Спящая в огне

Еще Этна узнала о том, что раз в пару недель Двор проводил день открытых дверей и любой желающий мог прийти на аудиенцию к королевам, рассказать о проблеме и даже принять какую-нибудь помощь от правительниц. Некоторые в такой день просто приходили, чтобы получить королевское благословение для себя или детей, или чтобы преподнести что-то трем сестрам. Конечно, такие дни были крайне важны: нужно было показать народу, что их правительницам не чуждо общение с ними. Но еще они были очень скучны, как казалось Этне. Подумать только: нужно целый день сидеть на троне и общаться с подданными. Хотя, это сейчас, со стороны королевы такой день казался ей скучным, но ведь если бы она была обычной южанкой, то непременно постаралась бы попасть на аудиенцию, поэтому стоило все же войти в положение и признать важность дня объединения с подданными.

Приемы пищи проходили в том самом зале, где ее, Валериана и Виолу отравили во время Отбора. Сейчас Этна спокойно могла сидеть за столом рядом с правительницами, но первые разы ей было неприятно находиться в месте, где она чуть не отдала душу Драмэйдам, пока три королевы невозмутимо наблюдали за чужими муками.

Обеденный зал находился ниже тронного, но в нем было достаточно естественного освещения из-за широких окон, прикрытых светлыми тяжелыми портьерами. В первый раз он показался Спящей огромным, но это было ошибочное впечатление: здесь, помимо приемов пищи королев, также могли проводится званые ужины, но лишь на двадцать персон, что было весьма немного. Для более грандиозных приемов существовал другой просторный зал. Но пока здесь обедали лишь королевы со своими друзьями, зал казался пустым и незаполненным. Все тот же длинный стол был застелен светлой скатертью с золотой вышивкой понизу и сервирован на шесть персон. Четыре стула с резными спинками и подлокотниками уже были заняты.

Посередине сидела Эрика, привычно недовольно поджимая губы, по ее левую руку находилась Элиса, а место по правую руку пока пустовало. Спиной к Этне и напротив своих королев сидели Андерс и Алексис. Спящая и ее камеристка поспешили занять свои места и если Ундина извинилась за то, что их ждали, то Этна вовремя прикусила язык.

– По какой причине ты задержалась? Ты же знаешь, я не люблю опозданий, – чуть строго проговорила старшая королева, неодобрительно взглянув на Этну. Как только все заняли свои места, из дверей поменьше, что были с другой стороны зала, вереницей вышли опрятно одетые слуги, вынося блюда, накрытые клошами.

– Доделывала документы для герцога Западных берегов. Не хотела растягивать удовольствие еще и на завтра, – пожала плечами Этна, покосившись на свое блюдо, с которого уже сняли клош. До сих пор в дрожь бросало от воспоминаний. Будь аккуратна с тем, что ты ешь.

– Правильно, молодец, что поработала над этим, – проговорила Элиса, в чьем голосе слышалась раздражающая похвала. – Завтра нужно будет готовиться к балу и выглядеть великолепно. Ты собираешься официально объявить о том, что герцог твой фаворит?

– Только после моих любимых старших сестер, – так бы поступила Меланта, да? Не торопилась бы говорить о своем фаворите. К тому же, нужно было еще отделаться от кучи других юношей, прилипших к ней бонусом. А она понятия не имела, как будет этим заниматься.

На большой фарфоровой тарелке лежали несколько хорошо прожаренных перепелок, к которым были поданы печеные овощи и листья салата. Этна научилась не кривить лицо при виде мяса, она привыкла к его вкусу, уже не кажущемуся таким противным и ужасным. Но каждый раз, употребляя в пищу труп бедного животного, она чувствовала укол вины. И даже мысли о том, что Белая Волчица питается сырым мясом, ее не сильно утешали. Вооружившись приборами, Спящая приступила к пище, чувствуя на себе недовольные взгляды старших королев. Что касается камергера и камеристок, то те упорно делали вид, будто раздор между правительницами их никак не касается. Но Этна знала, что Ундина первая побежит к Алексис, чтобы обсудить с ней то, что происходит прямо сейчас за столом. Хорошо, что из Андерса был никудышный собеседник в этом плане и ему было все равно на то, что происходит.

– Но бал в честь т в о е г о герцога, – проговорила Эрика, демонстрируя образец спокойствия и сдержанности, отрезая от перепелки кусочек, чтобы после со всем изяществом его съесть.

– И что?

– И то, что ты должна разорвать все связи с другими аристократами и показать всем, что твой фаворит не за красивые глазки получил титул.

Этна понимающе кивнула, усмехнувшись уголком губ. Ее бокал, сделанный из чистого хрусталя на тонкой ножке и украшенный бутонами неизвестных цветов, был наполнен темно-бордовым вином. Оно было неплохим на вкус, хотя медовуха и даже пиво, которое она попробовала случайно, когда впервые оказалась на Юге, были все же лучше. Наверное, из-за того, что в этих напитках не было чопорности и сдержанности. Они ощущались на языке свободой и не были обременены кучей правил и предписаний. Хотя теперь, вспоминая вкус этих напитков, Спящая ощущала на языке легкую горечь. Они были немым напоминанием того, кем она была раньше. Казалось, это было так давно.

– Эрика права, Меланта, – вставила свое слово Элиса, бросив на младшую королеву быстрый взгляд. – Мы ведь не просто так согласились дать титул Каю. К тому же, ты дала обещание.

– Ладно-ладно, я четко дам всем понять, что претендент на мою руку, сердце и то, что находится между ног, уже найден, – произнести такую фразу с невозмутимым лицом было непросто, так что Этна поспешно поднесла взятый бокал к губам, делая небольшой глоток сладкого вина. Не отрываясь от бокала, она заметила, как Элиса с широко распахнутыми глазами густо покраснела, а Эрика от возмущения так и замерла с вилкой в руке, не донеся ее до рта.

За столом воцарилось тяжелое молчание. Камеристкам было тяжело сдерживать свое удивление и поэтому обе девушки таращились в свои тарелки. Андерс с невозмутимым лицом продолжал есть, будто за столом не было сказано каких-то вызывающих и неприемлемых слов.

– Следи за своим языком, Меланта, – старшая из названных сестер наконец смогла взять себя в руки, буквально прошипев предостережение. Ее серые глаза неодобрительно прищурились, а Этне стоило больших усилий медленно кивнуть, возвращая бокал на стол и вновь приняться за пищу, медленно остывающую на тарелке. Если бы не постоянные одергивания себя, она бы уже давно сжалась и пару раз извинилась перед Эрикой. Но приходилось держать лицо и продолжать вольно себя вести.

Остаток обеда прошел в гробовой тишине. Казалось, что все старались даже потише громыхать приборами и вообще не издавать лишних звуков. Может, на этот раз она перешла черту? Сказала то, чего говорить не стоило? У всего ведь есть предел. Когда она перешагнет его, разрушив хрупкий план русала? Этна надеялась, что это случится не сегодня.

После пары основных блюд был подан чай с десертом и сладкими фруктами. Но даже на последнем этапе приема пищи никто и не думал нарушать тишину. Будто это было немым запретом. Но так даже лучше. Для Этны так точно.

Самым приятным после употребления мяса был вкус сладости фруктов на языке. Это сглаживало неприятные ощущения и отдаленно напоминало дни, проведенные на Западе. Все же Кай не всегда кормил ее ужасным мясом и рыбой, разбавляя приемы пищи диковинными фруктами, что росли в той живой чаще. Вот и сейчас Этна наложила в маленькую пиалу зерна граната, напоминающего кровь, и, вооружившись десертной ложкой, стала его есть, едва ли не жмурясь от блаженного вкуса. Из всех фруктов гранат стал ее самым любимым и оторваться от него Спящей было сложно. Если бы не все сидящие за столом, то она непременно забрала бы всю чашу с этим почищенным фруктом, чтобы съесть все до последнего зернышка. Но приходилось сдерживать свои желания. К тому же все сидящие за столом странно поглядывали на нее, когда она ела гранат, а это отбивало желание от добавки.

Поблагодарив названных сестер за обед, Этна вместе с Ундиной покинули обеденный зал, сославшись на то, что нужно было примерить наряд, который ей пошили портные. Впрочем, отчасти ведь это не было ложью. Правда после примерки Спящая собиралась навестить Кая. Но это уже были подробности, не нуждающиеся в разглашении.

– Уверена, на завтрашнем балу Вы будете блистать, Меланта, – Ундина шла рядом с Этной и ее тихие шаги резали слух. Шаманка в лесу тихо ходила и с приходом в замок ничего не изменилось.

– Ты заказала себе новое платье? – Этна мельком взглянула на камеристку, уверенно шагая по выученным коридорам. Сейчас те пустовали, но когда в них встречались министры, слуги или кто-либо еще, она почти не останавливалась, лишь слегка склоняла голову, видя, как ей отвешивают поклоны и приседают в реверансах. Иногда те, чьих имен она даже не знала, пытались с ней о чем-то заговорить, твердя о важности разговора, но Спящая обрывала их взмахом руки. Она не хотела ввязываться в разговоры, не понимая, о чем пойдет речь. Уж лучше было сослаться на то, что она очень занята.

– Да. Надеюсь, Вы не против, что оно будет цвета сирени, Меланта? Я знаю, что Вы любите этот цвет и его оттенки, но мне так понравилась ткань, что…

– Нет, я не против.

Она услышала, как Ундина остановилась, после поспешно догоняя ее, видимо, не веря своему счастью. Но идти не перестала, усмехнувшись про себя. Ей не очень нравился этот весенний цвет. К тому же, ее завтрашний наряд будет далек от представления нежности не только по оттенку, но и по фасону.

– Спасибо Вам большое, Меланта!

Примерка заняла минут сорок, если не больше. Этна привыкла к тому, что Ундина помогала ей одеваться и раздеваться, но когда к тебе прикасается больше одной пары рук – это странно. Однако, пришлось просто расслабиться и позволить прислуживающим женщинам одеть себя. В конце концов, они тоже хотели оценить результат своей работы. Впрочем, кулон, который не видел никто, кроме нее самой, надежно скрывал некрасивые шрамы, позволяя другим увидеть идеально гладкую и ровную кожу. Так что переживать было не о чем.

Ундина, мягко говоря, была шокирована увиденным. Этне наряд более чем понравился, о чем она с благосклонностью в голосе и сообщила швее и ее помощницам, не прекращая любоваться своим отражением в зеркале, предвкушая, в каком шоке завтра будут старшие королевы. Кажется, она начала входить во вкус и ей откровенно нравилось бесить их.

Вновь облачившись в выбранное на сегодня платье, Спящая направилась в покои к Каю. Они не виделись со вчерашнего вечера и, по правде говоря, она успела немного соскучиться. Ундина была благосклонно отпущена заниматься своими делами, поэтому теперь Этна одна шла по знакомым коридорам, думая о том, что бывшая шаманка наверняка побежала к Алексис, чтобы посплетничать о том, что произошло за обедом. Про новый наряд она вряд ли станет болтать, ведь тогда об этом узнает Элиса, а если средняя королева прознает про вызывающий наряд младшей, то будут проблемы. А если у Этны будут проблемы из-за Ундины, то та сильно об этом пожалеет. Поэтому за чужой язык можно было не переживать.

Придерживая полы платья, она закончила подъем по лестнице на этаж другого крыла, как ей навстречу вышел Андерс, вооруженный своим мечом. Этна узнала его перевязь и оружие, с которым он не расставался все то время, что они виделись, однако, став камергером, его обязали отказаться от меча. Но теперь он стал почти что похож на прежнего себя, даже несмотря на то, что одежды металлического цвета заменили на более благородный черный костюм, не сковывающий движений.

– Андерс, – она даже остановилась, чуть улыбнувшись, взирая на старого друга, сдерживаясь, чтобы не обнять его. С тех самых пор, как она попала в замок, им ни разу не удалось лично и без лишней публики встретиться.

– Да, Меланта? – бывший воитель остановился, обратив на нее свои светло-карие глаза. Волосы цвета пшеницы были привычно заплетены в тугие мелкие косички на виске. Этой привычке он не изменил, сохранив прежнюю частичку себя здесь, где перестаешь быть собой.

– Куда ты идешь? – она кивнула на его меч, рассматривая мужественные черты лица друга. Интересно, как бы он отреагировал на то, что она заняла место Меланты? Наверняка удивился бы, хотя лицо осталось бы спокойным. А вот Гвиневра сказала бы, что она заслужила это. Мать, как же она тоскует по тем безмятежным и правдивым временам.

– На тренировку, – последовал безэмоциональный ответ, а большая ладонь легла на эфес, привычно сжимая родную сталь пальцами.

– Эрика разрешает тебе тренироваться?

– Я попросил ее об этом. Не хочу растерять свою подготовку. К тому же на Востоке мы каждый день почитаем Гёдзему, устраиваем священные бои.

– Я знаю.

Это вырвалось быстрее, чем Этна успела сообразить, что творит. В какой-то момент ей даже почудилось, что Андерс удивленно посмотрел на нее, но его лицо оставалось непроницаемым. Как всегда.

– Ваши сестры этого не знали, я подумал…

– Я не мои сестры, Андерс.

Она помнила, как узнала об этом. В тот день Андерс пришел вместе с Гвиневрой на Север. Воительница сказала, что нельзя никого убить, занимаясь священным боем. Она помнила это. Помнила так хорошо, будто это произошло вчера.

– Простите, Меланта.

– Хорошей тебе тренировки и почитания Гёдземы, Андерс.

Он поблагодарил ее, прежде чем они разошлись. Этна ощущала смятение. Ее друг не узнавал ее. Это было правильно. С одной стороны. Но с другой ужасно ранило. Когда-нибудь она обязательно расскажет ему об этом и обо всех других вещах, что произошли с ней. Когда-нибудь. Но не сейчас. Нужно было набраться терпения.

Дверь в покои Кая не отличалась от прочих, разве что возле нее стояли два стража с алебардами наготове. При виде своей королевы они поклонились, отворяя двери, пропуская Этну внутрь просторной комнаты. Все гостевые покои были оформлены в нейтральных оттенках и не имели особой роскоши. Все их убранство заключалось в удобной большой кровати с балдахином, камином, сундуком для одежды, парочкой мягких кресел с небольшим деревянным столом, да отдельной ванной комнатой. Впрочем, русалу повезло, ведь у него также был небольшой балкончик, который украшали цветы в кашпо, с видом на сад, в котором им вдвоем нравилось вместе гулять, пока шел Отбор.

Русала не было в комнате, но Этна сразу увидела его силуэт на балконе, проходя к нему через всю комнату и останавливаясь в проходе. Кай расположился на плетенном диванчике с мягкими подушками, подложив под себя одну ногу. На нем была идеально пошитая темно-синяя рубаха, рукава которой он небрежно закатил до локтей, обнажив бледные, но сильные руки. Черные штаны были идеальной длины и должны были быть заправлены в его короткие кожаные сапоги, вот только те стояли рядом с ножками мебели. Он обернулся, услышав ее шаги и, дразнясь, встал, кланяясь.

– Моя королева.

– Герцог западных берегов.

Он усмехнулся, оценивающе скользнув глазами по ее наряду. Этна, стараясь не вестись на этот взгляд, шагнула на мраморный пол балкона, ощущая здесь свежесть и аромат цветов, доносящийся прямо из сада.

– Как прошел день? – Кай вернулся обратно на диван, похлопав рукой рядом с собой, предлагая присесть.

– Доделала твои документы. Теперь ты официально герцог, мои поздравления, – Этна присела рядом с Каем, поправив юбку платья, чтобы та не помялась. – Королевы настоятельно попросили представить тебя завтра как моего фаворита на балу.

– И в чем проблема? – осторожно подвинув ткань платья в сторону, русал придвинулся поближе к Спящей, приобнимая ее за талию. Она чувствовала, как его пальцы касаются твердого корсажа, но не была против. Наоборот устроила голову на его плече, наблюдая за безмятежной цветущей зеленью, что раскинулась внизу.

– В том, что это бал, Кай. Я не умею танцевать, да и ты тоже.

– Неправда. Рыбы весьма неплохие танцоры.

– В тот раз ты говорил наоборот.

Этна не сдержала смешка, едва ощутимо мотнув головой. Она помнила их первый танец. Кай двигался уверенно там, на площади под мелодию уличных музыкантов, несмотря на то, что его слегка покачивало. Но это было там, на площади, где всем было все равно на правильность движений. На балу такое вряд ли пролезет, особенно, когда каждый и каждая будет смотреть на королеву, наученную идеально танцевать. Но все, что умела Этна – это хаотично плясать под музыку шаманов рядом с огнем. Еще один момент, который они оба не учли. Сколько будет еще подобных мелочей? И на какой она все же попадется?

– Свалишь все на меня. Откуда у обычного русала манеры и умение танцевать? Никто и не заметит, как нелепо ты танцуешь, если я буду делать это еще хуже, – Кай усмехнулся, и Этна краем глаза заметила, как он почти что занес руку, чтобы взъерошить волосы, но вовремя остановился. И правильно, Ундина все же старалась, заплетая вихрь ее темных волос в красивую прическу.

– Отлично, опозоримся вместе, – вздохнула Спящая, но при этом ее губы расплылись в веселой улыбке. В тот вечер на площади она тоже была готова позориться, однако все прошло не так уж плохо, как она думала, может, завтра все будет так же?

Этна и Кай просидели в приятном молчании еще пару долгих минут. Она не знала, о чем он размышлял. Но ее мысли были заняты предстоящим балом. Ее первым балом. Она волновалась и молилась, чтобы все прошло гладко. Иначе старшие королевы сгнобят ее за позор раньше, чем она успеет допустить ошибку и раскроет себя.

Молчание нарушилось, когда Кай предложил ей пойти потренироваться. Было рискованно заниматься этим в помещении, к тому же, она знала, что слуги и без того поражаются и ругаются по поводу того, куда девается утварь из покоев герцога. Не расскажешь же им, что она ее сжигает в камине во время тренировок… Но особого выбора у них не было.

Русал вальяжно устроился в кресле, наблюдая, как Этна пару минут походила по комнате, прикасаясь к различным поверхностям и предметам интерьера. Она старалась получше запомнить ощущения от прикосновений. Она все еще хотела научиться подчинять свою силу с закрытыми глазами. Он не мог винить ее в этом желании, вспоминая, как сам учился управлять силой, тем многолетним могуществом, что бушевало внутри него подобно шторму за горизонтом, приносящему к берегу волны. Он был рад ее успехам. Даже самым незначительным.

В конечном счете Этна опустилась на мягкий ковер, в своем платье похожая сейчас на цветок, который несли домой из сада, но случайно обронили. Она закрыла глаза, чуть хмуря брови. Кай не отрывал глаз от этого цветка. Она была розой – милой и нежной. Она была розой – колючей и опасной. Чтобы сорвать такой цветок как она нужна была особая осторожность, иначе рискуешь нарваться на шипы. Или на огонь, если не выражаться фигурально. Но Кай не боялся. Он был готов оцарапать ладони и обжечься. Он не боялся ее. Она нужна была ему. Его опасная огненная роза.

Сейчас, в обличье Меланты, можно было подумать, что она просто сидит на полу и думает. Магия иллюзии, спрятанная в осколок ракушки, надежно скрывала ее настоящее лицо, а посему шрамы никогда не светились при использовании силы. Зато яркий огонь полыхал в ее глазах и это было отнюдь не его отражением. Он прятался в глубине ее ночных глаз, просыпаясь по зову своей хозяйки. Единственное, что сейчас осталось у Этны от настоящей себя.

Этна открыла глаза, раздраженно фыркнув, устремляя взгляд подведенных глаз на небольшую деревянную статуэтку, примостившуюся на камине. Если бы она прикоснулась к ней, то фигурка уже бы полыхала. Но пока она лишь терзала ее своим взглядом, в котором горел огонь. Упрямый, дикий и беспощадный. Смешанный с темнотой ее глаз. Затмевающий горящие там звезды. Прошло чуть меньше минуты, прежде чем несчастная утварь с треском загорелась, а ее сжатые в кулаки ладони разжались.

– В прошлый раз ты потратила чуть больше времени.

– Этого все равно недостаточно.

Спустя пару секунд искра, будто по волшебству, перепрыгнула на ее ладонь, раздуваясь на ней маленьким пламенем. Этна могла играть с ним, перекидывая сгусток жара с ладони на ладонь и это всегда завораживало Кая. Его сила нуждалась в стабильности, которую он вырабатывал годами, в то время как ее почти что с легкостью подчинялась. Это было маленьким чудом.

Оставив статуэтку полыхать на камине, она сжала руку в кулак, заставляя пламя погаснуть и вновь закрывая глаза. Боясь нарушить чужую сосредоточенность, Кай тихо встал с кресла, босыми ногами проходя по мягкому ковру к камину, намереваясь с помощью специальных щипцов взять фигурку и отправить ее гореть в зев. Но не успел он вооружиться приспособлением, как позади него что-то затрещало. Запах горящего дерева сменился на запах паленой ткани. Он обернулся, замечая, как прозрачный балдахин над его кроватью загорелся, при этом Этна сидела с закрытыми глазами, хмурясь так сильно, будто решая сложную задачу.

– Не то, чтобы мне не нравился этот балдахин, но все же не стоило его поджигать, – намеренно обиженно проговорил русал, быстро приближаясь к кровати, хватая первую попавшуюся небольшую подушку с покрывала, чтобы сбить искру огня, с треском поедавшую ткань.

– Прости… Я не думала… что получится.

Он услышал, как она встала, приближаясь, пока сам он сбивал огонь. Хорошо, что никто не выставит ему счет за испорченное имущество. Хотя, учитывая, какими деньгами он теперь обладал, это не было бы особой проблемой.

– Я правда не хотела поджигать твою кровать.

– Ты просто хотела поиздеваться и напомнить, как мы спали на Западе.

Когда искра наконец была потушена, он легко спрыгнул с кровати на пол, откинув назад подушку. Ноги вновь коснулись мягкого ковра. Ему казалось, что он не сможет привыкнуть к новой обуви, отличной от его простых и легких сандалий. Поэтому, пока была возможность, ходил босым.

Этна неловко улыбнулась, кажется, вспоминая, как они коротали ночи. Его шалаш был ничтожно мал и там было довольно тесновато, чтобы спать одному, не говоря уже о них двоих. Поэтому пришлось позволить ей спать в нем, с уютом на земле, застеленной таким множеством мягких и теплых покрывал, что они занимали почти все пространство внутри. Сам же русал всегда спал возле очага, не жалуясь на неудобство и прочие минусы. Всегда приходится терпеть, прежде чем достигнешь чего-то стоящего. Зато теперь он вдоволь мог насладиться большой и мягкой кроватью, а также прочими удобствами Двора. Жизнь в замке определенно была ему по душе.

– Не напоминай, мне до сих пор стыдно, что ты спал почти на голой земле, – она скривила лицо от досады, а он не смог сдержать усмешки, подходя к камину и все-таки отправляя горящую фигурку в зев к другим поленьям.

Когда он обернулся, она наконец совладала со своим лицом, привычно сложив руки на животе.

– Главное, чтобы моей госпоже было удобно, – он усмехнулся, видя, как она обращает на него высокомерный взгляд. Совсем как Меланта. По крайней мере ему так казалось. Но ему это не нравилось. Ему нравились ее настоящие эмоции, которые она не могла скрыть даже под этой иллюзией.

Поэтому Кай в пару шагов сократил между ними расстояние. Руки идеально легли на ее талию, стянутую шнуровкой (как ему казалось). Она не отстранялась, следя глазами, в которых потух огонь. Но они все равно были красивыми. Темно-карими, как крепкий чай, наверное. Хотя, по правде говоря, они были не сравнимы ни с чем. В природе не было второго такого же чуда, похожего по цвету на эти осколки ночного неба. Они были неповторимы. Как и она сама.

– Ты тоже нравишься мне, Этна.

Слова наконец слетели с его губ. Она чуть улыбнулась, а он, убрав темную прядь, выбившуюся из прически, с ее лба, наклонился, со всей доступной ему нежностью касаясь ее полных губ. Они были невероятно мягкими и отчего-то напоминали ему хрупкий бутон цветка. Трудно было сдерживаться и неторопливо изучать ее губы своими, сминая их и ощущая, как сердце разгоняет кровь по венам. Ему хотелось обрушить на нее всю свою нежность и желание, но он сдерживался. Он умеет быть терпеливым. Он умеет ждать. К тому же ему нравилось, как она сама пыталась перехватывать инициативу, обнимая его за плечи. В эти минуты, растягивающиеся на века, он был искренне рад, что может обнимать ее и тонуть в ее поцелуе, забывая о воздухе. Дыша лишь ей одной.

Глава 23

Этна, конечно, привыкла лгать и выдавать себя за сестру, но одна вещь осталась неизменной: она по-прежнему рано вставала, чтобы поприветствовать три светила. Рассветы на Юге значительно отличались от рассветов Севера и Запада. Здесь она наблюдала со своего балкона, как три брата поднимаются над задремавшей стороной, окрашивая черепицы крыш собой и заставляя окна сверкать от этого яркого света. Здесь солнца не прятались за кронами деревьев, не играли в прятки. Здесь они сразу являли себя этому миру. Конечно, на Западе три солнца тоже игриво не выглядывали из-за зеленой листвы, сразу показывая себя просыпающейся природе, но, откровенно говоря, рассвет у воды был значительно красивее рассвета над крышами. Восходя над бескрайним морем, солнца окрашивали его в свои нежные оттенки, будто лениво покидая линию горизонта. Иногда они прятались за воздушными облаками и тогда те светились изнутри, отбрасывая чуть приглушенные краски на воду. Это зрелище было поистине фантастическим и невероятным. От него буквально захватывало дух.