Исполнитель желаний

Из вихря мы вышли, но зверь, похоже, истратил все силы, которые у него оставались, и он начал заваливаться. Голова сильно опустилась, крылья начали сбиваться с ритма, он страшно сипел, глаза совсем потухли и, кажется, стали закрываться. Мне казалось, что из-за меня он задыхается. Я подумал, было, предложить ему перебросить меня себе на спину, но тут же отмел эту идею. Я и на обычной лошади ездить не умею, а тут верхом на летающем звере, без экипировки, в шторм…

Внезапно он круто вошел в штопор, но выровнялся, хоть и с большим трудом. Я понял, что до берега мы не дотянем. Придется садиться на воду. Но как он справится с волной в несколько десятков метров высотой? А если этих волн – целый океан? Он уже на пределе, бороться с водой он точно не сможет. Что уж обо мне говорить? Плаваю я, конечно, неплохо, но со штормом мне не тягаться. Утонуть сейчас нам ничего не стоило. Но я не хотел после всего, что мы вместе пережили, просто погибнуть в океанской пучине. Всеми силами, что у меня были, я стал яростно кричать, чтобы зверь не сдавался. До берега оставалось всего ничего, уже даже я различал горы неподалеку, а перед ними – песчаный пляж. Осталось немного, ободрял его я, пара взмахов крыльями, и мы, наконец, достигнем этой гребаной земли!

Кажется, подействовало. Зверь более-менее выровнялся, ход крыльев снова стал мерным. Так летели, пока я отчетливо не различил полоску пляжа и как волны накатывают на скалистый берег. Но вдруг опять качнуло. Очень сильно.

Больше не могу, пронеслось у меня в голове.

У меня сжалось сердце. Мы стали резко снижаться, нас занесло штормом. Я молился, только бы нас не размазало по скалам. Они не так далеко разверзли свои кривые острые клыки в ожидании, когда на них упадет добыча.

Благо, видать, сама Судьба вступилась за нас, и скалы мы миновали, но удар о воду был не менее болезненным. Несколько минут я барахтался в воде, пытаясь всплыть и вдохнуть немного воздуха. Зверь, когда мы упали в воду, отпустил меня, теперь у меня была свобода действия. Но, не смотря на это, всплыть мне удавалось с большим трудом, а самого моего спасителя я и вовсе потерял из виду. Меня накрыло волной, и я пошел ко дну. То ли за время полета у меня затекло тело и я обессилел, то ли еще что-то, но я стал тонуть. Меня тянуло на дно, и сколько бы я не дергал руками и ногами в попытке всплыть, ничего не получалось. Я до последнего сопротивлялся, я не верил, что пришел мой конец. После всего случившегося я не мог просто взять и утонуть в прибрежной зоне из-за шторма. И я продолжал работать руками и ногами, выбиваясь из остатков сил, но все равно шел ко дну. Я не сдавался. Но я тонул.

Внезапно я ударился обо что-то левым боком, а еще через несколько секунд меня вынесло на берег волной, да так далеко, что теперь даже самые большие волны едва доставали мои босые ноги. Я лежал на мокром песке, вдыхал мокрый воздух. Я сам был совершенно мокрый, одежда моя после путешествия к центру тайфуна истончилась и разорвалась, превратившись в мокрые лохмотья. Но я был счастлив. Несмотря ни на что. Я был жив.

После заточения в погребе на неизвестном острове, после непонятных бесчеловечных опытов надо мной, после безумного побега и теперь, когда я недвижно лежал на пляже, а в океане бушевал тайфун, я был жив. Меня действительно спасло чудо.

Чудо.

Я вспомнил, благодаря кому я жив и сейчас нахожусь здесь, а не в погребе за решеткой или в лабораторном автоклаве. Поднялся на локтях, перевернулся, встал на четвереньки. Тело плохо слушалось, опухло от воды. Я огляделся. Стояла ночь, океан бушевал, лил проливной тропический дождь. Ветер дул в лицо. От соли слезились глаза. Но найти того, кто мне был нужен, мне ничто не помешало, я увидел его неподалеку, чуть левее от себя. Он лежал бесформенной грудой и не шевелился. Неужели умер? Я пополз к нему как мог быстро, несмотря на опухшее тело и сильный ветер с океана. Приблизившись, я смог лучше рассмотреть его.

Не так уж и бесформенно выглядело его тело. Просто он так раскидал крылья, в остальном он лежал, как самое обыкновенное животное – на левом боку. Выглядел он не лучше, чем я. Даже еще тяжелей, ведь всю дорогу он нес меня в зубах. Кстати, он вовсе не умер, просто дышал так мерно и так глубоко, что я подумал, будто он не дышит вовсе. Оно и понятно – после такого путешествия он вымотался до предела, теперь ему трудно даже дышать. Шкура потускнела от воды, перья на крыльях слиплись от соли. То же произошло с гривой и хвостом.

Да, теперь я точно был уверен, что это существо походило на лошадь. Только размером было больше раза в четыре, а то и в пять. И у обычных лошадей нет рогов и щупальцев возле ноздрей, и форма черепа у них другая. У зверя она больше походила на голову ящерицы. Да и на шкуре, мне казалось, иногда были заметны чешуйки. Длинные тонкие ноги, мощное тело. Я стоял на нетвердых ногах и смотрел на него, на это чудо, которому я теперь был обязан жизнью. Которое спасло меня. Он сдержал обещание.

Она сдержала обещание.

Я вспомнил, что не так давно это существо было девушкой. Моей случайной знакомой, в обществе которой я находил утешение, будучи заточен в клетке. Я так и не узнал ее имени. А что же будет теперь? Она останется в этом обличие навсегда? Если да, то как же мне быть? Надо бы спрятаться от бури, но где я ее спрячу? Да и дотащу ли? Это я сто килограмм вешу, а такое чудо – наверное, несколько тонн. С места я ее точно не сдвину. Что же делать?

Последний вопрос я адресовал океану. Но он был занят бурей, что ему дело до человеческой проблемы. Да, если бы он и не бушевал, и то вряд ли помог бы чем-либо человеку. Но помощь пришла откуда не ждали. Рядом со мной вдруг засветилось что-то нежным бордовым светом. Я обернулся и увидел, как зверь, занявшись тем самым светом, начал таять. Растаяли могучие крылья, испарились гладкие рога, разлетелась искорками гладкая белая шкура. Когда свечение погасло, передо мной снова лежала она. Та самая девушка, которую я когда-то принял за спасительный лучик в сумраке погреба. Она лежала совершенно голая, обращение в зверя не оставило шансов той одежде, которая была на ней недавно. Мне показалось, что она стала бледнее, чем была, мраморная кожа отливала мертвенным светом в отблеске молний. Что ж, подумал я, это сильно облегчает задачу. Правда, радость была та еще. Хоть девушка и не весила тонну, как ее звериный образ, но ощущение мне показалось таким, словно я принял на руки именно тонну. Конечно, виновато было мое тело, опухшее от воды и ослабшее от долгого бездвижного положения.

В другой раз я задался бы вопросом, стоит ли помогать неизвестной девушке, которая умеет обращаться в неизвестного никому зверя. Но не в этот раз. Во-первых, в моём нынешнем положении, после всего, что случилось, это было бы с моей стороны просто несправедливо – взять и бросить мою спасительницу, пусть и зверя. Мол, ты своё обещание содержала, не смею больше обременять своим присутствием. А во-вторых, она сейчас была совершенно беззащитна, и тем более – без сознания. Зверь – не зверь, а помочь ей надо. И поскорее, а то её штормом в океан унесет. Я снял футболку, с трудом натянул на девушку. Хоть футболка и превратилась в лохмотья, но это лучше, чем если бы моя спасительница совсем голая была. Потом я поднял ее на руки, и вновь возник вопрос. Где переждать бурю? Я вспомнил, что, когда мы летели, видел горы. То есть, не горы, а прибрежные скалы, которые приютились у моря и поросли зеленью. Если повезет, то можно найти пещеру. Если не очень повезет – хотя бы соорудить из пальмовых листьев шалаш.

Я шел долго. Мучительно долго. Я перемешивал мокрую землю ногами, преодолевал стену дождя. Чтобы отвлечься, я думал, как та, которую я сейчас нес на руках, преодолевала стену тайфуна, да еще и с грузом в виде меня. И думал, что это – гораздо более сложное дело, чем теперь у меня. Скалы показались не скоро. Еще дольше, казалось, я искал заветную пещеру. Пришлось сильно взять левее от того пляжа, где мы приземлились. Но вскоре искомое обнаружилось – небольшая выбоина в скале. От океанского ветра она закрыта, к тому же достаточно широка, чтобы в нем смогли уместиться люди. Сыровато, но лучше так, чем под дождем. Хотя бы на голову не капает. Я отошел как можно дальше, вглубь выбоины, найдя более-менее ровную поверхность, чтобы уложить мою спасительницу и самому лечь. Та еще радость – спать на голых камнях. Но я был такой уставший, что без разбора уложил девушку на плиты и сам улегся. Придвинулся только к ней поближе, чтобы хоть немного снизить опасность заболеть пневмонией и согреться.

Буря бушевала где-то далеко в океане, тайфун пошел на север. Но меня это не касалось. Я провалился в сон так быстро, словно спал в отеле на мягкой кровати. И словно не было со мной всего того, что произошло за последние несколько дней. Я спал без задних ног, и меня не волновало, что меня будут искать те сумасшедшие ученые, что мне может грозить опаснось в виде змей, тигров и переохлаждения. В тот момент я не боялся никаких опасностей. Я спал в совершенном спокойствии. Спокойствии за свою жизнь.

Я был жив, и я был счастлив.

А что еще надо человеку для счастья?

Глава 5

Мне снился странный сон. Будто я опять в погребе в том замке, и что опять меня повели на опыты. Я чувствовал, как опять железный ухват давит мне шею и трет плечи. Меня вели те же охранники, снова мы остановились у какой-то очередной двери, в которую вошел тип в сером костюме. Что-то он там узнавал минут двадцать, а я рассматривал, что внутри той комнаты, куда он ушел.

А там стояла огромная клетка, и в ней бился зверь. Тот самый зверь, который не так давно нес меня через океан. Он бился о прутья и яростно шипел, а люди в белых халатах подводили к клетке какие-то машины с огромными иглами, и между этих игл мерцали искры.

Наконец, «серый» вернулся, и мы пошли дальше. А дальше был автоклав, был тип в сером и белый халат рядом с ним. Но на этот раз я не растаял. Я вдруг потерял способность чувствовать, повалился на дно автоклава, как марионетка, которой обрезали веревочки. Я смотрел в потолок. Такой он был красивый. Как глаз тайфуна. Собственно, это и был глаз тайфуна. Я летел и смотрел на него, и мне было так хорошо. Я чувствовал, что полностью свободен. От бед, от обязанностей, от автоклава. Вот глаз стал расширяться, закрывая собой все небо, и уже я летел над океаном, под чистым небом, под ярким солнцем. Соленые волны плескались внизу, а в лицо дул свежий ветер. Очень теплый для океана. Я посмотрел вниз – вода сменилась песком. Я летел над пустыней. Где-то внутри себя я знал, что это Сахара. Я летел и летел, а бескрайнее желтое море плескалось подо мной. Мне нравилось летать. И я летел, пока внизу не увидел черную точку. Мне надо к ней, почувствовал я. Я стал снижаться. Парить над этой черной точкой, пока не коснулся земли. То есть песка.

Черной точкой оказался зверь. Точно такой же, как тот, которого я видел в замке. Только этот был черный, как уголь. Нет, еще чернее. Он был таким черным, что его шкура не сияла на солнце, а, казалось, поглощала солнечные лучи. Еще на голове его, как раз между рогов, я заметил огромный черный камень. Даже не знаю, с чем его сравнить. Зверь смотрел на меня внимательно, его бездонные черные глаза изучали меня. Взгляд его остановился на моей груди. Я посмотрел и увидел, что на серебряной цепочке на моей шее висит камень. Кроваво-красный, пульсирующий, светящийся изнутри. Я чувствовал, словно камень стал моим сердцем. Он пульсировал, и я чувствовал, что если с ним расстанусь, то умру. Этот камень и был моим сердцем, в нем заключена моя жизнь. Я снова встретился взглядом с черным зверем. И я понял, что и его камень такой же, как мой.

– Я жду. Ты знаешь, где искать. – сказал мне зверь.

И тут я проснулся.

Проснулся от того, что услышал, что рядом кто-то шлепает. Потом последовал удар по голове. Я дернул рукой в сторону обидчика, но тот взмахнул крыльями и улетел. Всего лишь чайка, понял я.

С тех самых пор, как мы обосновались в маленькой пещере, не многое изменилось. Буря утихла, дождь все еще шел, но уже не так сильно, тучи еще висели над океаном. Ветер задувал в наше укрытие, отчего мне становилось зябко. Моя спутница по-прежнему лежала без сознания, но дышала уже ровно. Спит, думал я, восстанавливает силы после полета. Интересно, а долго она еще будет спать? Наверное, да. Потому что она не реагировала на мои попытки разбудить ее.

Сам я уже вряд ли буду спать. Голод побуждал к действию, к поиску пищи, да и после моих купаний в океане страшно хотелось пить. Благо, с этим проблем не возникло. После прошедшего дождя ручейки пресной воды стекали маленькими водопадиками. Я поднялся на затекшие ноги, аккуратно размялся. Подошел к одному водопадику, напился. Конечно, не родник, но тоже хорошо, особенно если ты не пил Бог знает сколько.

Утолив свою жажду, я напоил девушку. Пила она, правда, сквозь сон, и больше проливала, но даже эти несколько глотков благотворно на нее подействовали. Еще немного, и она тоже сможет проснуться. По крайней мере, вздох, которым она меня отблагодарила, показался мне обнадеживающим.

Хорошо, с водой разобрались. Теперь надо найти еду.

Про город и базар можно было даже не думать. Во-первых, я не знаю, где я. А во-вторых, вид у меня, мягко говоря, бросающийся в глаза, да и денег у меня нет. Поэтому я решил пройтись по округе. Может, удастся найти какую-нибудь пальму с кокосами или бананами. Про охоту и думать нечего. Какой из меня охотник? Такой же, как из человеческого удобрения пуля. Хотя можно попробовать поискать чаячьи гнезда. Какая-никакая, но еда. На сей счастливой ноте я и отправился добывать пищу, оставив мою спутницу отдыхать. Перед походом только сбегал в джунгли, притащил папоротник. Соорудил ей что-то типа одеяла.

Вспомнив, что не знаю, где и как гнездятся чайки, и что я не знаю, как выглядят их яйца, я попробовал на удачу найти гнезда недалеко от берега. Не нашел. Пришлось пройти чуть дальше, где скалы образовали песчаную горку с высушенной ветром растительностью. Тут мне и повезло. Я нашел несколько гнезд. На некоторых сидели птицы, не похожие на чаек. Я решил, что это-местная разновидность. Мысленно попросил у птиц прощение и согнал их с гнезд. Быстро напихал яйца в карманы брюк и убежал, преследуемый яростными наседками. Летели за мной долго – до самых джунглей. Но все таки я оторвался и направился к нашему убежищу.

Девушка еще спала. Но, даже не смотря на это, я аккуратно влил ей в горло пару яиц и помог проглотить. Немного, но больше она бы не смогла. Я это понял по тому, как она закашлялась. Уже приходит в себя, обрадовался я. Потом сам перекусил добытым. Да, мало приятного глотать сырые яйца. Я с трудом заставил себя проглотить холодную субстанцию, похожую на сопли. Да уж, понимаю я тебя, подруга. Переборов себя, я подавил рвотный позыв. Задержал дыхание, прислушался к ощущениям. Голод немного отступил. Но все равно этого было мало для такого мужика как я. Поэтому чуть погодя я вновь отправился за добычей. На сей раз – в джунгли.

Ходил долго, пока не заметил несколько пальм, с которых что-то свисало. Пригляделся – кокосы. Несколько маленьких орешков на высоте почти семи метров. Нелегкая задача. И ствол, как дополнительное препятствие – идеально гладкий, без единой зарубинки.

Вспомнился мне вдруг фильм с одним китайским актером, который упал с вертолета и его африканские индейцы выхаживали. И он тогда лихо так на пальму забрался. Что он там сделал для этого? Вроде, на ноги какую-то резинку или тряпку надел. Плохо. Нет у меня ничего подходящего. Даже футболка меня не спасла бы. Так, надо подумать. А что, если…

Я сорвал несколько лиан с деревьев неподалеку, сплел их и перевязал. Получилось что-то навроде той резинки, как у китайского актера. Дальше что? Надел он ее на ноги и… и просто полез вверх. Ладно, попробуем. Пробовал я долго, пока не продрал ладонь о жесткий ствол. И все мои усилия окончились тем, что я залез только на три метра. Потом я соскальзывал. Лианы стерлись от моих попыток в тоненькие ниточки. Поэтому новые попытки я оставил. Только силы потратил. Бросил ненужную резинку и пошел в сторону океана. Да, далеко мне до китайского актера. А жизнь – не Голливуд.

Пробирался я к океану через джунгли, и чем ближе становился звук плескающихся волн, тем тяжелее было идти. После прошедшего тайфуна в этом месте повалило много деревьев. Были тут и пальмы. Я заглядывал им под кроны, но ничего не видел. Ни одного орешка. Правда. Отчаялся я рано. Едва вышел я на берег, как увидел несколько орехов. Они в беспорядке были разбросаны по пляжу вместе с поваленными деревьями, листьями папоротника и водорослями.

Впервые в жизни пожалел, что я не туземец и не умею делать из листьев пальм корзины. И все таки четыре орешка я взял. А к ним еще и парочку манго, непонятно как тут оказавшихся. Обратно шел налегке. Был уже сильно поздний вечер. Темно, с океана дул прохладный ветер. Найденный мною острый камень помог очистить орехи от кожуры (удовольствие неописуемое) и пробить ореховую скорлупу, и я напился кокосового молока. Скажу вам, прав был тот, кто сказал, что упорство вознаграждается. Это гораздо лучше, чем сырые яйца приморских птиц. Одновременно отошли голод и жажда, а съеденное следом манго довершило пир на сегодня. Я не наелся, но чувствовал, что от голода пока не умру. И это не могло не радовать.

Спутнице моей кокосовое молоко тоже понравилось. Манго пришлось разжевать и маленькими порциями переложить ей в рот. Под конец трапезы я вдруг услышал, как она что-то сипит. И, нагнувшись к самим губам, услышал от нее: «спасибо». Впервые за долгое время. С большим трудом, еле слышно, но она сказала мне «спасибо».

Это согревало меня в ту ночь, когда океанский ветер проверял на прочность нас, задувая в нашу пещеру. Я мог бы развести огонь, но не знал как. И опять пожалел, что прогуливал уроки в школе. Несмотря ни на что, мне было тепло в ту ночь. Я был рядом с ней и согревал ее. Делил все то, что у самого было тогда.

До утра мы проспали спокойно.

Буря совсем стихла, и я выбрался на песчаный берег под лёгкие струи соленого бриза. Я сидел на берегу и смотрел в серо-синюю даль, ветер обдувал меня, недалеко от берега носились чайки, другие птицы гуляли по берегу в поисках моллюсков, которых выбросило во время шторма на берег. Спокойствие. Это несравнимое чувство, когда тебе ничто не угрожает и ты никуда не спешишь. Никаких деловых встреч, никаких расследований, никаких погонь. Я сидел и слушал океан. Мне было спокойно от всего, что было вокруг меня тогда. И я не вспоминал, что ещё совсем недавно моя жизнь висела на волоске.

Чайки важно прогуливались по берегу, о чем-то переговаривались на своём чаячьем языке. Наверное о том, что моллюсков принесло в этот раз меньше. Не меньше, господа чайки. Просто в этот раз у вас появился временный сосед. Не обессудьте, но пару моллюсков я у вас утащил. Не только ж фруктами питаться. Хотя сырые моллюски – тот ещё деликатес. Как рюмку соплей выпить. Оно бы и ничего, пусть сырые будут, но без соли это такой шлак.

Так я сидел и думал, смотря на чаек и берег. И не заметил, как она подошла. Совершенно неслышно, как тень. Но уже ходит, и это не может не радовать. Она села рядом на песок.

– Как себя чувствуешь? – спросил я.

– Уже лучше, спасибо.

Голос хриповат, кутается в то, что осталось от моей футболки. Но это ерунда. Я был счастлив, видя, что она идёт на поправку. Значит можно выдвигаться к людям, там найти посольство и попросить убежище двум российским гражданам, попавшим в плен к сумасшедшим учёным на неизвестном острове, а тех уродов сдать полиции…

Стоп, стоп, стоп.

Это не я, это в моей голове прозвучало.

–Ты собрался к людям. А ты не думал, что за тобой может быть охота?

– Почему за мной? Они же…

– За тобой тоже. Думаешь, они оставят тебе жизнь после того, что ты видел? И кстати о посольстве. Там нам лучше не появляться.

– Почему?

– Нас точно ищут. И в посольстве нас будут ждать в первую очередь. Ты – известный человек, в посольстве тебе непременно помогут, наши враги это знают. А за деньгами они не постоят – заплатят послу столько, что он им хоть президента сдаст.

– Откуда тебе знать?

– Зная натуру людей, больше чем уверена, что так и было бы. Нет, в посольство нам нельзя. Нужно затеряться в толпе. В нашем нынешнем положении это будет просто.

– Это как же?

– Попросим приют в плавучей деревне. В Азии их много и народ там не болтливый.

– А потом?

– Нам надо будет попасть в город и взять самолёт.

– Самолёт? Куда?

– В Египет. Там нас ждут.

– Тот "чёрный"? – вспомнил я.

Помолчали. Она спросила:

– Как ты узнал?

– Во сне…видел…

Она помолчала, посмотрела на меня, потом на океан. Я нарушил это молчание.

– Слушай. Мне терять нечего. Риск риском, но я тебе жизнью обязан. Ты в беде, и я помогу тебе, чем смогу. Столько, сколько потребуется.

– Это опасно.

– Я привык, – усмехнулся я, и в голове моей возник такой образ, при котором у людей возникает чувство уверенности, что они все преодолеют. Ей этот образ, видимо, понравился, потому что она улыбнулась. Очень тепло улыбнулась, и мне стало совсем хорошо, я понял, что мы правда все преодолеем.

Посидели ещё немного, потом я спросил о том, что уже давно не давало мне покоя:

– А ты так и не сказала, как тебя зовут.

В тот момент она смотрела в океан и о чем-то думала, но мой вопрос вызвал на её лице улыбку, такую теплую, что я почувствовал это тепло почти физически. Столько добра, доверия, нежности. Она долго не говорила, явно сомневаясь, но потом я услышал долгожданный ответ:

– Меня зовут Рубин.

Глава 6

Странно было слышать от русской девушки, что её зовут Рубин. Хотя, подумал я, может это и нормально, как нормально то, что она умеет обращаться в странного зверя. Но привязывается я не стал. Рубин так Рубин.

Мы решили следовать её плану: выйти на какую-нибудь плавучую деревню, там попросить убежище на пару ночей, а после выдвинуться в город и там сесть на самолёт до Египта. Выдвинулись мы, когда перевалило за полдень. План хорош, и риск минимален, но очень многое мне было не понятно. Идти нам не близко, и, чтобы развеять тоску, я решил поговорить с Рубин, узнать её получше, так сказать.

– Скажи, а то, что ты…ну, это…это они с тобой такое сделали?

И услышал у себя в голове:

– Давай будем говорить так. Нам идти через джунгли, нужно беречь дыхание. – а потом – Нет, это не они. Я умею это от рождения.

Я, по-русски говоря, офигел. Я до последнего думал, что это шутка. Но Рубин была серьезна. Она поведала мне историю, как она появилась в этом мире.

Родилась она очень давно, задолго до того, как мир стал таким, какой он сейчас. Её отец был, как она сказала, Слугой. Я понял, что так называют этих зверей, в которое она могла превращаться. Слуги служили Хозяевам, а Хозяева правили миром, и мир процветал. Позже появились люди, и Слуги стали над ними, чтобы контролировать их. Люди работали, Слуги следили за ними. И был порядок в мире. Мать её была человеком. Меня это, само собой, удивило, но Рубин сказала, что на это тогда запретов не было. Слуга мог завести семью с человеком, но только с разрешения Хозяев. Правда, мать Рубин умерла при родах; слишком тяжело было дитя. Отец воспитывал дочь один. Родилась она Слугой, но могла обращаться в человека. И малышка училась и трудам, и знаниям. Пока не пришёл Бунт.

Бунт изменил все: мир, людей, жизнь. Люди озлобились, вышли против Слуг с оружием, пролили их кровь. Слуги не могли воевать с людьми – тех было больше, и было запрещено причинять людям вред. Почему-то в момент угрозы Хозяева не отменили этого закона. Рубин и её отец бежали за Желтую реку, в горы. Там они спрятались от людей. Но люди нашли их. Спустя много лет, когда произошёл Передел Мира, их увидели новые люди. О Слугах они уже не помнили, но их предки рассказывали им о чудовищах мудрых и сильных, которых лучше не гневать, иначе они разрушат горы и затопят долины. Их прозвали Лун-Ма.

Так они жили, пока не пришло новое время. На Лун-Ма стали охотиться. Люди верили, что убив Лун-Ма человек покроет себя и весь свой род позором и проклятиями. Поэтому Лун-Ма выслеживали и пытались взять живьем. Однажды людям удалось поймать отца Рубин. Как? Очень просто. Его заманили обманом и переломали крылья. Убивать людей Слугам запрещено, убежать он уже не мог. Его привезли во дворец императора людей, и император повелел запереть его в клетке, и показывал его всем придворным. Так продолжалось недолго: отец умер в заточении, а через год умер император людей вместе со всеми придворными, и владения его превратились в дикую землю, где нет больше людей и никогда не будет.

Рубин после смерти отца приняла его обязанности: она стала Слугой. Она приняла человеческий облик и стала жить среди людей. Пока её не нашли.