Ловец из ноосферы

Что-то я отвлёкся. Как бы так подойти к моменту, когда всё пошло не по плану? А никак. Просто однажды, не помню точно день и обстоятельства, но всё изменилось. Я сидел на первой паре и боролся с сонливостью. Подбородок упорно съезжал с подставленного под него запястья, да и локоть как-то неустойчиво упирался в стол. Я был в шаге от того, чтобы всё-таки свалиться спать лицом прямо на парту. Но было совестно перед профессором, которого и так плохо слушали все студенты из-за его непонятных лекций по философии.

«Живое природное тело… Живое вещество… Совокупность организмов в биосфере… Науч. мысль… Теор. соед. природ. и научн.» – записывал я отрывками слова профессора в свой тетради, даже не пытаясь уловить мысль или хотя бы успеть полностью записать её. Если в начале конспекта ещё были хотя бы полные слова, то уже к середине пары расшифровать свои тетрадные записки я не смог бы и сам. А впереди было ещё больше половины лекции. Часы словно остановились, давая волю профессору уплыть в свои рассуждения.

Многие мои приятели-однокурсники к третьему году учёбы вообще перестали посещать занятия. Было скучно, не с кем поболтать. И я постоянно сидел теперь с девчонками за партой: то с одной, то с другой. Или один.

– Ты пишешь одно слово поверх другого, – хихикнула соседка по парте. – Может, сыграем в «морской бой»?

– Не хочу, – буркнул я. Мне этот «морской бой» ещё на первом курсе, мягко говоря, надоел. Соседка, как я посмотрел, даже не напрягала себя конспектированием и просто рисовала в своей тетради. Рисунки разных фей с крылышками внешне подозрительно напоминали её саму.

– Лучше бы меня нарисовала, – сказал я. И тут же монотонный голос профессора резко прервался. Я повернул голову от рисунков соседки и увидел, что препод стоит прямо около меня.

И дальше было необычное. Он, всегда раньше игнорировавший болтовню студентов, начал меня отчитывать и стыдить на всю аудиторию за то, что болтал на паре, потом посмотрел в мой конспект, сказал, что он такой же позорный, как и я сам, и что на экзамене мне придётся туговато. И отпустил всех на перерыв.

Моя соседка, не писавшая конспект вообще, довольно упорхнула. Я остался переписывать конспект «по-нормальному». Злиться смысла не было. Просто мне не повезло вякнуть что-то в неподходящий момент и попасться преподу на глаза.

После короткой перемены профессор внезапно решил не продолжать лекцию. Он сказал:

– А теперь Глеб Андреев расскажет нам, что означает понятие «ноосфера».

Это понятие профессор вдалбливал в нас уже три года, и никто толком не понимал, о чём он говорил всё это время. Удивился ли я тому, что он вызвал меня отвечать? Конечно, идти к доске не хотелось. Я был уже не зашуганным первокурсником, поэтому остался на месте, за партой, но всё-таки начал говорить, лишь бы не молчать совсем:

– На Земле есть разные сферы. Есть атмосфера, гидросфера, литосфера биосфера. Воздух, вода, земля, природа и животные. А есть ещё ноосфера – это невидимая материя, которая влияет на весь мир. В ней витают все знания, мысли и идеи всех людей. В будущем, как утверждал учёный Вернадский, человечество изучит окружающий мир до такой степени, что все накопленные знания из ноосферы напрямую смогут управлять природой и техникой. И каждый человек сможет проникнуть в ноосферу, получить оттуда любую информацию и использовать её на благо. Надо просто продолжать изучать и беречь природу, вот.

К концу своей речи я неожиданно осознал, что понимаю всё, что профессор талдычил на лекциях.

– Все ли спокойно приняли эту идею Вернадского? Не звучит ли то, что вы сказали, как магия? – задал вопрос профессор, сразу переставший на меня грозно смотреть и сменивший тон.

– Конечно, нет. Многие учёные сказали, что это эзотерика, и что Вернадский выдумщик и этот, как его… утопист, вот.

«И я с ними согласен. Бред какой-то», – хотелось добавить мне своё ценное мнение, но я ещё не настолько сошёл с ума.

– Как знаешь, – внезапно ответил профессор и непонятно улыбнулся.

Не знаю, откуда я взял всю эту информацию, причём оттараторил её без запинки. Как в известной поговорке: студент ничего не знает, но на экзамене резко всё вспоминает. По глазам профессора я понял, что сказал что-то близкое к правде. Такое чувство, что мой мозг выудил откуда-то из подсознания всё, что раньше слышал на лекциях, объединил это в слова и предложения, и вложил в мой открывшийся сам собой рот. Честно, я и не думал, что так точно повторю то, что профессор говорил нам все три года обучения философии. Видимо, это просто впиталось само собой.

Он поставил мне высший балл и больше никогда не обращал на меня внимания, хоть я и бывало, отвлекался, спал и разговаривал на лекциях. Профессор явно посчитал, что я понял, о чём он говорил. А я так сам и не понял, как это всё тогда из меня на лекции вылетело.

А понял я это немного позже.

Это был день, когда выпускники школ писали вступительные тесты в университет. Я окончил свой третий курс обучения, но по некоторым предметам всё-таки имел долги. И мне предложили отработать их наблюдателем на экзаменах: я помогал раздавать листы с тестовыми заданиями, и следить, чтобы никто не списывал. Мы, наблюдатели, засекали время, а абитуриенты в аудитории пытались быстро решить тесты. Среди этих выпускников была сестра моей соседки по парте по имени Виктория. Очень симпатичная внешне девчонка, и очень скромная, она ни с кем не общалась и никаких вопросов не задавала. Села и сразу молча уткнулась в тест.

А пока я сидел и лениво наблюдал за будущими студентами, пишущими тест, и одновременно за мухой, пытавшейся вылететь из аудитории через закрытое окно и бившейся об него с завидным упорством. я вдруг почувствовал это. В моей голове внезапно возник вопрос: «В каком году Юлий Цезарь стал великим понтификом?!» Вместе с ним я ощутил настоящую панику, как будто если прямо сейчас не отвечу, то провалю экзамен. Это было как кошмарный сон первокурсника наяву. Ведь я уже почти отучился на юридическом факультете, и все свои тестирования сдал уже много раз. Даже был на хорошем счету у преподавателей. Чего мне было волноваться?

Случайно я посмотрел на Викторию. Девчонка сидела с огромными вытаращенными глазами и паниковала, глядя по сторонам, как будто искала, кто ей поможет. И я сразу понял, что это именно она не может ответить про Цезаря. Откуда-то я знал и её другие мысли: её мечта об историческом факультете висела сейчас буквально на волоске, если она не сдаст тест лучше всех, то придётся поступать в другой вуз, куда хотели её родители, а не она сама. Эти мысли так резко стали моими, как будто Виктория не думала, а кричала мне прямо в ухо. А потом всё стало ещё более странно.

У меня начало покалывать кончики пальцев и спину, как бывает, когда сидя или лежа пережмёшь ногу или руку, и потом распрямляешь, а кровь болюче начинает по ней течь как будто бы заново. Так вот, я внезапно ощутил, как это покалывание – «бурление крови», во мне нарастает и нарастает. У меня быстрее забилось сердце, уши как будто заложило, мне захотелось… Только не смейтесь. Ну, в общем, почему-то я был уверен, что если сейчас подпрыгну, то взлечу. Не хотите – не верьте, но я это точно знал.

Солнечный свет в аудитории резко стал неприятным настолько, что глаза сами собой зажмурились. Я прикрыл их, не в силах сопротивляться. В тот же момент меня куда-то потянуло. Счёт времени я не мог бы вести, потому что как будто мысленно взлетел, перестав существовать, а мир перестал существовать для меня. Всё тело, каждой клеточкой, чувствовало это покалывание бурлящей крови… И я не могу объяснить словами, как, но я понял, что нахожусь не в своём теле, а в каком-то пространстве, где я частица, а вокруг миллиарды таких же частиц. Я понял, что чувствую чужие мысли и могу впустить в себя любую информацию, если только не перестать испытывать такое ощущение полёта среди частиц и покалывания крови. При желании я мог уловить, о чём думал каждый человек в аудитории, их мысли были так близко. Каждая мысль мерцала яркой фиолетовой искрой, и для того, чтобы это увидеть, зрение не требовалось. Только протяни руки и хватай любую искорку. Но в тот раз я искал не мысли, а знание. Точную дату. И я видел, что множество других искр вокруг меня – это информация. Надо было только найти нужную.

Длилось это прекрасное зависание около секунды, потому что я открыл глаза, а ничего не изменилось. Зато я теперь знал про Цезаря. И я поймал взгляд Виктории и показал ей на пальцах цифру: сто шестьдесят три. Она счастливо улыбнулась и бросилась писать тест дальше. Ощущение легкости, эйфории и отсутствия посторонних мыслей сразу же прошло. Тело тоже чувствовало себя как обычно, и я понял, что короткое путешествие в ноосферу (это же была она?) закончилось. Мне стало грустно. Но я стал надеяться, что это был не единственный раз.

И он был не единственный. И моя жизнь стала совсем другой.

Виктория поступила на исторический факультет, как она и мечтала. Она правильно ответила на девяносто девять из ста вопросов теста. Это был лучший результат из всех, и её приняли на единственное свободное бесплатное место в элитной академии в Санкт-Петербурге. Ни до, ни после экзамена она ничего не говорила, как и не спросила, откуда я узнал, о чём она думала, и что надо подсказать ей. И ещё, кстати, отвечу на возможный вопрос: нет. Мы с ней потом не начали встречаться. Возможно потому, что единственным неправильным ответом в её тесте оказался тот самый, про Цезаря.

Ну, что тут скажешь. Ноосфера так легко не даётся! Но это была только первая попытка…

Три, четыре, пять. Глеба идут искать

– Одну секундочку! – заорал Амир, пытаясь спешно натянуть на ходу из комнаты специальную одежду «для гостей», чтобы открыть дверь. Обычной домашней одеждой нам служили шорты и майки. Для посетителей же принято было одеваться. Мы были джентльменами.

– Спокойно, тихо, сейчас всё разрулим! – я тихой крыской подкрался к входной двери. Мы никого в гости не ждали. Так что неплохо было бы подслушать, кто это пришел.

– Тссс, – шепнул кто-то за дверью. – Не мельтеши.

Я подождал второго звонка в дверь. Амир к тому времени полностью оделся и встал наготове на входе в гостиную. Но у меня было нехорошее предчувствие, и я не спешил открывать.

Когда второй звонок истерически проорал несколько секунд, я соизволил спросить:

– Кто там?

– Мы к Андрееву, – раздался за дверью нетерпеливый девичий голос, смутно, кстати, знакомый.

– Я не жду гостей, до свидания, – ответил я и собирался уже свалить, как мужской голос за дверью сказал:

– Мы по делу о старушке в квартале Понкри.

Чтооо?! Откуда эти непойми кто знают?..

– Вы ошиблись адресом, досвидули! – крикнул я двери и направился к себе в комнату. Амир тоже скрылся у себя, покачав головой. Из его комнаты снова донеслось умиротворяющее бренчание на гитаре, которое до этого прервали наши нежданные гости. Я сходил на кухню, чтобы сделать себе пару бутербродов, и пошёл в свою комнату.

Едва я вошёл, то застыл на месте: там были люди. Двое. Мужик в плаще и в шляпе, выглядевший как какой-нибудь сыщик из прошлого века, причём именно из чёрно-белого фильма. У него и усики, и бородка имелись, поэтому сначала он показался мне сильно взрослым. И девушка, тоже в пальто и шляпе. Из-за такого модного наряда я не сразу понял, кто это, но я её точно знал. Это была Арина – да-да, та самая зануда-староста с моего факультета. Арина, которая сейчас должна была поглощать пиццу и смотреть кино с моими бывшими одногруппниками Уинстоном и Джонатаном, на другом конце города.

– Это ещё что такое? – внезапно выбесился я. Моё первое удивление сменилось злостью, когда я понял, что ничего не понимаю, именно из-за наличия Арины в моей комнате. Её спутника я не знал, так что на него мне было всё равно. – Ты как сюда… Вы как сюда попали?!

Арина была очень довольна собой. Она улыбалась во весь рот:

– Пришлось поспешить к тебе в гости. Есть дельце.

– Какое ещё дельце? Вы частную собственность нарушаете, аллё!

– Не привлекай внимание соседа, – вмешался парень. – Говори тише.

– Вы совсем оборзели? В моём доме вламываться, да ещё и командовать? Ну вообще… – возмутился я до крайности. Но всё же сбавил громкость. Не хватало ещё Амиру это услышать, он и так перенервничал вчера.

– Заметим, справедливости ради, что это не твой дом, а студенческое общежитие, – занудно поправила меня Арина. Ужас какой.

– А ты вообще как тут оказалась? Следила за мной? – прищурился я. Она не вызывала у меня тревожности, а вот насчет парня я пока не определился. Но вряд ли они оба были как-то для меня опасны. Хотя их проникновение в мою комнату… Ну, признаю, мне было не по себе.

– Срочный вызов на работу. Я передвигаюсь быстрее, чем метро, – нагло ухмыльнулась Арина. – Ты это мог сейчас заметить, – обвела она рукой комнату.

– Это я – ваша «работа», что ли? А сюда вы как пролезли? – не отставал я.

Парень тяжело и громко вздохнул.

– Если ты соизволил бы дать гостям присесть и спокойно с толком и расстановкой всё объяснить, мы могли бы не тратить столь много времени на ерунду.

– Вы не гости, я вас не звал! – упёрся я, словно Арина. Занудство заразно, видимо. Было ли мне интересно узнать, зачем они пришли? Нет. Не очень-то. Они оба мне не нравились, и желание выставить их вон из своего дома было сильнее врождённого любопытства. Было ли интересно, как они попали в комнату? Да. Поэтому отпираться дальше не было смысла. Да и они явно не отстали бы так просто. Не драться же с ними, тем более, неизвестно, кто кого бы уложил. Парень был выше меня, например. И ещё у него в руке был длинный зонт-трость. А Арина, возможно, тоже смогла бы надрать мне зад, она была довольно крепкой на вид.

– Ладно уж, садитесь. Только ненадолго, – сказал я и, не удержавшись, проворчал себе под нос: – Козлиная бородка.

Тип в шляпе, конечно же, всё услышал и невозмутимо переспросил:

– Что?

– Что? – сделал я невинные глаза.

– Проехали, – сказала Арина. Она уселась на подоконник и начала выпендриваться: – Значит так, Андреев. Сейчас ты узнаешь обалденную новость, от которой упадёшь!

«Ну чисто училка. Андреев, блин,» – подумал я, на этот раз не вслух. Самые противные учителя в моей школе точно с такими же раздутыми от гордости лицами всегда фамильничали и типа интригу создавали из знаний, которые ещё не донесли до учеников.

– Мы знаем, что у тебя есть особенность, – продолжила Арина. – Не спрашивай, откуда. Это ты сможешь узнать только если… Неважно. И ты используешь эту свою особенность в одиночку. Так вот, есть некое сообщество людей с такой же особенностью.

– Мы тоже знаем, как проникнуть в Ноосферу, и использовать её на благо человечества. Только мы делаем это не по наитию и не в одиночку, – вклинился парень. – Есть группа людей, которая изучает Ноосферу системно. Не просто пользуется своим даром, как, например, ты. А копит эти знания, делится ими друг с другом, и пытается привести эти знания к общим законам и правилам. Наша цель – привести мировое устройство в порядок. Использовать наши знания о Ноосфере для этого. И нам нужны люди, владеющие даром проникать в неё, активные и способные. Поэтому мы пришли к тебе. Хотим предложить сотрудничество.

Я молчал и ждал продолжения. А что тут можно было ответить? Ко мне практически пришли агитаторы, как будто перед выборами. Я, конечно, всегда в глубине души надеялся, что есть ещё другие люди с таким же даром, как у меня. Но сейчас их разговор напоминал вовсе не объединение единомышленников, а какое-то завлекалово в секту. И вообще, парень мне не нравился всё больше и больше.

– Смотри, он тебя абьюзит. Не даёт самой договорить и перебивает. Типичный мужлан, – сказал я Арине.

– Не испытывай моё терпение, – кашлянул парень. Но я не чувствовал от него злобы, иначе промолчал бы. А так, хотелось немного пораздражать его в отместку за вторжение. Вдруг это сработало бы, и они плюнули бы и ушли?

– Я тебя даже не знаю, хотя, вообще-то, воспитанные гости представились бы.

– Моё имя вряд ли что-то скажет тебе, – чванливо ответил парень. – Ну так и быть. Меня зовут Корнелиус эль Тонк Септимус Третий. Я наследник древнего рода Септимусов и продолжатель родовой профессии. Но можешь звать меня Корней.

Хоть это и было вроде бы смешно, но я почему-то понял, что он не врёт. И гордость его распирала такая, которую сложно сыграть намеренно. Да и Арина не хихикнула, значит, серьёзно к нему относилась. Я решил поверить ей как более адекватному человеку, ну и своим ощущениям тоже. И не стал стебаться над именем. Парню, кстати, оно подходило как влитое.

– Ну, а я простой парень, Глебка Андреев. Наследник папы с мамой, студент заочки. Немного работал этим летом в сети кофеен «Братья Кексики» на проспекте Вернадского. Иногда играю в Доту, даже, кстати, неплохо. Нравится азиатская кухня и борщ. Но вы уже это и так знаете наверняка, раз следили за мной. Так кто же вы? Частные детективы, миллиардеры, плейбои и мизантропы?

– Смотри, петушится перед тобой. Хочет насмешить шутками-самосмейками, чтобы потом залезть под юбку. Типичный мужлан, – сказал Корней Арине.

– Я не так разговариваю! И не корчу такую рожу! – возмутился я.

– ВЕсли честно, было похоже, – возразила Арина. – Слушай, мы понимаем, что ты пытаешься оттянуть неизбежное. Ты знаешь, что мы пришли не просто так, и никуда от нас не денешься. И сопротивляешься новому, хотя самому интересно, что мы хотим предложить.

– Неа, не интересно. Я могу отчислиться из универа и переехать в другой город или страну. Если вы будете меня доставать, я найду способ от вас избавиться.

– Но почему? Ты же не можешь сейчас не сгорать от любопытства, это твоя врождённая черта характера.

– Типичная ошибка девчонок в том, что они уверены, что всё про всех знают, – пожал я плечами. – И почему вы так разговариваете, как будто вы – одно существо? Всё «мы» да «мы». За себя бы говорила.

– Каждый из нас – часть Ноосферы, и Ноосфера – часть каждого из нас, – с видом знатока изрёк Корней. Частично он был прав. Они оба меня раздражали уже как одно неугомонное целое.

– Звучишь, как сектант. Именно поэтому я и не хочу вас выслушивать. Вы пришли, чтобы испортить мне жизнь и заманить в свою секту. А я ничего подобного не хочу, поэтому даже врождённое любопытство во мне мудро решило не разевать свою варежку и подождать, пока вы уйдёте. Я одиночка, и хочу оставаться одиночкой. Ещё не хватало задолжать какой-то секте за непонятно какие новые знания и сомнительное покровительство, или что вы там хотите предложить. Такие долги потом дорого обходятся. Тем более, если речь и вправду касается ноосферы.

Когда я говорил, на их лицах впервые возникло что-то вроде недовольства. А значит, я был прав.

– Кхм, ну мы ведь тогда можем и по-другому поговорить, – изрёк Корней, покачивая ногой. На скромной табуретке он сидел, как будто это трон: с прямой спиной, но при этом в полурасслабленной позе. Как будто это он тут главный, а не хозяин комнаты, то есть я. Я-то, в свою очередь, всегда сидел только в позе креветки.

– Ну вот ты и показал настоящее лицо своей корпорации! – хмыкнул я. – Моральное давление начал оказывать? Абьюзер!

– Смотри, – Корней полез в карман своего тренча. Я надеялся, что там было не оружие. Параноик я знатный, конечно. В руке Корнея оказался бумажный фотоснимок. Он протянул его мне полюбоваться. На снимке был я.

Оставайся, мальчик, с нами

Когда это фото было сделано, я не помнил: просто какая-то фотка как будто на паспорт. Обычная, в общем. А ещё на нем было подписано, точнее, даже напечатано моё полное имя, дата рождения и тот адрес общежития, в котором мы с Амиром сейчас и жили.

– Это фото уже некоторое время хранится в нашей базе данных. И всплывает частенько, когда мы узнаём о каких-нибудь подозрительных ситуациях. Например, вчера этого парня с фотокарточки видели убегающим из дома номер восемнадцать в квартале Понкри, где произошел обвал крыши в квартире пожилой леди. Саму леди обнаружили убитой, кто-то свернул ей шею и сбежал незамеченным соседями. Хотя шум, конечно, слышал весь квартал. А месяцем ранее это фото опять мозолило нам глаза, когда очевидцы видели именно такого парня рядом с музыкантом, который подрался в баре – и здорово, кстати, начистил ему лицо – с другим музыкантом из-за того, что тот якобы сплагиатил его песню и продал на стриминговый сервис. Песня, кстати, полный отстой, не понимаю, из-за чего там вообще было драться. Я послушал из интереса. Ещё чуть ранее этот же парень с фото, ну или точный его близнец, участвовал в судебных разборках: там оказалось что жена при разводе утаила от мужа целую квартиру, в которой они раньше жили, и он несколько лет платил за аренду этой квартиры. А на суде оказалось, что квартира принадлежала хитрой жёнушке, и муж платил за аренду её семье. А потом ещё и при разводе мог бы не узнать об этом, но якобы тот парень подсказал ему. Откуда он это узнал – загадка. Возмущённые жена и её родня утверждали, что знать его не знают, и у мужа такого друга раньше не было, а тут вдруг появился и сообщил ему то, чего никак не мог знать. Они очень обеспокоены, кстати, и по сей день, и ещё продолжают искать, что же это за странный парень. Не позавидую, если они его найдут. Всё-таки лишились половины квартиры и ещё за моральный ущерб теперь должны мужу заплатить. Я мог бы еще долго продолжать, но именно вчерашнее дело в квартале Понкри заставило нас срочно выдвинуться к тебе. Ты можешь попасть в плохую ситуацию, Глеб. Да ещё и твой друг заодно. К вам со дня на день могут прийти копы. И мы решили вмешаться.

– Хотя наблюдать и дальше за твоими милыми приключениями по всему городу, когда ты пытался помогать людям разоблачать воровство и враньё, было довольно увлекательно. Но рано или поздно ты не мог не попасть в переплёт с полицией, Робин Гуд – одиночка, – добавила Арина с довольно милой улыбкой, как будто бы сожалея, что приходится сообщать плохие новости. – Ой, ты какой-то нервный!

– Ладно, понял, – мрачно ответил я. – Я под колпаком.

По своему отражению в зеркале на стене я увидел, что весь исчесался во время речи Корнея: и нос, и щеки, и даже подбородок. Всё было красное, как у чрезмерно стыдливого рака. Неловко было слушать про свои похождения, особенно когда их стали почти что хвалить. Чтобы занять руки, я взял свой телефон и стал глазеть на него, как будто там что-то важное. На самом деле экран был пустой.

– Итак… – протянул Корней.

– Итак? – повторил я.

– Ничего больше не хочешь узнать?

– Вы что за организация-то такая? – не выдержал я. – Откуда вы про мои дела знаете? Хотя ладно, это понятно. Следили. Лучше скажите, чем вы вообще занимаетесь и как собрались мне… помогать? Если вообще помогать.

Арина активно закивала, типа: «Да-да, помогать». А Корней с довольной рожей произнёс:

– Всех своих секретов мы тебе сразу, конечно, не откроем. Но именно сейчас мы в силах помочь тебе не встрять в удручающие разборки с полицией из-за вчерашнего происшествия в квартале Понкри. Вместе с тем мы можем взять тебя под своё попечение и обучить тому, что знаем. А знаем мы многое, ведь наше общество давно копило эти знания, десятилетиями. И за эти десятилетия, которых у тебя, понятное дело, не было, мы научились управлять своим даром гораздо лучше, чем мог бы научиться такой одиночка, как ты. Ты же ничего не знал и путешествовал в Ноосферу наугад? А ведь в Ноосфере есть своя наука, своя логика. Многое невозможно узнать, летая туда наобум. Ну и, говоря откровенно, негоже иметь дар касания к Ноосфере и ничем за это не отплатить миру. Только черпать и черпать из неё знания в свое удовольствие, и не возвращать ничего – это неправильно. И даже может притянуть неприятности в качестве мести.

Я слушал и помалкивал. Чем дальше, тем меньше мне нравился этот парень и его длинные словоизвержения. И с тем, что я якобы таскаю из ноосферы знания только в своё удовольствие, Корней знатно переборщил. Зубы мне заговаривал. Когда он уже к делу-то перейдёт?

– А как конкретно вы поможете скрыть то, что нас с Амиром видели соседи в Понкри? – спросил я.

– Мы поможем найти настоящего убийцу. А во время поисков будем наблюдать, чтобы это дело не повесили на вас с другом, – уверенно ответил Корней. – Арина хороший юрист, она с полицией умеет общаться как следует.

– Она универ только оканчивает. Ну ладно, допустим. А что от нас нужно будет взамен?

– Ну, твой друг точно ничего за это не должен. Он просто будет под защитой, о которой даже и не узнает. Если, конечно, никто не проболтается ему.

– Под «никто» он имеет в виду только тебя, – подсказала зануда Арина. – Мы не болтливые.

– Ага, я уже заметил. А что нужно будет от меня?

Корней слегка замялся.