Цыганская невеста

скачать книгу бесплатно

– Дознаватель сам задает ритм допроса, – возразила Элена. – Ческа и Ордуньо знают свое дело; а не знали бы, не работали бы в ОКА. Не отвлекай меня, я не хочу ничего пропустить.

Это был удар по самолюбию Сарате: Элена словно дала ему понять, что есть просто полицейские, а есть полицейские из ОКА. Когда следствие закончится, он вернется в свой Карабанчель, а его коллеги по этому делу останутся в статусе суперполицейских. Если только за это время он не проявит себя, не заслужит право работать в составе спецподразделения.

– Мы с Сусаной были вместе три года… С тех пор как познакомились в модельной школе… Поэтому я ушла с девичника – не могла смотреть, как эти голые мужчины касаются ее…

– Ты ревновала?

– Ревновала, значит, убила ее? Нет, мне просто было противно на это смотреть. Я не стеснялась наших отношений. А она скрывала их и пошла бы на все, лишь бы никто никогда ничего не узнал.

– Кто еще знал?

– Из нашего окружения? Думаю, никто.

Синтия все плакала и плакала и никак не могла перестать. Из-за смерти Сусаны, из-за того, что их связь стала известна, из-за того, что ее допрашивает полиция, – в общем, причин хватало.

– Откуда эти фотографии? У Сусаны их не было, она бы мне показала.

– Из компьютера Рауля. Расскажи нам о нем.

Прежде чем Синтия ответила, Ческа протянула ей пачку носовых платков.

– Сусана не была влюблена в Рауля, и он тоже не был влюблен в нее. Они собирались пожениться, потому что им обоим это было удобно. У Сусаны была бы свадьба, как Богом завещано, – так она сама говорила.

– А он? А ему зачем?

– А у него свой интерес. Я уверена, что, увидев его квартиру, вы подумали, что он богат, ведь он живет в одном из лучших районов Мадрида, и вы, наверное, решили, что она выходит за него замуж из-за денег. А все совсем наоборот. У отца Сусаны больше денег, чем смогли бы накопить несколько поколений семьи Рауля. Или, по крайней мере, было больше; я думаю, что последние годы оказались для ее родителей тяжелыми.

– Не похоже, что они богаты.

– В жизни многое выглядит не так, как есть на самом деле. Сусана говорила, что после смерти ее сестры жизнь семьи сильно изменилась.

Сарате посмотрел на Элену, оценивая ее реакцию на услышанное. Но инспектор, если даже и удивилась, ничем этого не показала.

– А фотографии? Зачем они Раулю?

– Не знаю. Но эти фотографии похожи на те, что делают детективы в фильмах. Наверное, он кого-то нанял.

– Но зачем? Ты только что сказала, что он не был в нее влюблен.

– Да, это правда. Мне казалось, он всего лишь хотел жениться и ждать, когда на него дождем посыплются деньги. Но, судя по этим фотографиям из его компьютера, я ошибалась.

Элена Бланко улыбнулась.

– Итак, у нас целых три подозреваемых. Убийца сестры, который не мог убить Сусану, потому что сидит в тюрьме. Жених, который вряд ли ее убил, потому что у него не тот размер ноги и потому что Сусана, совершенно очевидно, была нужна ему живой. И, наконец, ее подружка, которая, судя по психологическому складу, вряд ли способна на убийство. Но полной уверенности у нас нет ни в чем.

– На кого ставите вы, инспектор?

– На всех или ни на кого. Иногда я склонна думать, что ни один из трех не виноват, а иногда мне кажется, что каждый из них на это способен. Надо еще многое проверить. Никто не станет убивать девушку, тем более двух, с помощью трепанации и личинок-бурильщиков без тщательной подготовки, не продумав каждую деталь. Иначе он сразу вызовет подозрения.

Ческа добилась своего: если Синтии было что рассказать, теперь она выложит все.

– Она говорила тебе о своей сестре? – спросила Ческа.

– Сусана была одержима смертью Лары. Вы не видели фотографии? Она снималась в такой же фате, как у сестры на тех снимках, что сделал человек, который ее убил.

Вот теперь Элена среагировала: взяла телефон и вызвала Марьяхо. Та явилась через несколько секунд. Разговаривая с ней, инспектор по-прежнему не упускала ни слова из тех, что звучали в допросной.

– Марьяхо, мне кажется, я уже знаю, что в той папке, которую ты не можешь открыть: там фотографии Сусаны в свадебном наряде.

– Я вот-вот ее открою, ты же знаешь, чуть-чуть терпения – и открывается все. Еще одно, инспектор: я восстановила переписку Сусаны с отцом в «Вотсапе». Это ужас какой-то: чем только он ей не угрожает, чтобы отговорить от замужества. Кроме того, он звонил ей по четыре-пять раз в день, Сусана обычно не отвечала.

Сарате замотал головой. Это невозможно, с учетом крайней жестокости, с которой убили обеих сестер. Если бы поговорить с Сальвадором Сантосом, если бы тот на мгновение стал прежним и рассказал, что он обнаружил, пока расследовал убийство старшей, тогда, возможно, Мойсеса можно было бы вычеркнуть из списка подозреваемых. Возможно, ключ спрятан в памяти Сальвадора – как до него добраться?

– Отец не может так жестоко убить собственную дочь.

– Конечно, по крайней мере, я не хочу думать, что он мог это сделать, – ответила инспектор.

– Не должен, – кивнула Марьяхо, – но всякое бывает. Полагаю, когда произошло первое убийство, в прессу попало не так много данных. Например, почти наверняка туда не просочилось ничего про три отверстия в черепе. В таком случае кто мог это знать? Кто-то, кто имел доступ ко всем судебным документам, то есть кто-то, кто близок к жертве или убийце: то есть семья.

– Осторожнее, Марьяхо, нам нужны очень веские доказательства, чтобы обвинить отца, – сказала Элена. – А теперь прошу меня простить: у меня тоже есть начальники, и я должна отчитываться перед ними. Сарате, оставайся до конца допроса и учись у коллег.

Глава 20

– Хрустящий краб с солью и сычуаньским перцем – это деликатес. Возьми, рекомендую.

Рентеро больше подошло бы амплуа ресторанного критика, чем комиссара полиции, но не стоило обманываться этим обликом благодушного бонвивана: непосредственный начальник инспектора Бланко был, как и она, полицейским до мозга костей и точно так же, как она, имел личные мотивы, чтобы выбрать эту профессию.

– Ты же знаешь, я всегда следую твоим советам.

– А дальше я бы заказал парового сибаса с имбирем под зеленым луком-шалотом, если только ты не мечтаешь о жареной утке.

– Я не капризна, сибас вполне подойдет.

– Отлично. А вина возьмем все-таки европейского. Как насчет пескеры?

– Все, что скажешь, будет идеально – при условии, что вместо десерта я заказываю граппу.

Элена и Рентеро встретились в «Галерее Азии», ресторане отеля «Палас». Ему нравилась здешняя китайская кухня, едва ли не лучшая в Мадриде, а ей – то, что отсюда не слишком далеко до отдела.

– Скажи, что у тебя уже что-то есть, – потребовал комиссар.

– Сомнения. Все, что у меня есть, это сомнения.

– Деньги тебе платят не за сомнения.

– Этот номер со мной не пройдет, ты же знаешь, Рентеро, я живу не на зарплату, она для меня что есть, что нет. Я служу не за деньги, у меня их больше, чем можно заработать в полиции за три жизни.

– О финансах твоей семьи я знаю побольше тебя. Ты не единственная, кто работает тут не ради денег. И тебе известно мое мнение – надо жить дальше, жизнь у нас только одна.

Элена не ответила, а Рентеро подумал, что он хоть и знает о ней все, на самом деле понятия не имеет ни о ее драме, ни о том, почему она выбрала такой путь в жизни. Как человек деликатный, он не приставал с расспросами, но понимал, как она страдает, при том что Элена никому об этом не говорила.

– Про зарплату – это я так, к слову. Расскажи, как обстоят дела.

Элена вкратце сообщила о задержании Рауля; о том, что убийства сестер идентичны, если не считать диазепама; об отношениях Сусаны с Синтией и о фотографиях, благодаря которым это стало известно; и о своих сомнениях в виновности отца девушки.

– Другими словами, у тебя ничего нет.

– Совсем ничего, – признала инспектор. – Но с каждой минутой я все ближе к тому, чтобы что-то найти.

– Меня беспокоит, что в тюрьме может сидеть невиновный.

– Кто вел первое дело?

– Сальвадор Сантос, хороший полицейский. Это было одно из его последних серьезных дел перед уходом на пенсию, возможно даже самое последнее. Но не думаю, что ты сможешь поговорить с ним, у него Альцгеймер.

– Если он был хорошим полицейским и ты ему доверял, нет никаких оснований думать, что мы держим в тюрьме невиновного.

– Он был хорошим полицейским, но это не значит, что я ему доверял. Мы не очень понимали друг друга, наши отношения никогда не были гладкими. Но не будем отвлекаться: мне не нужен невинно осужденный. Иначе пресса нас попросту сожрет.

Элена понимала: Рентеро заботит не столько ход следствия, сколько реакция общества. Лучше пусть убийца окажется на свободе, чем невиновный в тюрьме: последнего СМИ не простят.

– Как долго ты сможешь не подпускать прессу к материалам дела?

– Сама знаешь, я не могу ничего гарантировать, Элена. Странно, что они еще ничего не пронюхали. Время, которое у нас есть, – это подарок, надо использовать его с толком. Ты должна полностью посвятить себя поиску убийцы, отдать этому все свое время.

– Я всегда так и делаю – отдаю все свое время.

Ее одержимость работой Рентеро вполне устраивала, как он ни твердил Элене, чтобы она побольше отдыхала и чтобы до конца использовала отпуска, времени на которые у нее никогда не находилось.

– Ты взяла нового полицейского.

– Анхеля Сарате? Я проверю его на этом деле. Он инициативный, может, станет хорошим приобретением для отдела.

После еды Рентеро выпил «Ямадзаки» – японского виски восемнадцатилетней выдержки, – а Элена взяла авторскую аргентинскую граппу, дистиллят высокого качества, «Брессия даль Куоре», роскошную граппу, достойную этого роскошного отеля.

– Не понимаю, что ты находишь в граппе! Наверняка в половине случаев тебе подают обычный галисийский самогон из виноградных выжимок, только вдвое дороже. На самом деле, думаю, галисийский самогон будет получше любой граппы, просто итальянцы умеют себя подать.

Погода стояла прекрасная, до лета, которое превращает Мадрид в раскаленный ад, оставалось еще две недели, и Элена с удовольствием возвращалась в отдел пешком. Никому из встречных туристов, студентов и молодоженов не приходило в голову, что перед ними – один из самых авторитетных испанских полицейских, из тех, кто обедает со вторым человеком национальной полиции в одном из самых роскошных ресторанов Мадрида. Элена даже позволила себе купить мороженое в уличном ларьке, хотя отказалась от десерта в «Галерее Азии». Такие минуты, безмятежные и спокойные, выпадали у нее очень редко.