Жена и любовница генерала дракона

– Я, – выдохнула я, чувствуя, как гудят мои бедные ножки.

– Если что-то вдруг вылезло посмотреть на тебя из мужских штанов, его не надо бояться. Раз он вылез, значит, все нормально. Хуже, когда выпал. Боль при первой брачной ночи – это тоже нормально. Только если не боль мужика, которого ты случайно ударила с криками: «Убери это от меня!». Если простыня чистая – это плохо, если целиком залита кровью, ты бы здесь не стояла. Кажется, все, – послышался мачехин голос. – Можешь возвращаться к мужу.

Глава 13

– Ничего не было, – произнесла я, как вдруг дверь открылась.

Мачеха стояла в дверях, глядя на меня.

– Я к мужу не вернусь! – произнесла я твердо.

– Почему? – удивилась мачеха, поднимая хищно изогнутую бровь.

Я выложила все как на духу. Мачеха нахмурилась, осмотрелась и втащила меня в холл, тут же закрыв дверь.

– Так, – мачеха часто-часто задышала, глядя на меня. Ее глаза сощурились, а она сжала губы. Ее тонкие ноздри раздувались. Она думала. – Что теперь с тобой делать?

Она простонала, потом задумчиво замычала, а потом закусила губу.

– Кажется, придумала! – внезапно произнесла мачеха. Она ушла, а я осталась в холле одна. Честно сказать, я до последнего была уверена, что она меня не пустит даже на порог. Прямо не ожидала от нее такой доброты.

Послышалось цоканье ее каблуков по старому паркету и шелест ее юбок.

– Держи, переодевайся! – небрежно бросила она, вручая мне платье служанки. – Быстро!

– Что? В служанку? – спросила я, обалдев от такой наглости.

– Нет, в принцессу, – язвительно фыркнула мачеха, понизив голос. – Когда тебя будут искать, а тебя наверняка будут искать, поскольку в брачном договоре я отдельно указала про консумацию брака, вряд ли кто-то заподозрит грязную страшненькую служанку! А если твой дорогой муж привлечет к этому делу короля… То мы с Лорансом окажемся сообщниками, скрывающими преступницу. Так что тише воды, ниже травы. Будешь жить на чердаке.

– Почему на чердаке? – спросила я, глядя на платье.

– Потому что оттуда лучше видно, кто едет и кто приехал! – пояснила мачеха. – Что ж с твоим лицом делать… Ума не приложу. Ладно, я пока подумаю. А ты переодевайся и марш на чердак. Там отодвинешь доску и будешь смотреть, если услышишь шум кареты. Я так кредиторов отслеживаю. Кстати, давно не заглядывали.

Поначалу затея мачехи казалась сущим издевательством и унижением. Но сейчас она стала приобретать некий смысл. А ведь действительно. Кто может подумать, что сбежавшая жена, наследница огромного состояния, будет прикидываться служанкой?

– Можешь не благодарить! Да, постарайся, пока не заживет лицо, не покидать чердак, – скривилась мачеха. – А то слуги тебя видели, так что сплетни уже наверняка пошли.

Я посмотрела на платье, видя, что юбка порвана, подол запылился.

– Быстро переодевайся! – потребовала мачеха, заводя меня в первую попавшуюся комнату. – И чепец не забудь.

Я направилась за ней, стягивая с себя чуть ли не на ходу уродливое платье. Дверь в комнату приоткрылась.

– Платье мне отдай, – потребовала мачеха, а я уже облачилась в невзрачный костюм служанки и повязывала чепец.

Я с отвращением протянула ей это уродливое платье. Она забрала его и удалилась.

Я смотрела на себя в зеркало и вздыхала. Нет уж, лучше быть служанкой в доме мачехи, чем сидеть в закрытой комнате с клеймом умалишенной! Эта мысль немного утешала.

Дверь открылась, а я увидела на пороге Лоранса.

– Отлично! – усмехнулся он, нехорошим взглядом цепляя на скромный наряд. – Никогда не думал, что моя богатая сестрица будет мне прислуживать за столом. Впрочем, тебе идет. Но я здесь не поэтому.

Я посмотрела на Лоранса, который достал небольшой флакон и поставил на столик. Сам он развалился в кресле.

– Ну? Я жду? – он глазами указал на флакон.

– Это что такое? – спросила я, глядя в глаза сводному брату.

Он стек по креслу, закинув ногу на ногу, словно я сейчас буду танцевать для него стриптиз.

– Пей, – произнес он, а его глаза не предвещали ничего хорошего.

Я недоверчиво посмотрела на флакон и вспомнила зелье, которое убрало боль. Открыв этот флакон, я поднесла к губам.

– Давай-давай, – усмехнулся братец, подавшись вперед. Его руки сжали подлокотники. – Мне нужен подопытный кролик для нового зелья. Так что если отрастет хобот, ты сильно не ори… Хочу немного изменить твою внешность. А то как-то не хочется, чтобы нас с матерью вздернули…

Ну ладно! Попробуем. Даже если оно сделает меня еще страшнее, сейчас это будет на руку.

Я подавилась зельем, чувствуя его мерзкий вкус. Пока я кашляла, братец внимательно следил за мной.

Меня скрутило, а я выронила флакон на пол. Тяжело опираясь на старинное трюмо, я стонала так, словно вот-вот рожу. Обжигающее зелье пробрало изнутри до мурашек. В какой-то момент меня затрясло. Казалось, я в жизни не испытывала ничего подобного. Зубы стучали, а я задыхалась.

– Мммм, – простонала я, морщась и кашляя.

Потом вроде бы отпустило. Слабость еще была. Перед глазами все мутнело, словно я смотрю в запотевшее стекло.

Но постепенно зрение возвращалось.

Я, тяжело дыша, посмотрела на Лоранса.

– Н-да, – разочарованно произнес он, глядя на меня. – Я ожидал чего-то другого. Теперь он точно тебя не узнает. Да, кстати, как в себя придешь, отмоешь мою комнату!

Он зевнул, встал и направился к двери.

– Кстати, мать там рвет и мечет. Она это платье сама себе шила. Так что на глаза ей лучше не попадайся! – усмехнулся Лоранс, выходя за дверь.

Я подошла к зеркалу и ахнула…

Глава 14

Я крепко зажмурилась, а потом распахнула глаза.

Сердце учащенно забилось.

Уши стали огромными, а нос превратился в картошку. Потом нос сузился, а один глаз закрылся…

– Мамочки! – прошептала я, глядя на все эти метаморфозы. Я отшатнулась от зеркала. Жуть какая!

Потом лицо стало вытягиваться… Через мгновенье на меня смотрел румынский упырь Николай. Судя по виду, три раза невинно убиенный.

Я чувствовала, что дальнейшего преображения моя психика не выдержит, поэтому поспешила отвернуться от зеркала.

В дверь постучалась мачеха, а я повернулась к ней лицом.

– Мой вылитый второй муж, – подняв брови, выдала она, глядя на меня. – Даже усы похожи!

Я стала трогать свою губу. Вот зря! Зря я поверила Лорансу!

Я старалась быть спокойной и твердой, как просроченный пряник. Но пока не получалось.

– Напоминаю, твое место на чердаке, дорогая… Хм… Буду звать тебя… Агнес! – напомнила мачеха. – Итак, запоминай. Ты родом из деревни Вудгарден, что в сорока восьми лигах отсюда. Родилась в семье выпивающего лесничего. Пошла в папу. Выпивать он начинал, как только впервые увидел тебя. Рано осиротела. Нанялась на работу, чтобы заработать себе на приданое. Пока что этой информации достаточно.

Я вышла, а мачеха уходила по коридору в сторону одной из комнат. Она остановилась и отчетливо постучала в дверь.

– Лоранс! – послышался ее горделивый голос. Она прислушалась. – В следующий раз предупреждай меня, когда решишь поставить эксперименты на слугах. Ты же помнишь, у мамы слабое сердце, но сильные руки…

– Хорошо! – послышался из комнаты ленивый голос сводного братца.

– Марш на чердак! – прошипела мачеха, а я ощупывала свое лицо, понимая, что на такой ужас лучше не смотреть. – Второй этаж, третья дверь. Учти, тебе придется играть роль служанки до конца. Чтобы все поверили. Если тебя попросят что-то сделать, не надо корчить рожи и закатывать глаза. Я запугаю слуг как следует, чтобы они не разболтали лишнего. Хотя с такой внешностью они тебя вряд ли узнают. Но менять слуг сейчас нельзя. Это сразу бросится в глаза. Так что никому ничего не говори.

Я поплелась к лестнице, ведущей на второй этаж. Я отсчитала двери, открыла третью и увидела деревянную лестницу, ведущую к маленькой двери, в которую можно было войти только согнувшись в три погибели.

Сама комната использовалась как кладовая, поэтому здесь валялись старые тряпки, ведра, ящики и прочая ерунда.

Я поднялась по лестнице, толкнула люк и увидела огромное мрачное помещение, которое даже сложно назвать комнатой.

В углу находилась лежанка, рядом стоял грубо сколоченный деревянный столик с выдвижным ящиком. Рядом со столиком стояла старинная деревянная вешалка. В противоположном углу пылился тазик, в который, видимо, собиралась дождевая вода.

Я вздохнула и упала на кровать, не раздеваясь. От пережитого я тут же уснула…

Проснулась я, когда в щели светило солнце. После мягкой перинки спать на соломенном тюфяке было как-то не так.

Потянувшись, я порадовалась, что здесь нет зеркала.

Встав и разгладив форму служанки, я выдохнула, как вдруг послышался стук.

– Войдите, – произнесла я, видя, как на чердак согнувшись в три погибели входит мачеха.

Увидев меня, она опешила.

– Что? – спросила я. – Что не так?

Я ощупывала лицо, а мачеха недовольно поджала губы. Она достала зеркальце, которое приличная дама носила с собой, а потом протянула его мне.

Первое, что я увидела, это свой глаз. А потом… Мамочки… Я…

Я не верила своим глазам. От ожогов не осталось и следа. Кожа была гладкая и белая, словно меня отретушировали. Исчезли даже мелкие недостатки, которые я умело скрывала пудрой. Я выглядела даже красивей, чем выглядела раньше.

– Зеркальце верни! – произнесла мачеха недовольным голосом. Я, вздрагивая от счастья, протянула зеркало ей. – Итак, тут до меня дошли слуги со слухами, что твой муж не ночевал в поместье. В первую брачную ночь. Его видели под утро объезжающим соседей.

Я вздрогнула.

– Поэтому постарайся сегодня никуда не выходить… – выдохнула мачеха. – А если и выходишь, то будь добра, чепец надвинь и лицо измажь какой-нибудь сажей. Не ровен час к нам нагрянет твой законный.

От этих мыслей стало тревожно.

– К сожалению, он имеет право потребовать тебя обратно. И мы в этом случае ничего сделать не можем, – произнесла мачеха.

Она собиралась уйти, а я внезапно увидела картину по-другому. Только сейчас я осознала, вспомнив о судьбе жениха Эмилии Тальен, насколько страшен гнев короля. И мачеха, рискуя жизнью, приютила меня в своем доме. Вспомнились слова Лоранса: «Мама сама шила это платье. Она его очень любит!».

Если гордая мачеха отдала мне платье, которое она сама шила и сама берегла, я бы… носила его с гордостью.

– Вы пошили очень красивое платье, – выдохнула я, вставая. – И мне очень стыдно за то, что мне пришлось его испачкать!

Мачеха резко посмотрела на меня.

– Какая муха вежливости и понимания тебя недавно укусила? – спросила она насмешливо.

– Мне пока все равно лучше не показываться в доме. Какое-то время, так что… давайте я его отстираю, зашью, поправлю… – предложила я.

Я когда-то работала полгода швеей. Не то чтобы я любила шить, но сейчас я считала своим долгом починить его.

– А ты точно умеешь? – спросила она.

– Да, – кивнула я.

Мачеха развернулась и вышла.

Я сидела и вздрагивала, поглядывая на дорогу. Залитая солнцем дорога уводила за холмы и небольшой лесок.

– Эй! – послышался голос, а я услышала скрип двери. На чердак вошла та самая девушка, с бантиком на одежде. – Я принесла тебе еду. И тебе передали вот это.

– Спасибо, – вздохнула я.

Ее голос был небрежным, а я повернулась в ее сторону, как вдруг девица чуть не выронила поднос.

– Госпожа… – прошептала она. – Ой, простите, я перепутала вас… Хозяйка сказала, что взяла новую служанку… Но я не думала… Я вас помню… И по голосу узнала… Я раньше прислуживала вам, вы меня разве не помните?

Я не помнила. Честно. В свое время я уволила достаточно слуг.

– Когда вы еще жили здесь, и был жив ваш отец! – заметила девушка. Я выдохнула.

– Никому не говори! – произнесла я спешно.

– Конечно! Я никому не скажу! – спешно закивала девушка. – Клянусь вам! Ни словечка не проболтаюсь. Спасибо за приданое! Вы стали очень добры! Наверное, повзрослели!

Это уже не первый человек, который говорит мне такое. Мне начинает казаться, что Эмилия Тальен своим характером могла забивать гвозди.

– Вот ваша еда, госпожа! – произнесла служаночка. Она поставила поднос на столик.

– Тебя как зовут? – спросила я.

– Сарра, – кивнула девочка. – Иногда она называет меня Джоана. Это для того, чтобы создавалось впечатление, что в доме много служанок. Никто ведь на самом деле не обращает внимания на наши лица. На самом деле нас четверо. Я, еще одна горничная Грета и кухарка. Есть еще кучер. Он же конюх. Так что для солидности у каждой горничной по два имени…

Я смотрю, что мачеха еще та выдумщица. Но так уж повелось, что в приличном доме слуг должно быть не меньше шести.

Я взяла платье с подноса и разложила его на кровати, глядя на масштаб катастрофы. Юбка пыльная, бусины держались на честном добром слове, порванное кружево… Оторванный рукав.

Сейчас я смотрела на платье с какой-то нежностью. Не каждая аристократка будет шить его своими руками. А если бы и пошила, то никогда бы не отдала бы его никому! А мачеха дала его мне.

– Вот, госпожа! Мачеха сказала отдать вам! – послышался голос, а Сарра с трудом втащила швейную машинку.

На секунду я задумалась. Если не было бы беременной любовницы, а брак был бы по любви, я бы с гордостью носила бы это платье.

– Лоранс! – вспомнила я. – Я обещала ему прибраться в его комнате!

Глава 15

Обещание, данное брату, нужно выполнить. Тем более, что он сделал для меня больше, чем все маги графства вместе взятые.

Я опасливо подошла к слуховому окошку, по которому бежали трещины, видя пустую дорогу.

Видимо, до генерала дошел слух, что с мачехой я не в ладах. И вряд ли буду прятаться у нее. Или он просто решил, что можно найти какую-нибудь старую деву, которая согласна на брак на любых условиях.

Последняя мысль меня успокаивала. Я старалась держаться ее.

Я подошла к старому камину, который давно никто не топил.

На чердаке тоже были когда-то камины, ведь когда дом был полон слуг, жили они и на чердаке. Это мачеха решила выделить им комнаты. Видимо, чтобы снизить расходы на зарплаты.

Зачерпнув пальцами золу, я мазнула себе лицо. Потом из надела чепец и стала спускаться вниз.

Внутри меня все вздрагивало.

Мой муж может явиться в любую секунду. Но я утешала себя мыслью о том, что помнит он меня с ожогами. И раз уж он генерал и видел разные ранения, то наверняка знает, что они не проходят так быстро!

Я утешала себя со всех сторон, робко скрипя ступенями.

Страх охватывал меня, но я постаралась успокоиться.

Спустившись, я стала осматривать старые швабры, ведра и прочие нужные для уборки вещи.

Выбрав себе ведро, пару тряпок и швабру, я направилась по коридору в комнату Лоранса. Но не дошла.

-… дорогая моя Лигрония! – послышался воркующий голос нашей соседки. Миссис Девинг была главной сплетницей графства. Кругленькая, похожая на яблочко наливное, все еще молодящаяся со страшной силой, она то и дело поправляла замысловатую прическу.

– … мне рассказали, что ваша падчерица в первую брачную ночь была избита мужем! – голос миссис Девинг дрожал от возмущения. – Это правда? К тому же! Никто не повесил простыню! О чем, собственно, речь! Простыня была девственно чистой! Мне рассказала об этом моя служанка. Ее кузина прислуживает в генеральском доме.

– Ах! Так ей и надо! Я всегда говорила этой глупой девчонке, что однажды за нее возьмется муж! И вот к чему это привело! Ужас какой! – покачала головой мачеха. – Она всегда была себе на уме! Ничего не слушала и слушать не хотела!

– Ах, я знаю, как вы с ней намучились, – размешивала чай миссис Девинг.

– Даже если она сюда припрется, – гневно припечатала мачеха. – Я на порог ее не пущу! Пусть проваливает куда хочет!

– Вы совершенно правы! – закивала миссис Девинг. – Несносная девчонка! А вы еще святая женщина, которая пыталась ее спасти! Кстати, вы слышали, что его высочество серьезно болен! Лекари сходят с ума. Есть подозрение, что принца отравили…

– О, неужели? – удивилась мачеха, пока миссис Девинг рассказывала про принца. – Дракон и заболел? Да не может такого быть!

– Да-да! – закивала миссис Девинг. – А поскольку он единственный наследник, то что будет с нами, если принц…

Карета миссис Девинг никогда не стояла возле дома. У нее огромная семья, поэтому карета была нарасхват. Бедный кучер завозил хозяйку в гости, потом ехал обратно, чтобы поездить с хозяином по делам, а потом забирал хозяйку.

Послышался стук колес.

– Это за мной! Спасибо за чай! – заулыбалась миссис Девинг, а мачеха вальяжно вышла ее провожать до дверей.

Миссис Девинг шла по коридору, распространяя вокруг себя запах ландыша. Мачехины духи, доносившиеся из комнаты, напоминали черный тяжелый бархат. Они были похожи на старые французские духи, которые я однажды, будучи в том мире, нашла у бабушки в трюмо.