Слепой цирюльник

Они прошли по лабиринту коридоров на палубе D, и Пегги постучала в дверь каюты. Услышав в ответ замогильный стон, она открыла дверь. В каюте было темно, если не считать слабой лампочки, горевшей над умывальником. От открывшейся глазам сцены – каюта раскачивалась из стороны в сторону, в иллюминатор летели брызги дождя – Морган слегка содрогнулся. Две или три марионетки с бессмысленными лицами сидели, привалившись к переборке, и раскачивались вместе с судном, отчего их головы жутко кивали в унисон. Ремни и крючки для проволок на них зловеще звякали; сами марионетки, увесистые, примерно по четыре с половиной фута ростом, сверкали золотыми доспехами, алыми плащами и пестрыми «драгоценными» украшениями. Лица, обрамленные грозными бородами из темной шерсти, ухмылялись из-под островерхих шлемов. Пока они раскачивались на волнах, могучего сложения мужчина с круглым смуглым лицом сидел на диванчике, уложив себе на колени еще одну марионетку. В этом тусклом свете он штопал на кукле плащ длинной иглой с синей ниткой. Время от времени он поглядывал на темную койку, где метался и стенал кто-то грузный.

– Je meurs! – донесся с койки трагический шепот. – Ah, mon Dieu, je meurs! Ooooo! Abdul, je t’implore…[4]

Абдул пожал плечами, сощурился, глядя на свою иголку, снова пожал плечами и сплюнул на пол. Пегги закрыла дверь.

– Ему не лучше, – сообщила она, хотя это было очевидно и без слов, и они двинулись в сторону каюты, где их дожидался Уоррен.

На самом деле Моргану и не хотелось задерживаться там после того, что он мельком увидел. То ли из-за дождливой ночи посреди ревущей Атлантики, то ли из-за приступа послеобеденной корабельной тоски, которая не желает проходить без веселящей выпивки, но ему очень не понравился вид тех ухмыляющихся кукол. Хуже того, это беспричинное ощущение потянуло за собой другое: впереди их ждут неприятности. Тут не было никакого ч. т. д.[5] или логического обоснования. Однако он довольно резко оглянулся, когда они дошли до бокового прохода, ведущего к каюте Уоррена.

Этот проход примыкал к главному коридору, и в нем помещалось всего по две каюты с каждой стороны. Уоррен устроил засаду в крайней слева, рядом с дверью, ведущей на палубу С. Белеющая в темноте дверь каюты была приоткрыта и зафиксирована крючком. Морган постучал, как было условлено, после чего они проскользнули внутрь.

Горела лишь одна лампочка над нижней койкой. Уоррен опасливо примостился на самом ее краешке. Выглядел он встревоженным.

Морган проговорил резко, хотя и вполголоса:

– Что-то случилось?

– Много чего, – ответил его приятель. – Садитесь и ведите себя как можно тише. Мне кажется, ждать нам предстоит долго, с другой стороны, никогда не угадаешь, что именно выкинет этот шутник. Вальвик отправился за содовой. А у нас все готово. – Он кивнул на вентиляционное отверстие высоко в переборке, соединявшееся со смежной каютой. – Если кто-нибудь туда войдет, мы мгновенно его услышим. И тогда мы его сцапаем. Более того, я так загнул крючок на своей двери, что, как бы тихо он ни вошел, шуму будет не меньше, чем от сигнализации.

Уоррен умолк и довольно нервно потер щеку, пристально оглядывая сумрачную каюту. Полотенце с головы он снял, однако из-за марлевой повязки и пластыря волосы у него все равно стояли дыбом, словно у домового. Лампочка над койкой освещала только половину лица, и было видно, как на виске у него пульсирует жилка.

– Кёрт, – позвала девушка, – что не так?

– Боюсь, что абсолютно все. Старина Вальвик перед ужином отправился к капитану Уистлеру…

– И?

– Даже не знаю, насколько вы, ребята, были серьезны, когда мы сидели и выдумывали разных там международных мошенников. И вот невозможное случилось. Мы оказались правы. На борту действительно имеется разыскиваемый всеми полициями мира негодяй, и это без шуток. Он охотится за изумрудом старика Стертона. А еще он убийца.

У Моргана засосало глубоко под ложечкой, и не только из-за качки. Он спросил:

– Ты это сейчас серьезно или все-таки…

– Еще как серьезно. И Уистлер тоже. Вальвику удалось его разговорить, потому что Уистлер очень нуждался в совете. История старины Вальвика довольно путаная, но хотя бы это я понял. Уистлер не знает, сохранить все в тайне или же объявить по громкой связи всем пассажирам. Вальвик посоветовал второе – на море так принято. Однако Уистлер говорит, у него уважаемое судно, «семейный» лайнер – и прочую ерунду в том же роде…

Морган присвистнул. Пегги подошла и уселась рядом с Уорреном. Она решительно возразила, что это чепуха и она этому не верит.

– Кто он, Кёрт? Что им о нем известно? – спросила она.

– Только это. Никто, похоже, ничего не знает, кроме того, что он путешествует под чужим именем. Помните, я вам рассказывал сегодня днем, что Уистлер, когда я зашел в радиорубку, вроде бы ругался с радистом? Так вот, речь об этом и шла. Он получил радиограмму. К счастью, Вальвику хватило сообразительности выпросить у Уистлера копию послания. Взгляните.

Он вынул из внутреннего кармана конверт, на задней стороне которого было коряво написано:

Капитану парохода «Королева Виктория», открытое море. Подозреваемый, ответственный за случай со Стелли в Вашингтоне и убийство Макги у нас, находится на борту вашего судна под чужим именем. Федеральный агент прибывает из Вашингтона сегодня вечером, дальнейшая информация последует. Пронаблюдайте за подозрительными пассажирами, сообщите о подозреваемых.

Арнольд, комиссар управления полиции Нью-Йорка

– По поводу убийства Макги мне ничего не известно, поскольку это случилось в Нью-Йорке, – продолжал Уоррен, – но о деле Стелли я кое-что знаю, потому что поднялась невероятная шумиха, да и сам случай какой-то мистический. Он имеет отношение к британскому посольству. Стелли вроде бы весьма известный английский знаток драгоценных камней и ювелир…

– Погоди-ка! – перебил Морган. – Ты имеешь в виду того парня с Бонд-стрит, который делает ожерелья для королевских особ, а потом публикует их фотографии в газетах?

– Весьма вероятно, – проворчал Уоррен. – Получается, он приехал в Вашингтон, и жена британского посла попросила его починить или переделать ее ожерелье. Подробностей я не знаю, никто их не знает. Но однажды вечером он благополучно вышел из британского посольства с ожерельем, а спустя четыре часа его нашли где-то на Коннектикут-авеню. Он сидел на тротуаре с разбитым затылком, привалившись к фонарному столбу. Он не умер, но до конца своих дней останется парализованным идиотом, неспособным говорить. Похоже, это излюбленный прием нашего шутника. Он вроде бы и не убивает, зато так лупит по голове, что лучше бы его жертвы умерли…

Господи! – воскликнул Уоррен, стискивая и снова разжимая кулаки. – Уж не этого ли избежал я сам в соседней каюте, просто парень промахнулся, когда корабль качнуло.

Наступила тишина, показавшаяся зловещей из-за скрипа переборок и рева волн за бортом.

– Слушай, Пегги, – задумчиво протянул Морган, – тебе бы лучше не лезть в это дело, старушка. Это уже не смешно. Ступай наверх, в бар, подбей каких-нибудь простачков на партию в бридж. Если этот бандит заявится за остатком пленки, мы тебе потом расскажем, а пока что…

Девушка отвечала запальчиво:

– Как бы не так! И нечего меня запугивать. Сами-то то вы те еще храбрецы, как я погляжу. Может, начнем уже рассказывать страшные истории? Если вы с самого начала боитесь этого типа…

– Да кто это его боится? – выкрикнул Уоррен. – Послушай, детка. Раз так, мне придется кое-что прояснить. Когда я до него доберусь… – Он поглядел на нее с насмешкой, заметив, что она слегка вздрогнула от стука в дверь.

Капитан Вальвик с двумя большими сифонами с содовой, наклонив голову, протиснулся в дверь и закрыл ее за собой с каким-то таинственным видом.

Морган навсегда запомнил следующие два часа (может, три) из-за бесконечной игры в города, которую они затеяли, чтобы скоротать время. Капитан Вальвик – радостно подмигивавший и совершенно безмятежный – настоял, чтобы погасили лампочку, и набросил крючок на приоткрытую дверь, сквозь которую проникало достаточно тусклого света из коридора. Первым делом он выдал каждому по чудовищной порции виски с содовой, после которой они снова ощутили вкус приключения; затем усадил их в нелепый кружок на полу, поставив бутылку в центре вместо лагерного костра, а затем снова наполнил их стаканы.

– Ваше здоровье! – произнес капитан, салютуя стаканом в тусклом свете. – Йа вам говорийт, вот это жизнь! Шёрт! Но йа даже жалею капитана Уистлера. Ха-ха! Этот старый краб почти спятил, точно, из-за негодяя, который любит красть ценности. Он боится, что негодяй ограбляйт английского герцога, он уговаривает герцога запереть изумрудного элефанта в капитанский сейф. Но герцог показал ему кукиш. Он сказал: «Элефанту лучше у меня, чем в твоем сейфе, есть там вор или нет». Капитан сказал «нет». Герцог сказал «да». Капитан сказал «нет». Герцог сказал «да»…

– Послушайте, необязательно затягивать интригу, – перебил Морган, делая еще глоток виски. – До чего они договорились?

– Йа не знаю точно до чего. Но йа пожалел старого краба. Ладно, давайте уже играть в города.

Игра шла мучительно, но во многих смыслах бодрила. По мере того как уровень виски в бутылке понижался, Уоррен с капитаном затевали все более долгие и ожесточенные споры. Потому что капитан, когда наступала его очередь называть населенный пункт, вечно выискивал какой-нибудь Йморгеникенбург или Скуф, уверяя, что это в Норвегии. Уоррен гневно высказывал сомнения в его правдивости. Тогда капитан заявлял, что у него там живет тетушка. Поскольку это нельзя было считать доказательством prima facie[6], он принимался излагать длинный и запутанный анекдот о своей родственнице, по дороге приплетая истории об остальных членах семьи, какие приходили ему на ум. Часы Моргана тикали, всякая жизнь на судне постепенно затихла, потонув в ревущей ночи, а они все слушали и слушали о брате капитана Августе, его кузене Оле, племяннице Гретте и дедушке, который служил церковным старостой. В главном коридоре время от времени звучали шаги, однако никто ни разу не свернул в боковой проход. В каюте становилось душно…

– Мне… мне кажется, он вряд ли придет, – прошептала Пегги, первый раз за все время возвращаясь к теме. В ее словах угадывалась смутная надежда.

– Здесь жарче, чем в аду, – пробурчал Уоррен. Стаканы с графином слабо звякнули на полке, соглашаясь. – В любом случае мне надоело играть. Кажется…

– Тише! – перебил Морган.

Он кое-как поднялся с пола, держась за край койки. Они все почувствовали это: ужасный сквозняк, который пронесся по коридору, громыхая крючками на дверях, – а потом рев бушующего океана сделался громче. Дверь на палубу D распахнулась.

И не закрылась. Теперь уже все вскочили на ноги, дожидаясь, пока дверь зашипит сжатым воздухом из клапана и хлопнет, вставая на место. Двери на лайнере были тяжелые, и в ветреную погоду приходилось проскакивать быстро. Однако уже нескончаемо долго что-то, похоже, удерживало дверь в полуоткрытом положении, и сквозняк не утихал. «Королева Виктория» взмыла на волне, устремилась вниз, заваливаясь в долгом падении на правый борт, а дверь так и оставалась открытой. Было невозможно различить какие-либо другие звуки за безумным скрипом всего судна, однако у Моргана возникло жутковатое ощущение, что дверь не закрывается, потому что не может, потому что кто-то застрял там, угодил в ловушку и страдает от боли, зажатый между черным морем снаружи и уютным безопасным теплом внутри.

До них донесся стон. Слабый голос в коридоре вроде бы бормотал что-то, бормотал, тоненько повторяя одно и то же.

– Уоррен! – услышали они. И еще раз: – Уоррен… – После чего голос затих от боли.

Глава пятая

Явление изумрудного слона

Морган едва не врезался головой в гардероб, пока пытался непослушными пальцами снять с двери крючок. Он распрямился, протиснулся наружу и позвал Вальвика за собой.

Там явно что-то застряло. Что-то небольшое и изломанное лежало между рамой и тяжелой хлопающей дверью – женщина, которая упала головой вперед, зацепившись за шестидюймовый порог. Она была без шляпы, и ее растрепанные каштановые волосы, упавшие на одно плечо, бешено трепал сквозняк. Лица не было видно. Ее руки, торчавшие из рукавов зеленого пальто, отделанного мехом, слабо ощупывали пол, пальцы двигались так, словно она играла на фортепьяно, и это было жутко. Голова и все тело перекатывались из стороны в сторону в такт качке. И с каждым новым движением по прорезиненному покрытию коридора все дальше растекалась тонкая струйка крови.

Морган шире распахнул дверь, подпирая плечом, а капитан Вальвик подхватил женщину на руки. Затем дверь с грохотом захлопнулась, и сквозняк, от которого их уже знобило, утих.

– Это кровь, – произнес Вальвик неожиданно, понижая голос. – Смотрите! Кровь из носа. Ее били по затылку…

Голова девушки безжизненно покоилась на сгибе его локтя, и он передвинул руку, словно понимая, что до нее нельзя дотрагиваться в том месте. Пострадавшая была с виду сильная и гибкая, с густыми бровями и длинными ресницами, довольно привлекательная, несмотря на бледность, особенно заметную из-за румян на щеках; вот только черты ее были какими-то чеканными, словно выбитыми на греческой монете, отчего лицо казалось не столько красивым, сколько тяжеловесным. Ее горло дернулось, когда голова перекатилась набок. Тяжело дыша, с крепко зажмуренными глазами, она, похоже, силилась что-то сказать.

– Давайте сюда, – шепотом позвал их Уоррен от двери каюты.

Они внесли девушку внутрь, дрожавшая Пегги посторонилась, пропуская их, помогла уложить пострадавшую на койку и зажгла тусклую лампочку над ней. Морган закрыл дверь.

Пегги совсем побледнела, однако, поддавшись внезапному порыву, механически схватила с вешалки полотенце и вытерла кровь под носом и на губах неподвижной девушки.

– Кто… кто это? Что…

– Налейте виски, – коротко приказал капитан. Моргая бледно-голубыми глазами, он медленно выдохнул через усы; проведя пальцем под затылком женщины, он нахмурился. – Йа не знаю, но, может, она сильно ранена. Ха! Поворачивайте ее на бок, а вы намочите тряпку. Мне пришлось узнать кое-что из того, что знает доктор, потому что доктора нет на торговых судах… Ха! Может быть…

– Я ее раньше видел, – сказал Уоррен. Он твердой рукой налил в стаканчик виски, а потом поднес к губам девушки, когда капитан приподнял ей голову. – Придержите… Посмотрим, удастся ли мне разжать ей зубы. Черт побери! Да она мотает головой, словно мул… Это и есть та девушка, которую я видел в радиорубке сегодня днем, она была там, когда я получил радиограмму. Так вы думаете, у нее череп разбит?

– Она могла… – тонким голоском начала Пегги, – она могла упасть…

– Ха-ха-ха! – разразился капитан, запрокинув голову. – Упала, как недавно падал мистер Уоррен в соседней каюте, могу спорить. – Он все еще ощупывал затылок девушки, лицо его выглядело насупленным и озадаченным. – Хо! Йа не знаю, только йа не думаю, что у нее череп разбитый, ничего такого нет. Смотрите, ей больно, когда я щупаю, а? А так не бывает, когда голова разбитая… – Он с присвистом вдохнул. – Давайте ей еще виски. Вот так.

– Клянусь, я слышал, что она назвала мою фамилию, – прошептал Уоррен. – Хэнк, ты уже намочил полотенца? Приложи сюда. Ну же… э… мэм, – произнес он, явно не зная, как ее уговорить, – сделайте глоточек… Ну, будьте умницей!.. Давайте же!

По его лицу блуждала безумная ободряющая улыбка, когда он стукнул стаканом о ее стиснутые зубы. По побелевшему лицу прошла судорога. «Королева Виктория» упала вниз с пенного гребня волны, встав едва ли не вертикально, отчего всех их отшвырнуло на переднюю переборку, и они ощутили, как содрогаются на воздухе гребные винты, выскочившие из воды. Однако ощутили они не только это. Все было проделано плавно, почти без сквозняка и без всяких хлопков, однако дверь на палубу D снова открылась и закрылась.

Все молча застыли посреди громыхающей каюты. Уоррен, шепотом ругнувшись, когда содержимое стакана расплескалось во все стороны, резко развернулся на месте. На его лице под всклокоченными волосами отразилось зловещее торжество. Они ждали, держась за мебель…

Кто-то силился сбросить крючок с двери соседней каюты.

Последовала сложная пантомима, пока они пытались объясниться друг с другом. Морган старательно выговаривал одними губами: «Пусть войдет внутрь» – и тыкал большим пальцем в сторону смежной каюты. Вальвик с Уорреном закивали: все они неистово размахивали руками, мотали головами и старались оказаться поближе к двери в коридор, не растянувшись при этом во весь рост на полу. Уоррен сердито сверкнул глазами на Пегги, проговорив беззвучно: «Ты останешься здесь», – при этом он указал на девушку на койке, а затем яростно потыкал пальцем в пол. Ответив ему не менее яростным взглядом, Пегги, непокорно выпятив нижнюю губу, принялась отрицательно мотать головой, пока волосы не упали ей на глаза. Он повторил свой приказ, сначала с умоляющим видом, затем беззвучно изобразив, как душит кого-то. Лайнер, достигнув подошвы волны, принялся карабкаться на очередной крутой вал…

В соседней каюте зажегся свет…

По полу каталась, бешено громыхая, бутылка из-под виски. Капитан Вальвик метнулся за ней, словно человек, догоняющий собственную шляпу, унесенную ураганом. Пантомима продолжалась, гротескная в тусклом свете лампочки над койкой, по которой перекатывалась девушка с бледным лицом…

Дверь соседней каюты грохнула.

Было непонятно, захлопнул ее ветер или человек. Уоррен рванул дверь, пластырь у него на лбу белел, словно знамя, когда он ринулся в коридор. Морган, следуя за великанской фигурой капитана Вальвика, полетел головой вперед, но успел схватиться за поручни в коридоре как раз вовремя, чтобы устоять, когда корабль снова начал зарываться носом. Дверь, ведущая на палубу D, уже закрывалась.

Либо злоумышленник оказался слишком проворным для них, либо они его спугнули. Насмешливо подмигнув, резиновая окантовка двери дошла до рамы и встала на место, надраенный пневматический клапан мягко выдохнул. Перекрывая душераздирающий скрежет измученного дерева, когда весь лайнер словно накренился над краем чудовищной катальной горки, Уоррен завопил и кинулся к двери. Стоило ему открыть ее, как им в лицо ударил порыв ветра; их расшвыряло по сторонам, когда лайнер снова упал к подошве волны, и ветер унес слова капитана Вальвика, выкрикнувшего что-то насчет «быть осторожнее», и «держаться за поручни», и «ближе к ватерлинии».

Водяная пыль брызнула Моргану в лицо, когда он кое-как выбрался в темноту. Из-за этих брызг и ревущего ветра он на мгновение ослеп. Ветер пронизывал, заставляя цепенеть от холода, ноги скользили по мокрым металлическим пластинам палубы. Шквал пронесся рядом, свистя и издавая барабанные дроби. Несколько огоньков где-то в вышине вспыхнули белым светом, засверкали на серо-черных боках вздымавшихся волн, блестевших, словно полированное дерево, а затем мокрая палуба с болезненным скрежетом накренилась под грохот воды, и водяная дымка взмыла в небеса призрачной гривой. Морган вцепился в поручни на переборке, кое-как восстановил равновесие и прикрыл глаза ладонью.

Они находились на наветренной стороне судна. Палуба D была длинная, довольно узкая и очень скупо освещенная. Морган увидел, как она начинает подниматься на очередной волне, и тогда он заметил злоумышленника. Тот лишь немного опередил их, он не держался за поручень, а, наклонив голову, торопливо двигался к носу корабля. Даже в тусклом желтоватом свечении с верхней палубы они разглядели, что человек несет что-то под мышкой. И это круглая черная коробка, плоская, дюймов десяти в диаметре…

– Готовьсь, ребята! – восторженно воскликнул Уоррен, хлопая по поручню. – Готовьсь, ребята! – (Палуба снова пошла вниз.) – Держитесь! – Он ткнул пальцем вперед. – А вот и наш сукин сы…

Остатка фразы они не услышали, хотя он вроде бы продолжал что-то говорить. Все кинулись за ним. Далеко впереди Морган видел, как фонарь на высокой фок-мачте взмыл вверх, назад, а затем устремился вниз, словно ныряльщик. Он подумал (и думает до сих пор), что не стоило им так бежать по палубе, можно было просто зацепиться локтями за поручень и съехать вниз, словно с гигантской водяной горки. На самом деле они двигались так быстро, что он опасался, сумеют ли они вовремя остановиться, или их так и понесет дальше, к высокому стеклянному заграждению на носу, защищавшему переднюю часть палубы от ярости ветра. К этому моменту добыча почуяла их. Злоумышленник уже добрался до поворота палубы рядом со стеклянным заграждением, когда услышал топот погони; скрытый густой тенью, он развернулся к ним лицом. Подхваченный стремительными водами, лайнер взмыл на гребень очередного вала…

– А-а-а! – проорал Уоррен и кинулся вперед.

Сказать, что Уоррен ударил злоумышленника, было бы невероятным преуменьшением. Морган после изумлялся, как он вообще не снес тому голову с плеч. Уоррен заехал противнику в челюсть всей тяжестью своих тринадцати стоунов[7], подгоняемый в спину могучей Атлантикой. И это была самая чудовищная, самая раскатистая плюха с тех пор, как мистер Уильям Генри Гаррисон Демпси вышвырнул мистера Луиса Анхеля Фирпо с ринга через канаты прямо на колени репортеров[8], и надо отметить, что, когда противник Уоррена ударился о стеклянное заграждение, его отбросило обратно. Но Уоррен не позволил ему даже упасть.

– Будешь еще шляться тут и колотить людей дубинкой, а? – вопрошал он. Чисто риторический вопрос. – Придешь еще раз к кому-нибудь в каюту, чтобы пробить ему голову свинцовой трубой? Придешь, придешь? – повторял свой вопрос мистер Уоррен, вколачивая его все глубже в противника.

Капитан Вальвик с Морганом, которые готовы были прийти на помощь в любую минуту, держались за поручень и смотрели. Круглая коробка выскользнула из рук жертвы, загромыхала по палубе, покатилась. Вальвик подхватил ее, когда палуба уже кренилась, норовя выбросить добычу за борт.

– Да чтоб тебя! – воскликнул капитан, выпучивая глаза. – Хо! Хей! Полегче! Йа думаю, вы его убивайт, если так дальше…

– Вот здорово! – прозвучал голосок позади них. – Врежь ему еще!

Крутанувшись на месте, Морган увидел Пегги Гленн, без пальто и шляпки, которая выделывала антраша посреди залитой дождем палубы. Волосы у нее бешено трепались, и сама она сияла от восторга, приплясывая, чтобы сохранить равновесие. В одной руке у нее была бутылка виски («Вдруг кому-нибудь потребуется», – как она объяснила потом), и она ободряюще взмахивала ею.

– Чертова идиотка! – взревел Морган. – Вернись обратно! – Он схватил ее за руку и потащил подальше от борта, к поручню, однако она вырвалась из его хватки и показала ему язык. – Говорю тебе, вернись в каюту! Вот, возьми… – он забрал коробку у Вальвика и сунул ей в руки, – возьми и возвращайся. Мы тоже скоро придем. Дело сделано…

Было сделано уже несколько секунд назад. К тому моменту, когда Пегги убедили отправиться обратно и она даже сдвинулась с места, Уоррен успел поправить галстук, пригладить волосы над пластырем и подошел к ним с покаянным видом человека, сожалеющего о причиненном беспокойстве.

– Что ж, – признал он, – я чувствую себя гораздо лучше. Теперь можно обыскать этого любителя тяжелых дубинок и посмотреть, не при нем ли первая часть кинопленки. Если нет, мы с легкостью установим, из какой он каюты. – Он перевел дух. Высокая волна нагнала их, завернулась рулоном и разбилась близко к палубе, окатив Уоррена, но он лишь поправил галстук и небрежно смахнул воду с глаз. Он так и сиял от радости. – Неплохо поработали сегодня вечером. Как член дипломатического корпуса, я ощущаю, что заслужил немалую признательность дядюшки Уорпуса и… Да что за чертовщи…

Девушка взвизгнула. Ее пронзительный тонкий крик перекрыл даже рев океана, оглушив темный лайнер.

Морган развернулся. Она успела снять крышку с коробки, и Морган, цепенея от ужаса, отметил, что на крышке защелка, которой он вроде бы раньше не видел… Крепко держась за поручень, он, шатаясь, дошел до девушки; она держала коробку, подставив под луч тошнотворного электрического света, и во все глаза смотрела на нее.

– Шёрт! – выругался капитан Вальвик.

Коробка была не жестяной, а из тонкой стали. Внутри она была выложена блестящим белым атласом. В углублении посередине покоилось что-то зеленое и искрящееся, переливающееся и мерцающее в неверном свете. В голову мастерски вырезанной фигурки были вставлены рубиновые глаза – вещица работы персидского мастера была немного больше спичечного коробка и обмотана золотой цепью, к которой и была подвешена.

– Держите! – выкрикнул Морган, когда из-за очередного рывка судна коробку едва не вышвырнуло за борт. Он вцепился в нее. Брызги расползлись по атласу… – Показалось, – проревел он, – улетела за борт…

Он сглотнул комок в горле, и нехорошее подозрение охватило его, когда он обернулся через плечо.