную, почистила зубы, натянула теплую пижаму. Смотреть в зеркало было неприятно: эта бледность, эти синяки под глазами… Но ведь она сильная. Она не развалится. У нее есть план. Хоть и безумный, включающий ограбление Института.

Клэри вышла из ванной, на ходу собирая волнистые волосы в хвост, и успела заметить, как Саймон прячет в сумку какую-то бутылочку – наверняка кровь, купленную в «У Таки».

Клэри подошла, взлохматила ему волосы.

– Если нравится холодненькая, можешь хранить ее в холодильнике.

– Вообще-то ледяная кровь лучше, чем теплая. Еще лучше горячая, но если буду греть ее в кастрюле, твоя мама меня убьет.

– А Джордан не возражает? – спросила Клэри. Интересно, Джордан вообще помнит, что у него есть подопечный? В последнее время Саймон каждую ночь приходил к ней. В первые дни после исчезновения Джейса она не могла спать, не могла согреться даже под пятью одеялами. Лежала, трясясь, и представляла, как леденеющая кровь медленно течет по ее венам, как кристаллики кораллового цвета собираются вокруг сердца. Во сне она видела лишь черные моря и льдины, видела замерзшие озера и Джейса, но его лицо почему-то всегда было скрыто: то тенями, то развевающимися волосами. Сны были короткие, и каждый раз она просыпалась, чувствуя себя так, будто едва не утонула.

После первого допроса в Совете она пришла домой и заползла в постель, но лежала без сна, пока не услышала стук в окно. Саймон влез в комнату, тихонько спрыгнул на пол и молча растянулся рядом на кровати. Он был весь холодный, только что с улицы, и пах тоже улицей, приближающейся зимой.

Клэри прижалась к нему плечом, и невидимый кулак, сжимавший все ее тело, словно разжался немного. Знакомая рука, знакомая вельветовая куртка…

– Ты надолго? – прошептала она в темноту.

– На сколько захочешь.

Она повернулась набок.

– А Иззи не против?

– Она сама меня отправила. Сказала, что ты не спишь, и если я буду рядом, тебе станет лучше. Я могу остаться. Или побыть тут, пока не уснешь.

Клэри вздохнула с облегчением.

– Оставайся на всю ночь. Пожалуйста.

И он остался. В ту ночь кошмары ее не мучили.

Рядом с ним она не видела снов, просто проваливалась в ничто. В забвение, где нет боли.

– Джордану наплевать на кровь, – сказал Саймон из реальности. – Ему главное, чтобы я любил себя таким, какой я есть. Соприкоснись со своим внутренним вампиром, бла-бла-бла.

Клэри легла рядом с ним, обняла подушку.

– А твой внутренний вампир отличается от э… внешнего?

– О, да. Он хочет, чтобы я носил топики и фетровую шляпу. Борюсь с ним изо всех сил.

Она слабо улыбнулась.

– То есть твой внутренний вампир – Магнус?

– Погоди, ты мне напомнила! – Саймон покопался в сумке и выудил два тома манги, победно помахал ими перед Клэри. – «Волшебный Джентльмен-любовник», пятнадцатый и шестнадцатый тома. Везде распроданы, нашлись только в Мидтауне!

Клэри взяла мангу, взглянула на цветастые обложки. Когда-то она завизжала бы от фанатского счастья, но теперь только и могла, что улыбнуться Саймону и поблагодарить. «Он сделал это для тебя», – напомнила она себе. Поступил как хороший друг. Пусть она и не сможет сейчас отвлечься на чтение.

– Ты лучший. – Клэри откинулась на подушки. Положила томики балансировать на коленях. – И спасибо, что пошел со мной к Благому двору. Знаю, у тебя о нем плохие воспоминания, но… Когда ты со мной, мне всегда лучше.

– Ты держалась молодцом. Вела переговоры с королевой как профи. – Саймон лег рядом с ней, прижался плечом, тоже глядя в потолок, на знакомые трещины, на звездочки, нарисованные фосфором и давно переставшие светиться. – Так ты готова на это пойти? Украсть кольца?

– Да, – выдохнула Клэри. – Завтра. В полдень заседание местного Конклава, все будут на нем. Это мой шанс.

– Мне это не нравится.

Она напряглась.

– Что не нравится?

– То, что ты связалась с фейри. Они лжецы.

– Они же не могут врать.

– Ты знаешь, о чем я. «Они выражаются расплывчато» звучит тупо.

Клэри обернулась к нему, уткнулась подбородком в его ключицу, и Саймон автоматически обнял ее, прижал к себе. Его рубашка вымокла под дождем, он был весь холодный. Прямые волосы завивались от влаги.

– Мне тоже не нравится с ними связываться, честно. Но я бы сделала это и для тебя тоже. И ты для меня. Да?

– Конечно сделал бы. Но идея все равно плохая. – Саймон повернулся к ней. – Я знаю, что ты чувствуешь. Когда мой отец умер…

Она замерла.

– Но Джейс жив.

– Я знаю. Я не это имел в виду. Просто… Не говори, что тебе лучше, когда я рядом. Я ведь всегда рядом. Но когда горюешь, всегда кажется, что ты один. Ты не одна, Клэри. Знаю, ты не веришь… в смысле, не верующая, в отличие от меня. Но ты ведь можешь поверить в то, что вокруг много людей, которые тебя любят?

Он смотрел на нее с надеждой. Такие знакомые карие глаза… но уже другие. Будто в них появилась новая глубина. Они изменились так же, как его кожа, лишенная пор и словно ставшая прозрачной.

«Я верю, – подумала Клэри. – Просто… разве это важно?»

Она снова ласково толкнула его плечом.

– Можно спрошу кое-что? Это личное, но мне важно знать.

– Что? – насторожился он.

– Эта твоя метка Каина… если я тебя случайно толкну ночью, неизвестная сила меня в ответ пихнет семь раз?

Саймон засмеялся.

– Спи уже, Фрэй.

3

Скверные ангелы

– А я уже думал, ты забыл, где живешь, – сказал Джордан, когда Саймон с ключами в руке вошел в гостиную их маленькой квартирки. Обычно Джордан валялся на футоне, раскинув длинные ноги и вцепившись в контроллер Xbox. Но сегодня он на футоне сидел прямо, сунув руки в карманы джинсов так, что широкие плечи ссутулились. Контроллера нигде не было видно.

В его голосе прозвучало облегчение, и Саймон тут же понял почему: Джордан был не один. Напротив него, в продавленном кресле, обитом оранжевым плюшем, сидела Майя. В последний раз Саймон видел ее одетой для вечеринки, сегодня же она пришла как на работу: потертые джинсы, поверх лонгслива кожаный жакет карамельного цвета, волнистые волосы заплетены в две косы. Она была так же напряжена, как Джордан: держала спину неестественно прямо и смотрела в окно. Увидев Саймона, она радостно вскочила и крепко его обняла.

– Привет. Просто забежала посмотреть, как ты тут.

– Я в порядке. Ну, насколько возможно. Столько всего происходит…

– Я не о Джейсе. Я о тебе. Как ты держишься?

– Я? – Вот это уже настораживало. – Я в порядке. Переживал, конечно, за Изабель и Клэри. Конклав ее столько допрашивал…

– И ни в чем не обвинил. Это хорошо. – Майя отпустила его. – Но я все думала о тебе. О том, что случилось с твоей мамой.

– Как ты об этом узнала? – Саймон глянул на Джордана, но тот едва заметно покачал головой. Он ничего не говорил.

Майя потянула за косичку.

– Столкнулась с Эриком, представляешь? Он рассказал мне, что случилось. И что ты две недели не появлялся на концертах «Тысячелетних катышков».

– Они вообще-то сменили название, – вставил Джордан. – Теперь называются «Полуночный Буррито».

Майя раздраженно глянула на него, и он снова поник. Саймон задумался: о чем таком они говорили до того, как он пришел?

– Ты общался еще с кем-нибудь из родных? – мягко спросила Майя. Ее янтарные глаза озабоченно изучали его. Саймон знал, что ведет себя грубо, но в том, как она смотрела на него, было что-то неприятное. Будто он делал вид, что проблемы не существует, а Майя была такая умная и все понимала.

– Угу, – сказал он. – Моя семья в порядке.

– Правда? Потому что ты забыл телефон. – Джордан взял мобильник с края стола. – И твоя сестра звонила тебе каждые пять минут. Весь день. И вчера тоже.

Саймон похолодел внутри. Он забрал телефон, посмотрел на экран. Семнадцать пропущенных от Ребекки.

– Черт. Я надеялся, что до этого не дойдет.

– Ну, она твоя сестра, – заметила Майя. – Она бы все равно тебе позвонила.

– Знаю, но я старался держаться от нее подальше… оставлял сообщения, понимая, что ее не будет… и все такое. Я… наверное, пытался избегать неизбежного.

– А теперь?

Саймон положил телефон на подоконник.

– Буду пытаться дальше.

– Не надо. – Джордан вынул руки из карманов. – Ты должен с ней поговорить.

– И что я ей скажу? – прозвучало резче, чем он хотел.

– Твоя мама наверняка ей всякого наговорила, и Ребекка беспокоится.

Саймон покачал головой.

– Через пару недель она приезжает на день Благодарения. А я не хочу, чтобы она впутывалась в мамины проблемы.

– Уже впуталась. Вы ведь семья, – возразила Майя. – И потом, то, что происходит с твоей мамой… Все это теперь твоя жизнь.

– Значит, ей лучше держаться от моей жизни подальше. – Саймон знал, что бессмысленно упираться, но упирался все равно. Ребекка была особенной. Другой. Из той части его жизни, которой не коснулись все эти странности. Единственной части, которой они не коснулись.

Майя всплеснула руками и обернулась к Джордану.

– Скажи что-нибудь! Ты же за него ответственный!

– Ой, да ладно вам, – перебил Саймон прежде, чем Джордан успел рот раскрыть. – Вы сами-то общаетесь с родителями? А со своими семьями?

Они обменялись быстрыми взглядами.

– Нет… – протянул Джордан. – Но мы и раньше с ними не очень-то ладили…

– Дело закрыто, – отозвался Саймон. – Мы все тут сироты. Круглые.

– Ты не можешь просто игнорировать сестру, – не сдавалась Майя.

– Поспорим?

– Ты же понимаешь, что Ребекка приедет, увидит, что ваш дом похож на съемочную площадку «Экзорциста», а твоя мама даже не сможет объяснить ей, где ты? – Джордан подался вперед, опершись руками о колени. – Твоя сестра вызовет полицию, и твою маму наверняка закроют.

– Я… просто пока не уверен, что готов услышать ее голос, – сказал Саймон, понимая, что этот спор уже проиграл. – Мне сейчас надо идти, но, обещаю, я ей напишу.

– Ну что… – сказал Джордан, глядя на Майю. Он явно хотел, чтобы она заметила, какого прогресса они с Саймоном добились, и оценила.

«Интересно, – подумал Саймон, – они хоть раз виделись за эти две недели, пока меня не было?»

Судя по неловкому молчанию и позам, в которых они сидели до того, как он пришел, сегодня была первая встреча за долгое время. Хотя по ним трудно было сказать. Неплохое начало.

Дребезжащий золоченый лифт остановился на третьем этаже Института. Клэри сделала глубокий вдох и вышла в коридор. Как и обещали Изабель с Алеком, вокруг не было ни души. Шум Йорк-авеню здесь воспринимался далеким и приглушенным. Тишина стояла такая, что, казалось, можно было услышать, как пылинки сталкиваются друг с другом в солнечных лучах. Вдоль стены висели крючки для одежды институтских обитателей. Черный жакет Джейса так и болтался на крючке, пустой, призрачный.

Вздрагивая, Клэри зашагала по коридору. Она помнила, как Джейс впервые показывал ей Институт, легко и непринужденно рассказывая о Сумеречных охотниках, Идрисе, тайном мире, о котором она раньше даже понятия не имела. Клэри наблюдала за ним – ей тогда казалось, что исподтишка, но теперь она знала, что Джейс заметил, – рассматривала, как солнце играет в его светлых волосах, как он жестикулирует изящными руками и как при этом напрягаются его мускулы…

Она дошла до библиотеки, никого не встретив, открыла дверь. И снова почувствовала тот же трепет, что и в первый раз. Круглый зал башни с галереей на втором этаже, прямо над рядами книжных стеллажей. Винтажный стол посреди зала, который Клэри до сих пор называла про себя «Ходжевским», представлял собой вырезанную из цельного бревна широкую столешницу, покоившуюся на спинах двух коленопреклоненных ангелов. Казалось, Ходж вот-вот подойдет к нему, с Хьюго, своим остроглазым вороном на плече.

Тряхнув головой, Клэри побежала к винтовой лестнице в дальнем конце зала. На дело она оделась в джинсы и кроссовки, на лодыжке нацарапала руну тишины. Бесшумно взбираясь по лестнице, она чувствовала, как давит жутковатое молчание.

На галерее тоже хранились книги, но стояли они в застекленных шкафах. Некоторые, в истлевших переплетах, с потрепанными обложками, выглядели очень старыми. Остальные содержали знания об опасных чарах: «Богомерзкие культы», «Демоническая оспа», «Практическое руководство по оживлению мертвецов».

Перед шкафами расположились витрины. В каждой – какой-нибудь редкий, прекрасный артефакт далеких времен: флакончик тончайшего стекла, с гигантским изумрудом на пробке, корона, увенчанная бриллиантом и явно не предназначавшаяся для человеческой головы, медальон в форме ангела с крыльями из шестеренок. А в последней, как и говорила Изабель, пара сверкающих золотых колец в форме изогнувшихся листьев – работа фейри, тончайшая, как паутинка.

Витрина, конечно, была закрыта, но Клэри, закусив губу, начертила на ней открывающую руну, стараясь не сделать ее слишком мощной, чтобы не разбилось стекло и никто не прибежал на шум. Щелкнул замок, она осторожно открыла витрину, сунула стило в карман… и остановилась.

До чего она докатилась? Собралась украсть у Конклава, чтобы заплатить королеве Благого двора, хотя Джейс предупреждал, что ее обещания как скорпионы, готовые ужалить?

Она помотала головой, развеивая сомнения, и замерла. Дверь библиотеки отворилась, заскрипели половицы, послышались приглушенные голоса. Клэри тут же нырнула вниз, распластавшись на стылом деревянном полу галереи.

– Ты был прав, Джейс, – в холодном голосе вошедшего слышалась улыбка. В ужасно знакомом холодном голосе. – Здесь совершенно пусто.

Кровь в венах Клэри заледенела, приморозила ее к полу. Она не могла двигаться, не могла дышать. В последний раз она испытала подобный шок, когда увидела, как отец вонзает меч в грудь Джейса.

Она изо всех сил закусила губу, чтобы не закричать.

Лучи солнца, падавшие сквозь стеклянный купол библиотеки, словно прожектор, высветили на полу мозаику из полудрагоценных камней, стекла и мрамора, изображавшую ангела Разиэля с мечом и чашей. На одном из распростертых крыльев ангела стоял он – Джонатан Моргенштерн.

Себастьян.

Так вот как выглядел брат… Настоящий, живой. В черной броне он казался особенно худым и высоким, лицо было бледное, угловатое, волосы – серебристо-белые. Черные глаза горели жизнью и энергией. Когда они увиделись впервые, он покрасился в брюнета, чтобы стать похожим на настоящего Себастьяна Верлака. Но белый шел ему больше. В последнюю их встречу он парил в стеклянном гробу, как Белоснежка, с отрубленной рукой. Теперь рука снова была на месте, на ней поблескивал серебряный браслет. И никаких шрамов.

А рядом с Себастьяном стоял Джейс. Его золотые волосы переливались в бледных солнечных лучах. Не тот Джейс, которого она представляла неделями: избитый, страдающий, изголодавшийся, раненый, запертый в какой-нибудь клетке, зовущий ее, кричащий от боли… Нет, он был абсолютно таким же, каким она его представляла, когда позволяла себе вспоминать хорошее: здоровый, энергичный, красивый, с румянцем на щеках. Он стоял, расслабленно сунув руки в карманы джинсов, сквозь белую футболку просвечивала метка. Сверху он набросил незнакомый замшевый жакет – коричневый цвет оттенял золотистость его кожи.

Джейс запрокинул голову, подставляя лицо солнцу.

– Я всегда прав, Себастьян. Пора бы уже привыкнуть.

Себастьян оценивающе глянул на него и улыбнулся. Клэри присмотрелась. Улыбка была настоящая… но так ли это на самом деле? Себастьян и ей когда-то улыбался, но оказалось, что все – одна большая ложь.