Переход

Бланса на миг подумала, что своим видом только сильнее притягивает взгляды, но тут же вспомнила, какими бывают дети, – и успокоилась.

До ворот, где стояли двое арданцев, они видели и других солдат Чертога, но те будто не замечали их. Стоило подойти ближе, как Фориан остановился, подошёл к одному из стражников и что-то вынул из кармана. Бланса придержала лошадь чуть позади.

Арданец поднял на неё взгляд – под капюшоном она видела только полоску глаз под поднятой маской. Ей это не понравилось. Ворота открыты, но почему нужен какой-то показ? В портах никто ничего не спрашивал. Может, это взятка за тихий проход?

На обоих была стандартная форма: тёмно-синий комбинезон, рубиновая брошь с уникальным символом, капюшон и плащ того же цвета. Оружия не видно – значит, маги.

Стражник коротко кивнул Фориану, глянул на Блансу ещё раз, косо, и пропустил их за стену.

– Что это было? – спросила она, когда ворота остались за спиной.

– Спросил про друга отца, – ответил он, – и показал его фото.

– Что показал?

– Фото – это изображение человека или предмета. Как нарисовать, только быстрее и точнее. Для этого есть специальное устройство – фотоаппарат. Громоздкая штука. В Канчесе изобрели её… лет сорок назад, наверное.

Бланса молча слушала, переваривая непривычные слова и сам факт, что впереди её, скорее всего, ждёт ещё немало странностей. За стеной Канчеса жизнь не оживилась, а будто вымерла. Те же голые серые камни, что и в других городах, только здесь они давили сильнее, тесно смыкаясь над улицами. Воздух был холоден, пахнул каменной пылью, а редкие прохожие двигались медленно, не поднимая глаз. Пару раз их окликнули зазывалы, но делали это так вяло, что казалось – лишь для вида. Тоска подкрадывалась незаметно, но вместе с ней появилось и странное ощущение, будто за каждым углом кто-то стоит и молча следит.

– Значит, здесь наши пути расходятся? – спросила она ровно, но под ложечкой неприятно и тревожно засосало.

– Тебе же нужно попасть к королю? – Фориан обернулся, но взгляд его вдруг ушёл за её спину, в узкий переулок. – Я помогу… Подожди меня здесь, – тихо сказал он и протянул ей поводья своей лошади.

Она молча приняла их, проследив, как он быстро скрывается в переулке. В тишине улица казалась ещё длиннее, а каменные стены – выше. Боковым зрением она уловила движение значительно дальше по дороге: в тени между домами стоял силуэт, не шевелясь и не приближаясь. Долгий миг он оставался там, словно выжидая. Бланса ощутила, как мышцы спины напряглись, проверила, на месте ли посох. Фориан не возвращался, и пустота переулка тянула взгляд. Она сделала два шага в ту сторону, но внезапно он вылетел из тени – взгляд испуганный, руки дёрганые, и только выученная привычка заставляла его пытаться выглядеть спокойным.

– Планы изменились, – выпалил он, и голос его звучал так, будто слова сами вырвались.

Бланса остановилась, вглядываясь в него. Она не помнила, чтобы видела Фориана таким: дыхание сбивчивое, плечи напряжены, взгляд рвётся куда-то мимо неё.

– Эй, что случилось? – она старалась говорить ровно, но внимание её уже зацепилось за то, как он избегает её глаз.

Он снова метнул взгляд за её спину, и она едва повернула голову, как его ладонь, резкая и горячая, легла ей на плечо, останавливая.

– Не смотри, – тихо, почти неслышно. – Король сменился. Тебе нужно бежать.

– Что? – в голосе прорезалось раздражение, но вместе с ним холодный укол страха. – Почему? С чего ты взял? Где ты был?

Он сглотнул, нервно провёл рукой по шее.

– Я… Послушай… – он понизил голос до сиплого шёпота. – Арданцы. Они придут за тобой.

– С чего ты взял? – она отпустила поводья, и кожа на пальцах неприятно заныла от холодного воздуха.

Фориан застыл, будто взвешивая, что сказать. Его лицо было каменным, но глаза – слишком живыми, выдающими то, что он хотел бы спрятать. И всё же молчание оказалось для него легче слов.

Он медленно сунул руку во внутренний карман, тот самый, к которому тянулся у ворот, и достал рубиновую брошь – кровавый блеск камня обжёг взгляд, а скрещённые кинжалы на ней будто шептали о беде.

Лошадь рванула к воротам, будто и сама желала унести наездницу подальше от вранья, предательства и тени, нависшей над этим королевством.

Фориан остался далеко позади. Не сделал ни шага, чтобы остановить её. Сказал правду – слишком поздно, показал брошь, которая перечеркнула всё, и так и не взглянул, как она уходит.

Бланса не видела лиц людей, выглядывающих из окон своих каменных клеток, не слышала криков торговцев, вываливающих из лавок и забегаловок. Всё сжалось в одну цель – ворота. Они уже маячили впереди, когда из бокового переулка выскочил арданец. Он шагнул на дорогу прямо перед лошадью и выдернул из-за пояса короткий жезл. Кончик вспыхнул резким оранжевым светом, в ладони взвилась полоса огня. Плеть ударила воздух, ослепив их с лошадью яркой искрой и хлопком.

Животное встало на дыбы, сорвавшись в отчаянный крик, и сбросило её. Спина хрустнула от удара о камень. Глотая воздух, чародейка попыталась подняться, но увидела, как арданец с горящей плетью мчится прямо на неё. Она, не раздумывая, перекатилась в сторону и сорвалась бегом в ближайший переулок.

Крики стражи раздались почти сразу – псы Чертога рванули следом.

Она обернулась на миг, подняла посох, формируя в ладонях шар воды. Мгновение – и поверхность шара заискрилась морозом. Бланса метнула его со всей силы. Арданец хлестнул плетью, расколов ледяную сферу, но отколовшийся кусок врезался ему в живот, заставив согнуться. Этого хватит на несколько шагов форы.

Выскочив на другую улицу, она едва не угодила под водную стрелу. Та просвистела в дюйме от лица и врезалась в каменную стену, оставив мокрое пятно. Бланса заметила стрелка – девушку-арданца, прицелившуюся вновь. Взмах посоха, и стрела разлетелась в облако брызг. Поток воды обрушился на нападавшую, и чародейка, не теряя секунды, сковала его льдом. Арданец застыл в ледяной ловушке, и Бланса рванула дальше, зная, что погоня ещё не окончена.

Бланса мчалась к воротам, но дорогу ей перегородила другая девушка-арданец. Та взметнула руки, и удар воздуха швырнул чародейку в мостовую. Пыль ударила в лицо. Она едва успела подняться, когда из-за домов вышел арданец с горящей плетью. Девушка с ветром кружила руками, и вокруг неё поднялся песчаный вихрь. Мужчина же не спешил приближаться, просто смотрел, как добыча задыхается. Бланса ощутила, что грудь сжимает невидимая хватка, дыхание стало рваным, в глазах потемнело.

Она рванулась вперёд – и провалилась на колени, будто уперлась в стеклянную стену. Воздушный барьер. Лёгкие горели. Она схватилась за грудь, пытаясь вдохнуть хоть крошку воздуха, и, сжав зубы, метнула посохом вперёд. Вода сорвалась с острия, ударила мужчину в грудь и швырнула его на воздушницу. Барьер рассыпался, и в лёгкие ворвался хриплый, жадный вдох.

Бланса, не оглядываясь, бросилась прочь, тяжело дыша. Но дорогу ей перегородил ещё один пёс Чертога – широкоплечий, с каменным лицом и взглядом, полным ненависти. Он ударил кулаком в землю, и почва дрогнула под ногами. Девушка подпрыгнула, но при приземлении боль пронзила всё тело, а посох выскользнул из рук.

Не успела она подняться, как земля сомкнулась вокруг, превращаясь в грубый каменный кокон. Снаружи приближались тяжёлые шаги. Бланса попыталась поднять голову, чтобы увидеть врага, но тот лишь молча занёс ногу и ударил.

В короткие просветы сознания голову будто раскалывали клинья, и прежде чем понять, где она и что с ней, темнота снова затягивала. В какой-то момент пришло смутное ощущение – её тащат на плече. Потом вернулось сознание вместе с болью под мышками: двое держали её под руки, волоча так, что сапоги скрежетали по камню.

Сапогам конец… – успела подумать Бланса, и мир снова оборвался.

Резкий, едкий запах ударил в нос, заставив вдохнуть и проснуться. Вспышка света обожгла глаза, и виски взвыли от боли. Левая половина лица пульсировала, казалось – распухла до нелепости. Во рту металлический привкус, на подбородке что-то тянущее, засохшее. Всё тело горело, картинка перед глазами дрожала, но в этой ряби она различила выбившиеся из хвоста пряди. Постепенно мир начал обретать форму.

Она стояла на коленях. Перед ней – молодая миловидная девушка, с тревогой заглядывающая в глаза.

– Ты как? – шёпотом.

В этой обстановке её мягкий тон звучал почти издевкой. Бланса ухмыльнулась кровавыми зубами.

– Шикарно… – выдохнула и закашлялась, забрызгав собеседницу. Та даже не поморщилась.

Чародейка медленно повела головой вправо, потом влево. Сзади – двое арданцев, грязь на их сапогах. Впереди, на возвышении, белокурый мужчина лет сорока на троне. По бокам – по одному арданцу, у колон – ещё шестеро. Десять в зале. Льстило, что все эти псы собрались ради неё, но если вспомнить, что один-единственный уделал её в два движения… Смешно. Или жалко.

А может, сидящий впереди и правда боится остаться без своей стаи?

Бланса тихо прыснула. Девушка перед ней уже исчезла.

– Удивлён, что ты смеёшься в своём положении, – спокойно сказал мужчина на троне, и в уголках его губ мелькнула почти дружелюбная улыбка.

– А мне что, плакать? – хрипло выдавила Бланса. Голос будто прошёл через наждачную бумагу.

– Ни в коем случае, – отозвался он, и только теперь она разглядела блеск короны и тяжёлую ткань дорогих одежд. – Ты – наш дорогой гость.

В зале повисла густая, липкая тишина. Бланса громко расхохоталась – и тут же разразилась кашлем, заливая ковровую дорожку тёмными брызгами крови и слюны.

– У вас, значит, гостей принято сначала калечить? – прохрипела она, болезненно кривясь. – Буду знать.

– Трагическая ошибка, уверяю тебя, – с оттенком печали проговорил он, вставая. Голос звучал ровно, но глаза изучали её, как нож острие. – Солдаты обучены отвечать на агрессию…

– Это я защищалась! – сорвалась Бланса, голос дрогнул, но слова впились в воздух. – Это меня атаковали.

– Вот как?.. – тихо произнёс мужчина, подходя ближе. – Я разберусь с этим.

Её рывком подняли на ноги, удерживая за подмышки. Она ожидала боли, но на удивление почувствовала облегчение – собственные ноги предательски дрожали.

– Развяжите её, – приказал король.

Арданец слева, не отводя взгляда, разрезал путы. По онемевшим запястьям побежали мурашки, холод обжёг кожу, а в пальцах кольнуло от возвращающейся крови.

– Ты слишком устала, нисе, – продолжил мужчина. – У меня к тебе есть предложение. Деловое. Но поговорим за ужином. – Он чуть склонил голову, будто давая понять, что опасаться нечего. – В стенах замка тебя больше никто не тронет. Килу поможет тебе обосноваться и переодеться. Настоящей леди не пристало ходить… в этом.

Он почти незаметно обвёл её взглядом, и тонкая усмешка скользнула по его лицу. Она знала, как выглядит: оборванка, залитая кровью. И всё же в её глазах, несмотря на усталость, мелькнул огонёк упрямства.

К королю подошла та самая девушка, на которую Бланса недавно выплюнула кровь. Следы почти не выделялись на чёрном фартуке, но сама мысль, что они остались, вызвала у чародейки неприятный холодок. Миловидная служанка улыбнулась ей – слишком открыто, слишком спокойно – и Бланса не ответила.

– Ах да, – широко, почти радушно улыбнулся мужчина. – Твой мешок с вещами уже в комнате, где ты остановишься.

– Где мой посох? – мысль ударила резко, будто кто-то толкнул в грудь.

– С этим… возникли сложности…

– Где он? – голос прорезался остро, а проснувшаяся ярость дала твёрдо встать на ноги. Арданцы, державшие её, перехватили хватку, но она дёрнулась так, что костяшки их пальцев побелели.

– Да отпустите же её, наконец, – лениво, почти с досадой, бросил король. – Она – гость, а не пленница.

СОлдаты переглянулись, замешкались, и всё же опустили руки. Бланса едва удержалась на ногах, чувствуя, как ноги дрожат. Жест удивил её. Даже сейчас она могла бы вцепиться ему в горло за посох, и он это знал. Значит… не боится? Или боится, но хочет, чтобы она поверила в его благодушие?

– Когда тебя схватили, посох, судя по докладу, отлетел в сторону переулка, – король говорил, потирая подбородок и разглядывая пол, будто ответ был вырезан там. – Через пару минут его уже не было. Скорее всего, какая-то шпана прихватила, чтобы продать подороже. Арданцы уже прочёсывают улицы.

Её взгляд невольно заскользил по залу, по людям, что стояли неподвижно, как тени. Казалось, каждый шорох фиксируют, каждое движение отмечают. Воздух был густым, как перед грозой, и она никак не могла отделаться от ощущения, что её оценивают – не только слова, но и дыхание, и каждый взгляд.

– Зачем тебе его возвращать? – Бланса старалась говорить ровно, но внутри клубилось куда большее, чем простое удивление.

– Как «зачем»? – король чуть наклонил голову, словно не верил, что вопрос прозвучал всерьёз. – Ты – мой гость. Мои люди допустили отвратительное первое впечатление, и за это я лично прошу прощения. Они искупят вину и вернут твой посох, – он улыбнулся почти добродушно, но глаза оставались внимательными, изучающими. – Ещё мгновение – и тебя отправят отдыхать. Мне доложили, что один из арданцев, что привёл тебя в Канчес, нагло наврал. Сказал, что тебя схватят. Понимаю… паника лишила тебя здравого смысла. Удивил он не только тебя, – взгляд снова вернулся к ней, прямой, будто сквозь кожу. – Такому поступку нет оправдания… К твоему счастью, ты его больше не увидишь.

Холод прокатился по позвоночнику.

Его убили… – мысль пронзила резким, ледяным уколом.

Он говорил ещё что-то, но слова расплывались в вязкой пустоте. Миловидная девушка уже подхватила её под руку, мягко, но настойчиво, и повела прочь. Шаги отдавались глухо, зал будто потемнел за спиной. Один из арданцев шёл следом, тенью, от которой нельзя избавиться.

Фориан врал ей весь путь. От первого шага до последней встречи. Он предал её доверие. И всё же… она не желала ему смерти. Вопреки тому, что он сделал, где-то глубоко под болью и усталостью теплилось другое – желание увидеть его ещё раз. Хоть на миг. Хоть издалека.

Часть Третья – Трон и оковы Глава 1 – Домой, без права выбора

Бланса сидела на краю огромной кровати – такой, что и в самых дорогих тавернах ей не встречалась. Простыни были белоснежны и холодны, а на ней самой – лишь тонкое бельё. Она смотрела в высокое, почти до потолка, окно, за которым тихо падал снег. Хлопья ложились на крыши серых домов, а над ними мрачно возвышался замок короля, как страж, что никогда не моргает.

Мысли не отпускали Фориана. Снова и снова она возвращалась к одному: неужели его убили? И за что? Только за то, что он успел предупредить её? Тогда он предал не её, а королевство, которому служил. Он лгал весь путь, уверяя, что не арданец. Нет… он просто не говорил, кто он есть. Значит, всё остальное – отец, мать, родня в Канчесе – тоже ложь? Но теперь понятно, почему арданцы согласились помочь ему, когда она бросила его в порту. И всё же… могло ли дело быть только в предупреждении? А если его вина – ещё и в смерти двух солдат?

По коже побежали мурашки, чародейку передёрнуло. Она пыталась восстановить в памяти, что именно сказал Фориан в ту минуту. Брошь с рубиновым камнем и скрещёнными кинжалами горела в воспоминании ярче всего, но слова до неё не доходили. Он говорил про арданцев, которые придут за ней. И ведь они пришли. Но потом король уверял, что всё – ошибка.

Фориан мог быть нечестен, прятать правду… и всё же её нутро подсказывало: верить ему безопаснее, чем тем, кто сейчас звал её «гостьей».

Дверь тихо скрипнула – вернулась фрейлина, та самая миловидная девушка, что ненадолго уходила. Она помогла Блансе умыться; чародейка пыталась возразить, но боль в теле сковывала любое движение. Она не заметила, в какой момент голова коснулась подушки – и провалилась в темноту.

Очнувшись, подошла к зеркалу. На правом плече, бедре и почти на всю спину расползался багрово-синий кровоподтёк. Кожа под ним пульсировала, каждый вдох отзывался болью. И мысль о том, что это ещё не конец, врезалась в сознание холоднее, чем снег за окном.

На губах Блансы мелькнула широкая, почти беззаботная улыбка. Король собирался сделать ей деловое предложение. Прекрасно. Пусть думает, что она – покладистая и благодарная гостья. До тех пор, пока в её руках не окажется посох. А потом… потом она вспомнит, зачем приехала в Канчес на самом деле.

– О, вы уже проснулись, – в дверях раздался мягкий голос миловидной девушки.

Бланса даже не удостоила её взглядом.

– Напомни, как тебя зовут?

– Килу, мадемуазель, – девушка сделала лёгкий поклон.

Чародейка закатила глаза. Она не собиралась играть в придворные церемонии.

– Просто Бланса, – бросила она, разворачиваясь, чтобы оценить, что принесла фрейлина.

– Но…

– Без «но», – отрезала она, встретившись с удивлённым взглядом Килу. – Мне нужна помощь, – кивнула на платье в её руках и на собственные синяки, расползшиеся по полтела.

Каждое движение отдавалось болью. Стоило чуть потянуться правой рукой или изогнуть спину, как мышцы сводило, а на поясе и груди казалось, будто что-то вот-вот лопнет. Когда Килу потянула шнуровку, Бланса взвыла, вцепившись в резной край балдахина.

– Ты что творишь?!

– Простите, молю, простите… – девушка тут же ослабила шнурки. – Это… корсет, мадемуазель.

– Бланса! – рявкнула чародейка, переводя дыхание. – Выброси эту дрянь.

– Но…

– Выброси. Мне плевать, для чего он.

Килу подчинилась, аккуратно сняла корсет и снова принялась поправлять платье. Ткань была дорогая, цвета тогзонии – глубокий фиолет с тонким блеском, расшитый мелкими украшениями. Длинные рукава и подол в пол делали его роскошным, но в глазах Блансы всё это было лишь маской, за которой легче скрывать намерения.

– Все в этом ходят? – Бланса смерила платье таким взглядом, будто оно могло заразить.

– Да, – Килу кивнула, чуть отступая в сторону. – Такова мода в Канчесе. Наши швеи вдохновлялись Чертогом.

Чародейка скривила губы в лёгкой усмешке.

– Не было ничего чёрного? Или хотя бы красного?

Фрейлина замерла, словно не поняла, серьёзно это или нет.

– Забудь, – тихо вздохнула Бланса.

– Король приказал подать вам лучшие ткани, – напомнила Килу.

Бланса равнодушно пожала плечами – и тут же пожалела о движении, когда боль отозвалась в боку.

– Веди, куда надо.

Они двинулись по длинным коридорам замка. Под ногами мягко пружинили красные ковры, такие же, как в тронном зале, где она недавно плевалась кровью. Высокие окна до самого потолка были задёрнуты длинными, тяжёлыми шторами, словно скрывали что-то за стенами. Платье казалось ей слишком вычурным, а замок – наоборот, голым, пустым, будто вычищенным от лишних деталей.

– После приёма у короля Нолина Гродринга, – вдруг заговорила Килу, будто вспомнив что-то важное, – к вам в покои придёт королевский лекарь. Осмотрит ваши раны.

Запомнив имя короля, который в первую встречу даже не удосужился представиться, Бланса молча шагала дальше. После купальни ей стало чуть легче, но не настолько, чтобы это что-то меняло. Лекарь ей был не нужен. Ей нужна была глубокая купель и полдня покоя в воде.

В коридорах им то и дело попадались арданцы – разговоры обрывались, стоило девушкам приблизиться. Среди них встречались и солдаты в серых доспехах. Килу, заметив её взгляд, пояснила, что королевская стража – не только арданцы. Другие служанки попадались редко, и это уже казалось странным.

Король так выражает недоверие Чертогу? Или просто не любит, когда в замке много лишних глаз и ушей?

– Почему здесь так пусто? – спросила она вслух.

Килу чуть помедлила.

– Король человек одинокий. Последний близкий родственник слёг с тяжёлой болезнью… – в её голосе прозвучала осторожность. – Совсем скоро будет бал. Людей станет больше.

Она улыбнулась – тонко, с ноткой грусти, но в этой улыбке Блансе почудилось что-то неуловимо искусственное, как у человека, который слишком часто говорит то, что должен, а не то, что хочет.

Они остановились перед высокими, тяжёлыми дверями. Килу, склонив голову, распахнула их, пропуская гостью внутрь, а сама осталась в коридоре. Двери за спиной Блансы мягко, но глухо захлопнулись.

Зал оказался просторным и холодно-величественным. Потолки терялись в полумраке, ряды колонн уходили в глубину. На полу – светлая, почти белая плитка, отражающая блики огня. Ковра не было, и каждый шаг отзывался громким стуком каблуков, словно эхо чужих шагов.

Бланса шла, сдерживая раздражение. Туфли с невысоким, но всё же выше привычного каблуком были для неё пыткой. В дороге она носила обувь, удобную для верховой езды – устойчивую, крепкую. Здесь же каблуки казались бессмысленным украшением, да ещё и опасным: нога чуть подворачивалась, неприятная тянущая боль ползла вверх по икрам, а гладкая плитка заставляла их скользить, как нарочно. Раньше в коридорах было легче – ковры смягчали шаг и не давали скользить, но сейчас каждый шаг отдавался тупой ноющей болью. Желание сбросить туфли и идти босиком было почти невыносимым, но она терпела.

В центре зала, под тяжёлой люстрой, сияющей тёплым золотым светом, стоял небольшой прямоугольный стол на двоих. На нём – изящные свечи, блюда, от которых поднимался лёгкий пар, и фрукты в резной вазе. Контраст между пустотой зала и уютом стола выглядел почти намеренным.

Король уже ждал, сидя в одиночестве. За окнами сгущался поздний вечер, но здесь свет был почти дневным. Ни стражи, ни слуг – только они двое.

Когда он поднялся, Бланса отметила: он был примерно её роста, их глаза оказались на одном уровне. Осанка – прямая, почти солдатская, как у неё. В его движениях не было спешки или лишних жестов – он был человеком, привыкшим контролировать и себя, и всё вокруг. Даже то, как он поставил ступни при шаге, казалось выверенным. Это был тот, кто всегда держит инициативу, даже если внешне говорит тихо и мягко.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Отлично, – солгала Бланса.

Он протянул руку. Она, не понимая жеста, повторила – и вздрогнула, когда тыльную сторону её ладони коснулись губы.

Так делал только Нортел… – мелькнуло в памяти.

– Что-то не так? – его брови чуть приподнялись.

– Нет, – отмахнулась Бланса, – просто голодная.

– Тогда приятного аппетита.

Он отодвинул стул, позволяя ей сесть, и уже когда она опускалась, его взгляд скользнул вниз.

– Каблуки вам неудобны, – заметил он тихо, будто между делом, но глаза при этом задержались на её лице. – Здесь они нужны не для лошади, а для… равновесия в зале.

Бланса замерла на мгновение.

– Я справлюсь, – холодно ответила она.

Он только чуть улыбнулся, будто это и было для него ответом на более важный вопрос.

Они ели молча. Король поднимал на неё взгляд чаще, чем было нужно, словно изучал не только её черты лица, но и каждую паузу, каждое движение, оценивая, как она держит вилку, как сидит, как реагирует на его слова. Это был взгляд не просто человека, а игрока, для которого собеседник – фигура на доске.

Бланса, напротив, почувствовала, что не соврала про свой аппетит – и решила, что не станет его дальше. Кроме еды, сейчас её ничто не заботило. Запахи, специи, мягкость мяса, сочащийся сок – всё оказалось удивительно в её вкусе. Даже хлеб, поданный с маслом и тёплым сыром, казался ей маленьким чудом после дороги.

Она вгрызалась в кусок, когда король, легко вращая в пальцах прозрачный бокал на высокой ножке, заговорил:

– Вы продолжайте, – мягко сказал он, но в голосе звучала пружина. – А я начну о главном, ради чего пригласил вас.

Бланса подняла глаза, не торопясь прожёвывать.

– Вы не представились, – с лёгким вызовом бросила она, откинувшись на спинку стула.

– Разве? – он приподнял бровь, будто проверяя её память. – Ах да… – уголки губ дрогнули в тени усмешки. – Прошу прощения. Видимо, ваша компания выбила меня из привычного ритма. – Он поднялся, и свет люстры легкими бликами скользнул по его кольцам. – Я – король Канчеса Нолин Гродринг. Для вас… просто Нолин.

Бланса ответила ему такой же вежливой, но нарочито сладкой улыбкой.

– Меня вы уже знаете. – И вернулась к ужину, отрезав ножом следующий кусок.

Он тихо хмыкнул, но промолчал, возвращаясь на своё место. Некоторое время они ели, и только мягкий звон посуды нарушал тишину.

– Ваша мать, – начал он, лениво глядя на свой бокал, – если верить хроникам, всегда была одарённым придворным чародеем. – Его взгляд поднялся на неё, изучающий и прямой. – Но из-за… недопонимания, – он сделал едва заметную паузу, – покинула замок. Говорят, она опасалась за свою жизнь.

Бланса подняла голову, но ничего не сказала.

– Тогда в королевстве объявили охоту на чародеев. – Он говорил так, будто рассказывает древнюю легенду. – Инициировали её те, кто их… недолюбливал. Скажи, ты знаешь, почему?