скачать книгу бесплатно
– А ты не знаешь? На озере Комо, она всегда проводит там конец весны. Давно ты ее не видела?
– Постараюсь провести отпуск там же. – Элена изо всех сил старалась не язвить: уже много лет она не следует обычаям своей семьи. В любом случае обидеть Рентеро она не хотела. Он хоть и принадлежал к привилегированному классу, как и ее родители, но работал и был хорошим начальником. – Я пришла со вскрытия девушки. Это зверство.
– Черви?
– Откуда ты знаешь?
– Предположил. Сусана Макайя, двадцать три года, наполовину цыганка. – Рентеро положил перед ней дело погибшей. Теперь у нее было имя, теперь ее можно было называть: Сусана. – Был похожий случай семь лет назад.
– Похожий или идентичный?
– Умершую звали Лара, Лара Макайя, она была сестрой Сусаны и тоже собиралась выйти замуж.
Элена Бланко ничего не сказала, но подумала, что это дело точно для нее и что она точно засадит убийцу в тюрьму. Вот для чего она стала полицейским. Две мертвых сестры накануне замужества, с головой, полной червей. Теперь она поняла, почему вызов передали ОКА.
Глава 6
– Значит, пришли позже, а теперь командуют?
Сарате был расстроен и охотно приказал бы охраннику Ла-Кинта-де-Виста-Алегре заткнуться, но бедняга не виноват в том, что они с Костой остались не у дел. Да, теперь тут командуют полицейские из ОКА, которые презирают всех остальных. Начальницы уже нет, но та, что помоложе, время от времени глядит на сотрудников в форме как на людей второго сорта.
– Главное – поймать того, кто убил девушку, так ведь? Неважно, кто командует, это вообще не ваше дело. Полагаю, камер тут нет.
– Камер нет и вообще ничего такого нет. Только я. И садовник, который приходит раз в две недели. Несколько лет назад в садах установили капельный полив; раньше-то он приходил чаще.
– А посетителей тут много?
– Почти никого, местные жители просили открыть парк для посещений, но пока тут пусто. Только я и нищие.
– Ограбления бывают? Или хоть какие-то происшествия?
– Место спокойное. Зимой, правда, нищие греются, жгут костры и напиваются, так что порой ссорятся, даже дерутся. Но, слава богу, ничего серьезного.
– Вы сказали, нищие не появлялись уже несколько дней.
– Да. И меня это удивляет. Ведь погода хорошая, в парке спи не хочу. Я бы на вашем месте попробовал поговорить с ними.
– Я знаю, как делать мою работу, – неприязненно ответил Сарате. – Поговорю с ними, когда сочту нужным.
Не следовало так раздражаться; Сальвадор Сантос, его наставник, всегда учил внимательно слушать, никогда ни от кого не отмахиваться, учитывать все, что говорят свидетели, и уметь отличать зерна от плевел. Все так, но сегодня Сарате злился, что у него забрали дело, а эта инспекторша разговаривает с ним как с обычным постовым.
Только что нашли сумку девушки, и стало известно ее имя – Сусана Макайя, его произнес в трубку кто-то из сотрудников отдела, докладывая начальству. Сарате видел, как сотрудники делают слепки следов – крупных, глубоких, видимо принадлежащих человеку грузному, – что может существенно помочь в поисках; взяли они и пакет из супермаркета в надежде найти отпечатки пальцев. Сарате не стал бы его брать, пакет вполне могло принести ветром, а впрочем, издалека судить трудно – мало ли что они заметили там, вблизи. Приходилось признать, что ОКА работает профессионально: четко, слаженно, не пропуская ни сантиметра обследуемой территории. Если бы еще они так не важничали…
– Мне сказали, что мы можем уйти. – Коста жаждал этого с тех пор, как оказался здесь.
– Я остаюсь, – уперся Сарате.
– Не будь придурком, дело забрали в ОКА, забудь о нем.
– Ты знаешь, где у них контора?
– Нет, и никто не знает. Я даже не знал, существуют ли они на самом деле. Мы с тобой, считай, деревенские приходские священники, а они – ватиканское начальство; где мы, а где они. Забудь, у тебя впереди еще много лет работы, убийств будет вдоволь.
– Давай, увидимся завтра.
Разозленный Коста ушел, а Сарате все стоял и смотрел во все глаза. В огражденной зоне он заметил окурок и шагнул за ленту, чтобы поднять его и положить в пакетик для улик.
– Какого черта? – Сотрудница ОКА подошла к нему и чуть не вырвала окурок. – Сделай одолжение, выйди за периметр.
– Я полицейский, и здесь лежал окурок, который ты проглядела.
– Мне все равно, кем ты себя считаешь, для меня ты тот же охранник. Следствие ведем мы, а ты убирайся. Или тебя вывести?
– Это ты меня выведешь? Интересно, как?
Они стояли друг против друга, опустив руки и набычившись, словно два школьника перед дракой. Правда, один был в форме полицейского, а другая в жилете с буквами «ОКА» на спине. Подошел ее напарник, мускулистый и более миролюбивый.
– Давай, Ческа, за работу! Тебя зовут Сарате, да? Я Ордуньо. Прости мою коллегу, она всегда на нервах.
– Пусть успокоится.
– Да ладно, мы все – одна команда. Это дело поручено нам, не заводись. Кто знает, может, в другой раз тебе отдадут наше? – Говоря это, он потихоньку оттеснял Сарате за ленту.
Тот отошел и, когда уже был достаточно далеко, где его никто не видел, сунул руку в карман. Интересно, как скоро эта нервная сотрудница хватится своего бумажника?
Глава 7
Отдел криминалистической аналитики находился не в полицейском участке и даже не в здании управления полиции, а на четвертом этаже самого обычного дома на улице Баркильо. Три нижних этажа занимали фирма по разработке компьютерных игр, страховое агентство и брокерская компания; нигде не было ни оружия, ни людей в форме, ни табличек, указывавших на то, что происходит за закрытыми дверями. Сотрудники с четвертого этажа, особенно Ческа и Ордуньо, отличались от остальных разве что хорошей физической формой.
В переговорной у них, как и в любой другой фирме, был большой стол, стулья, широкая белая доска, а в углу – кулер с водой. Никто в отделе не скрывал того, что сумел узнать, – работали командой. Расследование шло именно в этом помещении, здесь обсуждалось все, что удалось выяснить, здесь проходили летучки, ежедневные, а то и по несколько раз на дню, с тем чтобы каждый был в курсе происходящего. Прошло всего несколько часов с момента обнаружения тела, но от сотрудников отдела уже требовали соображений и версий. Начала Элена.
– Пресса молчит, но Рентеро боится, что долго он не продержится. Пока никому ни слова, – предупредила она. – Жертва, как вы знаете, Сусана Макайя, двадцати трех лет, наполовину цыганка. Возможно, была на девичнике.
– С семьей уже связались?
– Нет, мы им еще не сообщали. Они приедут сюда, и я сама с ними поговорю. – Главное Элена приберегла на конец. – Есть специфический момент, из-за которого дело отдали нам, даже два момента. Во-первых, причина смерти: похоже, ее мозг съеден червями. Во-вторых, сестра Сусаны, Лара, погибла так же семь лет назад.
Все молчали, осмысливая услышанное, пока Ордуньо не спросил:
– Значит, убийцу не нашли?
– Это третий загадочный момент. Убийца Лары Макайи отбывает срок в тюрьме.
– Может, подражатель, скопировал способ убийства одной сестры, чтобы убить другую?
– Это мы и должны выяснить, Ческа: будем сопоставлять все детали по мере их поступления. Я хочу, чтобы мы изучили дело сестры и сравнили с нашим. Но давайте по порядку, сначала выясним, была ли Сусана на девичнике, где он праздновался, кто с ней был, случилось ли там что-нибудь…
– Мы знаем, кто жених?
– Понятия не имею, но сейчас спрошу у родителей. А как только мы что-то узнаем, Ордуньо, займешься поисками подруг?
– В Мадриде не так уж много мест, где можно провести девичник. Их надо бронировать. Полагаю, что, зная ее имя, мы найдем и заведение.
– Очень хорошо. – Инспектору нравилось, когда ее люди проявляли инициативу, а не ждали распоряжений. – Марьяхо, мы нашли сумку жертвы. Ее телефон выключен, думаю, просто разрядился. Посмотришь, что в нем?
– Без проблем.
Марьяхо была последним человеком, кого можно принять за хакера высшей квалификации. Не парень-интроверт, которому проще с компьютерами, чем с людьми, а симпатичная бабулька – ей давно минуло шестьдесят, – без внуков, из тех, у кого всегда найдутся советы и средства от простуды и головной боли, из тех, кто угощает подруг собственноручно испеченными кексами и убивает свободное время, разгадывая кроссворды. Но стоило ей сесть за клавиатуру, как она преображалась. Если кто-то и мог узнать все, что есть в Сети о Сусане Макайе, то только она.
– Когда будете обыскивать ее дом, проверьте, есть ли там компьютеры, планшеты и тому подобное. Я посмотрю ее социальные сети, что-нибудь найдем, – закончила она.
– Я верю в тебя, Марьяхо, – сказала Элена, прежде чем повернуться к Ордуньо. – Я хочу, чтобы вы проверили записи с камер вокруг подъезда Сусаны.
Ордуньо, кивнув, записал.
– Что у нас с местом, где был найден труп?
– Кроме сумки жертвы мы подобрали пластиковый пакет с пятнами внутри, видимо кровавыми, но, конечно, это может оказаться кровь от телячьих стейков, а также окурок…
– Ничего более перспективного?
– Слепки со следов. Четких и глубоких. Почти наверняка принадлежащих тому, кто нес Сусану, то есть убийце. Ботинки мужские, размер сорок пять. Все отправлено в лабораторию.
– Полицейский, который прибыл раньше нас, ничего интересного вам не сообщал?
– Да такой, будь он даже свидетелем преступления, не смог бы сообщить ничего интересного. – Ческе коллега из полицейского участка в Карабанчеле явно пришелся не по душе. – Не представляю, как таких придурков берут в академию.
Элена пропустила замечание подчиненной мимо ушей: в каждом деле находился полицейский, о котором Ческа говорила то же самое.
Настала очередь Буэндиа:
– Особо много пока рассказать не могу, сегодня днем встречаюсь с энтомологом, может, он нас немного просветит. Что известно на данный момент: жертве сделали несколько отверстий в черепе, вероятно с помощью стоматологического бура, и круговой надрез, который их соединил. В отверстиях остатки полиэтилена, поливинилиденхлорида и поливинилхлорида, то есть их сверлили сквозь пластиковый пакет. Возможно, через тот, что вы нашли. Я уже отправил его на исследование. Руки ей связали скотчем, обычным, который продается где угодно. Сейчас проводим анализы, чтобы выяснить, находилась ли девушка под действием какого-либо вещества. Завтра я расскажу вам гораздо больше.
– Спасибо, Буэндиа. Совещание закончено, все за работу.
Перед тем как выйти, Ческа подошла к Элене, чтобы отпроситься на полчаса.
– Дело в том, что я потеряла бумажник.
– У тебя его, случайно, не украли? Даже не знаю, как доверять полицейскому, который позволяет украсть у себя кошелек. Какое разочарование, Ческа. – Элена знала, что Ческу надо иногда ставить на место. – Даю тебе столько времени, сколько понадобится.
Глава 8
Мигель Вистас учил Карлоса, молодого, чуть за двадцать, заключенного, которого все знали как Каракаса, развешивать негативы для просушки.
– Осторожнее, Каракас, это фотография, а не подружкины трусы. Расправь ее немножко, но любовно.
Остальные заключенные были заняты своими делами: один спал, другой слушал в наушниках музыку, третий просто сидел, погрузившись в свои мысли. Прозвенел звонок.
– На сегодня все, в среду продолжим.
Только Каракас остался, чтобы помочь Мигелю все собрать, остальные вышли из мастерской. По крайней мере, сегодня они хоть не шумели, были какими-то сонными. Всего их было пятеро – записавшихся на курс фотографии в седьмом мадридском пенитенциарном центре Эстремера, но на занятиях всегда присутствовало не больше трех. Сама фотография никого не интересовала, посещение курса свидетельствовало о благонадежности и позволяло сократить время пребывания в тюрьме на некоторое количество дней, в зависимости от преступления и срока наказания. Равнодушнее всех был руководитель курса, Мигель Вистас, заключенный, как и все остальные. Он знал, как и все, что пленки, негативы, проявка и фотобумага остались в прошлом, в скором времени будет невозможно достать необходимые приборы и реактивы; его занятия – предсмертный хрип классического фотоискусства, убитого компьютером и цифровой фотографией. Он предупредил об этом в начале курса и сказал, что мобильным телефоном они смогут делать роскошные фотографии. Но пока ему разрешали преподавать, он вел уроки, чтобы заработать немного денег на покупки в тюремном магазине.
– Есть новости по апелляции, Каракас?
Карлос не совершал преступлений, ему в чемодан подложили наркотики в аэропорту Каракаса, отсюда и прозвище. Бедный мальчишка, он не должен был сидеть в тюрьме: тюрьма для плохих парней, а не для дураков.
– Пока нет, не знаю, когда ответят.
– Чертовы адвокаты, – сказал Мигель. Он знал, что именно эти слова хочет услышать каждый заключенный. В тюрьме ведь нет виноватых, а за решетку человек попал только потому, что суд несправедлив.
– Чертовы адвокаты, да. И мой хуже всех.
Никто не говорит об адвокатах больше, чем заключенные. Адвокаты, апелляции, судьи, смягчение приговора – обитатели тюрьмы понимали в законах больше, чем любой гражданин за ее стенами.
Но Мигель Вистас не походил на товарищей по несчастью. В тюрьме каждый старался проводить свободное время в тренажерном зале, качая мышцы, или делал татуировки и особенные стрижки, чтобы подчеркнуть свою крутизну. Но не Мигель. Он жил по-другому – полный, под сорок, на прогулках по тюремному двору он обычно прохаживался один и больше напоминал отца семейства, который живет в каком-нибудь спальном районе Мадрида и в выходные облачается в купленный со скидкой спортивный костюм.
Как следовало из его дела, Мигель убил девушку чуть старше двадцати, наполовину цыганку, которая собиралась замуж. Преступление было совершено с особой жестокостью: он проделал три отверстия в черепе и засунул туда червей – червей, которые съели ее мозг. Девушка умирала почти неделю, находясь в сознании и мучаясь от страшной боли. Мигель Вистас уверял, что невиновен, что не заслужил тюрьмы, что его привела туда месть цыган. И предпочитал ничего не рассказывать, чтобы новые заключенные не узнали о его приговоре, чтобы об этом забыли. Хотя, когда его спрашивали об этом преступлении, он порой напускал на себя таинственный вид: пусть подумают, вдруг он и правда убийца. В тюрьме такая репутация иногда играет на руку.
– Мне предложил встретиться новый адвокат, – рассказывал он Каракасу. – Не знаю, что ему нужно, я больше никому не доверяю. Я его жду, потому что хочу, чтобы он добился для меня разрешения провести выходные на воле. Знаешь, сколько лет я не выходил отсюда? Семь! Когда выйду, наверное, ничего вокруг не узнаю.
– Да там все так же, как и раньше. Ну я пошел, пока, мне еще надо Грозе Старух бельишко постирать.
– Смотри, чтобы он не услышал, как ты его называешь.
Каракас, как, бывало, и сам Мигель, прислуживал криминальным авторитетам. Грозой Старух за глаза прозвали заключенного, который убил трех пожилых женщин, позарившись на их сбережения. Сокамерник избил его, следуя странным положениям неписаного тюремного кодекса, требующим насилия за насилие. Но Гроза Старух не позволил обращаться с собой как с Каракасом: он убил мстителя заточкой, сделанной из ложки.
– Не переживай, в глаза я зову его «сеньор». Мне не нужны проблемы.
– Если не будешь меня слушать, у тебя точно будут проблемы. Ты же знаешь, я плохого не посоветую. Хотя здесь рано или поздно все равно облажаешься. – Мигель Вистас знал, о чем говорит.
Глава 9
Сарате оставил мотоцикл на Пласа-дель-Рей, около дома Семи дымоходов, по крыше которого по ночам тоскливо кружил призрак любовницы короля Филиппа II, и пошел по улице Баркильо в поисках дома, номер которого был указан в квитанции такси, лежавшей в бумажнике полицейской. Он вовсе не гордился тем, что украл его, но хотел попасть в ОКА, а другого способа не было. Вряд ли он найдет то, что ищет, в этом старом строгом здании, квитанция такси давала лишь слабую надежду, но следовало хотя бы попытаться – он не хотел быть отстраненным от дела, даже не поборовшись.
– На четвертый этаж? Меня не предупредили, что ждут посетителя. Я должен был получить сообщение. Если хотите, свяжитесь с ними по телефону, и пусть они подтвердят. Иначе я не могу вас пропустить. – Для простого швейцара он был чересчур бдителен.
– Я полицейский.
Но и жетон швейцара, похоже, не впечатлил. Сарате так и остался бы ни с чем, если бы вдруг не раздался женский голос:
– Пропусти, Рамиро. Я разберусь. Что тебя сюда привело?
Его догадка оказалась верной, таинственный отдел криминальной аналитики находился здесь, а возглавляла отдел та, что распорядилась его пропустить, – инспектор Элена Бланко. Сарате с невинным видом показал ей бумажник.
– Ваша сотрудница уронила его в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре, я и принес.
– Прекрасно, ты избавишь ее от кучи бумажной работы. Сам знаешь, что такое восстанавливать все удостоверения и кредитные карты. Пойдем, покажу тебе, где мы сидим.
