Брокингемская история. Том 24

– Каких именно болванов вы имеете в виду? – не удержался от вопроса Доддс.

– Вам об этом знать необязательно, – пренебрежительно бросил Перкинс и неспеша направился в сторону подъезда, унося с собой пакет с банкой пива.

– Вот это да! – только и смог сказать потрясённый Айверсон, – Так вот он на самом деле каков, мой сосед Перкинс…!

– Послушайте, Айверсон! – поспешил вмешаться Маклуски, – Вы ещё не забыли, что первоначально намеревались пригласить нас с Доддсом к себе домой? Мы уже целый час не решались вам об этом напомнить ввиду присущей нам врождённой скромности…

– Да-да, конечно! – спохватился радушный хозяин, – Я ведь как раз собирался угостить вас обоих чаем… Милости прошу ко мне в гости! – он первым поднялся со скамейки и направился к подъездной двери; оба прославленных детектива поспешили последовать его примеру. (При этом Айверсон не счёл за труд прихватить с собой свой большой саквояж, а Доддс – подобрать с асфальта злополучную записку.)

– Ну как же некстати нам попался этот Перкинс! – выразил недовольство Айверсон, пока поднимался со своими спутниками в лифте на шестой этаж, – После разговора с Ламли я уже перестал сомневаться, что наша записка была адресована ему (Ламли). Но тут появился Перкинс – и я опять начал теряться в сомнениях… Очевидно, что одна и та же записка не могла быть написана сразу двоим адресатам; значит, кто-то из них ошибочно принял чужую записку за свою. Но кто именно: Ламли или Перкинс? Оба они хороши, что и говорить… А вот, кстати, и ещё один мой сосед! – сделал неожиданное открытие он, выходя из открывшихся дверц лифта на площадку шестого этажа, – Уингфорд, я вас сердечно приветствую!

Выбравшись вслед за Айверсоном из лифта, прославленные детективы с интересом рассмотрели его третьего соседа. Уингфорд оказался почтенным джентльменом пенсионного возраста, весь внешний вид которого свидетельствовал о его глубокой порядочности и повышенной благонадёжности. Он был немного толстоват, изрядно седоват и одет в майку с домашними тренировочными брюками; в руках он держал небольшую садовую лейку, из которой старательно поливал установленный на подоконнике горшок с каким-то хитроумным домашним растением.

– Айверсон, рад вас видеть! – приветливо кивнул он, – Вот все наши соседи и в сборе! Только что мимо меня прошмыгнули друг за другом и Ламли с Перкинсом. Вид у них сегодня – какой-то чересчур навинченный и накрученный… Вы не знаете, что за муха их вдруг укусила?

– Это я виноват – я показал им одну записку и спросил, не им ли она адресована, – не стал темнить Айверсон.

– Что ещё за записка? – насторожился Уингфорд.

Не тратя слов на долгие объяснения, Доддс молча протянул ему злополучный листок. Уингфорд поставил лейку на подоконник и достал из заднего кармана тренировочных брюк футляр с очками. Водрузив очки на нос, он углубился в изучение анонимной записки. Все присутствующие, затаив дыхание, с нетерпением дожидались дальнейшего развития ситуации… Следует отдать должное третьему соседу Айверсона: Он встретил внезапный удар судьбы сдержанно и с полным достоинством. Лишь на один короткий миг мускулы на его лице вдруг дрогнули и исказились отчаянием – но он тут же мужественно взял себя в руки и могучим усилием воли заставил себя дочитать записку до конца.

– Ну что ж, этого и следовало ожидать, – стоически произнёс он, снимая с носа очки и убирая их обратно в футляр, а прочитанную записку выкладывая на подоконник рядом с цветочным горшком, – Не будем кривить душой: Это послание адресовано лично мне. Несмотря на изменённый почерк и туманную фразеологию, я узнал руку автора… Рано или поздно это должно было случиться. Долгих двадцать лет он не подавал о себе никаких вестей – но вот он наконец объявился и нанёс мне свой коварный удар. Сколь верёвочке ни виться, конец всё равно придёт! – мужественно взглянул в глаза опасности он, – Я уже давно был готов к подобному повороту. Я встречу его лицом к лицу, как старый солдат на поле боя…

– Что за поворот вы имеете в виду? – поспешил уточнить Маклуски.

– Пускай это навсегда останется моей тайной, – не без грусти ответил Уингфорд.

Забрав с собой лейку, он твёрдыми уверенными шагами направился с лифтовой площадки в тамбур. Вскоре где-то вдалеке чуть слышно хлопнула дверь, и всё вокруг окончательно затихло.

– Да что же это такое! – воскликнул в сердцах ошеломлённый Айверсон, – Уже третий мой сосед признаёт себя адресатом этой несчастной записки! Интересно, что бы это могло означать…?

– У нас ещё будет время поразмышлять с вами над этой проблемой за чашкой чая, – прозрачно намекнул ему Доддс.

Спохватившись, Айверсон тоже поспешил с лифтовой площадки в тамбур; его спутники не преминули последовать его примеру. (Доддс опять прихватил с собой злополучную записку, дабы её, чего доброго, не прочитал ещё какой-нибудь сосед Айверсона.) Когда все трое приблизились к двери нужной квартиры, из-за соседней двери в левом торце тамбура вдруг раздался чей-то истеричный крик:

– Нет-нет, я не открою! Я буду отстреливаться до последнего патрона!

– Ламли, мы пришли не за вами! – успокоил беспокойного соседа Маклуски.

Пару минут спустя Айверсон и оба его гостя уже сидели со всеми удобствами в двух уютных креслах и на одном уютном диване в одной из комнат (а именно левой) квартиры номер 226. (Диван, конечно же, достался хозяину квартиры.) Впрочем, не успели они перевести дух и собраться с мыслями, как из-за соседней стенки послышались некие странные стуки, напоминающие грохот перекатываемых по полу брёвен…

– Чем это занимается Ламли у себя в квартире? – удивился Айверсон.

– Тут возможны два объяснения, – не затруднился с ответом Доддс, – Либо он решил заняться ремонтом и передвигает с места на место мебель, либо он готовится к визиту рэкетиров и баррикадирует входную дверь.

– Но если нам неохота слушать этот грохот, мы можем переместиться в другую комнату и продолжить наш разговор там, – высказал дельное предложение Маклуски.

– В самом деле – а почему бы и нет? – согласился хозяин квартиры.

Через минуту два прославленных детектива сидели на тех же самых креслах уже в другой, средней комнате; Айверсон же, не имея возможности прихватить с собой диван, ограничился небольшой табуреткой, принесённой из кухни. (Это была та самая средняя комната, в которой он в своё время беседовал о футболе с неким социологом Джексоном.)

– Просто удивительно, в какие дебри завело нас расследование этой истории с запиской! – вернулся к главной теме дня он, – Понятно, что она была адресована лишь одному лицу. Значит, из трёх моих соседей двое тут вообще ни при чём… Мне даже как-то неловко стало, что я заставил их напрасно волноваться…

– Если бы речь шла только о волнении! – не стал упрощать проблему Доддс, – Ламли уже начал возводить баррикады посереди своей квартиры – а Уингфорд прошествовал по тамбуру с таким суровым непреклонным видом, словно надумал прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, пустить себе пулю в лоб… Да, знатный тарарам учинили вы, Айверсон, в умах своих ближайших соседей!

– Но давайте всё же надеяться на лучшее! – проявил неиссякаемый оптимизм хозяин квартиры, – Возможно, Ламли и впрямь занят квартирным ремонтом, а Уингфорд просто решил налить воды в свою лейку… Хотя вы, конечно же, правы: Все три моих соседа, прочитав записку, явно пришли в какое-то смятение, – не стал отрицать он, – Боюсь, этой ночью им будут сниться страшные сны. А все мы знаем, насколько это порой бывает неприятно…

– Не все, – поспешил уточнить Маклуски, – Нам с Доддсом обычно снятся лишь сны скучные и заунывные, которые и во сне навевают на нас неодолимую зевоту. Очень редко они сменяются снами забавными и любопытными, которые иногда даже хочется досмотреть до конца – но снов страшных мы с ним до сих пор не видели ни разу.

– Не может быть! – не смог поверить Айверсон.

– Мы вас нисколько не обманываем, – заверил Доддс, – Но если вам регулярно снятся страшные сны, то мы охотно послушаем ваш рассказ об одном из них!

– Да-да, страшных снов я в последнее время навидался немало, – не стал отрицать Айверсон, – Например, в эти выходные в Корнуолле, в недостроенном сарае у Риджуэя… Сперва мне приснилось, что я будто бы помогаю Риджуэю собирать вещи перед отъездом в Корнуолл. Вот грузчики с нашей помощью подняли на плечи самый главный багаж – ящики с бутылками – и потащили их из квартиры на улицу. Риджуэй отправился вместе с ними, а меня оставил сторожить квартиру… Прошёлся я по пустым комнатам и вдруг заметил на полу какую-то бутылку. Судя по всему, она выпала из какого-то ящика, а эти раздолбаи не заметили пропажи… Но бежать следом за ними я не решился. (Ведь меня как-никак оставили тут за сторожа.) Взяв бутылку в руку, я подошёл к окну и выглянул наружу. Внизу под окном виднелся подъезд, из которого должны были выйти грузчики со своим грузом. (Следует уточнить, что Риджуэй живёт в квартире на девятом этаже.) Я подумал: «А скину-ка я эту бутылку вниз! Грузчики заметят её и подберут, когда будут проходить мимо…» И вот выбросил я бутылку из окна… Но мой кривой глазомер опять сыграл со мной злую шутку: Бутылка полетела совсем в другую сторону, приземлилась в группу каких-то почтенных старушек и стукнула одну из них по голове. (В том, что это была именно голова, сомневаться не приходилось – при этом раздался такой звон, словно кто-то двинул железной палкой по пустому ведру.) На улице поднялся возмущённый крик, а сам я, пристыженный и растерянный, малодушно спрятался под подоконником… Но тут меня прошиб голос совести: «Айверсон, вспомни, что ты состоишь в Клубе Джентльменов! Ты не имеешь права зарывать голову в песок. Ты обязан лично предстать перед этой дамой, справиться о её здоровье и извиниться за свой поступок!» Набравшись решимости, я перемахнул через подоконник, спустился по водосточной трубе с девятого этажа и подбежал к этим старым перечницам. «Я хочу поговорить с леди, на голову которой только что упала бутылка!» – бесстрашно заявил я им. «Вот она!» – ответили они, указав на нужную тётку. У меня отлегло от сердца: На вид старушка выглядела довольно бодро и энергично. «Мадам, прошу великодушно меня простить!» – обратился я к ней, – «Я целил вовсе не в вас! Произошло чудовищное стечение обстоятельств, которого я заранее предвидеть не смог. Но моему проступку всё равно не может быть оправдания! Я сгораю от стыда и готов понести любое наказание, какое вы сочтёте необходимым…» «Пустяки!» – ответила она, – «У меня – голова крепкая; ваша бутылка для неё – как кусок ваты для бронированного авианосца! Я живу в доме возле стройки. Когда я прохожу мимо строительного забора, на меня чего только сверху не скидывают…» Пожелав ей дальнейших успехов в жизни, я со всех ног помчался обратно в квартиру Риджуэя. Вбежав в подъезд и стремглав поднявшись по лестнице на девятый этаж, я ворвался в открытую дверь и обомлел: В квартире было совершенно пусто. Теперь там остались лишь одни голые стены… Но ведь всего несколько минут назад в ней ещё было полно всякого добра! (Очевидно, Риджуэй не стал бы заставлять меня сторожить абсолютно пустую квартиру.) Похоже, за время моего недолгого отсутствия сюда успели заглянуть какие-то шальные грабители и капитально обчистить всё вокруг… Меня прошиб горький стыд: Я не оправдал доверия моего приятеля и не уследил за его имуществом, которое он доверил мне охранять! С этой тревожной мыслью я в конце концов и проснулся…

– Но почему вы называете этот забавный сон страшным? – не понял Маклуски.

– Погодите – до самого страшного я ещё не добрался! – предупредил Айверсон, – Не успел я проснуться, как тут же заснул снова… На сей раз мне приснилось, что я будто бы пришёл в свой Клуб Джентльменов на очередную тусовку. Я захожу в здание и направляюсь в сторону бильярдной, где мы имеем обыкновение собираться. По дороге мне пришлось проходить через какие-то непонятные коридоры и доселе не известные мне проходные комнаты. Одна из них, как я заметил, была уставлена старинной мебелью, а в дальнем углу на стене висели большие часы в прямоугольном деревянном корпусе – примерно такие же, как эти, – он указал на большой методично тикающий ящик у себя над головой, – Вдруг я обратил внимание на то, что часы в этой проходной комнате стоят на месте, а их стрелки застыли на без одной минуты двенадцать. «А ведь мне знакома эта неисправность», – подумал я, – «Эти раздолбаи чересчур плотно закрыли крышку – вот часы и остановились!» Помимо меня, в комнате не было ни одной живой души. Выслушивать мои рекомендации тут было некому – и тогда я решил самостоятельно устранить неисправность. Я осторожно приоткрыл крышку буквально на пару сантиметров – и они тут же бешено зазвонили и заколотились. Стрелки в один момент перескочили на половину первого – а сам я, к своему удивлению, взлетел под потолок на манер воздушного шара и принялся порхать по комнате кругами от стенки к стенке, в направлении слева направо… (Или, если вам будет угодно, по часовой стрелке, раз уж часы играют в нашей истории такую важную роль.)