Спящая в огне

– Он еще и делает их, как я успел заметить, – Кай снисходительно кивнул, кажется, вовсе не чувствуя неловкости от того, что его рассматривают, будто диковинку. Виола была вынуждена кивнуть, зато теперь Валериан закатил глаза, буркнув что-то на тему того, что не обладает достаточным терпением для подобных мероприятий.

– Этна, можно тебя на минутку? – Аурея наконец обернулась к Этне, заглядывая в темные глаза. Юная целительница быстро взглянула на очередь перед стражей – та двигалась медленно, так что у них было пару минут на диалог. Кивнув, она отпустила руку Кая и отошла с шаманкой подальше от остальных.

– Можешь не извиняться. Я все понимаю, правда. И я не в обиде.

– Я не должна была так поступать, Этна. Просто Констэнс…

– Все хорошо.

Этна даже улыбнулась, смотря в небесные глаза напротив. Шрамы исказили ее лицо, но взгляд остался непоколебимым.

– Мы ведь даже не подруги, Аурея. Ты не обязана ждать меня, говорить со мной, обниматься и проводить время, – голос целительницы звучал спокойно, а лицо было расслабленным. Она даже удивилась, как просто ей дается произношение таких сложных и нехорошо звучащих вещей.

– Мне тяжело знать, что ты нуждаешься в друге и не имеешь возможности дружить… Тяжело осознавать, что это все из-за… из-за, – шаманка сдалась, обводя рукой Этну в неопределенном жесте. Что это все из-за шрамов? Отсутствия родителей? Всего вместе взятого?

– Я понимаю. Но общение из чувства жалости самая ужасная тактика, которую ты могла выбрать, – Этна кивнула, будто понимала чужие чувства. Впрочем, отчасти ведь так и было, да? Она чувствовала их на себе. Будто ребенок, распознающий плохое отношение к себе.

– Я хотела быть тебе подругой. Правда.

– Подруги так не поступают. Дружба должна быть искренней и от всего сердца, без примеси жалости и сострадания. Но я не сержусь.

– Я знаю, я правда старалась быть доброй и открытой с тобой, Этна. Такой, какой должна быть подруга…

– Однако же многих вещей, как подруга, ты мне не рассказывала. Да ладно, я правда не сержусь. Не мучай себя больше этим, хорошо?

Аурея отвела глаза, а после быстро вернулась к Констэнсу. Как раз уже подходила их очередь, так что Этна тоже вернулась к Каю. Чувства были противоречивыми и смешанными. С одной стороны, это даже и хорошо, что они разобрались с их недодружбой. Но с другой, что-то внутри Этны неприятно заныло, будто сейчас она, подобно дереву, потеряла свой лепесток, беспощадно оторванный ветром. Несмотря ни на что, ей будет очень не хватать их встреч в лесу, небольших разговоров и объятий, пусть они и были не самыми настоящими.

– Волны часто забирают с берега ракушки и камушки, но это не значит, что с собой они не приносят что-то новое, – проговорил Кай, мельком взглянув на Этну, будто чувствуя, что та расстроена. – Поверь мне: многие люди будут, подобно ракушкам, появляться на твоем берегу, но еще больше их будет уходить. И лишь те, которые действительно будут предназначены для тебя – останутся навсегда.

Она ничего не ответила, лишь прижалась к его плечу своим. В его словах была доля правды. Осталось лишь принять ее и научиться жить с ней. А научиться придется, если ей не удастся пройти Отбор и придется вернуться на Север.

Стражники больше походили на огромные валуны, нежели на живых людей. Их головы венчали шлемы с черным плюмажем, огромные тела были прикрыты облегченными нагрудными доспехами, за которыми проглядывалась темно-серая ткань то ли рубахи, то ли еще чего. Ноги, облаченные в такие же темно-серые штаны, были обуты в высокие сапоги с небольшим каблуком. В руках они держали острые алебарды, которыми приветливо преградили путь, требовательно кивнув на запястья Этны и Кая.

И если Кай, который ростом почти что дотягивал до этих громил, выглядел относительно спокойным, то Этне, едва дотягивающей до плеча русала, стало не по себе. Она, конечно, показала свое запястье, но почему-то была не уверена, что ее пропустят.

Впрочем, спустя пару секунд алебарды разошлись в стороны, и Этна с Каем смогли спокойно пройти на территорию Двора, где их уже ждали остальные. Группа немного поредела – из пришедших морских людей остались лишь Кай и девушка, остальных, по всей видимости, до Отбора не допустили. Что касается лесных и горных людей, то те остались при своих изначальных составах.

С глубины сада к оставшимся спешила пожилая женщина – на ней было платье с длинным рукавом темно-синего цвета, а волосы на затылке были стянуты в такую тугую прическу, что оставалось лишь гадать, как ее старые глаза не вылезли из орбит.

– Так, все в сборе? Хорошо. Пойдемте скорее, времени осталось не так много, скоро все начнется, – она торопливо осмотрела каждого, после развернулась и быстро засеменила по дорожке, окруженной колючими розами. Ее маленькие каблучки звонко цокали по земле.

Никто не рискнул ослушаться женщину, так что все дружной толпой двинулись следом. Этна старалась держаться поближе к Каю, предвкушая встречу с новоизбранными правительницами. Уже совсем скоро. Она так долго мечтала об этом миге, что теперь все казалось каким-то нереальным.

Как оказалось, обширный сад, полный самых разнообразных и красивых растений, простирался лишь где-то до середины огромного замка и после плавно переходил в хозяйский двор, где были маленькие постройки и где туда-сюда сновали слуги, что-то нося и вынося. Они все поднялись по каменным ступеням, ведущим к двери черного входа, сразу же оказываясь на огромной жаркой кухне. Везде стояли столы, шкафы и стеллажи. Везде сновали кухарки и повара, покрикивая на своих помощников, некоторым из них едва исполнилось двенадцать. На кухне было жарко, а еще она полнилась разными ароматами готовящихся блюд. От этого в животе у Этны невольно заурчало, хотя ей казалось, что она совсем недавно ела. Кай, не позволив ей замедлиться, чтобы рассмотреть структуру кухни, утянул ее за собой и совсем скоро они все оказались в прохладном коридоре.

Каблуки торопливой женщины продолжали бойко стучать по полу, пока она уверенно вела всех из одного коридора в другой. Одни коридоры были открытыми, позволяя летним ветрам привнести немного прохлады, а заодно и мельком увидеть краешек Юга. В других висели громоздкие портреты правителей и правительниц в золотых рамах. Под ними были краткие сведенья о том короле или иной королеве. Одни чем-то прославили свое правление, другие мало чем отличились на своем посту. Этна не знала, видит ли кто-то эти портреты здесь, ведь ей казалось, что они идут по коридорам для слуг, однако последних она ни разу не увидела, что не могло не натолкнуть на мысль о том, что они идут по основным коридорам и лестницам. Но зачем, в таком случае, было заходить во Двор с черного входа?

Здесь, во Дворе, было гораздо уютнее, чем в храме Драмэйд. Солнечный свет, заглядывая в окна или витражи, скакал по стенам и полу. Везде стояли разного рода украшения – где-то большие вазы с цветами, кое-где картины с пейзажами Форланда, а где-то просто стояли небольшие кресла с мягкими обивками. Везде, где бы они не проходили, было уютно и чувствовалась жизнь, даже с тем учетом, что на пути им так никто и не встретился.

Закончив плутать по Двору, торопливая женщина наконец вывела их к массивным деревянным дверям, на которых была красивая резьба. Высокий и крепкий юноша, возле чьих ног собрались самые разные звери, придерживал венок из цветов на своей голове, а рядом с ним стояла тощая девушка, чье лицо было больше похоже на череп. В своих руках она держала завядший цветок, и даже звери располагались чуть поодаль от нее. Над юношей светили три солнца, а над девушкой – три месяца. Жизнь и Смерть. Брат и изгнанная сестра.

Возле дверей стояли двое стражей, чьи комплекции тела были менее угрожающими, в отличие от уличных стражников. Их украшали темные камзолы с серебряной вышивкой, простые штаны и высокие сапоги без каблука. В руках они также держали алебарды, а на поясе у каждого висел меч. Стража даже не посмотрела на подошедших, будто им не было до них никакого дела.

– Их Величества уже там? – казалось, от такой быстрой ходьбы женщина должна была запыхаться, но ее голос звучал ровно и твердо. Она посмотрела на каждого из стражей.

– Да, прибыли пару минут назад, – сообщил один из стражей, но при этом его взгляд не скользнул к говорившей женщине. Он продолжал смотреть прямо перед собой.

– Так, идете строго по одному, прямо за мной. Девушки приседают в глубоком реверансе, юноши низко кланяются. После прикладываете три пальца ко лбу и только после этого можете выпрямиться. Ни единого звука, пока к вам не обратятся. Если обратятся, то отвечаете строго по делу и с обращением «Ваше Величество». Надеюсь, вы поняли меня, – женщина обернулась к ним, говоря короткие инструкции, и лишь после кивая стражникам. Те одновременно схватились за массивные дверные ручки, шагнули и распахнули двери.

Женщина, чей звук каблуков был заглушен ковровой дорожкой, прошла первая, а следом за ней двинулись остальные. Этна смотрела в спину Ауреи, чувствуя позади себя Кая. А еще она чувствовала себя взволнованно и радостно одновременно. Наконец ей удастся познать то, о чем она так много и долго читала, готовясь к Отбору.

Тронный зал был огромным. И везде были витражные окна. Отовсюду внутрь проникал солнечный свет, теряясь на стенах с гравюрами и в коврах, заглушающих их шаги. Впереди, возвышаясь на небольшом светлом постаменте с маленькими ступеньками, сидели три правительницы Форланда. Их троны с высокими спинками, украшенными месяцами, были разной высоты. Это было связано с тем, что три королевы, подобно ночным светилам, не могли находиться на одной линии, поэтому, по старшинству, кто-то сидела выше, а кто-то ниже. За их тронами можно было рассмотреть выход на большой балкон. Вероятно, именно там вчера три названные сестры и отмечали свою коронацию.

Впрочем, самих королев Этна пока не сумела рассмотреть. Когда они все встали в шеренгу, женщина почтительно проговорила «Ваши Величества», а следом присела в глубоком реверансе, придержав полы своего платья. Следом за ней Этна и остальные девушки повторили движения женщины, вот только сама целительница придерживала свой плащ – первое, за что пришло в голову взяться, ведь сама она была в штанах. Юноши отвесили низкий поклон, а после все пришедшие приложили три пальца ко лбу, хотя целительница и не понимала, зачем. Может, это нечто вроде их приветствия?

Все, как один выпрямились и только теперь смогли узреть трех королев Континента. Посередине, на самом высоком троне, сидела девушка, чья кожа была похожа на цвет жемчуга. Волосы цвета древесной коры были собраны в замысловатую прическу, которая ниспадала на ее плечи. Саму голову венчала золотая диадема с бледно-голубыми камнями, а в ушах ее были большие золотые серьги голубого цвета в тон украшению на голове. Серые глаза смотрели строго, а маленькие темные губы были как будто поджаты.

Та, что сидела на троне средней высоты, была по правую руку от самой старшей королевы и кардинально от нее отличалась. Ее кожа напоминала красивый персиковый оттенок, а светлые вьющиеся волосы едва касались плеч и, кажется, сзади были чем-то заколоты. Ее голову также венчала диадема, как и у старшей сестры, а серьги также подходили к этому украшению, только, пожалуй, были более изящными. Ее темно-зеленые глаза были широко распахнуты и смотрели открыто, а розовые губы, казалось, уже готовы изогнуться в слабой улыбке.

Самая младшая из королев сидела по левую руку и тоже была не похожа на своих названных сестер. Бледная кожа была отражением самой луны, а копны черных волос небрежно обрамляли ее лицо. Диадема, как и у старших сестер, крепко сидела на ее голове, вот только украшений в ушах из-за волос не было видно. Ее темные глаза формы эпикантус смотрели будто презрительно и были подведены черной сурьмой, а пухлые губы находились в приоткрытом положении.

Помимо одинаковых диадем, королевы сидели в одинаковых пышных платьях цвета розового нектара в пол. Свободные нежные рукава прикрывали плечи и предплечья, но декольте и ключицы были открыты и в их ложбинках аккуратно примостились красивые подвески с камнями.

Каждая из трех королев приложили пальцы ко лбу в ответ, мелодичным хором произнеся:

– Во имя Жизни, во имя Смерти, во имя Форланда.

Этна во все глаза смотрела на королев, понимая, что пялиться не очень прилично, но она ничего не могла поделать со своим любопытством. Самая старшая из сестер отчего-то казалась самой строгой, в то время как средняя – самой доброжелательной и открытой. А что касается младшей сестры… Этна встретилась с ней взглядами, почему-то внутренне похолодев. Презрительные темные глаза смотрели слишком внимательно в ответ, изучая. Однако по ее спокойному лицу нельзя было понять, о чем думала младшая из королев, но для юной целительницы она показалась именно той, кто от скуки может начать ставить палки в колеса. Хотелось бы ей знать наверняка, что это впечатление обманчиво.

Как только глаза, вдоль изучив правительниц, скользнули в бок, Этна вдруг обнаружила, что в зале они были не одни. По правую и левую стороны от постамента стояли люди в богатых и дорогих одеждах. Мужчины и женщины, которые были значительно старше пришедших на Отбор людей. Одни из них стояли ближе всего к постаменту, а другие чуть поодаль, но тот факт, что они сегодня присутствовали в этом зале, мог говорить лишь о том, что это самые приближенные и доверенные люди Двора. Вполне возможно, что среди них даже есть бывшие камергеры и камеристки предыдущих королев. Они, как успела заметить Этна, тоже приложили три пальца ко лбу, чуть склонив головы, прежде чем их взгляды устремились на прибывших молодых людей.

Этна чуть повернула голову в сторону стоящей рядом Ауреи, замечая, что ее взгляд был направлен на статную женщину. Темно-русые волосы были собраны в строгую прическу, делая черты ее лица более выразительными. На ней было приталенное темно-зеленое платье, а сверху, на тон темнее была надета накидка, прикрывающая горло с вырезом. Платье, также имевшее вырез выше груди, вместе с накидкой оголяло треугольник кожи. Свободные длинные рукава частично обнажали руки, а на поясе висело серебряное украшение, огибающее талию своими кругами и цепочкой спускающееся к ногам. Заметив, что женщина не отводит глаз от Ауреи и едва заметно улыбается ей, она поняла, что это ее мать, которую сама Этна ни разу в жизни не видела.

– От имени всего Форланда, приветствую вас, – проговорила старшая королева, когда со всеми формальностями было покончено. – Меня зовут королева Эрика и я самая старшая среди моих названных сестер. Это, – ее левая рука изящно взметнулась в сторону, указывая на среднюю сестру, – королева Элиса, моя средняя сестра. – Элиса склонила голову в легком поклоне. – А это, – на этот раз правая рука изящно взметнулась в сторону младшей сестры, – королева Меланта, моя младшая сестра.

Меланта также склонила голову в легком поклоне, почти что благосклонно посмотрев на тех, кто стоял у ее ног.

– Теперь, когда мы знакомы чуть ближе, можно приступить к тому, ради чего мы здесь и собрались. Яснорада, прошу Вас.

Отделившись от знати, стоявшей возле постамента, вперед, опираясь на трость, вышла женщина преклонных лет. Ее лицо было покрыто множеством морщин, а волосы, похожие на снег, аккуратно лежали ниже плеч, поддерживаемые широким светлым ободком. Платье с узким воротом прикрывало ее дряблую кожу, оставляя открытыми лишь кисти. Она вполне могла нянчить чьих-нибудь внуков, учитывая, насколько добрыми казались ее серо-голубые глаза.

– Благодарю, Ваше Величество, – Яснорада чуть поклонилась Эрике, оставшись стоять сбоку, не поворачиваясь спиной к королевам. – Вы все проделали долгий путь, чтобы прийти на Отбор и попытать удачу, стать теми, к чему вас никогда не готовили ваши наставники. Вас ждут три испытания, одно из которых состоится уже сегодня, на закате дня. Вы все, согласно своим ремеслам, поделитесь на группы и выслушаете суть задания от камергеров и камеристок прошлых королев, да хранит их души госпожа Смерть и пусть огонь Мертвых земель согревает их замершие сердца, – на этих словах все вновь приложили три пальца ко лбам, чуть склонив головы. Этна и остальные под строгим взглядом торопливой женщины сделали тоже самое, чтобы не показаться непочтительными. – Но вы все должны соблюдать ряд правил, чтобы Отбор прошел честным образом для всех.

Далее следовал ряд правил, нарушение которых наказывалось исключением. Нельзя было мешать другим на испытании, нельзя жульничать, стараться подкупить камергеров и камеристок с целью получить более лучший результат и так далее и тому подобное. В целом, в правилах не было ничего сложного или невыполнимого.

– Госпожа Адриана проведет вас в комнату, где вы будете отдыхать после испытаний. Вас будут ждать кровати, горячая пища и ванны при потребности. Если вам в дальнейшем что-то понадобиться, то прошу обращаться к госпоже Адриане, – торопливая женщина коротко поклонилась Яснораде, а после вновь присела в глубоком реверансе. Стоящие в шеренге молодые люди отвесили поклоны и присели в реверансах, прежде чем удалиться из огромного тронного зала.

Глава 13

Время до заката пролетело почти что незаметно. Госпожа Адриана привела их в один из больших светлых залов, что находился на пару этажей ниже тронного. Его большие окна выходили на цветущий сад, а внутри было расставлено четырнадцать простых кроватей, для всех участвующих в Отборе. Посреди комнаты стоял большой стол и не успели они толком расположиться, как в зал зашли слуги, которые несли множество подносов с самыми разнообразными блюдами и напитками и быстро стали накрывать на стол. Адриана сказала, что через час к ним придут камергеры и камеристки, чтобы объяснить правила первого испытания, а пока у них было немного времени для отдыха.

Как только слуги вместе с торопливой женщиной покинули зал все смогли немного выдохнуть, расслабиться и устроиться за столом, чтобы приступить к еде. Этна расположилась с краю стола рядом с Каем. У нее буквально разбегались глаза от многообразия еды, которая была очень отличной от той, к которой привыкла она. Северяне по своей вере не употребляли никакого мяса, а тут его было буквально навалом – жареное кусками, тушеное в соусах с овощами, печеные тушки птиц, а также блюда с рыбой. Юной целительнице пришлось потратить немного времени, прежде чем она смогла выбрать самые безобидные блюда – овощной салат, печеный картофель с грибами, и кое-что из нарезки овощей.

– Ты что, не ешь мяса? – Кай недоверчиво покосился на ее тарелку. В его тарелке наблюдалось самое обширное разнообразие – несколько кусков жареного мяса, крыло печеной дичи, немного овощей и… рыба.

– А ты что, ешь… рыбу? – Этна также недоверчиво покосилась на тарелку русала. Ладно, мясо и птица еще куда ни шли в его рационе, но рыба? Милостивая Мать, они ведь почти одинаковые…

– Да. В море всегда выживает сильнейший. Не съешь ты – съедят тебя, – Кай невозмутимо пожал плечами и, вооружившись вилкой, наколол розовый кусочек рыбы, отправляя его в рот. – Так что, почему ты не ешь мяса? Хотя, как я вижу, не ты одна его не ешь…

Ундина и Каэль, сидевшие напротив, едва ли не с брезгливостью посмотрели на тарелку русала и, отведя глаза, стали есть те овощи, которые удалось выбрать из всего представленного многообразия.

– Потому что никто из северян его не ест. Для нас лес и его обитатели как младшие братья и это неправильно – употреблять их в пищу, – ответила Этна, приступая к своей трапезе, замечая, что только у лесных людей на тарелках не было мяса. Незнакомая девушка с Запада и горные люди спокойно ели трупы животных.

– А Белая Волчица знает об этом? Я, конечно, не знаток вашей веры, но, насколько знаю, Мать терзала милых зайчиков и ела их сырыми наравне со стаей, – русал неопределенно хмыкнул, насмешливо обведя глазами всех северян. Если бы Этна говорила с ним впервые, то подумала бы, что он откровенно насмехается над их покровительницей, однако, это была его привычная насмешка, которой он пытался вывести других на эмоции. И, учитывая, что все присутствующие северяне одарили уничтожающими и осуждающими взглядами, у него это прекрасно получилось.

– Это была ее жертва для того, чтобы обучиться искусству врачевания.

– А, ну так это святое…

И дальнейшая трапеза прошла в тишине.

Едва они закончили с десертами (они оставили особый след в душе Этне и, если бы не чувство сытости, она бы и дальше поглощала кексы с ягодным вареньем и сладкое печенье), как дверь в их временное жилище распахнулась и внутрь вошли трое: двое мужчин, один из которых был облачен в кожаный костюм темно-древесного цвета, его ворот, рукава и пояс были отделаны металлическим серебром, позади тянулся длинный плащ, а на ногах были ботинки; второй мужчина был одет в более свободную одежду, состоящую из бежевой рубахи с открытым воротом, заправленную в темные штаны, поддерживаемые большим ремнем, а на его ногах были закрытые сандалии; и мать Ауреи.

Мужчине, облаченному в костюм, можно было дать лет тридцать пять. Его темно-русые волосы были аккуратно причесаны, синие глаза смотрели как будто пытливо, а небольшая щетина, украшавшая треугольное лицо, делала его более статным. Второй мужчина выглядел значительно старше своих спутников. На смуглой коже просматривались небольшие морщинки, светло-серые глаза были чуть прищурены, а светлые волосы, явно выцветшие на солнце, небрежными прядями обрамляли лицо, по длине достигая до середины его шеи. У него тоже были щетина, вот только она, казалось, делала его визуально старше, чем он есть.

– С трапезой, судя по всему, покончено, – чуть улыбнувшись, проговорила камеристка. Аурея, заметив мать, быстро встала из-за стола, буквально подбегая к ней и заключая в крепкие объятия. Женщина улыбнулась, целуя дочь куда-то в волосы и также крепко обнимая ее. Простояв так с минуту, она мягко сказала Аурее вернуться на место. – Прошу прощения за эту небольшую заминку. Слишком долго я не видела свою дочь. Итак, меня зовут Нитта, я бывшая камеристка Ее Величества королевы Валенсии. И я буду инструктировать по заданиям Отбора северян. Это Харон, – она указала на мужчину в костюме, – бывший камергер Ее Величества королевы Теодоры и он будет инструктировать восточных людей. А это Бьорк, – теперь Нитта указала на мужчину со смуглой кожей, – бывший камергер Ее Величества королевы Мелины, и он будет инструктировать морских людей. Теперь попрошу вас всех разбиться на группы по мастерству.

Нитта отошла в сторону, ровно, как и два камергера. Этна вместе с другими шаманами и целителями отошли к камеристке, готовые слушать то, что она скажет. Юная целительница заметила, как Аурея не сводит глаз с матери, слегка улыбаясь, а та сдержанно отвечает ей тем же. «Так вот как значит выглядит тоска по родителю», – думалось ей. Когда все остальные тоже разбились по группам, комната заполнилась голосами. Группа западных людей была самой маленькой, но Бьорк все равно со всем вниманием принялся объяснять им суть первого испытания.

– Первое испытание заключается в том, что вам нужно будет исцелить горных людей, – проговорила Нитта. Этна вперила в нее не верящие глаза. И это первое испытание? Такое простое и незамысловатое? Камеристка не шутила сейчас?

– Но… что делать шаманам?.. – Аурея, как и прочие, была в замешательстве. Шаманы ведь специализируются на исцелении ментальных травм, а не физических.

– Не волнуетесь, ваша помощь тоже потребуется в этом деле. Учитывая, что испытание с одной стороны немного странное… – Нитта покачала головой, кажется, она и сама была не в восторге от того, что знала. – Вам предоставят все необходимые материалы, целители. Что касается шаманов, то вы берете с собой маски. Если кому-то что-либо понадобится во время испытания, то молча поднимаете руку – к вам подойдут, и вы попросите все, что нужно. Вам нельзя делиться сутью задания с другими ребятами и нельзя будет мешать друг другу на испытании. Разговоры также должны отсутствовать. Все это будет строго контролироваться, поэтому советую не нарушать правил. Есть вопросы?

– Да нет. Задание звучит легко, уверен, справиться с ним будет проще простого, – Валериан пожал плечами, почесав свой подбородок пальцами.

– Мне бы твою самоуверенность, – покачала головой камеристка.

– Наши испытания будут проходить совместно или нет? – Ундина взглянула на Нитту, прежде чем бросить короткий взгляд на горных и морских людей.

– Друг за другом, поэтому будьте готовы.

Когда никто больше не задал ни единого вопроса, камеристка взглянула на камергеров, которые уже закончили с инструкциями.

– Ожидайте, госпожа Адриана придет за вами и отведет на испытание.

Когда камергеры и камеристка удалились, они все остались одни. Этна не понимала, почему сутью испытания нельзя поделиться с другими и почему оно такое простое. Где крылась загвоздка? Она взглянула на Кая – тот хмуро взирал на девушку, чье имя она так и не узнала. Что такого сказал им Бьорк, что русал теперь хмурится? Ее глаза скользнули к горным людям, которые шепотом о чем-то переговаривались. Ковальщицы при этом еще и возмущенно жестикулировали – кажется, их задание тоже было какое-то странное. Но узнать это удастся только через пару часов.