В глубине твоего сердца

К столику подошел официант и поздоровался, при этом назвав Ричарда по имени. Когда настала очередь Риты заказывать, она замешкалась.

– Вообще, я завтракала, – колеблющимся тоном начала она, хотя ощущала голод после прогулки.

– Ну вот еще! – возмутился Ричард. – Я, что ли, как дурак, буду есть в одиночестве?

Рита лихорадочно попыталась выбрать что-то, что было бы не хлопотно оплатить самой. Мельком она глянула на писателя. Тот чуть прищурился, будто догадался, в чем причина ее замешательства.

– Принесите моей спутнице омлет с тунцом, – обратился Ричард к официанту и снова уставился на Риту. – Ты не на диете?

Она помотала головой.

– Тогда еще кофе и блинчики с сиропом, – распорядился Ричард. – Я угощаю.

Официант забрал у них меню и ушел. Ричард, склонив голову к левому плечу, улыбнулся Рите.

– Я тут вроде ви-ай-пи. Кормят меня почти бесплатно. Я тебе потом фото с владельцем на выходе покажу. Итак, – начал он деловито, облокотившись на стол, – пока мы не придумали, о чем конкретно поболтать, предлагаю продолжить игру. Я расскажу о тебе, а ты – обо мне. Заодно и познакомимся!

Рита задумчиво и не без интереса уставилась на Ричарда: он напомнил ей озорного ребенка, который хочет получить конфету, но боится попросить прямо.

– Хорошо, я уступаю.

– Хитро. – Ричард ухмыльнулся.

Его взгляд уже заскользил по лицу Риты, по фигуре, отчего ей показалось, будто писатель ощупывает ее руками. Она привыкла к мужскому вниманию, да и женскому тоже – не раз в ней видели соперницу, – но сейчас смутилась. Она поерзала на стуле.

Ричард поспешил отвести глаза в сторону и, шумно выдохнув, заявил:

– В школе ты командовала чирлидерами.

Рита откинулась на спинку стула и кивнула.

– Это просто. У меня для подобного подходящий типаж.

– Что есть, то есть. Не стану настаивать на том, что ты встречалась с капитаном футбольной команды.

Рита улыбнулась.

– Поставьте галочку.

Ричард задумчиво почесал под носом.

– Здесь по выходным ты занимаешься серфингом. У тебя на щиколотке след от манжеты, а на запястье широкая полоса от специальных часов.

Рита невольно поглядела на свою руку и поджала губы.

– А что-то менее очевидное угадаете?

Ричард потер подбородок.

– Мне не понятно, как ты выбрала пойти на писательское.

– Вы верите в байку, что спортсмены мало читают? – поддела Рита, а затем сказала: – Мама держит небольшой книжный магазин.

– А, – понимающе протянул Ричард. – Об этом я бы не догадался.

Рита заправила прядь волос за ухо в молчаливом ожидании, что еще ей поведает Ричард о ней же. Тот в задумчивости барабанил пальцами по столу.

– Благодаря спорту тебе наверняка дали стипендию. Но, раз ты приехала подработать, ее не хватает и кредит за учебу тебе в тягость. Значит, семья у вас небогатая.

– Да.

– Чем занимается отец?

Не то чтобы вопрос застал врасплох, но на долю секунды Рита замешкалась.

– Он был полицейским.

– Теперь на пенсии?

– Скончался, когда мне было семнадцать, – чуть помедлив, ответила она.

– О, прости.

– Ничего. Моя очередь. – Их глаза встретились, но Рита почти сразу потупила взгляд в стол. – М… Первое, конечно, что бросается в глаза, – это татуировка. Я думала, она до локтя, а оказалось до лопатки.

Ричард подпер правую щеку рукой.

– Имеешь в виду – только отмороженный вытерпит такую боль?

– Или тщеславный.

– Или мазохист. Тщеславный мазохист! Как тебе? – рассмешил он.

Их прервал официант с заказом. Еда выглядела аппетитно и пахла замечательно. Рита отправила в рот кусок омлета, обдумывая, за что еще зацепиться, чтобы отгадать значение рисунка.

– Вы любите дайвинг. Вы писали об этом. Наверное, поэтому набили спрута.

Ричард утвердительно кивнул, Рита продолжила:

– Но хотя вы и любите погружения, будучи школьником, вы больше читали и со спортом не дружили. Вы вообще мало с кем дружили, кроме…

– Кроме?

– Кроме девочек. Вы им нравились.

– Что бы они во мне нашли? – весело, но серьезно спросил Ричард, отламывая вилкой кусочек от блинчика. – Я был тощим и мелким, потому что, как ты верно догадалась, со спортом у меня не клеилось.

– Вы симпатичный и болтливый.

– Ага…

– Вам пришлось стать общительным, чтобы понравиться им.

Ричард замер, не донеся вилку до рта.

– О! Ты меня удивила! Точно в яблочко. Вот только любимчиком я не стал. – Он ненадолго задумался. – За мной бегала лишь одна одноклассница – Дейрдре.

Рита удивленно повела головой вправо, словно прислушивалась.

– Как вы сказали?

– Дейрдре. Толстуха Дейрдре. Она была выше на полголовы. Часто ставила меня к стенке и заставляла себя целовать.

Рита вовсю расхохоталась, а успокоившись, спросила, что за странное имя.

– Оно ирландское. Я родился в Ирландии, – удивил Ричард. – Но я нигде и никогда не упоминал об этом. Так что смотри, не вздумай проболтаться. – Он в шутку погрозил пальцем. – В Штаты я приехал в девятнадцать. Это было легко. Никто не держал меня: я сирота и вырос в детдоме.

Рита чуть нахмурилась, а Ричард спокойно продолжил уминать завтрак. Он подобрал остатки с большой тарелки и пододвинул к себе ягодный чизкейк, и только тогда заметил, что Рита перестала есть.

– Ты чего?

– Вы меня ошарашили.

– Об этом трудно догадаться. Мои друзья совершенно не замечают акцента. Я говорил на жуткой смеси кокни и ирландского английского.

– Я о том, что там, в книге, где вы описываете семью, даже и не подумаешь, что вы росли вовсе без нее.

– А надо рассказывать об этом? Ешь, и пойдем гулять.

Уходя, Ричард, как и обещал, показал фото, где они с владельцем ресторана пожимали друг другу руки. Двери заведения закрылись за их спинами, отсекая прохладу помещения, и влажный зной буквально обрушился на Ричарда и Риту. Минут десять они шли молча до самого перекрестка.

На пешеходном переходе маленькая девочка в ярком комбинезоне обогнала их и замахнулась сачком. Но большая коричневая бабочка порхнула в сторону. Девочка тут же она занесла руку снова, погналась за ней и почти выскочила на проезжую часть, но тут Ричард схватил ее за одежду. Подбежала пожилая женщина, поблагодарила его и повела внучку к тротуару.

Ничего в окружающем пейзаже не было экзотического. Обычный городишко, каких полно в любом другом штате. Единственным развлечением для туристов оставались походы на местный рынок. Там умельцы разного пошиба продавали свои работы. Вот и сейчас здесь шла оживленная торговля. Туда Ричард и потянул Риту.

Они бродили среди прилавков. Пока писатель изучал товары, Рита разглядывала колоритных продавцов. По внешности каждого легко было догадаться, каким промыслом они зарабатывают на жизнь. Так, заскорузлые руки одного говорили о том, что хозяин изготавливает поделки из камня и дерева, у второго пятна краски на обуви и на одежде выдавали в нем художника.

Рита подошла к Ричарду, когда тот задержался у столика, за которым сидел худой, закопченный солнцем гаваец, чью голову украшало гнездо волос, спутанных в длинные дреды. Это был ныряльщик за ракушками. Писатель купил у него браслет из белых крупных раковин.

С рынка они отправились в парк.

– Значит, вы две недели работали над новым романом?

Рита шла неспешно, глядя под ноги. Ричард открыл бутылку с минералкой, та зашипела и облила его руки.

– Да. Теперь им займется редактор.

– Но постойте, вы ведь выпустили «Темное сердце» всего полгода назад? Вы так быстро пишете? – удивилась Рита.

Ричард хитро поглядел на нее.

– Э, нет. Этот роман – неровня «Сердцу». Бытовая история о возрастном мезальянсе. Слышала о серии романов в мягкой обложке «Бульвар грез»?

Рита удивилась еще сильнее.

– Эротические романы?

– Читала?

– Моя тетка любит этот жанр. Я как-то отдыхала у нее и прочла парочку. Так, значит, их пишите вы?

– Так точно! И это тоже секрет.

– Почему?

– Где бульварщина и где «Сердце», за которое я получил премию? Мое имя не должно ассоциироваться с легкой порнушкой.

Они купили мороженое и сели на скамью под пальмами. Ричард рассказал, что изначально написал несколько порнографических повестей с целью позабавить близкую подругу. Та вращалась в литературном кругу и в книжном бизнесе. Она сказала, что если сбавить градус откровенности, расширить до новеллы и подать какую-то идею, то в таком более приличном виде можно публиковать их за деньги. Из-за того, что Ричард еще не достиг совершеннолетия и не являлся гражданином США, он не смог бы платить налоги. Тогда она издала их под псевдонимом с полным выкупом прав.

– Так и повелось с тех пор. Я этими романами заработал кучу денег. Тираж у них здоровый, как у любой книжонки в мягкой обложке. – Ричард откусил мороженое. – Ну да не буду скрывать от тебя. Моя подруга – мой агент, Урсула. Она через два дня приплывает на яхте. Я тебя с ней познакомлю. Ее издательство выпускает дайджест, где публикуют начинающих писателей. Так что, если у тебя есть законченные произведения, принеси почитать.

Рита ничего не ответила. Ее клубничный рожок подтаял, красный джем стек по вафле и капнул на ее стопу.

– Значит, вот как на самом деле обстоят дела. Писали ведь о вас как об открытии, что у вас несколько повестей за плечами – и вдруг философский роман. А на самом деле у вас годы опыта и, наверное, полсотни книг.

– Шестьдесят, если быть точным. Один роман – хотя это новеллы – я пишу за четыре месяца. Иногда два параллельно.

Рита ошеломленно выдохнула. Ричард повернулся к ней лицом.

– Да ты не удивляйся. Это вполне реально.

– Я в курсе, что можно достичь небывалой скорости. Но откуда вы берете идеи? Притом такие, что выглядит все правдоподобно. Ваша бульварщина кажется весьма реалистичной, в сравнении с линейками других авторов.

Ричард закинул ногу на колено. Он откусил за раз половину от пломбира, проглотил ее с жадностью и только потом сказал:

– Помнишь, что я говорил про пузырь? Назовем этот фильтр на сознании искажением ума. Существует несколько типичных искажений, они особым образом выражаются во внешности, в характере, в поведении и мышлении человека. Зная их, можно настряпать весьма достоверных персонажей. И, если понимать, как люди с разными искажениями взаимодействуют друг с другом, ситуация сама сложится. Пусть даже не будет иметь под собой реального основания. А там дело за контекстом, за тем, чтобы придумать антураж. – Ричард развернулся к Рите всем телом. – Даже в реальной жизни можно предугадать действия человека, вплоть до того, что он произнесет прямо сейчас. Потому что эти искажения выражаются в типичных фразах. Было у тебя такое, что вдруг кто-то произнес то, что вертелось у тебя на языке? Или ты заканчивала чью-то фразу? Ну вот. Никакой мистики или ментальной связи здесь нет. Это пошлость и шаблонность твоего искажения.

– Да уж… – задумчиво произнесла Рита. – Это как в кино, да? Глупая блондинка, умник, качок?

– Да. Только там гротескно и однобоко. Люди сложнее устроены. Есть ведущее искажение и побочное. Иногда второе до поры до времени спит. Кстати, если пойти дальше, у писателя тоже есть искажение, правильно? Так что в основном все романы – лишь взгляд из-под чужого фильтра, искаженная реальность. Мало какие произведения объективны от и до.

– Но все же существуют?

Ричард задумался. Он проглотил остатки мороженого и сказал:

– Если хочешь увидеть достоверно вывернутые мозги персонажа, читай Йейтса, Моэма и Чехова или того же Ги де Мопассана. Они описывали эти искажения. Весьма тонкие психологи.

– Испанский стыд, – вырвалось у Риты. – Всегда, когда их читала, испытывала стыд за персонажей, – рассмешила она Ричарда. – А какие произведения написаны из-под фильтра?

– Да вся бульварщина. Раз о ней речь зашла.

Рита чуть прищурилась, когда занятная мысль осенила ее.

– А есть чисто мужские и чисто женские искажения? Говорят же, если ты женщина, не нужно писать за мужчину, и наоборот. Вроде как в чужие башмаки не влезть.

– А, это чушь, – отмахнулся Ричард. – Если знать про искажения, что они типичны для любого пола и национальности, можно писать как угодно. Хоть о путешествии женщины-киборга на Марс, и будет достоверно. Вот у Моэма есть история о русской женщине, которая приставала к парню с хорошей кожей… Как же… «Совращение»!

– Помню, да.

– Ну и что же? Разве неправдоподобно написано? Она могла бы быть японкой или немкой, без разницы. – Ричард снял кепку и запустил пятерню в волосы. – Ты, я так догадываюсь, хотела бы писать в жанре реализм? Боишься, что будешь описывать свои искажения, вместо объективной реальности?

Рите оставалось только улыбнуться в ответ, давая понять, что писатель прав. Ричард потрепал ее за колено.

– Не парься. Любое проявление сейчас имеет место быть. Вон, «Пятьдесят оттенков» как разлетелись. Кстати, хорошее доказательство свойственности этих искажений большой массе людей!

– Не хочу я так, – воспротивилась Рита. – Жизнь коротка, – полушутя сказала она. – Можно мне как-нибудь сразу писать что-то, что будет иметь подлинную объективную ценность? Вроде вашего «Темного сердца»?

Ричард по-доброму рассмеялся и тут же задумался. Рита с надеждой ждала, что писатель даст дельный совет.

– Но, Рита. В любом случае придется делать что-то, что будет тебя кормить, – сказал он раздумчиво. – Хорошие книги пишутся не один год. А пока пишутся, денег за них, увы, не дают. А насчет объективности совет один: уменьшай объем пузыря. Но как это сделать, я не знаю. Иногда я слеп, а иногда ощущаю предельную ясность. И отчего так происходит, не понимаю.

Некоторое время они сидели молча. Рита обдумывала услышанное. Неприятное чувство зашевелилось внутри.

– Ричард, у меня есть искажение? – спросила она, рискнув назвать писателя по имени.

Тот уставился с любопытством, но в ответ лишь пожал плечом.

– Я знаю одно: чем меньше искажений, тем нетипичней человек. Вот. Ах, сложно уместить все в один день. – Он подмигнул. – Приходи на яхте покататься. Там и договорим. А сейчас я устал. Жарко. И ты все-таки возьми мою рукопись. Мне надо от нее отдохнуть, глаз замылился.

Они вызвали такси до отеля, там они зашли в номер к Ричарду, и он отдал Рите черновик. В свой номер она вернулась в половине шестого. Они с Мэттом поужинали и немного поплавали в бассейне, перед тем как отправиться спать.

– Что ты такая хмурая ходишь весь вечер? – Мэтт присел на ручку кресла, в котором сидела Рита, и заглянул в распечатку в ее руках: она перечитывала свою повесть, написанную для промежуточного экзамена в университете.

– Это ужасно, – вздохнула обреченно Рита. – Я только выставила себя неблагодарной и черствой дурой!

– Что он тебе такого наговорил?

Она с минуту размышляла, глядя в никуда.

– Я о повести… – произнесла она наконец. – Видишь ли, я не стеснялась заговорить с Ричардом. Я боялась услышать то, что он мог бы мне сказать.

– И что же?

– Что я не стану писательницей.

– Ну вот еще! – возмутился Мэтт. – Он не видел твоих работ! Как ты можешь такое говорить?

– Так ведь это не плохо, Мэтью! Наоборот! У меня есть шанс заняться тем, к чему у меня есть способности! Я еще успею перевестись на другой факультет.

– Другой факультет? – вскинулся Мэтт. – И потерять стипендию? – Он резко встал и принялся мерить комнату шагами. – Ты отказываешься от того, чтобы мой отец заплатил за твое обучение, ввязываешься в эти дурацкие подработки, лишь бы гордость не пострадала, а теперь вот, пожалуйста. Я тебя тогда совсем не увижу, да? Подпишешься на работу круглогодично? Я люблю пляжи, Рита, но в качестве гостя, а не бармена и официанта. Я здесь только из-за тебя.

Мэтт выпалил тираду на одном дыхании, и его лицо покрылось красными пятнами. Он остановился и, тяжело дыша и уперев руки в бока, принялся сверлить Риту взглядом.

Рита настороженно сказала:

– Ты укоряешь меня за то, что я отказываюсь от помощи, тогда как твоя семья и без того считает, что я охочусь за твоими статусом и деньгами. Что же будет, когда я воспользуюсь деньгами твоего отца?

Повисла долгая пауза, в течение которой выражения лица Мэтта сменялись одно за другим.

– Рита, я… – опомнился он. – Черт возьми! Это мое дело, на что я прошу у отца денег, а не матери и сестер. Пусть смирятся!

Рита откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Мама и сестры – полбеды. Принять помощь от того, кто отчаянно хочет получить от тебя то, что ты дать не в состоянии, – другая половина.

Рита знала, что Мэтт любит ее. Но Мэтт не догадывался, что она его – нет.

Она открыла глаза и посмотрела на Мэтта. К его чувствам она относилась с долей сочувствия и вовсе не хотела обманывать. Она понимала, что свадьбы не будет, но кто объяснит ему почему и расскажет, что расстаться станет для них благом? Он не поверит.

– Не будем ссориться? – попросила она, протягивая руку. – Это все жара. Дурацкая жара.

Лежа в темноте в постели, Рита обдумывала варианты возможной профессии. Теплый воздух, проникающий в открытое окно, колыхал занавеску. Где-то в соседнем здании на седьмом этаже в пятнадцатом номере горел свет – она знала это наверняка. Ей теперь было очевидно, что Ричард – трудоголик, почти графоман в хорошем смысле.

– Симпатичный… – прошептала она разочарованно. – Зачем я это ляпнула?

Часы на прикроватной тумбе показали третий час. Рита улеглась поудобнее, но лицо Ричарда, запах его парфюма будоражили ее воображение. Ей подумалось вдруг, что она проиграла не только игру с угадыванием, но и игру под названием «Притворись, что он не нравится тебе».

3. На яхте

Спортивная моторная яхта модели «Принцесс» стояла у пятого причала. Острый нос и черная полоса по борту придавали ей хищный вид, а из-за солидного размера, с двухъярусной палубой она выглядела несокрушимо. «Сердце моря» стоила целое состояние и могла выдержать недельное путешествие.

Рита в сомнении разглядывала яхту. Она не заметила никого на палубе и не услышала ни звука: возможно, владельцы спали, хотя стрелка часов перевалила за десять.

– Рита!

Рита обернулась. Ричард, одетый в белую рубашку с коротким рукавом, голубые шорты и шлепанцы, с бумажным пакетом в руках шел в ее сторону. Он выглядел как прилежный студент Гарварда.

Ричард подошел, снял с носа солнцезащитные очки и весело сощурился.

– Привет! Я вот в магазин бегал.

– Доброе утро, мистер Китс.

– Ты чего не поднимаешься? Пойдем. – Он пошел вперед.

Поднявшись на палубу, Рита заметила, что с верхнего мостика на них с Ричардом смотрит высокая женщина, и поздоровалась с ней. На приветствие та промолчала, смерив Риту взглядом.

– А вот и Урсула, – вполголоса сказал Ричард, насмешливо глядя на подругу. – Моя муза и агент. У нее со вчера чертовски плохое настроение. Не обращай внимания.

Рита, изумленная несколько глумливым тоном писателя, посмотрела на него, затем на Урсулу. И видимо, Ричард сказал это недостаточно тихо, потому что Урсула резко скрылась в глубине мостика. Рита в смущении поглядела на Ричарда, тот небрежно махнул рукой.

– Мистер Китс, – Рита спохватилась, сняла соломенную сумку с плеча и достала из нее рукопись. – Вот, как договаривались. Увлекательный роман, мистер Китс…

– Зови меня Рич, – перебил писатель, – или Дик, как тебе больше нравится. Давай без этой нарочито вежливой манеры.

– Хорошо, Рич…

Холодный прием хозяйки чрезмерно богатой яхты и то, что Ричард толком не представил ее, – все вкупе выбило Риту из колеи. Писатель же будто не замечал ее растерянности и как ни в чем не бывало пригласил следовать за ним в кают-компанию.

Салон, выполненный в бежевом цвете с черными вставками, был обставлен со вкусом. В распоряжение гостям были предоставлены кожаный угловой диван с креслами, кофейный столик, а на носу – обеденная зона, где могла бы отужинать компания из шести человек. У Риты глаза разбежались от этой роскоши. До сих пор она каталась лишь на маленькой парусной яхте отца Мэтью, а тот был большим любителем и много рассказывал о разных моделях.

Ричард отнес покупки в камбуз, вернулся и забрал у Риты черновик, затем плюхнулся на диван и закинул ноги на столик.

– Как настроение? – поинтересовался он и похлопал ладонью рядом с собой. – Устраивайся поудобней.

Рита присела на край дивана.

– На яхте есть команда?

– Да, но мы дали выходной стюардессе и помощнику, – рассказывал писатель, попутно просматривая рукопись. – Капитан скоро вернется, мы планируем выйти в море часов до четырех, позагорать и поплавать. А после приглашаю тебя на ужин.

– Хорошо. Если, конечно, Урсула не против. Что… Что такое? – встревожилась Рита, видя, что Ричард хмурится все сильнее, медленно листая черновик.

– Ты отредактировала текст? – спросил он.

– Да. Я машинально.

– Во даешь! – Ричард пробежал глазами по абзацу. – Теперь я должен тебе шестьсот баксов, по десятке за лист, – засмеялся он.

– Да нет же! Я…

– Что ты? – Ричард поднял голову. – Сэкономила мне кучу времени? Отлично ведь. А ты умница, грамотная. Кстати, мне показалось, я уловил у тебя какой-то акцент.

Рита кивнула.

– Родители мамы эмигрировали из России. Все детство я провела с ними, и конечно же, разговаривала на русском.

– Удивительно! – восхитился Ричард. – Говорят, те, для кого английский не родной, знают его лучше носителей. – Вдруг он посмотрел Рите за спину. – Урсула, Рита отредактировала роман! Буквально за пару дней.

Рита обернулась и уставилась на Урсулу. Та стояла в проходе. Ее черные короткие волосы были убраны в гладкую и простую прическу, а из украшений Рита заметила только браслет из ракушек. Красивой в общепринятом смысле Урсулу нельзя было назвать, но в ней чувствовались царственность и величие. Ее платье глубокого синего оттенка напоминало сари. И да, смуглая, с черными глазами Урсула походила на жену махараджи. Выражение ее лица и статная осанка твердили, что женщина знает себе цену. Рита прикинула, что Урсуле больше сорока лет, если не ближе к пятидесяти.

В салоне ненадолго повисло неловкое молчание. Урсула переводила строгий взгляд то на Ричарда, то на Риту.

– Ты дал ей рукопись? – наконец произнесла она тоном, по которому стало ясно: она в бешенстве.

– Не заводись, дорогая… – Ричард беспечно отмахнулся.

– Ты забыл, как в сеть слили сценарий к «Мейби»? – назидательно сказала Урсула.

– Причем здесь это? Меня тогда хакнули. Да и подумаешь, проходной фильмец.

Рита заметила, как дрогнули ноздри Урсулы: очевидно, ей стоило немалых усилий сдержать гнев. Рита забеспокоилась, осознав, что если попадешь этой женщине под горячую руку, то запомнишь на всю жизнь. Но попрощаться и уйти прямо сейчас у нее духу не хватило.

Урсула спустилась со ступеньки.

– Пойдем со мной, милочка, – велела она Рите.

Та неуверенно посмотрела на Ричарда, но писатель лишь пожал плечами в ответ и уткнулся в рукопись, дав понять, что его это не касается. Рите не оставалось ничего иного, как повиноваться.

Они прошли в камбуз. Рита приткнулась к мойке, молча наблюдая за Урсулой, пока та доставала бутылки с напитками из бумажных пакетов.

– Значит, это ты – официантка из бара?

Рита вскинула брови, удивленная тем, что Ричард рассказал о ней.

– Да.

– Учишься на писательском?

– Да.

Урсула подошла к Рите чуть ли не вплотную.

– Не вздумай стащить сюжет, – угрожающим тоном предупредила она.

Рита постаралась смотреть ей прямо в глаза.

– Даже не думала.

Урсула усмехнулась, затем посмотрела в кают-компанию, где сидел Ричард, и спокойно добавила:

– Он всегда делает без того, чтобы подумать о последствиях, а другие потом расхлебывают. – Она ткнула в грудь Рите большой белой бутылкой «Малибу». – Сделай коктейли. Умеешь? Шейкер в нижнем шкафу у плиты.

Урсула ушла, а Рита вздохнула и в замешательстве поглядела на бутылку. Ей не хотелось огорчать Ричарда, но и оставаться, когда хозяйка яхты ей не рада, не горела желанием. Она поставила «Малибу» на столик и уставилась в люк под потолком, придумывая причину, почему ей надо уйти. Она уже собралась пойти в салон, как вдруг ощутила, что яхта движется.

– Ричард! – позвала она обеспокоенно, и даже не зная, как отпроситься.

Писатель все так же сидел на диване и увлеченно перечитывал роман.

– Рита, отличная повесть! – сказал он вдруг.

– Повесть? – подойдя, Рита непонимающе заглянула в лист бумаги.

– Слушай, мотивация второстепенных персонажей хромает, но в целом идея отличная и хорошо подана. Ты чего?

Рита в смятении глядела на Ричарда, не зная, что сказать: Мэтью подсунул ее сочинение к рукописи, чем сильно подставил.

– Похоже, я случайно сгребла ее вместе с черновиком, – стала оправдываться она. – Простите, я не думала что-то давать… – она замолкла, потому что писатель смотрел на нее уже как на ненормальную. По крайней мере, так показалось. – Я ее не дописала, – удрученно закончила она.