Делайте Ваши ставки, господа или Вся наша жизнь – игра

– Так почему тогда…

– Это проклятие твоей семьи. Ты ведь слышала о подобных вещах? – его тихий, размеренный тембр голоса успокаивал. – Ты – в седьмом поколении.

Я вытерла слёзы и уставилась на него воспалёнными глазами:

– И что с того? Лично я ничего плохого не сделала, чтобы меня так наказывали.

– Ты меня слушаешь? Дело не в тебе, дело в том, что ты расплачиваешься за грехи своих предков.

– Очень умно. А они-то хоть об этом знают?

Казалось, Ангела немного озадачил мой прямой вопрос:

– Прости, я не совсем понял суть.

– Ещё бы. Как дитё малое, – я постаралась разъяснить как можно более подробно моё видение данной ситуации. – Если меня преследует родовое проклятие, значит, предки мои были теми ещё «личностями» и не стеснялись грешить вдоволь. Только логика где? Они грешили, а я должна каяться?

– Ну, да. В этом и заключается весь смысл самого страшного наказания.

Я устало покачала головой. Ангел не понимал или не хотел понимать возникшей проблемы.

– Почему так? Это самое глупое решение, которое только может прийти в голову! Неужели можно наказать страданиями детей, внуков, правнуков, того человека, который и знать ничего о них не будет? Человек грешит, и его это не пугает. Ему плевать на свою жизнь и смерть, он не боится Ада. Он – живёт в своё удовольствие, безнаказанно. Так с какого перепуга его должны заботить люди, которых он не знает, не видел и которые, возможно, лишь теоретически, когда-то будут роднёй ему только по крови?

– Теоретически? – ангел начинал злиться. – Да как такое возможно? Нет хуже наказания для родителей, чем болезнь или смерть детей.

– Не спорю, нет, – я подняла руки в примиряющем жесте. – Но это касается людей, у которых есть святые ценности в жизни, – я сделала паузу для размышлений и продолжила монолог: – И такие люди бояться расплаты за свои промахи, они стараются не грешить и жить по Библии. Но давай вернёмся к тем, кто «проклинает седьмое колено»…

Образ ангела стал немного призрачнее.

– Что ты о них скажешь? Каким же гадом надо быть, чтобы позволить самому страшному проклятию пасть на твоё будущее поколение? Теперь понятнее стало? Как так можно? Да, мы все совершаем ошибки. И пусть не все их хотят исправить. Но тут речь идёт не о том, что кто-то случайно оступился и искренне сожалеет об этом. Этот «человек» целенаправленно идёт по пути самоуничтожения, утаскивая за собой окружающих, – я всё же решилась выплеснуть наружу все рассуждения, которые тревожили меня давно. – Если мой кот повадился воровать колбасу со стола, я могу целую вечность потратить на запугивания страшным проклятием, я могу целыми днями ожидать, что в нём проснётся совесть, и он задумается, что пострадать могут его котята. И он даже может задуматься над своими деяниями, на старости, когда станет немощным или когда с ним приключиться какая-то беда. Но до тех пор он всё так же будет лазить на стол, и воровать колбасу. Он живёт сейчас и не факт, что задумывается о своём будущем вообще. Безнаказанность влечёт за собой жестокость и страсть к новым «приключениям». Но, если я начну его наказывать за проделки, у него выработается инстинкт самосохранения. Он будет знать, что каждое его действие рано или поздно приведёт к необратимым последствиям. Понимаешь меня? Точно так и у людей. Посмотри на Стивена: убил случайно человека – расплаты не последовало, убил намеренно – отмазался, хуже того, ему понравилось вершить чужие судьбы. И пока он будет уверен, что всё в его руках, и ему за это ничего не будет, – он не покается, он и дальше будет творить зло. Думаешь, ему есть дело до того, что расплачиваться за его грехи будут другие? Сомневаюсь. Да, меня нельзя назвать оптимисткой, но такова жизнь. Чтобы стать лучше, надо чувствовать.

– Ты хотела сказать, осознавать?

– Нет, я сказала именно то, что хотела. Все люди осознают вину, но не все хотят чувствовать. Есть масса способов избавиться от боли: игнорировать, искажать реальность, притуплять с помощью каких-либо препаратов, злорадствовать, наконец. Многим ведь нравиться смеяться над неудачами других. Со временем душа черствеет, и жить становится легче. А если ты сам не чувствуешь ничего, то какие угрызения совести понадобятся, чтоб увидеть горе ближнего? Так понятнее? Я считаю, что нет хуже наказания, чем заставить человека почувствовать свою вину, всю ту боль, что он причинил другим. Вот тогда он задумается, а стоит ли дальше разрушать всё вокруг, стоит ли калечить чужие судьбы?

Ангел не знал ответа. Он молчал. И я решилась прервать эту невыносимую тишину:

– Ладно, так что тебе от меня надо?

– Я пришёл помочь.

– Помочь? Сейчас? Где ты был, когда я действительно нуждалась в твоей помощи?

– Я был рядом, как всегда. Я наблюдал. Но я не мог вмешаться, не мог вчера помочь.

– Почему?

– Я не должен нарушать правила…

– Правила? Что это за бред такой? О каких правилах идёт речь, если под вопросом жизнь человека, за которую ты отвечаешь?

– У всех есть начальство, которое отдаёт приказы.

– Начальство? Приказы? – я поднялась на ноги, внутри закипала такая злость, о которой я даже не подозревала ранее. Я наступала на него, словно собиралась прорвать последнюю грань обороны. – Так ты ангел или нет? Ангелы – добро, они защитники, они – опора и поддержка! Что это за гнилые разговоры? Что за бредовые отмазки? Если вы – истинная добродетель, то почему разрешаете такое творить со своими подопечными? Вы ведь за нас в ответе, или я что-то не так понимаю?

– Твои выводы верны на все сто процентов. Но всегда есть издержки производства.

– Какие ещё издержки? Всё предельно ясно: добро – зло, свет – тьма.

– К сожалению, нет. И у нас есть «золотая середина». Я хотел, но не мог откликнуться на твои мольбы, поверь.

– Почему?

– Таковы правила.

– Вот заладил! Так почему тогда ты сейчас пришёл сюда и так спокойно рассказываешь мне о своих «недостатках»?

– Я не могу лгать… тебе. Я – твой Ангел-Хранитель, и обязан тебе многим.

Я помолчала, тщательно подбирая аргументы к новым нападкам, но на ум ничего не приходило:

– Почему ты пришёл?

– Я принял решение, я не могу больше просто наблюдать. Я не могу больше разрываться между обязанностями и приказами.

На некоторое время повисла тишина, прерываемая лишь пением птиц.

– Чем докажешь?

– Что именно? Я ничего не должен тебе доказывать.

– А я не обязана тебе верить.

Наш разговор не ладился. Я со злости сжала кулаки и собралась уходить, но в этот момент Ангел протянул ко мне руку:

– Хорошо, смотри сама, – в его широкой ладони лежало что-то похожее на трубочку. Я присмотрелась. Это был белоснежный свёрток бумаги длинной сантиметров десять, не больше.

– Что это? – я повертела в руках странный свиток. Он был скреплён переливающимся кружочком.

– Приложи пальчик и тогда печать падёт.

Я так и сделала. Меня на мгновение словно ударило током, лёгкая дрожь прошла по всему телу, окутывая его приятным теплом. Раздался тихий треск и пергамент открылся, как музыкальная шкатулка после нажатия на секретный механизм.

Я осторожно взяла двумя пальцами за отгибающийся край и развернула свиток. Он с лёгкостью поддался, роняя на пол целые метры тонкой, полупрозрачной бумаги.

– И что это? – удивлённо возмутилась я. Вверху листа стояло моё имя, а дальше в столбик шли какие-то символы и точки.

– Это история твоей жизни.

– Ну да, – скептически хмыкнула я, – и почему я сразу не догадалась? Всё так же предельно ясно, как и в реальности.

Ангел молчал.

– Что значит этот круг, – я указала пальцем на символ, идущий сразу после моего имени. Я совершенно забыла, что ангел не может видеть, и уже хотела извиниться, но он спокойно ответил:

– Это значит, что ты появилась на свет.

– Я так понимаю, вы никогда не ищете лёгких путей. Ладно, младенец, как заведено, или плюсик, как знак прибавления, или банальная дата рождения, так нет же – просто круг! Странное у вас чувство юмора.

– Ничего странного. Круг означает начало и конец. Замкнутый цикл. Тут начинается жизнь, тут она и закончится когда-нибудь.

– А-а-а, – протянула я, объяснение было довольно логичным, хоть и стало немного грустно, услышав подтверждение, что ничто не вечно. – А что это за точки?

– Это не точки, а следы. Ты, наверное, слышала, что каждый человек оставляет свой след в жизни. Сразу они легки и незначительны. Но чем больше подрастает человеческая особь, чем больше набирается опыта, учится, вносит в свою жизнь и жизнь окружающих какие-то изменения, тем весомее становится отпечаток. Посмотри ниже, ты всё поймёшь сама.

И он был прав, дальше в столбике «следы» становились всё чётче и больше, приобретали форму.

– Но, у меня ведь две ноги, так почему точки четыре?

– Это и мои следы тоже.

Я ненадолго задумалась.

– А почему они тоже меняются? Ты ведь живёшь столько веков, уверена, что опыта тебе не занимать…

– Да, но не всё так просто. Когда рождается человек, Ангел-Хранитель, приставленный к нему, словно перерождается вместе с ним. Они вместе начинают новый путь, вместе учатся, болеют, страдают, набираются опыта.

– Хочешь сказать, что каждый раз ты забываешь всё, чему научился за прошлое столетие?

– Нет, но я не могу применять эти знания. Каждый человек по-своему уникален. А жизнь – не место для ярлыков и преждевременных выводов. Если я начну влиять на подопечного, то он может потерять свою сущность, индивидуальность, своё «я». Он перестанет обучаться и писать свою жизнь. Он будет плыть по течению и надеяться на то, что я сделаю всё за него. А ангелы не могут проживать чужую жизнь.

– Ясно, – всё настолько банально, что можно было и не объяснять. – Но, почему количество следов постоянно меняется? То четыре, то два вдруг.

– Там где четыре следа – это твой обычный день. День, где ты учишься, познаёшь окружающий мир. И я с тобой иду рядом, пусть ты не можешь видеть меня. Там где лишь два следа – это время уединения, когда в твою жизнь приходят беды и неприятности.

– И в эти моменты ты просто бросал меня? – я округлила глаза от удивления. – Хотя, чему удивляться, это ведь моя жизнь. И все тяготы я всегда сама переживала.

Ангел отрицательно покачал головой:

– Нет, не сама. Я всегда был рядом. И когда тебе действительно было больно и плохо, когда ты сама не могла больше идти по жизни – я просто нёс тебя на руках.

Я долго молчала, вглядываясь в свиток. Как же много было там одних его следов. Значит, я всё-таки не была одна?

– А что значит это сердце?

– Любовь. Помнишь, как ты влюбилась в мальчика-соседа в первом классе?

– А крест?

– В это время покинула этот мир твоя бабушка. Чем больше символов на твоём свитке, чередующихся со следами, тем насыщеннее твоя жизнь, – сразу же добавил он, отвечая на ещё заданный мною вопрос. – Но если ты хочешь более подробно узнать о чём-то, просто прикоснись пальчиком к нужному символу и сможешь увидеть все детали: дату, время, события, свои чувства и ощущения.

Да, мою жизнь нельзя было назвать нудной. Каждую строку следов прерывали всё новые символы, большинство из которых я уже понять могла сама. Я быстро пробежала глазами пергамент до того места, где следы остановились. Дальше свиток был пуст.

– Это моё настоящее?

– Да, дальше история ещё не написана тобой.

– Но, пустого места тут довольно много осталось. Это значит, что я буду жить ещё долго?

– Это значит, что ещё много новых событий ждёт тебя.

– А ты знаешь моё будущее?

– Частично. Будет правильнее сказать: я знаю, что может ожидать тебя в будущем, что может стать твоим будущим.

– И что же?

– Прости, я не могу тебе это сказать.

– Ах, ну да, правила. А полезное оправдание, как я погляжу. На любой вопрос можно дать туманный ответ.

Я вновь задумалась. Мне показалось или свиток действительно менял свой цвет на протяжении всей записи?

– Не показалось, – подтвердил мои мысли ангел. – Белоснежные полосы на свитке – это наивность, вера, чистота, безгрешность. Этот цвет присущ всем при рождении и в промежутках истинной веры. От бледно-розового до красного – боль, агрессия, смертельная опасность. Зеленоватый – болезнь, от серого до чёрного – сомнение, возможность поддаться злой стороне своей сущности. Чем темнее эта полоса, тем больше зла зарождается в душе…

– И чёрный – это конец всему?

– И конец, и начало в одно и то же время. Душа человека переходит на тёмную сторону. Больше ангел над ней не властен. Почерневший свиток мы не можем удержать в руках, он запечатывается и больше не позволяет вносить изменения, тогда мы его помещаем в отдельную ячейку с именем бывшего подопечного в надежде, что всё ещё появится шанс всё исправить.

– А как же дальнейшая история? Ведь жизнь человека ещё не закончилась.

– Нет. Только дальше его свиток будет заполнять, и хранить не ангел. У человека будет новый учитель и хранитель.

Мы долго молчали. Нависшую тишину прервал сигнал напоминания на телефоне. Я специально выставила будильник, чтобы успеть появиться в школе до того времени, как все начнут расходиться по домам.

– Мне надо бежать, но вечером, надеюсь, ты мне сможешь объяснить всё, – я отвела взгляд от телефона и уставилась в пустоту. – Ну, конечно же, сбежал, как только запахло жареным.

Золотая середина

На удивление остаток дня прошёл спокойно. Я вовремя появилась в школе, чтоб успеть забрать домой братьев. Ни Сары, ни Стивена я не встретила, и слава всем богам и силам, если они существуют. Только слышала об их гадких деяниях со всех сторон. Они теперь действовали заодно: сначала сорвали урок непристойным поведением, потом моя «подруга» избила свою учительницу у всех на глазах учебником по математике, но дальше было ещё веселее, под страстные подбадривания Стивена Сара на глазах у всех отдалась его другу.

Другу, конечно, сильно сказано, точнее «мальчику для битья», или даже бесхребетному прихвостню, который таскался за ним повсюду и исполнял все самые грязные поручения своего «капитана».

Прокручивая в голове последние события, я поняла что меняюсь, меняюсь не в лучшую сторону. Я потеряла последние капли веры, я стала грубой, и теперь сквернословие входило в мою жизнь торжественным парадом под громкие переливы фанфар.

Уложив братьев спать, я вновь позвала ангела. У меня было достаточно вопросов, чтоб ночь пролетела незаметно. Но он почему-то не спешил появляться.

– Ну, просто замечательно, – взорвалась я и бросила книгу о круговороте событий на постель. – Как только мне нужна твоя помощь – ты прячешься от меня, как чёрт от ладана.

– Я не прячусь, – ответила тишина. – Я здесь.

– Так покажись, нам надо поговорить, срочно.

– Не могу.

– Почему? У тебя нет сил, чтобы материализоваться?

– Есть.

– Так что тебе мешает?

Он не ответил.

– Только не говори, что ты боишься меня удивить чем-то новым, – я была в бешенстве. – Хватит вести себя как маленький. Покажись сейчас же!

– Я наказан, – на полу у подножия кровати из тёмного клуба дыма стал прорисовываться силуэт. Он сидел на коленях, низко склонившись, словно в молитве. – Я нарушил правила.

– Опять? – странно, почему-то мне этот безобидный вопрос причинил неописуемую боль. Я быстро вскочила с постели и опустилась на колени с ним рядом. Внутри разливалось такое чувство, что что-то в нём изменилось, но я пока ещё не могла уловить всей сути.

– Да, – тихо выдохнул он и медленно поднялся.

Я обомлела.

Ангел был двухцветным. Не так, как в чёрно-белом кино. А так, словно кто-то краской провёл вдоль всего его тела. И теперь вся его левая половина была чёрной, а правая – белой. За его спиной распростёрлись такие-же кардинально разные крылья.

– Но почему? За что они так с тобой?

Я медленно поднялась, боясь упасть от шока. Он молчал. Из-под белой ленты, покрывавшей глаза просочились кровавые капли. Слова потеряли всякий смысл.

Ангел обречённо сел на пол. Я больше не могла сдерживаться, в порыве чувств я опустилась на колени и попыталась обнять его. Прижав его голову к своей груди, я погладила по разноцветным волосам, поддерживая, утешая.

– Я нарушил правила, – раздался стон. – Я наказан.

– За что? За то, что явился на мой зов? За то, что показался мне? За то, что раскрыл мне секрет моей жизни?

– И за это тоже.

– Но, это же глупости! Тут нет ничего смертельно важного! Нельзя так жестоко наказывать за такое.

Он молчал, скорбно склонив голову. Крылья больше не украшали его спину. Такой себе простой человек, только немного странный.

– Так ты мне раскроешь истинную причину?

– Я… я люблю…

– Влюбился? Как банально. В кого?

Он немного помедлил:

– В тебя.

Теперь настал мой черёд замолчать. Я задумалась. Задумалась не на шутку. Мысль была до ужаса пугающей. Страшнее всего того, что со мной приключилось за последнее время.

В меня ещё никто не влюблялся и уж тем более не признавался в этом так откровенно.

– Ты, наверное, шутишь, – спустя какое-то время всё же смогла выдавить я, а потом меня словно прорвало: – В меня? Но как такое возможно? Как в меня можно влюбиться? Я ещё… я не… В меня ещё никто не влюблялся даже с открытыми глазами, не то что наугад! Как? Как ты можешь влюбиться, ведь ты меня не видел ни разу.

– Почему нужно всё так усложнять? Когда Вы, наконец, поймёте, что не обязательно иметь глаза, чтобы видеть.

– Но… прости, не знаю, как правильно себя вести в подобной ситуации. Но как так можно?

– Так и можно. Ты знаешь, зачем Ангелы-Хранители носят повязки на глазах?

– Нет, – ошеломлённо выдохнула я.

– Чтобы не видеть мирской красоты, которой обладают люди.

– Мирской красоты? – как заведённая повторила я.

– Нам ни к чему лишние домыслы. Мы, ангелы, не обладаем достаточным количеством воображения. Но, исходя из вашей логики, опишу это так: ты – женщина, я – мужчина. Если я увижу твою идеальную фигуру и прекрасное лицо, то тут же могу поддаться низменному соблазну. Порочным желаниям. А это против всех наших святых правил, я не должен видеть тело, я должен чувствовать душу, – он на мгновение замолчал. – Почему Вы закрываете глаза, когда молитесь, плачете или целуете своего избранника? Потому что самые важные вещи в жизни мы не видим, а чувствуем сердцем.

– Но, ты же Ангел. Разве Ангелы могут так?

– Я – мужчина, хоть и с крыльями.

– Боже, как же всё запущено! – я зарылась пальцами в волосы и сжала виски.

– Не богохульствуй!

– Даже в мыслях не было! Я просто в шоке! А если я не красавица, и фигуры у меня нет вовсе, то как тогда?

– Не знаю. Раньше я ни разу не снимал повязку. Я никогда не видел людей. Глазами.

– Я с тобой с ума сойду! Как можно быть уверенным в том, о чём не имеешь ни малейшего понятия?

– Это и называется – слепая вера.

Я немного подумала над его «видением мира» и пришла к прямо-таки противоположному выводу:

– Давай расставим все точки, если я буду ошибаться – ты меня поправишь.

Он согласно кивнул.

– Слепая вера – означает беспрекословное повиновение своим идеалам?

– Да.

– Без вопросов и сомнений в правильности их решения.

– Да.

– Ну, так почему ты воспротивился прямому приказу? Ты должен был наблюдать за всем тем, что со мной происходит и не вмешиваться. Но ты пришёл ко мне, ты помог вопреки всему, да что там мелочиться, ты влюбился. Почему? Где твоя истинная вера в то, что твоё начальство не может ошибаться?

Он задумался. И я его дожала.

– Допустим, ты слушал своё сердце и повиновался его приказам. Ну, так что тогда с истинной верой в своего творца? Ты нарушил всё, чему тебя учили целые тысячелетия! Так почему до сих пор держишься за такую глупость, как повязка на глазах? Почему не снимаешь? Ведь после боя кулаками не машут! Какая теперь разница?

– Я боюсь.

– Чего именно? Что я окажусь не прекрасной принцессой, а жуткой уродиной?

– Пока не знаю. Но ты не можешь быть жуткой, я вижу твоё сердце, твою душу. Они прекрасны.

– Так именно поэтому ты в меня влюбился? – я никак не могла уловить суть его размышлений, его понятия о жизни. Хотя не скрою, на данный момент он был единственным мужчиной, которому удалось затронуть моё сердце.

– Да, наверное, – в его словах царила боль и страсть. – Я пока не смог постигнуть истинного смысла любви. Я учусь наравне с тобой.

– Значит ли это, что для тебя не важен мой внешний облик?

– Да, наверное, – повторился ангел.

Внутри меня что-то больно укололо. Негодование, обида, несправедливость, зависть? А может во мне взыграла ревность?

– Ты мне лжёшь!

– Прости, но мне не совсем понятен смысл твоего высказывания, – он был озадачен. Меня это ещё больше взбесило.

– Не понятен? Нет больше смысла прикидываться незрячим! Ты и так влюбился! Только повязку не снимаешь потому, что боишься, что разочаруешься во мне!

– Вся эта боль и злость в тебе бушует из-за банального куска ткани?

Его наивность меня обескуражила.

– Наверное. Я не знаю. Но какая разница? Что тебе терять?

– Всегда есть возможность ощутить боль новой потери, – он задумался. – Тебе так важно, чтобы я убрал последнюю преграду между нами?

– Не знаю, наверное.

– А как же интрига, тайна?

– Ты ведь не женщина! В твоём случае важнее поддержка и опора.

– Ты права. Нет смысла и дальше припираться. Для тебя я должен быть сильным, надёжным спутником в жизни.

Понятия не имею, что меня толкнуло на такое действие, но я подошла к нему и бережно коснулась лица руками. Неужели наши души и сердца так сильно тянутся друг к другу, что нет сил этому противостоять?

Он молча наслаждался моим прикосновением, а я чувствовала, как его тепло перетекает в меня:

– Ты боишься?

– Нет. Рядом с тобой мне уютно и спокойно. Я верю тебе. Я верю в тебя.

– Почему? Ведь я сейчас искушаю тебя нарушить ещё одно правило.

– Это не важно. Я и так грешен, поздно каяться. Для меня уже нет дороги назад.

Я сняла нелепую повязку и сама на минуту испугалась такого сильного порыва чувств. Теперь рядом со мной стоял обычный юноша со стальными глазами. И прямо на моих глазах одна серая радужная оболочка сменила свой цвет на чёрный, в тон цвету его тела.

Мы долго молчали, наслаждаясь мгновением спокойствия и удовлетворения.

– Что теперь будет с тобой? – тихо спросила я.

– Не знаю, я ни разу так далеко не заходил.

– А что будет со мной? Мне дадут нового наставника?

– Не знаю, – всё так же болезненно ответил падший ангел.

– Да ты хоть что-то знаешь? – вспылила я от бессилия. – Ты знаешь, что вокруг происходит? Что за чертовщина твориться? Почему повторяется один и тот же день уже больше недели?

– Он не повторяется. Это не одна жизнь, это не один день, а обычные параллельные миры.

– Параллельные миры? Это что-то новенькое, – я ошеломлённо присела на край кровати. Такого поворота событий я никак не ожидала. – Но, тогда…

А что тогда? Если о «дне сурка» я уже успела почитать кое-какую литературу, пусть и художественную, то о параллельных мирах я понятия не имела.

– И что мне нужно сделать? Как разорвать это проклятие? Тут тоже нужно что-то изменить к лучшему?

Но он не успел ничего ответить. Весь дом задрожал, как при сильном землетрясении. Я видела, как прогибаются стены и окна, всю комнату заполнил раздражающий звук, похожий на громкий пронзительный свист, от которого голова, казалось, сейчас взорвётся, и полопаются барабанные перепонки. Я прикрыла уши руками, но это не особо помогло.

От такого натиска я упала на колени, в глазах потемнело. Я потеряла сознание. А когда очнулась – всё было прежним: ровные стены, целые стёкла. Разве что вокруг царил непроглядный мрак, а моего ангела и след простыл.

Вся наша жизнь – игра

Утро не предвещало ничего хорошего. Я опять не пошла в школу. Я хотела увидеть своего падшего ангела, но он не откликался. Я всё время думала, думала, думала, и теперь точно знала от кого получала свою единственную валентинку, только никак не могла приблизиться к разгадке тайны о мирах.

Само слово «параллель» означает, что почти всё должно быть идентичным, развиваться по подобному сценарию или вмещать в себя одинаковые вещи. Но так почему тогда я ни в одной из реальностей не встретила себя? Как такое возможно? Если бы я умерла – окружающие до жути удивлялись бы моему внезапному появлению. Но нет, меня принимали, как должное. Я и «там» была прилежной ученицей, в ином случае, опять-таки, окружающих удивили бы новые перемены во мне. Родственники знали о моём существовании, я ходила в школу каждый день, но… появлялась ли я там? Или там появлялась иная я?

От подобных мыслей голова шла кругом. Я сидела на полу всё в том же дряхлом домике. Ангел так и не появился, даже не отвечал.